«Вот поистине кладезь мудрости, светоч знания и учитель праведности», - говорили про шейха Хасана. Слава о великом суфии достигала самых дальних уголков мусульманского мира – от Магриба до Мавераннахра, от Нила до Волги. Еще в юности, он, не удовольствовавшись знаниями, обретенными в медресе, отправился постигать сокровенные науки в общине дервишей. Десять лет его жизни прошли в непрерывных странствиях. Он общался с самыми выдающимися мыслителями Востока, вместе с бродячими проповедниками вдыхал пыль караванных троп, ночевал под шатром звездного неба, многие дни и недели довольствовался сушеными финиками и ключевой водой, штудировал сочинения древних мудрецов, посетил почти все святые места ислама, был желанным гостем в пещерах отшельников и дворцах владык.
И вот, после того, как он покинул чертоги одного из султанов, голову Хасана неожиданно посетила мысль: кто среди земных властелинов самый сильный и могущественный? Кого можно по праву назвать первым правителем мира? И следующее десятилетие жизни достопочтенного суфия было посвящено поискам ответа на мучивший его вопрос. В своих путешествиях по миру он побывал при дворах германского императора и большинства королей Европы, у китайского богдыхана и царя Московии, турецкого султана и персидского шаха. Но никого из блистательных властителей он не мог бы назвать первым среди монархов.
У каждого государя, даже самодержавного, были границы его власти, обычно совпадавшие с границами его царства. «Что ж, если среди светских правителей нет того, кто достоин называться «властелином мира», может быть, его надо искать среди первосвященников?» И он направил свой путь сначала в Тибет, где добился аудиенции у далай-ламы, затем нанес визит константинопольскому патриарху, переодевшись паломником-католиком, проник во дворец Папы. Но и здесь его ждало разочарование: никто из первосвященников не мог быть назван величайшим в своем могуществе. Римский Папа потерял половину Европы, охваченную бурей реформации, православный мир, как впрочем, и его родной мусульманский, не был единым и сплоченным. То же можно было сказать и о буддийском Дальнем Востоке.
Тогда мудрый Хасан решил искать величайшую силу в тайных обществах Запада и Востока.
Сначала он отправился на Восток, вновь посетил загадочный Китай, где несколько лет провел в монашеских общинах, затерянных среди гор и бамбуковых лесов, потом спустился с гор в многолюдные города, и там общался с вождями запретного общества «Белый лотос». Его
обратный путь пролегал через Индию, где Хасан также искал тайных властителей мира среди индусских сект. В горах Памира он был принят владыкой исмаилитов, после был желанным гостем в эзотерических орденах Персии, Аравии, Леванта. Далее путь неутомимого искателя истины пролегал уже в христианскую Европу, к розенкрейцерам и вольным каменщикам, алхимикам и знатокам древних книг. Но и среди тайных обществ не нашел благочестивый Хасан такого, которое обнимало бы весть мир и могло по праву именоваться самым могущественным среди себе подобных. Так, проведя в странствиях еще десять лет, он вернулся в родной Хадрамаут, где поселился в небольшом оазисе на краю знойной пустыни.
Скоро слава о мудреце, постигшем суть многих вещей, распространилась по всей стране, среди кочующих и оседлых племен, а рыбаки разнесли вести о Хасане в Оман и Йемен, на Сокотру и даже в Абиссинию. К скромному обиталищу мудреца стало стекаться множество людей, жаждущих познать истины о мире. Вокруг почтенного суфия образовалась община.
И, нет бы, провести остаток жизни своей в блаженном покое, в окружении поклонников, ловящих каждое твое слово. Однако мысль о том, кто самый могущественный в подлунном мире после Аллаха, постоянно сверлила мозг мудреца. С нею он погружался в сон, с ней же просыпался на заре, она неумолимо возвращалась к нему каждый час. Он пытался отогнать ее, как назойливое насекомое, шептал слова молитв, пытался погрузиться в глубокий транс – этому искусству научили его посвященные Китая и Индии – все усилия были тщетны, ибо навязчивая идея неотступно преследовала мудреца!
И вот однажды прознал мудрый Хасан – то ли птицы напели ему, то ли пустынный ветер нашептал, или кто-то из учеников рассказал – что в пяти днях пути на север-восток от оазиса живет старый отшельник Мансур, который знает ответ на мучающий шейха вопрос. И тогда Хасан, которому накануне минуло шестьдесят, воспрянул духом, будто сбросил половину прожитых лет как змея старую кожу, и, собрав своих сторонников, заявил о намерении отправиться к мудрецу. Погрузил на верблюжьи спины нехитрый скарб, нанял десяток искусных и опытных воинов, дабы защитить караван от пустынных разбойников. И вот, на пятый день пути, возле старого, заброшенного колодца, последователи Хасана увидели убогую хижину, примостившуюся к стволу столетней пальмы. Возле нее под сенью дарующего прохладу древа сидел ветхий годами пустынник и сосредоточенно молился.
Дождавшись, когда благочестивый Мансур закончит свой разговор с Всевышним, шейх Хасан подошел к нему и поклонился старцу. Обменявшись с ним приветствиями, шейх обратился с вопросом, на который искал ответ большую часть жизни.
- Скажи мне, мудрейший из смертных, с коими мне довелось встретиться на земных путях: кто самый могущественный в подлунном мире после Аллаха?
- Ты найдешь ответ на этот вопрос, если отправишься дальше на север, в самое сердце пустыни. Там, под знойным солнцем, среди песков и каменных россыпей, лежат развалины города, построенного в незапамятные времена народом Ад. Отправляйся туда, а я буду указывать тебе дорогу.
Обрадованный шейх позвал своих верных адептов, и они тотчас же соорудили паланкин, который взгромоздили на верблюжьи горбы, а затем усадили на мягкие подушки под шелковым пологом мудрейшего старца. Двое самых преданных учеников шейха ехали по бокам от него на верблюдах и овеивали опахалами Мансура. И так шли они три дня по безлюдной пустыне, где даже ящерицы, змеи и ядовитые пауки были редкими обитателями.
И вот на четвертый день отшельник Мансур, указывавший им дорогу, воскликнул:
- Я вижу вдали следы исчезнувшего города Адидов! Хоть мое зрение и ослабло, но я внутренним оком зрю руины древнего города.
И точно: спустя несколько часов перед идущими внезапно возник силуэт полуразрушенной черной башни. Караван резко остановился. Люди протирали глаза, уставшие от слепящего пустынного солнца – не мираж ли, щипали и кусали свои руки – не сон ли? Но это не было ни сновидением, ни миражом – перед ними, словно обломанный перст, средь барханов торчала башня из черного камня. Оставив старца у входа под охраной вооруженных воинов, Мансур и его ученики по узкой многоступенчатой лестнице стали осторожно спускаться вниз. Огонь факелов плясал на выщербленных ступенях, покрытых сеткой трещин стенах, круги света метались по низкому потолку. И вот, наконец, нога впереди идущего ступила на ровный пол.
Теперь они шагали по широкому коридору, которому, казалось, не было конца. И вот, когда люди шейха Хасана прошли уже изрядное расстояние, впереди послышались шорохи и вспыхнули множество маленьких огоньков.
«Не иначе – джинны», - со страхом подумал шейх. Однако многоголосый писк тотчас разубедил его в этом, а свет факелов, рассеявший тьму впереди, подтвердил догадку: это – всего лишь полчища крыс. Преследуемые серой армией, люди шейха резво взбежали по лестнице и радостно вздохнули, когда лучи солнца скользнули по их лицам.
- Ну и как тебе могущественнейшие повелители мира? – неприятно захихикал отшельник.
- Ты думаешь, что они… Да ты наверное спятил, старик! – воскликнул шейх.
- А ты что думал, когда отправлялся в сердце пустыни? Кто разносит чуму, которая истребляет целые народы, превращая города в огромные кладбища? По чьей вине умерли король Франции, князь московитов…
- Я запросто истреблю этих мерзких тварей! – он скомандовал своим верным адептам принести горшки, наполненные нафтой, спуститься по лестнице, зажечь их и метнуть в скопище серых разбойников. Что и было сделано. Визг сотен крыс, заживо сгорающих в пламени земляного масла, долго стоял в ушах. Наконец, когда дело было сделано, шейх сошел вниз, но тотчас бросился обратно, зажимая нос от невыносимого смрада. Едва Хасан выбрался наверх, его тут же стошнило. Он смел с одежды пыль тысячелетий, отряхнул паутину, щелчком сбросил с плеча блоху и раздавил ее.
- Ну и как тебе, «мудрейший»? – с издевкой в голосе прошипел он. – Могущественнейшие твари, повелители мира, вершители судеб народов и стран, которых мы сожгли в этом жутком подземелье? Ты видно решил посмеяться надо мной…
- А разве я говорил тебе о крысах? – недобро засмеялся отшельник. – Тебе еще предстоит познакомиться с самыми могущественными тварями – и очень скоро.
- Ты дурак! – в гневе вскричал шейх. Он бросил старика у развалин башни, а сам с верными адептами двинулся обратно: он хорошо запоминал дорогу и вдобавок умел ориентироваться по звездам. Так что погибель в знойной пустыне, без еды и воды, каравану не грозила.
На первом же привале его люди стали жаловаться на одолевавших их блох. За отсутствием поблизости ручья или источника люди умывались песком, хлопали друг друга по оголенным телесам, перетряхивали одежду и обувь, изничтожая докучливых кусачих попрыгунчиков.
На второй день некоторые стали жаловаться на недомогание. Караван замедлил ход. На третий день двое слегли. Когда шейх, владевший в дополнение ко многим знаниям лекарским искусством, осмотрел их, то пришел ужас – на их телах он обнаружил знаки черной смерти.
Двенадцать дней влачился караван, за это время половина людей осталась лежать в песках.
Шейх умер, едва вернувшись в оазис. Его почерневшие губы прошептали последние слова:
- А прав был старый Мансур! Самые могущественные на земле существа – ничтожные блохи.
И это казалось сущей правдой. Несколько учеников шейха успели вернуться в родные места – и занесли заразу в другие оазисы. Чума выкосила несколько кочевых племен; вскоре эпидемия достигла побережья, рыбаки и торговцы разнесли ее по приморским городам. Так смертоносная болезнь проникла в порты Абиссинии, Йемена, Омана, Персии, Индии, Египта.
Совсем немного времени прошло – и очаги заразы объявились в городах Леванта, откуда она попала в Европу. Царица Чума в очередной раз собрала свой страшный урожай.
Это случилось за много лет до того дня, когда появился на свет пытливый голландец, который однажды сквозь стеклянную трубку разглядит подлинных властителей подлунного мира – тех, что могущественней любых королей и султанов, первосвященников всех религий и посвященных всех тайных учений. Эти крохотные существа в тысячи раз меньше блох, которые служат для них жилищем. Они способны менять ход истории, убивая великих царей и падишахов, полководцев и мудрецов, опустошая целые страны. Имя им легион, и в их ничтожестве заключено ужасающее величие зла.