Детский сад, в который я ходил, был расположен рядом с моим домом. Это было удобно, но родители все равно не могли меня туда отводить как это положено – с утра и за руку. Мама работала посменно, а папа был летчиком. С начала 80-х он, в составе правительственного авиаотряда президента Южного Йемена Али Насер Мухаммеда, работал в Адене. Нас он навещал нечасто: либо по праздникам, либо «если в стране случится какое-нибудь важное событие». Я скучал по отцу. Каждый раз он привозил красивые банки с концентрированным апельсиновым напитком, жвачку, чудные игрушки. Подарки были не просто красивыми, они еще очень вкусно пахли.
В детсад меня водила воспитательница, с которой мы жили в одном подъезде. Мы её звали «тётяпаша». Её сын, Павел, унаследовавший силу и рост своей матери, запросто расправлялся с пацанами старше себя, за что быстро снискал славу драчуна. А вот его мама наоборот была доброй, толстой и спокойной женщиной. Поэтому благодаря такой изящной квинтэссенции, она и получила такое очаровательное прозвище.
Из детского сада забирала меня тоже «тетяпаша», отчего я совершенно не мог переключаться с одной социальной волны на другую. Казалось, детсад – это навсегда. От этого я его ненавидел.
В тот день на обед в саду нас кормили рисовой кашей и фруктовым супом. С кашей еще куда ни шло, а вот коричневая смесь из сухофруктов, похожая на слизь, была отвратительной. Суп из большой кастрюли половником разливала нянечка, к которой в очередь выстроились дети, чтобы получить порцию еды. Я поднес тарелку к уже наклонившемуся черпаку и вдруг от волнения и брезгливости выронил её. Тарелка упала и глухо разбилась. Фруктовый суп клейстером растекся по полу и залил мои сандалии. В этот момент нянечка наотмашь ударила меня влажным вафельным полотенцем и злобно прошипела: «Немедленно убери за собой, говнюк».
Тетя Паша в этот день не работала, иначе бы она никогда не допустила такого ко мне отношения. Её сменщица, молодая женщина с прической, похожей на гриву льва, никак не отреагировала на происходящее, а только прыснула смехом. Оглушенный событием, я пошел в спальню, снял со спинки своей кровати белое полотенце с нарисованным жёлтым воздушным шаром, вернулся в зал, встал на колени и начал собирать с пола фрагменты супа, походившие больше не на кусочки разваренных фруктов, а на раздавленных улиток. Дети из моей группы молча наблюдали за происходящим. Быстро ставший грязным детский утиральник, я отнес в туалетную комнату и попытался выстирать его в раковине. Однако вбежавшая нянечка стала что-то кричать, вырвала из моих рук пришедшее в негодность полотенце и ушла.
Тихий час, который обычно проходил в нашей группе весело, в этот раз полностью оправдал своё название. С головой укрывшись одеялом, я лежал в кровати. Плакать не получалось, я просто лежал с онемевшим от обиды горлом и ничего больше не чувствовал. Вдруг я услышал, как кто-то открывает дверь детсадовской спальни. Я ждал немедленной расправы над собой - ко мне подходит нянечка, отдёргивает оделяло и за ухо тащит в преисподнюю - в коридор, к грязному полотенцу и фруктовому супу. Она смеется и отчитывает меня перед детьми. Я стою перед маленькими зрителями в трусах.
В комнату вошла «тетяпаша». Её мягкие и в тоже время тяжелые шаги были спасением и настоящим чудом.
- Дети, - произнесла она своим бархатным голосом, – завтра вы все останетесь дома. В стране траур. Умер генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Речь любимой воспитательницы парализовала всё вокруг. Кажется, кто-то начал даже шмыгать носом и хотел заплакать. Я высунул голову наружу, посмотрел на любимую воспитательницу, злобную нянечку и громко закричал: «Ура!!!».
Последний раз отец из жаркого Адена приезжал домой на праздник, на Новый год. И вот в стране произошло то самое «важное событие» - смерть генсека! «Как здорово, что Черненко умер, - подумал я, - какой он все-таки хороший человек». От радости я забыл все обиды, случившиеся со мной этот день. Я прыгал на кровати и как заговоренный кричал: «Папа приедет! Ура! Мой папа приедет!».
Вечером приехал папа – это был понедельник, 11 марта, 1985 года.