Всё начиналось в этот зимний субботний вечер как обычно: внуки – играя и шаля, чтобы не мерзнуть – на больших обледенелых санках навозили воды от уличной колонки в заиндевевших флягах; сын следом занёс большую охапку сухих березовых поленьев, – и скоро над банной трубой стал почти прозрачный вертикальный столбик дыма.
В доме между тем жена окончила уборку по комнатам и перестилала постели, взбивала подушки. Это у неё на сегодня последнее. Ужин готовить не надо – по субботам традиционно отвариваются пельмени, которые, уже налепленные заранее, ожидают своей участи в морозильной камере.
Сам Иван Сергеевич сидит на кухне и просматривает «районку». Он только что затопил печку, засыпал ведро угля. В своей комнате ожидают скорого потепления его отец и мать. Отцу – восемьдесят пять, он сидит за столом и через лупу читает журнал «Здоровье», делая по ходу выписки в общую тетрадь. Мать на три года моложе, она расположилась на диване и что-то мудрствует с носками и варежками.
В газете толком ничего нет, что могло бы заинтересовать – одни объявления и программы передач. Но заниматься чем-то более серьёзным сейчас не хотелось, и Иван Сергеевич пролистывал двенадцать страниц выходящей раз в неделю местной газетенки, лениво ища взглядом, за что зацепиться. Раньше она была боевая, люди писали в редакцию письма: жаловались, осуждали, критиковали… «Помогало! Диалог был, – ни с того, ни с чего вдруг подумалось Ивану Сергеевичу. – А теперь – что? Тишь да благодать кругом?»
В зале под бормотание телевизора, который никто не слушает, пришедшие с улицы внуки, шумя и одёргивая друг друга, через дверной проём показывая пальцем в сторону деда, на ноутбуке выполняли свои «плановые стрельбы».
Зашёл с улицы сын и сказал, что в бане уже за 50 градусов, а вода бурно кипит в баке, и он долил холодной. Иван Сергеевич кивнул.
На последней странице Иван Сергеевич наткнулся на анекдот.
«Отец отчитывает великовозрастного сына:
– Вот как ты живёшь? Целыми днями и ночами в компьютере. Пиво дуешь беспрестанно – уже банки девать некуда. То ли работаешь, то ли не работаешь – не понять. Да и что понимать, если деньги всё время у матери берёшь! Жениться пора, а у тебя: то одна девка, то другая уже. А прежняя в телефон плачет.
Сын долго думает, а затем глубокомысленно спрашивает: «Бать, вот ты сейчас что? Критикуешь меня или завидуешь?»
Анекдот понравился, так что Иван Сергеевич даже громко хохотнул, чем привлёк внимание внуков. Ну, с натуры прямо!
Тут снова заходит сын и напоминает: «Ты идёшь, или мне сходить взглянуть ещё?»
«А сколько времени прошло», – подумал Иван Сергеевич. Внутренне ему почему-то казалось, что не много.
– Ладно, я иду.
Он всегда ходит на «первый пар», что называется. Предвкушая удовольствие, в одних трусах и в шлепанцах, с полотенцем под мышкой пятидесятипятилетний мужчина, уже с брюшком, быстренько перебежал по утоптанному снегу морозное пространство от крыльца веранды до баньки, – всего-то 8-10 шагов – и вошёл в предбанник. Здесь тоже холодно. Поспешно набросив на крюк полотенце и скинув трусы, он юркнул в баню.
В чем дело? Довольно прохладно. Посмотрел на градусник – всего +45! Надев варежку, он открыл дверцу печи и наложил дрова на совсем уже догорающие угли. «Буржуйка» почти тут же отзывается веселым гудом. Положив в таз свежий березовый веник, он залил его уже не крутым кипятком, – ничего, крутого и не надо, – и полез на полок, надеясь, что температура скоро поднимется. Чуть не вслух смеясь, стал трансформировать в уме прочтенный перед баней анекдот на свою ситуацию. Разница была только в том, что у них сын был женат и развелся. А внук, красавец, вот он – баню готовил со своим братцем двоюродным. Да и у второго тоже родители поврозь… Они погодки. Старший – дочери, младший, стало быть, сына. Родили, пожили маленько – и разбежались. Теперь только по алиментам скандалят. Кто кому должен и сколько. Как так можно? Нет: и в их время разводы были. Были, конечно. Но он-то считал, что это только у непутёвых совсем, кого родители плохо воспитали. А они с Валентиной… Что не так? Чёрта здесь разберёшь.
Он спустился, взял ковш на длинной деревянной ручке, зачерпнул начавшей кипеть воды с бака и кинул на камни. Пар вырвался туманом, а это значит, что температура всё ещё недостаточная, и браться за веник бесполезно.
…Вот, почитай, при бабе с дедом и взрастают. Хорошо – старики-родители своими пенсиями бюджет семейный дополняют, а то вовсе трудно было бы. Дай Бог им здоровья!
Сын то работает, то снова ищет работу. Дочь вообще где-то под Москвой счастье ищет. Вроде найдёт кого, хорошо всё, – пишет, а потом: «Я, мама, аборт сделала. Сволочь он оказывается».
Иван перевернулся на спину и стал смотреть в белый потолок.
…А внучку охота. Она и Светка, дочь, о дочери тоскует, мечтает. Годы-то идут – не успеть боится…
Однако температура росла очень медленно. Ещё бы – за бортом -36! Проёрзав на полке минут десять, Иван Сергеевич вышел, надел трусы и побежал в дом.
Сын встретил на пороге.
– Что, всё уже?
– Дед, ты чего так быстро? – выпучили удивленные глаза внуки.
– Ты ещё скажи «с лёгким паром», – раздраженно ответил он сыну.
– Тот посмотрел, не понимая и виновато.
– Ты что ж меня в холодную баню отправил?! Специально что ли? Развёл тут «анекдоты и приколы»...
– Бать, ты про что?
– «Критикуешь или завидуешь?», – говоришь?!
– Что я говорю?
Отец поднял глаза на потерянно стоявшего сына.
– Слушай анекдот, – смягчившись, сказал он, присев в кухне на табурет. – Отец говорит сыну…
Они вместе посмеялись.
– Бать, ты не подумай, – извиняющимся тоном начал сын. – Черта поймешь, эту баню.
– Да ладно, – остановил он его. – А вообще, – как будто первый раз. Ну, никогда она так быстро ведь не греется… Ладно.
На пороге кухни возник дед.
– Пап, вы не собирайтесь сегодня. Холодно на улице, – прокричал Иван.
– А? – не разобрал вконец оглохший старик.
– Не ходите, – Иван помахал перед собой обеими руками.
– Не ходить?
– Не-е-т, – он покрутил головой из стороны в сторону, а затем опустил веки и кивнул.
Дед тоже понимающе кивнул и как-то даже просветлел лицом: он уже перестал любить баню и даже побаивался её.
Ещё минут через десять Иван вошёл в пышущую прозрачным жаром баньку и уже от души напарился, дважды выскакивая на улицу обтереться жгучим святочным снежком.