Ключевое слово "автотомия".
На сцене профессор, его бывший ученик, голова Аннушки. Чуть позже появляется Анна.
Алексей Александрович.
Как много в человеке скрытых возможностей. И как неразумно тратит он время для иного. Печально это, Алеша, весьма печально. Но есть в жизни каждого моменты, когда открывается нечто, что было скрыто повседневной суетой. Некое духовное просветление, очищение от бытовых мелочей и пагубных пристрастий.
Алексей Кириллович.
Вы говорите о последнем моменте той ещё жизни Анны?
Алексей Александрович.
Боюсь Вас разочаровать, но в тогда Ваша супруга поступила эгоистично. В тот момент она думала только о своих страданиях. Заметьте, её весьма неприглядная смерть прошла и для общества весьма незаметно. Ну, посудачили и все. Как будто и не было. Только Бадмаев и впоследствии Толстой, но уже описательно, заставляют нас обратиться к этой женщине. Но даже коснувшись её, ещё той судьбы, мы не находим для себя ничего нового. А сколько страданий принесла она своим уходом наиболее близким людям. Нет, она как бы мстила им за свои страдания. Хоть и трагична эта связь времени и личности, но, увы, Анна, не нашла в себе сил поступить иначе.
Алексей Кириллович.
Тогда о ком?
Алексей Александрович.
О человеке, лишенном, как Ваша супруга в свое время, всего, кроме разума. Об Аннушке.
Алексей Кириллович.
Боюсь, профессор, показаться жестоким, но есть принципиальная разница.
Алексей Александрович.
Согласен. Да, в тот момент, на полустанке головной мозг Анны, как показали дальнейшие события, был в прекрасном состоянии. И попав в совершенно новую для себя ситуацию, Ваша супруга включила все скрытые ресурсы. Но ради чего?
Алексей Кириллович.
Профессор, в Ваших словах вновь слышатся упреки.
Алексей Александрович.
Не будем ворошить старое, но согласитесь, в нынешнем обществе Анна до последнего момента была как рыба в воде. Удачный брак, титул, положение в высшем обществе. Если бы не сумасбродная идея в возрождением, вернее-с зарождением совершенно новой формации монархии в России, сама бы могла бы стать спасительницей Отечества. А так вынуждена скрываться, потеряла ребенка. Для себя, Алеша, для себя. Ну, естественно, для нашей страны-очередного монарха. А вот для Аннушки, впрочем, как и для него, это, думаю, некая надежда.
Алексей Кириллович.
Но мозг Вашей ассистентки мертв. Согласитесь, это даже не вегетативное состояние, а некий кусок биоматериала.
Алексей Александрович.
Но нам удалось избежать некроза. А подключение плода к общей системе жизнеобеспечения сотворило чудо. Посмотрите на зрачки Аннушки.
Алексей Кириллович.
Не может быть! Они реагируют на свет. Профессор, думаю, стоит проверить околовестибулярный рефлекс.
Алексей Александрович.
Зачем? Вы не поверите, но глазные яблоки хоть и незаметно, но синхронно движутся. И знаете, куда чаще смотрит Аннушка?
Алексей Кириллович.
Догадываюсь. Ведь это её тело до последнего момента вынашивало наследника империи.
Алексей Александрович.
Наследника-не наследника, но факт налицо. В буквальном, Алеша, смысле этого слова. И знаете, что. Вы не заметили, как они похожи.
Алексей Кириллович.
Кто, Аннушка и ребенок?
Алексей Александрович.
Нет, Алеша, эти две женщины. Одна, решившаяся на такой эксперимент и другая невольно давшая свое тело для него. И кто из них стал матерью для ребенка?
Алексей Кириллович.
Увы, профессор, ни та, ни другая. И жизнь этого существа висит на волоске. Согласитесь, кроме Вас, он никому, как и изначальная жизнь Анны, не нужен. И если её жизнь стечением обстоятельств и интересом Бадмаева была сохранена, то новая зависит только от Вас.
(говорящие не замечают, что их диалог внимательно слушает тихо вошедшая в лабораторию Анна).
Анна (порывисто).
Не только, Алеша. Алексей Александрович, я знаю, что нужно сейчас сделать для спасения наследника.
Алексей Кириллович.
О чем Вы, Анна?!
Алексей Александрович.
Не наследника, Анна Аркадьевна, не особый организм, а просто ребенка. Человеческого, как сказал один мудрый персонаж старой сказки, детеныша.
Алексей Кириллович.
И что моя супруга должна сделать?!
Алексей Александрович.
Напомню Вам, коллега, об автотомии. Увы, у людей она проходит весьма своеобразно и трагично. Так было и в том случае, когда Анна Аркадьевна потеряла свой, самый раздражающий её орган. И вот теперь, как я понимаю, она вновь готова к своеобразной автотомии.
Алексей Кириллович.
Да вы оба сошли с ума. Анна, хоть ты одумайся! У нас ещё ничего не потеряно. И главное, я люблю тебя.
Анна.
Алешенька, послушай меня. Как и тогда, я любила и люблю только тебя. Ваш,...наш век дал мне новые возможности. Но есть непроходящие истины. Мне жаль...
Алексей Александрович.
Как я понимаю, ассистировать, коллега, Вы мне не будете.
Алексей Кириллович.
Есть предел.
Алексей Александрович.
Понимаю Вас. Но без Вашей помощи мне трудно будет провести операцию.
Алексей Кириллович.
Господи, это выше моих сил. (обращаясь к супруге) Аннушка, неужели нет иного выхода?
Анна.
Алешенька, я иду на это ради нашей любви. Странно, как бы опять, но на этот раз иное чувство. Тогда отчаяние, сейчас только упокоение и свет впереди. Профессор, я готова...