За сараями, где раскинулся небольшой пустырь, приютилась больная старая собака. Сердобольные люди подлечили несчастную какими-то снадобьями, устроили для неё логово с бушлатами под крышей между сараями и ежедневно носили всякую еду и питьё. Приносить-то еду они приносили: вываливали всё на большую чистую досочку, совали собаке в рот самые лакомые кусочки и уходили. А что потом тут творилось, никто и не ведал.
От каждодневной добротной кормёжки собака-старуха поправилась, приободрилась, осмелела и решила, что этот пустырь – её личная территория. Как-то шёл мужик мимо пустыря. Собака подкралась сзади да как рявкнула, мужик аж выгнулся и грязно выругался. А собака – шасть в кусты! - и затихла. И так она доставала всех, кто проходил мимо. Но как доставалось ей самой от желающих прикормиться у её «стола» и как ей было обидно, что она из-за своей старости не может отстоять свои объедки и подачки, один Бог ведает.
Первыми очень докучали ей стайки воробьёв, которые мухами облепляли недоеденные остатки пищи, дрались на них, уносили с собой в клювах. Собака зло лаяла на писклявых чириков и через силу ела остатки, чтобы они им не достались. Но когда на еду слетелось четыре семьи ворон с воронятами, от их пикирующих налётов со злобным карканьем уже удирала собака за сараи в заросли кустов. Оттуда она уже тоскливо наблюдала, как вороны быстро запихивают вкусные кусочки в горланящие прожорливые глотки своих ненасытных чадушек и едят сами.
Этих жутких захватчиков разгоняли разве что чёрный здоровенный кот да такой же рыжий. Тогда вороны разлетались по столбам и по крышам и, негодующе каркая, наблюдали оттуда, как коты уминают объедки. Провожая каждый кусок в кошачью пасть, вороны нервно отряхивались, вытирали клювы о провода и черепицу и зорко выслеживали, когда уйдут коты.
Тут из кустов с остервенелым лаем вылетала собака и в два счёта разгоняла котов. Но стоило ей проглотить пару кусочков еды, отовсюду срывались вороны и градом сыпались на неё в злобном карканье. Чиркая крыльями по её спине, они загоняли несчастную обратно в кусты, а на объедки опять слеталось молодое вороньё, и кормёжка продолжалась.
Не зевали и воробьи. Когда уже насытившиеся вороны растаскивали всё, что могли и лениво разлетались, они налетали на оставшиеся крошки и доклёвывали, что нашли.
Так и кормил сытный пустырь и хвостатых, и пернатых. И все были очень даже справные, сытые, как при хорошей столовой. Особенно собака, хоть и все её объедали.
(г.Павлов.Посад 2012)
(рис.Сёстры Рудик)