- Гражданин механик! Ну, где же вы? Я уже двадцать минут вас зову.
- Не нукай, не при старом режиме! Кто таков?
- Приват-доцент Сорокин.
- Ну, привет, доцент! Чего, в лифте застрял?
- Сами видите – застрял, не доехав до первого этажа.
- Сейчас сбегаю, посмотрю. Может, опять какую штуковину стащили?
- Какую «штуковину»?
- Бронзовую! Вчера опять комиссия чертова приходила, с мандатами. Собирают бронзу, чтоб из нее памятник отлить героям Февральской революции. Может, они в шахту лифта залезли?
- И что же мне, из-за этой штуковины торчать здесь, как в одиночной камере? Боже правый, разве для этого мы, эсеры, готовили революцию, чтобы сколько-то часов торчать в лифте?
- Так придется торчать, если штуковина не отыщется.
- А мне, может, на заседание нужно! Мне, наконец, надо и ужинать, и, простите, естественные потребности организма справлять. Прикажете прямо в лифте?
- А я-то что поделать могу? Пойду, посмотрю. Если нет бронзовой штуковины, найду, чем заменить. Все умные, все поучают – как при старом режиме.
Через некоторое время лифтер возвращается.
- На месте та штуковина. А лифт сломался, потому что вчера дворники всем скопом на третий этаж ездили, они там свой дворницкий профсоюз затеяли. Я уж ругал их, на чем свет стоит: набились в кабину лифта, как сельди в бочку. Я сейчас пойду, починю.
«Да, дворники поднялись вверх – профсоюз учреждать, а мы, люди науки, поехали вниз.
Жизнь как лифт. Черт возьми, хорошая иллюстрация к теории социальной мобильности!»