Была война и та штрафная рота,
Где трудно выжить, если не убьёшь.
Я не косил врагов из пулемёта,
В моей руке был чаще финский нож.
Сейчас же, что не фильм-то залипуха.
Никто ножи, как в цирке, не метал.
И я клинком от уха и до уха,
Подкравшись, вражье горло рассекал.
Потом, тихонько опустивши тело,
Я подавал друзьям условный звук.
Что означал, я чисто сделал дело,
И кровь брезгливо оттирал от рук.
А после боя долго мылся с мылом,
И заработал прозвище "мясник".
По первости, ты знаешь, чуть тошнило,
А после, в общем, как-то и привык.
Но сердце тихо превращалось в камень.
Один вопрос стал мучить и терзать,
Как я вернусь и этими руками
Свою жену я стану обнимать.
Не причинял другим я раньше боли,
И мухи не обидел. Вот те крест!
Но вот такая выпала мне доля,
И я не шёл судьбе наперерез.
Звучит приказ и я готовлюсь снова,
Собрался и гоню все мысли прочь.
"Ты подползёшь и снимешь часового,
Бесшумно снимешь, как наступит ночь".
И я во тьме крадусь, как кот за мышкой.
В руке клинок, назад уж нет пути.
И в тишине капустной кочерыжкой
Скрипело горло... Господи прости...