Отрывок из главы 3 рабочей версии 2-й книги из цикла "Предыстория Артёма".
...
Затишье перед бурей
Сразу после антисоветского переворота во Владивостоке, чехословаки и поддерживавшие их страны Антанты признали единственной властью в Приморье разогнанную Советами в апреле Приморскую областную земскую управу. Та, в свою очередь, тут же передала верховную власть вовремя прибывшему во Владивосток из Харбина «Временному правительству автономной Сибири» (ВПАС). И земская управа, и ВПАС состояли почти исключительно из правых эсеров и меньшевиков, то есть умеренных сторонников социализма, что совершенно не устраивало буржуазную часть населения Владивостока и всего Приморья, а также белогвардейские офицерские организации, обвинявшие всех социалистов в развале России. Своим претендентом на власть противники ВПАС выдвинули генерала Хорвата. Третьей силой стало объявившее себя автономией уссурийское казачество в лице его войскового атамана Калмыкова. Между всеми претендентами на власть тут же развернулось упорное соперничество, продолжавшееся до конца сентября.
В течение всего этого переходного периода сельскими районами области, в том числе и территорией будущего Артёма, управляли земские органы власти. Все советские законы и постановления были отменены. Началась и денационализация перешедших при Советах в собственность государства частных предприятий. Правда, в Кневичанской волости ничего национализировать не успели, поэтому и денационализировать было нечего. Возвращённые прежним хозяевам соседние Надеждинские копи восстановить, из-за отсутствия у них необходимого капитала;, так и не удалось.
Владельцы уцелевших в советский период заводов и шахт, наконец, вздохнули свободно. Потеря своих предприятий им уже не грозила. Новые власти позволили в определённых рамках рыночное формирование цен на продукцию, что увеличило запас оборотного капитала, сделав возможным расширение производства. Оживилась и предпринимательская активность сельчан. Появление во Владивостоке и его окрестностях большого числа имевших хорошее денежное довольствие солдат и офицеров из войск интервентов, обеспечило рост частной торговли в деревнях. Вновь стали открываться закрытые в 1916 – 1917 годах сельские кабачки и, даже, рестораны (Максима Кузенка в Кролевце). Возобновление шахтного строительства повысило спрос на поставляемый местным населением лес для стоек. Отмена карточной системы в городах позволила крестьянам успешней реализовывать свои товары на городском рынке.
Однако уже начинала постепенно давать о себе знать и оборотная сторона произошедших изменений. Частичный переход к рыночному ценообразованию сразу повысил стоимость товаров и услуг, но уровень оплаты труда при этом не изменился, что ощутимо ударило по интересам рабочих, служащих и лиц интеллигентских профессий.
Разорение в результате экономической политики Советов почти всего крупного и среднего местного российского предпринимательства открыло, после возвращения относительной свободы торговли, дорогу для захвата дальневосточного рынка иностранным капиталом. Теперь львиная доля товаров поставлялись сюда из-за границы, что превратило почти всю приморскую буржуазию в торговых посредников зарубежных фирм, то есть, на языке простого народа, - в спекулянтов.
Возникший в советский период дефицит российской валюты и продолжавшийся в дальнейшем процесс её обесценения привели в рыночных условиях к началу постепенного вытеснения из торгового оборота на Дальнем Востоке отечественных денег иностранными. Это, в свою очередь, порождало валютную спекуляцию и приводило к ещё большему росту цен в рублях.
Каких либо финансовых запасов новым демократическим властям в Приморье унаследовать от Советов не удалось. Создание же собственной налоговой системы требовало достаточно длительного времени, поэтому весь недолгий период своего правления земство здесь испытывало постоянную нехватку средств. Не было денег даже на организацию сколько-либо эффективной правоохранительной службы, особенно милиции.
Между тем, в июне началось цветение мака, а значит – сезон сбора опиума на многочисленных плантациях, разбросанных по сданным в аренду китайцам и корейцам земельным участкам местных крестьян. Вслед за этим следовало ждать и традиционного усиления ежегодного паломничества из Манчжурии хунхузских банд, вымогавших свою «львиную долю» у собирателей опиума, а также у его производителей и продавцов.
В 1918 году осеннее нашествие хунхузов было особенно мощным. На этот раз они оказались не только ещё более многочисленными, чем в прошлом году, но и гораздо лучше вооружены. О них, на состоявшемся в сентябре 1-м Приморском областном земском собрании, отвечавший за милицию член Управы Ф.Семашко сообщал следующее:
«Большими и малыми отрядами они захватили значительную часть Никольск-Уссурийского и Ольгинского уездов, грабили, убивали, брали в плен. Воинских команд, как это было раньше (до революции – Ю.Т.), на местах нет, милиции тоже. … Солдаты нашего резерва; вооружены берданками. Хунхузы же поголовно вооружены отличными трёхлинейными винтовками и скорострельными карабинами, или, как например сейчас в Шкотово, - пулемётами и даже одним горным орудием. Эта шайка разграбила деревушку Андреевку;, взяла заложников и двинулась на Шкотово. Получив отчаянную телеграмму от волостной земской управы, я выслал туда 100 человек из Владивостока и отозвал из других командировок и направил в Шкотово ещё 40 чел. Таким образом, против усовершенствованных ружей, пяти пулемётов и одного горного орудия мы могли выставить только 140 берданок. В данный момент из резерва во Владивостоке находится только 27 человек, несущих караульную службу, все же остальные силы разосланы по области на борьбу с хунхузами….» .
Установление диктатуры
Сразу после чехословацкого переворота, во Владивосток начали прибывать войска стран Антанты. В августе эти страны объявили о начале интервенции в России и направили свои воинские части на помощь оказавшимся к тому времени в сложном положении на Уссурийском фронте чехословакам. В сентябре, после разгрома Советов на Дальнем Востоке, перед ними встал вопрос, что делать дальше. Было принято решение оставить силы союзников здесь, а для борьбы с Советами в центре страны использовать Белую армию, обеспечив её необходимым вооружением и снаряжением. В качестве оправдания своих действий интервенты провозглашали необходимость возвращения России законной государственности, избавления её от «германских наймитов» (советских властей) и революционного хаоса, и восстановления Восточного фронта против Германии.
Чтобы успешно бороться с Красной армией, значительно увеличившей летом свою численность благодаря введению всеобщей воинской повинности, белым нужна была такая же массовая армия, а для её создания, на уже отбитой у Советов территории требовалось создать сильную централизованную власть. Это можно было сделать только путём объединения основных противостоящих большевикам общественных сил, то есть правых социалистов, с одной стороны, и кадетов;, с другой. Под давлением интервентов в сентябре такое объединение формально было достигнуто в лице «Временного всероссийского правительства» (Директории), избравшего позже своей ставкой г. Омск.
21 сентября ВПАС объявило о своём слиянии с Омским правительством. Верховным уполномоченным последнего на Дальнем Востоке стал с 28 сентября генерал Хорват, бывший глава Правления КВЖД. Этот человек был хорошо знаком жителям зоны Сучанской железной дороги, так как дорога эта с самого начала принадлежала Обществу акционеров КВЖД. Мало кто из живущих тогда в районе будущего Артёма людей имел о Хорвате хорошее мнение. Ведь билеты на проезд от разъезда «Озёрные ключи» или площадки «24-я верста» (ныне ст. АртёмГРЭС) до ст. Угольной им приходилось покупать по цене за весь перегон Шкотово – Угольная, то есть в 1,5 - 2 раза дороже, чем они реально стоили. Площадка же «24-я верста» строилась и содержалась (по условию Правления КВЖД) на средства самих местных фермеров и крестьян.
Между тем, образовавшаяся в Омске верховная белая власть, а точнее стоявшая за её спиной военная верхушка белогвардейцев, сразу же начала наступление на права самоуправлений, стремясь полностью лишить их возможности влиять на политику правительства в отношении населения. Уже в октябре у них забирают милицию, которая после этого фактически превращается в политическую полицию. Права земств стесняются назначением разного рода уполномоченных, призванных приглядывать за поведением избранных населением местных властей. Вскоре в ведение правительства передаются дорожное дело, медицина, ветеринария, сельские школы, упраздняются земельные комитеты, отобрано продовольственное дело, конфискованы в казну уже собранные на всё это земские сборы.
Одно за другим распускались созданные на выборной основе органы белой власти в Сибири: 3 ноября – Временное Сибирское правительство, 10 ноября – Сибирская областная дума. 18 ноября подошла очередь самого коалиционного «всероссийского» правительства – Директории, в которой, по мнению белых генералов, тоже было слишком много «подозрительных» социалистов. Она была разогнана офицерами, и ей на смену пришла настоящая, ни чем не прикрытая военная диктатура в лице «Верховного правителя России» адмирала Колчака.
Столь масштабное и наглое разрушение белогвардейской военщиной завоёванных ранее политических позиций правых социалистов и возглавляемых ими самоуправлений те, конечно же, безропотно снести не могли. С этого времени правые эсеры и меньшевики переходят в пока ещё легальную оппозицию правящему режиму, а оставленная в их распоряжении пресса всё чаще и чаще начинает критиковать действия верховной власти и её проводников на местах.
Просто уничтожить эти партии, вместе с их СМИ, колчаковцы не могли из-за присутствия интервентов, часть которых (американцы, чехословаки) настороженно относились к крайне правым силам в правительстве Колчака и считали земства и городские самоуправления необходимым противовесом им. Так в белом движении произошёл раскол, который, со временем всё более углубляясь и расширяясь, привёл его к закономерному краху. Отсутствие единой позиции интервентов по поддержке тех или иных сил внутри белого лагеря способствовала его развалу и падению.
На позицию правых социалистов в отношении колчаковского режима оказывало влияние и начавшееся изменение настроений основной массы населения подконтрольной ему территории под влиянием ряда новых внешних и внутренних обстоятельств:
8 ноября 1918 года в Компьенском лесу под Парижем было подписано перемирие между странами Антанты и Тройственного союза, завершившее Первую мировую войну. С её окончанием отпала даже теоретическая необходимость восстановления Восточного фронта против Германии, бывшая формальным поводом ввода войск Антанты на территорию России. Теперь продолжение пребывания на Дальнем Востоке иностранных солдат стало восприниматься даже антисоветски настроенными жителями не как доброжелательная союзническая интервенция, а как стремление соседних держав аннексировать часть российской земли.
Между тем, Совнарком сразу же воспользовался поражением Германии, аннулировав 13 ноября Брестский договор и двинув на оккупированную ранее немцами территорию свои войска. Теперь именно Советское правительство в глазах всё большей части патриотически настроенного населения России начинало выглядеть настоящим собирателем русских земель. С этого момента, по меткому выражению Ленина, «отпали антибрестовские колебания середняка», и время стало работать только на большевиков.
...
Полный текст книги опубликован в научной электронной библиотеке ДВФУ: