ИДЕИ ГЛАЗЬЕВА И CУТЬ ПРОЕКТА «ГРУДИНИН»
Сергей Глазьев совершенно справедливо напоминает, что экспериментальной проверкой теорий в обществознании является сама жизнь: «За последние тридцать лет прошли экспериментальную проверку основные теории в обществознании. Крах потерпели две основные догматичные теории, претендовавшие на истину в последней инстанции: научный коммунизм и его антипод – либертарианство, включая его современную форму, Вашингтонский консенсус. Из этого вытекает ошибочность курса, которым следует наша страна в социально-экономической политике. Произведённая после распада СССР замена одной догматичной идеологии на другую привела нас в исторический тупик. Двадцатипятилетнее стояние в этом тупике породило болото, в трясине которого тонут все попытки нашего президента вывести страну из кризиса.»
[ Сергей Глазьев: Какая идеология поднимет Россию
Здесь внимание читателя необходимо обратить на то, что Глазьев говорит не просто о «научном коммунизме» как одном из названий всей системы учения Маркса, а о «научном коммунизме» как «истины» в последней инстанции, т.е. окостеневшем догматическом учении, которого официально придерживались лидеры Советского Союза последних лет его существования, и некоторые лидеры социальных групп, провозглашающих себя «истинными» продолжателями дела коммунистических партий в настоящее время. И термин «либертарианство» используется явно в более широком смысле, чем в отношении какой-то конкретной именующей себя так партии, синонимом этого термина является совокупность современных либеральных идей реализуемых в практике западными странами и теми странами, которые идут в фарватере их политики.
Лидеры Советского Союза последних лет были подобны слепым вождям ведущих слепых.[ Матф. 15:14]. Ю. В. Андропов, ставший на короткое время генсеком КПСС(1982—1984), в осторожных выражениях ставил вопрос о необходимости разобраться в том, что собой представляет общество, которое мы создали... А ведь он и до этого занимал в Советском Союзе на протяжении многих лет один из весьма важных государственных постов. Не думаю, что и сам Леонид Ильич в этом знании ушёл далеко от Ю.В Андропова. Скорее наоборот…
Между тем современная наука во второй половине XX – го века вступила в «постнеклассическую» эпоху, обратившись к исследованию сверхсложных систем природы и общества. Противоречит ли ортодоксальная марксистско-ленинская теория данным «постнеклассики»? Нет! Но она, чтобы выйти из плена догматизма, остро нуждается в обогащении своего эвристического арсенала новыми понятиями. Как показывает опыт КНР, переходное состояние общества – может занимать более длительный период времени и более разнообразные виды и формы, чем это считалось в догматической «теории научного коммунизма».
Итак, наша страна после распада Советского Союза оказалась в сложной ситуации. Наш главный, как принято выражаться теперь, геополитический соперник или противник, США, естественно сохранил свое военно-техническое и экономическое доминирование, хотя и потеснён экономически (вначале Японией , затем Китаем). Западная Европа (мы имеем в виду её правящие политические элиты) в целом, хотя вроде бы и слабеющая, но достаточно экономически сильная, сохранила традицию русофобской направленности своей внешней политики. А Восточная Европа и часть бывших советских республик вообще превращаются на наших глазах в непрерывную цепь военных баз и сплошные плацдармы для нападения на нас же наших «уважаемых партнёров и друзей» (это язык наших отечественных дипломатов) за океаном и в самой Европе. Что-то это напоминает?
Но если возвращение Крыма и действия по сохранению целостности Сирии слегка разрежают ситуацию на западных рубежах, что, кстати, и поддерживает сохранение рейтинга Владимира Путина, то во внутренней политике вообще непонятно что происходит. Создаётся впечатление, что внутри страны действует ни одна единая, а по крайней мере две власти.
Одна власть стремится устами прежде всего президента заявить о необходимости решить ряд проблем: демографическую, например; заявляет о необходимости развития науки, культуры, новейших технологий; оказания поддержки социально незащищённым гражданам; создания сильной независимой России с высокотехнологичной экономикой… и т.д.
Другая – унижая ни одно поколение учителей, учёных, врачей, полунищенскими зарплатами, бессмысленными требованиями и отчётами стремительно, безрассудно сокращает школы, вузы, НИИ, поликлиники, больницы, медпункты, разрушая и систему образования и систему здравоохранения, лишая страну самого будущего.
И создаётся впечатление, что эта, «другая власть», внутри нашей страны выступает в качестве агента тех сил, которые лязгают гусеницами на наших границах. Более того, порой создаётся ощущение, что над нами нависло с 90 – х годов некое «иго». И иго это не даёт подняться нашей стране, нашей экономике, держит миллионы людей в страхе и нищете (официально не менее 20 млн.), отрывает нас от всего остального мира. По Глазьеву, «иго» это принесли нашей стране носители идей «либертарианства».
В 1991 году этой социальной группе (их тогда называли ещё « чикагские мальчики » ) удалось захватить основные государственные посты в переживающем бифуркацию российском государстве как самом крупном осколке Советского Союзе. И хотя Владимиру Путину и верной ему части высших чиновникам удалось частично ослабить это иго (победа над семибоярщиной), «иго» в целом осталось. Оно продолжает истощать страну, не позволяет ей подняться. Мало того, у «либертариантцев» появились естественные союзники: различные слои центральной, и региональной (местами этнически и конфессионально окрашенной) паразитической бюрократии, перешедшие из «славных» рядов советской партноменклатуры. Последней пришлась по вкусу атмосфера перманентного давления на управляемые низы при отсутствии фактически всякой ответственности перед ними (низами). Так, что сегодняшние «либертарианцы» это смешанное племя носителей «либеральных» идей и партноменклатурщиков. Не секрет, что высокое доверие к Путину держится на некоторых весьма удачных политических действиях: остановка войны на Кавказе, стягивание страны через институт полномочных представителей, стремление добиться возвращения России статуса мировой державы, выдвижения серии важных социальных инициатив. Но прошло уже немало времени, как отмечает Сергей Глазьев: «За это время другие страны продолжали развиваться, большинство нас догнали и перегнали. Россия опустилась ниже среднего уровня, оказавшись среди стран третьего мира.» Ожидание того, что Путин завершит свою борьбу с игом «либертарианцев» явно затянулось.
И вот какой-то части оппозиционных Путину, преимущественно левых и частично центристских политических сил впервые, наверно, удалось выдвинуть единого кандидата. Мы видим первый опыт такого объединения (тем обиднее соучастие вместе с провластными СМИ некоторых выдающих себя за левых в дискредитации Грудинина). Парадокс ситуации заключается в том, что достаточно успешный предприниматель выдвинут от имени партии, позиционирующей себя в качестве коммунистической.
А что, если это попытка без очень длинных теоретических дискуссий не только окончательно покончить с игом «либертарианцев», но и подойти к использованию на практике опыта китайских товарищей? Тем более, что другой возможности, других средств двинуться в этом направлении у ностальгирующих по социализму масс трудящихся России пока нет. И даже если Грудинина не выберут (шанс мал), голоса, которые будут отданы за него избирателями, напомнят Путину о его долге довести борьбу за сохранение сильной и независимой России до конца.
Ни у одного из современных политических движений в России нет исключительного права на истину в последней инстанции, на исключительное представление и развитие коммунистических и социалистических идей. Глазьевские идеи в современных условиях представляются нам наиболее реалистичными.