Боги, создав мир и населив его жизнью, нередко ходили меж своих созданий. Одни принимали облик во плоти, другие предпочитали говорить с творениями шумом дождя или громом. Никто не знает доподлинно, каким был истинный облик Валдоров, но как любят люди красивую одежду, некоторые из них полюбили и те образы, какие носили. Они приходили, чтобы делиться мудростью и знаниями, наставлять, когда требовался их совет или помощь. Когда же не было в них нужды, покидали свои чертоги и ходили средь людей, и эльфов, и гномов неузнанными, радуясь тому, как устроился новый мир. Чаще других спускались во Фраморию праотцы людей. Митра, чей глаз сияет с небосклона днем, одинаково любил и другие народы, живущие под солнцем. Анамар же предпочитал всем человека.
Однажды искал он уединения в тенистой прохладе леса: внимал пению птиц и пил из ручья – а нашел юную деву с кожей бархатной, словно цветок. Собирала она ежевику в плетеный короб и напевала веселую песенку. Заслушался бог, наблюдая за ней украдкой, улыбка тронула его лицо и вышел он к ней не таясь, и назвался. «Не пугайся, дева, я жизни твоей не возьму» - сказал он. – «Лишь дослушать дай твою песню». Дева смутилась. Владетель Царства мертвых явился к ней, сокрытый темной завесой. Не каждому смертному дано было узреть лик Анамара, но заметив тревогу в глазах красавицы, снял он свой плащ и бросил наземь. Тут же растаяла и завеса, скрывавшая его черты. Тогда робкий румянец зарделся на щеках девицы – пригож был он лицом и ладно сложен. Запела она, позабыв о ежевике – о любви и томленьи, бросая искоса взгляды. И возлегли они как муж и жена. И сделалась она ему покорна. Всякую ночь ждала лишь его, отвергая ухаживания иных мужчин. Анамар приходил в ее дом, вкушал ее яства и спал в ее постели, как если бы был смертным. Оставлял он и плащ, и кольчугу, и меч свой, оставаясь нагим, но не немощным.
Дева та была возлюблена богом, но гордыня и любопытство жгли ее душу сильнее огня. Поделилась она с подругами о том, кем был ее ночной гость. Те не поверили и рассмеялись. «Коли Владетель мертвых делит с тобой постель, умыкни его плащ. Докажи, что это не выдумка. Надень его в предрассветный час и приди к нам, а мы будем здесь тебя ждать» - сказали подруги. Дева нахмурилась, не понравилась ей эта затея. «Но я ведь не украсть его хочу. Пробегусь в плаще и тут же верну. Он даже не успеет проснуться» - подумала она. На том и порешили.
К следующей ночи дева вся извелась, дожидаясь условленного часа. Анамар крепко спал и не шевельнулся, когда она, умыкнув заветный плащ, босая выскользнула во двор. Не скрипели половицы, не хлопнула дверь, не завизжали петли. Оказавшись на крыльце, дева набросила на себя плащ, что скрывал лик бога от простых смертных, и смело шагнула вперед. Дом одной из подруг, где которой дожидались две другие, стоял неподалеку – только вдоль по улице пройти, обогнуть колодец, да в первую же дверь постучать. Но только ступила дева наземь, как мир вокруг нее вздрогнул, зарябил и будто вывернулся наизнанку.
Сделала она еще два шага – вдруг возникли из ниоткуда серые тени и обступили ее, протягивая леденящие щупальца. Страшно стало и тошно. Прежнее озорство и задор покинули деву, не до смеха теперь стало ей. Сделала еще шаг и обрушился на нее многоголосый гомон. Тысячи тысяч голосов: мужских и женских, детских и старушечьих, говоривших на родном ей языке, и на индари, и на гномьем, и на орочьем, и на многих других, слившихся в один нескончаемый поток. Они кричали. Они молили. Они стенали и заклинали. Они шептали, спокойные и потерянные, испуганные и воинственные, исполненные мести или любви. Все привычное исчезло. Лавина многоголосья ударяла со всех сторон, ударяя по голове. Серые тени лизали тело, словно грелись от него, голодные до тепла.
И вскричала в ужасе дева, упала на колени. Слезы лились из глаз, голова тянула к земле – никто из смертных не мог носить плащ Анамара, только поздно она об этом узнала.
Отворилась дверь, подбежал к ней бог и выхватил принадлежавшую ему вещь. Вмиг отпустили деву видение и гомон. Обессиленная, поглядела она на него, но ни слова сказать, ни подняться не смогла.
«Так, доверие мое предав, понесешь ты наказание, - сказал он. – Впредь не видеть тебе дня, не ходить по земле под оком Митры, а прятаться под покровом ночи как вору. Не насытит тебя пища. Не утолит твой голод вода. Будешь ты подобно зверю алкать свежей крови, что подобна смятой ежевике. Не родит твое чрево. Лишь голод усмирив, ты продолжить род, но множить станешь лишь чудовищ, безумных и ненасытных». Сказав так, Анамар покинул деву.
Деву звали Шиарианна, но имя ее по прошествии многих веков было искажено и урезано до короткого Шиари, а племя, порожденное ею, называют дочерьми и сыновьями Шиари.