Под утро передали ориентировку и врубили «план-перехват»: в городе была замечена иномарка, в которой, по подозрению, находилась похищенная девушка, та же машина на высокой скорости сбила пешехода и бесповоротно скрылась. Передали и приметы автомобиля: разбитая левая фара.
Эдик вылез из служебной «ласточки», прослушав новости, и устало закричал напарнику:
- Слышь, Славик, перехват на коцаную левую фару!
Славка был другом и напарником, но даже ему он не рассказывал о себе и своих родителях.
В детстве Эдик считал, что мир абсолютно устроен таким образом: отец регулярно избивал мать, избивал и его, и младшего брата. Педагог, блин, преподаватель математики. По прошествии времени настала пора взросления, и Эдик ушёл в армию по возрасту во внутренние войска, в вертухаи, там он органично вдохнул воздух противостояния, но с удивлением определил, что за колючкой находились люди получше его отца. Эти люди были преступниками, но их законы не включали подавление слабых, слабые им априори подчинялись, они сражались только с достойным противником. В большинстве своём охранники, лишённые фарта, подпадали под влияние охраняемых, и система исполнения наказаний терпела извечный крах. Была ещё временная категория «бешеных», которые надругались над наказуемыми, они либо ломались, либо погибали от невероятных несчастных случаев. Происходило это преимущественно за пределами зоны, и статистика выпадала за пределы системы. Их убирали за большие деньги.
В одном из первых расконвоев Эдик столкнулся с кавказским авторитетом Магой, качнулся в сторону прессинга, тот цепко посмотрел ему в глаза из-под густых колючих бровей:
- Не шуми, брат. Ты ещё к нам придёшь… Запомни Магу, я потом слово скажу.
Эдик не упивался властью, вёл себя исключительно достойно и в итоге заручился поддержкой криминальных авторитетов. Служба коротка, а впереди - у пацана предстоит целая жизнь, которой ещё нужно распорядиться.
Эдик вернулся из армии к той же раздаче. Отец распоясался по полной, пил, курил траву, бил мать и младшего, Эдик скрутил его на второй же день и пригрозил:
- Тронешь ещё раз мать, убью.
Отец ничего уже не понимал, продолжал ту же ахинею. Эдик ни минуты не сомневался, как можно устранить буйного.
Остальное было делом техники, ничто нас не может изменить в достижении цели.
Эдик пытался придумать некий план, но времени ему было не дано. На следующий же день отец обкурился и набросился на мать.
Эдик выскочил из комнаты и перехватил его.
Он кричал и душил локтевым захватом, кричал и душил, пока отец не затих.
Потом успокаивал мать и братишку, выходил на балкон и заходил обратно. Всё-таки вышел на балкон и позвонил Маге.
Тот совершенно не удивился:
- Я же говорил, ты – наш, брат. Ты вёл себя как мужчина, и ты можешь на меня рассчитывать. Ты же знаешь, что делать… Скажешь, сколько и когда, не вопрос…
Когда приехали менты, он подошёл к эксперту отдельно, все же все свои:
- Асфиксия, братан, на почве злоупотребления алкоголем… - и протянул конверт, тот присмотрелся к его глазам и молча кивнул.
Соседи снизу, молодая пара, даже в пору занятий любовью слышали в этом панельном доме все перипетии семейной жизни наверху. Когда Эдик наутро спускался к лифту, он намётанным оком вертухая заприметил, что соседи-то глаза прячут! И мнутся у лифта как не родные.
- Извините, у меня вчера смеситель в ванной отказал, к вам не протекло?!
- Нет-нет, у нас всё нормально… - они прижались друг к дружке и впёрлись в лифт, не поднимая глаз.
«С ними-то проблем не будет…»
Их смена сотрудников ГИБДД на выезде из города, машина в километре от крайнего поста ДПС, заканчивалась. Они уже настригли довольно с пьяных водил, с нарушителей, и Славик вернулся в тепло салона, чтобы глотнуть из термоса горячего кофе. Время под утро сладко течёт под старые анекдоты и машет тёплым веером на веки, пока работает в салоне печка.
Шоссе казалось доисторически пустым, и напарники пропустили грань предутреннего забытья.
Когда Эдик очнулся от слепящего света одной правой фары в лобовое стекло, он вскочил, сработала в голове ориентировка:
- Покоцанная!
Напарник рядом в кресле в ту же секунду получил пулю в голову сквозь лобовое стекло. Эдик скорчился в кресле, и его первая пуля прошла мимо. Он вываливался из машины, считывая спросонок все движухи: клапан двери, клапан кобуры.
Главное – табельный вырвать!
Он выпадал слишком долго из двери, а в него стреляли, это только в боевиках двери защищают – они же фольга, Эдик поймал первую пулю в лёгкое, в падении на землю у него в руке уже было оружие.
Он только однажды и выстрелил, никогда по людям не упражнялся, его миновала и Чечня, в отличие от коллег, он никогда в жизни не стрелял в человека, да и сейчас он выстрелил снайперски на свет фары.
Фатум состоял в том, что злоумышленник успел зацепить его ещё и в плечо.
Эдик лежал на асфальте какую-то долю секунды, он не хотел истекать кровью. Он привстал на руках на мышечном тонусе, который накачивал в зале постоянно, и подошёл к машине. Славик был жив, и он ему вызвал скорую. Нашёл вслепую аптечку, бинт, пытался помочь напарнику, зажать себе же рану и понял, что руки холодеют и отказывают.
Нащупал на груди фляжку с коньячком, нёс её до рта целую вечность, влил в себя несколько обжигающих глотков, помогло. Из машины выбирался, как спелеолог из пещеры, только стропы тянули назад. Добрался до встречной иномарки, на заднем сиденье, если уж удалось открыть дверь – посиневшее лицо, заклеенное скотчем, ну совсем малолетка. Эдик приучался к замедленному кино, к своим холодеющим рукам, и долго-долго отрывал скотч с лица, потом влез медведем напополам в салон и всадил кулак левой с размаху в грудь, как бил бы кулаком по столу перед женой, которая ушла и забрала с собой дочь.
Чудо на заднем сиденье встрепенулось и задышало, а Эдик вывалился обратно наружу и не смог первую минуту вдохнуть от боли.
Тут главное встать во весь рост, и Эдик встал у борта «Форда», смотрясь в боковую дверь, в которую заглянул огненный рассвет, и рассмотрел в отражении окровавленные купюры на своей груди, в правой руке до сих пор оружие. На плечо наложилось с неба огромное белое перо, то ли облако, то ли хрень какая. Вся эта жизнь пронеслась перед глазами:
- Застрелиться нахер… - он потянул правую руку вверх, но рухнул.
"Скорая" возникла тут же, с той же скоростью, что и злоумышленник, Эдик этого уже не видел. Спасли всех, Славика, похитителя, девушку, Эдик был самым тяжёлым. В скорой он неожиданно умер, настырные медики долго пытались бороться за его жизнь, испробовав все методы, но и они в конце концов опустили руки. Бригада даже остановилась на перекур, а когда машина завелась и направилась в больницу через пригород, где жила его бывшая жена с дочерью, сердце Эдика набухло, вбирая кровь, вытолкнуло её и начало размеренно сокращаться.
В это время спасённая девочка Марина очнулась в другой скорой и вознесла молитву за помилование мальчика в погонах, который её вытащил с того света.