Генри Смитсон взмок от пота, дрожь колотила его, и поэтому яблоко, которое водружали ему на голову, несколько раз падало к ногам. Наконец, мучители догадались нахлобучить ему шляпу, завязав под трясущимся подбородком тесемки, а сверху, сделав в шляпе вмятину, положить румяное яблоко. Теперь оно вряд ли скатится.
- Дэн, так не интересно. Ты меня разочаровал, - Реджинальд Декстер, пьяно улыбаясь, целился в яблоко. – Лучше было оставить адамов фрукт на макушке.
- Так он опять начнет трястись. Этот парень меня окончательно взбесит. Он испортил нам всю комедию, - Дэниэл Лейн подошел к главарю шайки. – Послушай, Реджи, там, в сказке про стрелка, в яблочко попал брат. Или отец, не помню.
- Так тащи сюда его братца! – гавкнул бандит и протянул кольт своему дружку.
Толпа молча наблюдала это безобразие: бывалые старатели и недавно прибывшие на прииск выходцы из доброй половины штатов, а также из-за границы: канадцы, китайцы, англичане из Гонконга, голландцы из азиатских колоний, креолы, австралийцы, японцы – все, кого возят пассажирские лайнеры, торговые и китобойные суда через безграничные просторы Великого океана. Не меньше трех десятков взрослых мужчин, некоторые из которых имели при себе револьверы и умели обращаться с ними. Но трое отпетых бандитов оказались сильнее, чем три десятка простых золотоискателей – своим нахрапом, бесцеремонностью, презрением к закону и еще большим презрением к жизням обывателей. Эти тридцать здоровых парней могли запросто обезоружить трех наглых, полупьяных головорезов. Но ведь эти бандиты просто так не сложат оружие, начнут пальбу… а так не хочется погибать, когда у тебя в сумке золотой песок, и его можно намыть еще больше. К тому же некоторые пришли сюда с женами и даже детьми. А что, если пуля преступника… страшно даже помыслить!
Лейн вместе с третьим мерзавцем, Бобом Маклоу, подошел к притихшей в тягостном и тревожном ожидании толпе. Ухмыляясь, он выдернул из нее молодого человека лет двадцати пяти – двадцати семи, потащил за ворот на середину площади, поставил напротив трясущегося от страха брата. Боб несильно толкнул парня в спину, отчего тот едва не упал.
- Ну, что ты, Чарли, - захохотал Декстер. – На ногах не стоишь, хотя и трезвый. Выпей для храбрости, - он сунул ему под нос бутылку виски, парень отшатнулся. – Что ж, не хочешь – не надо, я два раза не предлагаю. Дэн, дай-ка ему ствол! Сыграй нам этого швейцарца, Вилли Телля. Правда, тот из лука стрелял…
- Из арбалета, - поправил Боб.
- Ну, не важно, из чего там. Но точно не из кольта. Все будет по-честному. Твой братец отказался делиться с нами, вдобавок обозвал меня, честнейшего человека (Боб и Дэн с трудом сдержали улыбки), «бандитом». Я мог бы сам выстрелить в яблочко… но я что-то много выпил, как и мои друзья. А ты же ведь трезвенник, так? Попадешь в яблочко – и твой братец мне больше ничего не должен, Богом клянусь и конституцией штата Миссури, ха-ха!
Дэн сунул ему в руку пистолет:
- Целься, судьба брата – в твоих руках.
- Нет, я не буду, - дрожащим голосом ответил парень, возвращая оружие бандиту.
- Тогда это сделаю я? Вы не против, джентльмены? – из толпы раздался голос с заметным иностранным акцентом. Решительно раздвигая старателей, вперед вышел человек лет под сорок, в потрепанной меховой шапке, распахнутом длиннополом пальто, под которым был поношенный офицерский мундир с двумя дырками на груди, и высоких сапогах. За его спиной стоял человек, почти на голову ниже, с монгольскими чертами лица, в полушубке, накинутом поверх рубахи, несмотря на теплую погоду.
- Добро пожаловать! – захохотал Реджинальд. – Вы, кажется, русский? Я и не знал, что у медведя не только звериная сила, но и ястребиный глаз.
- Сейчас всем представится возможность в этом убедиться! – уверенной походкой русский направился к бандитам. У привязанного к столбу Генри сердце, казалось, превратилось в кусок льда, у его брата Чарльза оно стало ожесточенно колотить, как кузнечный молот.
«Их трое, всего трое», - думал русский. Дэн уже протягивал кольт.
- Сколько тут патронов? – спросил русский.
- Он шестизарядный, неужели не знаешь!
Кольт оказался в широкой и шершавой ладони русского. Толпа замерла в ожидании.
Сначала он прицелился в яблоко на голове Генри, в следующее мгновение резко развернулся и выстрелил в ногу главаря шайки. Рухнув в дорожную пыль, тот истошно завопил. Его сообщник Лейн молниеносным движением успел выхватить револьвер из кобуры – и в следующий миг второй выстрел выбил из его руки оружие, отстрелив два пальца. Третий бандит с криком помчался прочь. Третья пуля сбила с его головы модный цилиндр.
- Вот что значит «в яблочко», - произнес русский, махнув рукой с кольтом вслед удирающему. – Все живы и всем требуется доктор. – Он навел оружие на стонущего главаря, пытающегося сдержать струящуюся из пробитой ноги кровь, и сидевшего рядом на земле Дэна, тупо уставившегося в изувеченную ладонь.
- Сашка, забери-ка оружие, - крикнул он подбегавшему к нему юркому азиату. Тот ногой отшвырнул в сторону пистолет Лейна.
- Эй, миссуриец, у тебя ведь не один кольт, покажи-ка мне его, - вспомнив прозвище жителей этого штата, с ухмылкой произнес русский, наставив дуло прямо в лоб главарю.
- Подавись! – он вынул из кармана брюк и бросил к ногам русского второй кольт.
- Спасибо, пистолетов не ем! – недобро засмеялся тот, нагнулся, продолжая держать бандита на мушке, и забрал оружие.
И тут толпа, преодолев шоковое оцепенение, зашумела, заколыхалась волнами, как вода в бухте, когда по ней пройдет пароход, рассекая гладь колесами.
- Добьем мерзавцев! – закричал кто-то, и остальные подхватили: - Добьем! Хватит им пить нашу кровь!
Как волна прилива, хлынула людская масса на средину площади – и остановилась.
- Стой! – по-военному скомандовал русский. – Я не позволю вам линчевать их, пусть они и трижды мерзавцы. Что же вы раньше молчали, трусливые душонки, шкуры свои берегли, за золотишко дрожали?! Стоять на месте! Первый, кто тронется… в этом кольте еще три патрона! А вот еще один кольт! – он выразительно потряс орудиями убийства. – И у Сашки третий. А вы, - он посмотрел на корчащихся на земле бандитов, - идите или ползите к доктору. Ты, Дэн или как там тебя кличут, помоги своему атаману, подними его и тащи до палатки с красным крестом. Как нога?
- Кровь больше не течет… но больно, - простонал бандит.
- Вот и славно, артерия не задета. Проваливайте и не попадайтесь мне на глаза. И своему трусливому дружку передайте. Я все ясно сказал? Вопросы будут?
Дэн уже помогал подняться Реджинальду Декстеру. Третий разбойник, скрывшийся в кустарнике, наблюдал оттуда за происходящим. У него был заряженный револьвер, но он счел за благо не подвергать свою жизнь риску.
Чарли подошел к русскому:
- Как мне отблагодарить вас?
- Сначала развяжи своего братца, если он не умер от страху, - бросил тот. – И где у вас тут полиция, черт возьми! Средь бела дня разбойники бесчинствуют…
- Шериф уехал в Джуно. А помощник шерифа пьет запоем, бесполезно к нему обращаться.
- Как наш становой пристав в Олекминске! – буркнул русский. Чарли тем временем уже развязывал брата Генри, толпа гомонила, провожая бранью и улюлюканьем ковыляющих
прочь подстреленных бандитов.
- Как мне отблагодарить вас? – это уже Генри тянул потную, все еще дрожащую ладонь.
- Никак, - отрезал русский. – Не стоит благодарностей!
- Можно, я отсыплю вам золотого песка? Я не дал его этим отморозкам, но щедро поделюсь с вами, мистер…
- Капитан Андрей Дербников, - отчеканил русский. – Разве я так похож на нищего?
- Нет-нет, простите, мистер офицер… - замялся тот. – Я лишь хотел.
- А я просто исполнил свой долг. Долг честного человека. Долг офицера.
- Извините за вопрос: вы воевали с японцами?
- Воевал, награжден, ранен, был демобилизован по ранению.
- А этот человек с вами он кто – китаец, монгол?
- Сашка Чихачев, сибирский охотник с берегов Полярного океана.
- А, что-то вроде индейца?
- Скорей метис, по-вашему. Ты задаешь очень много вопросов. Журналист что ли?
- Я был репортером во Фриско. Сейчас хочу издавать приисковую газету.
- Извини, парень, но я не люблю отвечать на вопросы.
- Можно один, последний?
- Только действительно последний.
- Зачем вам это… стрелять в наших бандитов, выручать старателей, не требуя ничего взамен?
- Есть такое русское слово – «справедливость». Когда одни трудятся в поте лица, а другие отбирают плоды их труда – это несправедливо.
- И у нас в языке есть похожее понятие - «justice».
- Оно слишком похоже на слово «юстиция». А я говорю не о писаных законах, без которых, конечно же, нельзя обойтись. Я – о том моральном порядке, без которого любые, самые правильные законы бессильны. Когда меньшинство благоденствует за счет большинства, а большинство бедствует и голодает – это несправедливо. Но и распределить богатство строго поровну между всеми – тоже несправедливо, как бы ни тщились социалисты доказать обратное. Я пытался втолковать это одному ссыльному в Нижнеколымске: если все разделить поровну, то труженик и лентяй получат одинаковые доли. Разве это справедливо? И когда горстка негодяев держит в страхе, под дулами своих пистолетов целую толпу – это крайне несправедливо. Значит, кому-то надо вмешаться, восстановить естественный порядок вещей.
- Кажется, я начинаю вас понимать…
- Все! Отставить вопросы! – русский пожал на прощание руки братьям, бросил снисходительно-презрительный взгляд на толпу старателей, позвал своего напарника. И они зашагали по главной улице поселка, состоявшего из сотни палаток и двух десятков наскоро сколоченных бараков. Кто-то, словно спохватившись, начал аплодировать уходящим, его хлопки подхватили остальные и скоро над поселком, лесом, золотоносной рекой загремел шквал аплодисментов. «Как будто Шаляпин сюда приехал», - проворчал капитан Дербников.
- Странный народ, однако, - развел руками Чихачев, разглядывая отнятый у бандита кольт.