(Рассказ-быль)
Повсюду грязь! Хозяин беспородной собаки не отличался особой чистоплотностью. Вот и сегодня он встал с кровати, вместо доброго утра, пнул Полкана ногой и пошлёпал босиком на кухню по замызганному, заплёванному, забросанному окурками полу. Похоже, помещение не убиралось много дней. Запутался об валявшуюся на полу занавеску, чертыхнулся и скрылся в дверном проёме. Было по-всему видно: хозяину плохо.
- Опять пошёл искать бухло, – подумал Полкан, улёгся поудобней на пыльный половик в прихожей и зажмурил глаза. На кухне хозяин гремел посудой. Послышался грохот. Это он уронил пустую банку из-под пива, которая с лязгом, напоминающим треск ломаной фольги, покатилась по полу.
Полкан вздрогнул и открыл глаза: «Сегодня опять нажрётся. И за что мне такое наказание? Небось, у соседской Жучки, всё в порядке. Хозяйка её холит и лелеет, а такая же беспородная, как и я». Полкану мечталось о другой жизни, у другого хозяина. Размечтался так, что даже незаметно для себя, стал повизгивать от удовольствия.
– И зачем хозяин назвал меня Полканом? Вон соседских собак нарекли Рексами, Джеками, Дагерами, Ла Грандами, Чаками, а меня каким-то Полканом. Вот урод, даже имени путного не мог придумать, всё квасит и квасит, – Полкан свернулся клубком и снова впал в дрему.
Блаженство продолжалось недолго, на кухне опять что-то шмякнулось об пол. Полкан вздрогнул, подумалось: «Скорее бы нашёл он своё пойло и оставил меня в покое. А собственно, чего я жалуюсь? Живу не в будке, не в овраге, не в подворотне, не на улице, а в квартире (если её можно таковой назвать)? Когда у хозяина бывают собутыльники и, они пьют напропалую, он становится "добрым". Даже может бросить кусок со своего стола. Я, как всегда, ловлю его на лету, тут же, глотаю и отползаю в сторону, поджав хвост. Почему так? А, просто, хозяин мой непредсказуем. Хорошее настроение, мгновенно меняется на плохое и тогда… Что тогда, лучше не рассказывать. Вспомнить страшно. (Дальше рассказ будет вестись от имени самого Полкана).
Хозяин подобрал меня ещё щенком. Было это давно. Моя мамка, собака по кличке Псина, ощенилась в овраге под корнями огромного дерева и там же «воспитывала» всё наше большое семейство. Я рос хилым щенком, мне всё время не хватало еды. Старшие братья и сёстры отпихивали меня от её соска, поэтому я постоянно был голодный. Мамка кормила нас лежа на боку. Она блаженно вытягивала лапы, когда мы своими мордочками искали молоко и щекотали её брюхо. Мамкины соски вкусно пахли и манили к себе. Кто вываливался из общей кучи, она тут же подгребала его под себя лапами и слегка покусывала. Я был ещё слепым, когда мои братья и сёстры отдавили мне лапу и с тех пор волочу заднюю правую ногу.
Сначала я и не понял, что не такой, как все. Мне казалось, что все меня любят, а мамка заботится обо мне так же, как о моих братьях и сёстрах. Мы все толкались у её брюха, дрались из-за сосков, но постепенно стал замечать, что братья и даже сёстры сильнее меня и я практически всегда остаюсь голодным. Из-за ущербной ноги стал не выдерживать конкуренции. По этой причине мир для меня казался враждебным и злобным.
Потом стал замечать, что члены моей семьи, мягко говоря, меня недолюбливают. Мы бегали играть на соседнюю улицу, где находился пустой фургон для перевозки хлеба и продуктовый магазин. Собиралась нас там целая стая. Бывало, находили какие-то объедки и все стремились их съесть. Я не оставался в стороне. Эта куча-мала напоминала со стороны клубок, а стоящая над ней пыль, не позволяла разглядеть то, что творится внутри этой кучи. Где кусок, не понять, кто кусает и кого, тоже?! А так как у меня силёнок было мало, то мне и доставалось больше всех. После таких потасовок, я отползал в овраг и долго там отлёживался, зализывая раны языком.
Но во всём этом было что-то и полезное. Шла закалка организма, я учился терпеть боль, свыкался с мыслью, что и так жить можно, приспосабливался к ситуации и окружающей действительности. Постепенно стал огрызаться на всю свою компанию, они платили тем же. Стычки происходили регулярно. Однажды меня так подрали, что даже не смог доползти до оврага, вот тут-то и подобрал меня мой теперешний хозяин. Смешно, но я сразу признал в нём своего хозяина.
Не скажу, что он проявил милосердие, просто схватил моё полуживое тело за задние ноги и поволок, вероятно, к себе домой. От него неприятно пахло дешёвой выпивкой, отчего я невзлюбил и его и всё, что связано с пьянкой на многие дни вперёд. Тогда я ещё не знал, что пахнет это спиртным, а не чем-то другим. Узнал об этом, когда стал жить у хозяина. Но это было потом, а пока хозяин тащил меня за задние лапы в неизвестном направлении, при этом не произнёс, ни единого слова, временами просто мычал. Казалось, что он вот-вот упадёт, его бросало из стороны в сторону, он спотыкался, чертыхался, а моя голова ударялась о землю. Я визжал, пытался вырваться из его рук, но он только крепче сжимал мои лапы и упорно куда-то тащил.
Нёс меня недалеко, так что голова моя от постоянных ударов о землю, пострадала не сильно. Подошёл к обшарпанному дому, с оторванными дверями в подъезд. Я заметил, что только маленькая створка болтается на одной петле, самой двери нет. Хозяин пнул створку, чертыхнулся и стал подниматься по грязной и заплёванной лестнице. Стены были все расписаны и разрисованы ужасными картинками. Здесь не было написано: Саша плюс Маша, здесь было что-то другое, а так как, я читать не умею, всё это воспринималось мною, как нечто скверное.
Хозяин поднялся на второй этаж, неуверенной походкой подошёл к своей двери, такой же обшарпанной, как и сам подъезд, смачно сплюнув, бросил меня на пол. Нет, не бросил, а просто разжал пальцы и я мешком, скользнув по его ноге, сполз вниз. Шатаясь из стороны в сторону, хозяин стал шарить по карманам, искать ключи. Изрядная доля выпивки не позволяла найти ему нужный карман, в котором они лежали и, он стал поочерёдно их выворачивать. У меня было желание сбежать от него, но силы после драки и достойной трёпки соплеменников покинули меня. Я обездвижимо валялся на лестничной площадке. Наконец, ключи со звоном упали на пол, нужный карман был вывернут наизнанку. Хозяин нагнулся, его повело вперёд, и, он упёрся головой в дверь. Поднял ключи, долго искал скважину, но не мог в неё попасть. То и дело тыкал в дверь, делал круговые движения ключом, злился, чертыхался, попутно пинал меня ногой. Я взвизгивал, но сил сопротивляться не было. В голове метались мысли: и зачем мне эта никчёмная, паскудная жизнь?
Не помню, как открылась дверь, как оказался внутри помещения, сколько времени находился в забытьи? Когда открыл глаза, кругом была темень. Сквозь щель внизу двери пробивалась жёлтая полоска света. Прислушался. Тихо. Восстановил всю картину сегодняшнего, богатого на события, дня. Картинки мелькали одна за другой. Ругал себя за то, что не смог вовремя скрыться от этого двуногого существа, теперешнего своего хозяина. Хотя, а что я мог сделать? Подрали меня изрядно, калеку.
II.
Ночь пролетела быстро. Точнее, я боялся наступления утра, меня ждала и страшила неизвестность. Не успели ещё рассеяться сумерки, а хозяин уже открыл дверь в прихожую, постоял надо мной, пнул носком тапка, и, сплюнув на меня, пошёл в туалет.
- Не забыл, что притащил меня домой, - подумалось мне. - А может хозяин, таким образом, поприветствовал.? (Полкан ещё не знал, как люди здороваются с животными).
Из туалета донеслось кряхтение и сопение хозяина, порой слышался его скрипучий голос, это он разговаривал сам с собой. О чём, было не разобрать. От неизвестности, я ещё сильнее сжимался в клубок.
В этот день у меня всё началось как-то не так. Вот пнули, плюнули сверху, держат в прихожей. Мне захотелось, вдруг, вползти в комнату, пока хозяин справляет свои естественные надобности. А что? Дверь открыта, может ОН так приглашает меня к себе (Полкан, вдруг, подумал, что назвал его не хозяином, а каким-то местоимением. Собачонка приподнялась, поджала под живот изувеченную ногу и, клацая когтями по полу, поскакала в комнату).
Не успел я сделать и нескольких шагов, как распахнулась дверь из туалета и, тело хозяина стало медленно вываливаться из дверного проёма. О, боже! Уже через секунду, вся эта туша падала на меня. Я инстинктивно отпрыгнул в сторону, насколько позволяли три ноги и по большому счёту, здоровье.
Тело хозяина распласталось на полу, из носа вытекала какая-то жидкость бурого цвета. Похоже это была кровь. Хозяин лежал недвижим. Я подошёл к нему поближе, понюхал тело и стал слизывать с пола кровь. Нечаянно лизнул лицо. Лизнул раз, лизнул другой, хозяин пошевелился.
-Живой, раз шевелится, - подумал я и захромал в прихожую. - Вчера у хозяина начался праздник. Сегодня продолжается, а сколько он интересно будет продолжаться? Этого не знал никто, похоже и, сам хозяин.
К полудню у него распогодилось. Он стал выделывать какие-то замысловатые фигуры и нелепые телодвижения. Его зарядка, как показалось мне, напоминала танцы с бубном сибирского шамана. Он подпрыгивал, крутился вокруг своей оси, громко рычал. Проделывал это до тех пор, пока снова не упал на пол. Только в отличие от утра это было не тупое лежание на полу, а подпрыгивание на руках, вроде жима лежа с подскоком.
После разминки всех групп мышц, хозяин занялся и вовсе непонятным, включил какой-то ящик. Из ящика донёсся звук, ранее неведомый мне, как собаке, а потом появились и картинки. Показывали какое-то кино. Экран мелькал, манил к себе. Меня заинтересовал этот ящик и я не заметил, как приблизился к нему на короткое расстояние. Что произошло дальше, не могу вспомнить до сих пор. Я почувствовал сильный удар под живот, пролетел по воздуху метр-другой и снова оказался в прихожей на грязном половике. Заняться просвещением и прикоснуться к прекрасному в этот раз не получилось.
Немного поскулив и успокоившись, я рассудил: не получилось в этот раз, получится в другой и задремал. Сколько пролежал, не знал. Тело ныло, казалось, оно состоит из сплошной болячки. Болело всё от кончика хвоста, до кончика носа.
Я вдруг почувствовал чьё-то прикосновение до своего носа, открыл глаза и увидел котёнка. Он был маленький, тощий, со всклоченными волосами на шкуре, с огромными, как два медяка, глазищами. Первое, что хотелось сделать – это куснуть котёнка. Я помнил, как собаки ненавидят кошек, да и сам зачастую принимал участие в погонях целой собачьей стаей за этими жалкими, как искренне считал, существами.
Но котёнок был настолько дружелюбным, что у меня не поднялась на него лапа. Я лежал и блаженно принимал ласки этого нежданного сострадальца. Котёнок неуклюже прыгал из стороны в сторону, становился на задние лапы, угодливо пластался на полу, всем своим видом показывая, что я ему очень понравился.
Эту идиллию собаки и котёнка разрушил хозяин. Грузной походкой он протопал в прихожую, содрал с крючка свою одежду и, пыхтя, стал одеваться. Я трусливо топтался вокруг и не знал, как угодить хозяину? Именно угодить, так как не знал, что хозяин может выкинуть в этот раз? Слава Богу всё обошлось, казалось, меня не замечают. Котёнок незаметным образом исчез из моего поля зрения. Мне подумалось, что он, наверное, живёт у хозяина давно и знает все его привычки? Да и маленький он, может забиться в любую щель, из которой хозяину его не вытащить ни за какие коврижки.
Дверь распахнулась, хозяин вышел на площадку и крикнул:
-Полкан, ко мне!
Я пулей вылетел на площадку, хотя всё тело ныло, а сил двигаться практически не оставалось. Здесь же познакомился с огромным псом, живущим этажами выше. Рекс был овчаркой, огромного роста с мощными лапами, из пасти текла слюна. На шее строгий ошейник, намордник небрежно висел под нижней челюстью, из раскрытой пасти торчали огромного размера клыки. Рекс почему-то проявлял беспокойство? Я , при приближении ко мне огромного собрата, съёжился и инстинктивно прижался к ноге хозяина. Однако Рекс не проявил никакого интереса к беспородному псу, что меня задело. Он непроизвольно тявкнул; на этом и закончилось моё противостояние с соседом.
Вышли на улицу. Я подумал: почему, пользуясь случаем, не сбежал от своего мучителя? Однако, со мной произошло что-то такое, чего раньше не случалось. Хоть и плохо у хозяина, но в эту ночь впервые, за всю свою короткую жизнь – было тепло. Никто меня не гонял, не трепал за шиворот. Выходки хозяина не в счёт, пинки можно и потерпеть. А болячки, полученные в драке пройдут, как проходили уже не раз. И я, припадая на правую заднюю ногу, поплёлся за хозяином.
А он шёл по улице не спеша, будто наслаждался свежим воздухом и жизнью, а может так выгонял похмелье? Через пятнадцать-двадцать минут город внезапно закончился. Здесь я ещё не был. Пригород не представлял для меня интереса: на дороге лужи и грязь, кругом огороды, и заборы, сжавшие тропинку словно петля горло, покосившиеся сараи. И заборы, и сараи кое-где разобраны бомжами на дрова, но есть и глухие, без просвета и высокие, аж до неба. Хозяин здоровался со встречными мужиками, иным пожимал руку, перебрасывался парой-тройкой предложений и шёл вперёд. Я тащился за ним. В непролазной грязи лапы вязли, скользили, разъезжались в разные стороны. Сверху начало капать. Я вымок и продрог, вымазался в глине, а хозяину хоть бы что. Он тупо двигался вперёд.
- Куда это он меня тащит, может убить хочет? Так, что с меня взять-то? Ни мяса, ни шкуры. Эх! И как это я попался в руки этому живодёру? Сейчас бы резвился с братьями и сёстрами где-нибудь у магазина, а повезло, так и поесть чего-нибудь нашёл. А здесь вот тащусь не известно зачем, не известно куда?!
Поход по грязюке продолжался недолго, вскоре моему взору открылся вид наподобие стройки, правда дома здесь были одноэтажные, каких в городе не встречалось. Как оказалось - это были гаражи. Строительство шло ни шатко, ни валко. Везде грязь, бетонные блоки, кирпич, невдалеке надрывно «рычал» трактор. Экскаватор рыл яму. Суетились люди. Всё это пугало и возбуждало меня. Впереди виднелся целый ряд уже отстроенных гаражей, куда и направился хозяин.
Подошли к огромной, неряшливо вымазанной чёрной краской двери. Хозяин долго возился с замком. Наконец, внутри что-то щёлкнуло, повернулся ключ и моему взору предстала такая же огромная, зияющая дыра – вход в гараж. Строение было огромных размеров, по крайней мере, так показалось. Справа находился верстак из металла, на нём громоздились тиски. На столешнице верстака разбросаны какие-то запчасти, тряпки, гаечные ключи, непонятные инструменты. Хозяин небрежно бросил связку ключей на стол и включил свет.
В гараже стоял старенький, видавший виды «Москвич». Что это «Москвич» я не знал, но, что эти чудовища тарахтят, гремят и отравляют воздух – мне было хорошо известно, только я думал, что они передвигаются сами по себе и их движение от людей не зависит. Я часто гонялся за этими чудовищами и страстно их облаивал. Возле оврага валялся выброшенный кем-то «Запорожец» и со своими дружками мы постоянно там резвились. Я примерно представлял и то, что может находиться внутри этого чудища. Там любят играть или греться на солнышке извечные враги собак – кошки.
А что удумал хозяин? Открыл дверцу, сел в машину и стал её заводить. Я, услышав тарахтение движка, поджал хвост и выбежал из гаража. Отбежал на почтительное расстояние и с интересом стал наблюдать за действиями этого чудовища. Протарахтев, минуты три-четыре машина дёрнулась и медленно поехала. Это напугало меня ещё сильней. Я опять отбежал на несколько шагов и замер в ожидании.
Наконец, чудовище всем своим корпусом «вывалилось» из дверного проёма и замерло, но продолжало тарахтеть, как и прежде. Походив вокруг «Москвича», хозяин влез в кабину и снова заехал в гараж. Выключил зажигание, вынул ключ из замка и хлопнув по рулю, стал рыться в бардачке. Я заметил, что в руках у него появилась бутылка с жидкостью. Похоже, он достал водку, припасённую на всякий случай.
Хозяин заторопился, суетливо закрыл дверь, защёлкнул внутренние замки и повесил навесной. Удостоверившись, что дверь надёжно заперта, направился вдоль рядов на шум голосов. Шёл не долго, хлюпая по весенней грязи, перемешанной со снегом, широко расставляя ноги.
III.
Теперь я немного успокоился и почувствовал некоторую свободу. Резво, насколько позволяло моё пошатнувшееся здоровье, пробежался по траве, описал дерево, высоко задрав повреждённую лапу, пробежался по куче песку, поковырялся в нём передними лапами и поковылял в след за хозяином. Некогда ровная площадка, поросшая мелким ивняком и ольхой, теперь была вся раскорчёвана и изрыта, то там, то тут виднелись поднимающиеся постройки. Только дальний северный угол участка оставался девственным, но и его уже успели захламить. Там лежали щебень, груды искорёженного бетона, арматура. Здесь же брёвна, привезённые неизвестно кем, неизвестно для какой цели, уже полусгнившие. Самые нижние из них, давно превратились в жалкую труху. Вот эти-то брёвна и оккупировали алкаши. Те, же, которые ещё сохранились, они своими задами отполировали до блеска. Независимо от погоды, пьяницы собирались здесь чуть ли не каждый день и пили.
Похоже, частым гостем этого стихийного сборища был и хозяин. Кстати, он, как я успел заметить, уже направлялся в сторону мужиков, кучкой сидевших на брёвнах. Я присел на задние лапы и стал наблюдать за тусовкой, невольно подумалось:
- Почему не сбежал от хозяина, когда меня выпустили на улицу? И чего это так привязался к этому душегубу, не знаю? Суток не прошло, а я уже во власти этого урода. Вот возьму и сбегу. Выберу момент и поминай, как звали.
Но такой смелости у меня хватало только в мыслях. На самом деле, при моём-то тщедушном здоровье, этого никак нельзя было сделать. Всё равно, рано или поздно собратья подрали бы меня в клочья. Я это понимал. А значит, надо держаться хозяина. Какая-никакая, а защита.
Пока же я с интересом разглядывал эту компанию. О! Что это была за публика!
Первый, на ком остановился мой взгляд, был мужик неопределённого возраста. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что я плохо разбирался в этом. Похоже, мужик ходил всю жизнь в одном и том же одеянии: трико с широкими белыми лампасами и вытянутыми коленками, клетчатые тапочки с дырками на большом пальце, майка, грязно-серого цвета, поверх которой был надет пиджак с чужого плеча. Карманы пиджака отвисли, оттопырились, были, чуть ли не вывернуты наизнанку; из трёх пуговиц, в наличии болталась на одной нитке какая-то блямба. Мужик был не брит, с гнилыми зубами, с небрежно торчащей в уголке рта сигаретой. Он постоянно сплёвывал, не вынимая сигареты изо рта. Как это у него получалось, я так и не понял? Была ранняя весна, мужику должно быть было холодно, но он этого, как бы и не замечал.
Другой мужичонка, лет около шестидесяти, одеждой не выделялся. На нём было всё серое и безликое. В толпе такие обычно теряются. Но у него были две особенности, мимо которых не пройдёшь. На маленькой голове приклеились два огромных, словно ослиные, уха и заячья губа. Что заячья, я не знал, да и мне было всё равно, что там, у людей, не так. Я это понял из разговора всех, скопившихся на брёвнах собутыльников. Взрослого мужика они называли брезгливо – Заяц.
Здесь же толкались два гражданина. Первый из них, одетый в серенькую майку и спортивные трико, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную бейсболку держал в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки – в черной роговой оправе, с неимоверно толстыми стёклами. Правое, было с трещиной и, мужик всё время неестественно косил взглядом, пытаясь рассмотреть через него всё происходящее вокруг. Второй - плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек, в заломленной на затылок с огромным козырьком-аэродромом кепке – был в футболке, жеваных джинсах и в непомерно больших, изрядно потрёпанных кроссовках.
Тут же вертелся сын бездомного пьяницы Сёга. Он рос беспризорником и оборванцем. Ночевал, где придётся, чаще всего в подвале дома, курил дешёвые сигареты, которые стрелял у всех подряд, не ходил в школу, бездельничал, и такая жизнь, похоже, ему нравилась. Он всегда был одет в одежды с чужого, взрослого плеча, благо теперь это не проблема. Одежду часто выбрасывают на помойку и у любого бачка можно одеться, при желании, с «иголочки».
Отдельная строка – Копчёная. По всей видимости, её так называли за коричневый цвет кожи. Она была маленькой, сморщенной старушкой, хотя, как я заметил, от силы ей лет двадцать пять-тридцать. Одета «дама», по-мужски. На ногах огромного размера резиновые сапоги – отличительная черта дам подобного рода. Я так и не смог ничего примечательного отметить в её облике и перевёл взгляд на хозяина, неспешным шагом приближавшегося к этой тусовке.
Всю эту публику я успел разглядеть, пока дожидался хозяина. Однако, по всему было видно – его здесь не ждут. Знают, но не особо-то привечают. Он для них чужой. Вся эта компания делала вид, что не замечает его присутствия. Хозяину было неловко, он то и дело переминался с ноги на ногу, нервно теребил подбородок, мочку уха, старался делать так, чтобы его заметили, но публика была занята своими делами – делила какое-то пойло. Не получив к себе должного внимания, хозяин развернулся и стал удаляться, при этом не забыл пнуть меня и небрежно бросить: «За мной». Хозяин не обнаружил того, что у него есть выпивка. Стоило бы ему показать краешек горлышка, как вся бы эта компания была у него "в кармане", но он этого не сделал.
Гаражи строились таким образом, что внешние из них образовали естественную стену и строились по периметру; остальные, ровными рядами образовывали блоки. К одному из них и направился хозяин. Мы долго блуждали в этом хаосе, пока не нашли нужный блок. Сказать, что мне надоело болтаться за ним туда-сюда я не мог, просто бесцельно брёл вслед за ним по грязюке и чертыхался про себя. Мне было не интересно ходить среди всего этого беспорядка – скучно и однообразно.
IV.
C этого дня прогулки в гараж стали регулярными. Уже прошли весна и лето, надвигалась осенняя пора. Ежедневно лили дожди. Я подрос, возмужал и даже хромота моя постепенно стала сходить на нет. За это время мой окрас приобрёл красивый оттенок. Хозяин меня не выгонял, но и не очень-то подпускал к себе. За это время, я как-то к нему попривык и уже не замечал его пинков и недружелюбного ко мне отношения. Правда, когда, по привычке, убегал к своим собратьям, хозяин непременно приходил за мной и забирал к себе. Тогда я спал у него в прихожей на грязном половике и считал себя вполне счастливым псом. Так прошёл ещё один год.
Опять была весна, опять мы шли в сторону гаражей. Хозяин шёл широко расставляя ноги, я бежал вслед за ним, не забывая, при этом, опИсать деревья и заборы, таким образом метил территорию. Останавливался, принюхивался и если замечал, что до меня это сделали другие мои соплеменники, делал метки повторно.
В этот день было солнечно, тепло. Был хороший день и ничего не предвещало беды. Повсюду пели птички, журчали ручейки. Настроение у хозяина было относительно хорошее. Правда оно менялось часто по непонятным причинам, но это не мешало мне наслаждаться жизнью.
Хозяин подошёл к своему гаражу, как всегда открыл его и, как всегда, взял с собой бутылку водки. Сегодня он не стал выгонять машину из гаража, а просто ограничился заводом двигателя минут на десять.
Сверху, по центральной дороге, сбегали весёлые ручейки. Вода журчала, точнее радостно ворковала, от этого поднималось настроение – ещё неделя-другая и будет совсем тепло. Полетят на Север птицы, зазеленеет трава, земля «проветрится», дышать станет легче.
Пока я тыкался носом то в снег, то в дорогу, хозяин куда-то исчез, как сквозь землю провалился. Я побежал его искать, мелко семеня ногами. Где-то меня отгоняли, где-то свистели в след, где-то подманивали, называя почему-то Тобиком. Я старался отбежать подальше от чужих людей, ощущая какую-то опасность. Пробежал один блок, другой – хозяина нигде не было. «Включил» главное оружие собак – нюх. Но весной, в тёплый день все запахи так перемешались, что невозможно было выбрать запах хозяина. Весной, вообще, на дороге запахи трудно выделить, она больше пахнет горюче-смазочными материалами, нежели чем-то другим.
Не скажу, что меня охватило какое-то волнение. Просто было как-то непонятно и возбуждало от нечаянно свалившейся на меня свободы.
- И зачем мне искать этого хозяина, и какая польза мне от него? - пронеслось в моей голове. – Убегу сейчас и дело с концом. Хватит терпеть выходки этого душегуба, впереди весна и лето, проживу.
Душегуб – я всегда про себя именно так называл своего хозяина. И не смотря на всё это, побежал искать этого своего душегуба. Я ещё не знал, что по сравнению с теми, с кем встречусь каких-нибудь двадцать минут спустя, хозяин ангел во плоти. Но это будет впереди.
Я бежал, тыкаясь носом в землю, но никак не мог отыскать знакомый запах своего хозяина. Незаметно прибежал в то место, с которого началось знакомство с гаражами год назад. На брёвнах было пусто. Судя по тому, что запахи от тел были ещё свежи, разошлась компания совсем недавно. И я её обнаружил, буквально, в соседнем блоке. Да и как было не обнаружить это скопище живых существ, лишь отдалённо напоминающих людей. За год, что прошёл с первого знакомства, они все как-то обрюзгли, пообносились, в их облике появилась печать безысходности.
Копчёная, как и год назад, в резиновых сапогах, на два-три размера больше ноги, совсем сморщилась, и походила на сухофрукт. Сапоги на ногах выглядели нелепо и ещё больше оттеняли всю нелепость фигуры этого персонажа. Остальные выглядели не лучше. Сегодня, по какой-то причине в компании отсутствовал Сёга.
Они сидели внутри гаража: кто на ящиках из-под картофеля, кто на кирпичах, кто на корточках. Ворота гаража распахнуты настежь, посреди пустого помещения на полу из досок находился импровизированный стол. На столе разбросаны какие-то объедки, куски хлеба, бутылки с дешёвым пойлом. Компания по причине «принятия на грудь» была возбуждена. Все говорили разом, никто никого не слушал. Громче всех кричал Заяц.
Увидев меня, компания дружно засвистела, подзывая к себе. С ней в течение года знакомства, я встречался неоднократно. Знала компания и обо мне, поэтому я не заподозрил ничего страшного и опасного для себя.
- Забегу на минутку, покормят, возможно? Подкрепиться бы не мешало – хозяин сегодня не дал ни крошки. Правда, чего тут есть-то, разве, что кусок дешёвой колбасы кинут?
Я вбежал в гараж и стал пританцовывать на месте, то ли от радости, то ли от того, что не понимал: чего же от меня хотят? Заяц взял со стола кусок колбасы и стал меня приманивать. Я из боязни приблизился к нему, но постоянно оглядывался на ворота и ещё не подозревал, что у компании давно зрел план, как они выражались: «Ободрать Полкана на шапку». Заяц подманивал меня, но колбасу на пол не бросал. Такая игра продолжалась довольно долго. Мне это стало надоедать, я вышел из гаража и сел возле проёма и даже, казалось, забыл, что ищу своего хозяина. Любопытство, а одновременно и злость охватили меня и, я решил досадить компании.
-Посижу смирно, они про меня забудут. Тогда вбегу в гараж и схвачу со стола всё, что попадётся в зубы.
Компания, на время, так, по крайней мере, показалось мне, обо мне забыла. Заяц разливал по стаканам пойло, все шумели. Понять: о чём они говорят, было невозможно. Выпили. В компании градус возбуждения резко поднялся.
Усыпив бдительность, я вбежал в гараж, схватил со стола зубами кусок колбасы и уже намеревался отпрянуть назад, как, вдруг, почувствовал на загривке жёсткую руку Зайца. Попытался вырваться, но человек был гораздо сильнее меня...
НОВЫЙ ХОЗЯИН
V.
Мои попытки вырваться из лап мучителей не увенчались успехом. Заяц плотно сжимал горло, а остальная публика хватала меня за туловище, ноги, голову. Я пытался огрызаться, изворачивался, как уж, стремился выскользнуть из рук, но этот сброд людей окружил меня кольцом, которое, к тому же, постепенно сжималось. Силы, явно, были не равные. Меня пинали ногами, били кулаками, драли за уши, хватали за шкуру. Наконец, Копчёная ловко ухватила за больную ногу. В голове помутилось, в мозгу что-то щёлкнуло, я завизжал, как резаный и, отключился.
Сколько пребывал в таком состоянии, не знал? Очнулся от резкой боли в ноге. Огляделся. Где нахожусь, не понял, было темно. Попытался встать - не удалось. Повторил попытку, снова упал. Лежу и злюсь на хозяина: куда делся в трудную для меня минуту, почему не выручил, когда эти живодёры издевались надо мной?
И только об этом подумал, как скрипнула дверь и я услышал лёгкие шаги; кто-то направлялся в мою сторону. Этот кто-то, судя по всему, привычно включил свет и присел на корточки. Я открыл глаза.
- Очнулся, бедолага?! – произнёс приятным голосом человек и в этот же миг я понял, что нахожусь не дома у своего хозяина, а у кого-то другого. Впервые, за всё время пребывания на этом свете, был несказанно рад тому, что меня не пнули и не плюнули сверху или не помочились, как бывало не раз. Я, однако, не знал, кто же меня вызволил из цепких лап шайки алкашей, но почему-то подумал, что сделал это – именно этот человек!?
Шли дни. Я долго приходил в себя. В отличие от предыдущего хозяина, новый – относился ко мне вполне дружелюбно и позволял даже лежать на ковре в комнате. Из прихожей я вползал в гостиную и, распластавшись на полу, часами лежал, положив голову на передние лапы и мечтал. Хозяин занимался своими делами, большей частью смотрел телевизор или читал газету, иногда садился за компьютер. Все эти «приборы» я узнал у нового хозяина и уже не боялся их, как не боялся и шелеста газеты. Во всём этом было даже что-то загадочное и интересное для меня, ведь у прежнего хозяина, кроме старенького телевизора «Рекорд», ещё чёрно-белого, не было ничего подобного. Он не читал ни газет, ни книг; пил, ел, спал, валялся на полу, уходил куда-то, приводил к себе собутыльников, пьянствовал, ругался, дрался, курил, вот и весь набор его «добрых» дел. Я даже не знаю, работал ли он? Но судя по тому, что днём его дома не было – он работал.
В один из дней, новый хозяин повёз меня на своём автомобиле к ветеринару. Сам вынес меня из квартиры, сам уложил на заднем сидении и позаботился о том, чтобы я не упал во время движения.. Пока мы ехали, я слушал радио - хозяин включил тихую музыку. В салоне автомобиля чувствовал себя не совсем в своей тарелке (это было моё первое путешествие на транспорте), но ничего опасного со мной не происходило и я успокоился.
Правда, наслаждаться поездкой пришлось недолго. Спустя минут десять, мы оказались за городом. Подъехали к отдельно стоящему домику и остановились. Весь двор был уставлен машинами. Новый хозяин оставил меня в салоне, а сам пошёл в домик. Я задремал.
Вздрогнул от шума открывающейся двери и открыл глаза. Меня взяли в охапку и понесли в помещение, машины уже разъехались, во дворе стало просторно. Не знаю, почему, но у меня не возникало желания удрать от нового хозяина, я покорился судьбе.
В помещении было тепло и уютно и уж очень как-то светло и просторно. Яркости добавляла и белизна стен, которые были покрашены белилами. С непривычки у меня зарезало глаза, я зажмурился. Когда открыл их, то увидел, что лежу на топчане посреди просторной комнаты. Надо мной склонился какой-то человек весь в белом. После я понял, что это ветеринар и мы приехали в ветеринарную клинику исключительно по поводу моего здоровья.
Ветеринар разговаривал с моим новым хозяином. Я себя даже не узнал, каким кротким и послушным стал. По тому, как они общались сообразил, что речь идёт о моём осмотре и вакцинации и стал невольным свидетелем этого диалога. Признаюсь, узнал о себе многое того, чего и не обязательно было знать:
- Это ваша первая собака? – спросил ветеринар.
- Да, раньше, как-то не доводилось их иметь, - ответил новый хозяин и, почему-то засмущался.
- Тогда вам придётся выслушать от меня курс элементарных правил содержания и гигиены животных. Они не хитрые, но их нужно знать и соблюдать, тогда проблем будет меньше и у вас, и у вашего питомца. Расскажите, как оказалось у вас это чудное животное?
Вот тогда-то я и услышал версию моего освобождения из лап своих мучителей.
VI.
Пока ветеринар ощупывал и осматривал меня, новый хозяин, меж тем, рассказывал историю моего освобождения, в которой, как оказалось, не было ничего примечательного и героического. Просто в тот день он проходил мимо того места, где мучители издевались надо мной и в буквальном смысле слова отбил меня у этих живодёров. Судя по описанию, Заяц уже готовил петлю из ремня, чтобы на ней удушить, как он выразился: «Паршивого пса». Бездыханное моё тело новый хозяин погрузил в свою машину и привёз к себе домой. Вот и всё.
Ветеринар повозмущался действиями мучителей, сказал, что и не такое здесь слышал и стал инструктировать нового хозяина, на предмет содержания и ухода в доме за собаками, то есть за мной. Оказывается – это целая наука.
- Вообще-то собаки болеют, как и люди, - наставлял ветеринар нового хозяина. - Основным признаком, указывающим на наличие болезни у собаки, является изменение ее поведения, которое может проявляться как в повышении, так и в понижении возбудимости. Иногда отмечают, так называемые, вынужденные движения, когда собака все время ходит по кругу, в одном и том же направлении (манежные движения), непроизвольные сокращения тех или иных мышц (тик), иногда - парезы и параличи. Нередко мочка носа становится сухой и горячей.
У больных собак может наблюдаться конъюнктивит, кашель, изменение окраски слизистой оболочки рта, характера каловых масс (их количества, цвета, консистенции), а также частоты их выделения, ухудшение аппетита, изменение в характере приема корма и воды, повышение или понижение температуры тела, изменение числа дыхательных движений и пульса.
Ветеринар говорил всё это с таким учёным видом, что я невольно вспомнил кинофильм «Кавказская пленница», просмотренный мной, буквально накануне и заёрзал на топчане. Там знаменитой троице (Вицин, Никулин, Моргунов), похитителям Нины, мнимые ветеринары читают лекцию о вреде болезни «Ящур» у животных. Мне стало смешно и я заёрзал на топчане. Ветеринар стал меня успокаивать, не зная причины моего возбуждения. Он поглаживал по спине своей нежной ладонью, в то же время не прерывал рассказа. Для безопасности, правда, на меня был надет намордник, а лапы связаны. Но это не доставляло неудобства. Лежать, когда к тебе столько внимания, было даже приятно. Я отметил про себя, что такое «королевское» внимание мне оказывается впервые в жизни.
Дальше ветеринар заговорил о мерах общей профилактики заболеваний.
- Мероприятия, предупреждающие появление и распространение заболеваний, основываются на строгом соблюдении установленных правил содержания собак, - наставлял ветеринар моего нового хозяина. - К таким правилам относятся: тщательный выбор места для размещения питомца – это может быть прихожая; немедленная изоляция собаки с признаками заразного заболевания в специально предназначенное помещение (изолятор), он есть у нас; периодическая дезинфекция всех помещений, и тех, в которых обитает собака, и тех, в которых храните предметы ухода за ней, для уничтожения возбудителей заразных заболеваний. Важная составляющая содержания собак – её чистка. Основным показателем при оценке чистки является наличие перхоти, грязи и наружных паразитов (вшей, блох). Обязательно осматривайте состояние глаз и наружного слухового прохода.
Собаки, как и люди, болеют. Болезни условно можно разделить на 2 группы: заболевания, опасные только для животных (зоонозы); заболевания, опасные для животных и человека (зооантропонозы). Если в первом случае вы рискуете здоровьем и жизнью вашего питомца, то во втором своим здоровьем, поэтому немедленно сделайте прививку своему питомцу.
Наиболее широко распространены четыре инфекционных заболевания собак. Это чума, контагиозный гепатит, лептоспироз и парвовирусный энтерит. Течение болезни очень тяжелое; для многих щенков, да и взрослых собак, исход может быть трагическим. Поэтому вакцинация против этих болезней крайне желательна. Несравненно реже встречается бешенство, но это смертельная болезнь не только для собаки, но и для хозяина. Обязательная вакцинация собак от бешенства - закон, преступать который никому не позволено. Я, надеюсь, что вы с этим согласны и все необходимые прививки мы сделаем, но это будет стоить денег.
Хозяин внимательно слушал, согласно кивал головой, но по его поведению я понял, что многое из того, о чём говорил ветеринар, для него тёмный лес, а для меня тем более. Как бы, догадавшись об этом, ветеринар сказал:
- Не переживайте, я дам вам брошюрку. Там всё прописано, только следите за сроками вакцинации и состоянием здоровья животного. В природе выживает сильнейший! Но, взяв щенка к себе в дом, вы нарушили естественный отбор. Возможно на воле его ждала бы гибель от инфекции - но это закон природы, значит он слабый. Очень заблуждаются владельцы домашних животных, что их любимец защищен от вирусов. Именно сами хозяева и приносят их в дом, и животное, живущее в стерильных условиях не может ему противостоять.
- Доктор, делайте всё, что положено, а я оплачу все расходы, - сказал мой новый хозяин и спросил, - где можно оплатить услугу?
- Идти никуда не надо, у нас есть касса. Не волнуйтесь, всё будет сделано по «высшему разряду». Пока я вожусь с вашим псом, можете отдохнуть. Это займёт определённое время, так, что подождать придётся. Произведите оплату лечения, почитайте рекомендации, возможно потом времени и не будет!?
Ветеринар долго ощупывал меня, переворачивал с боку на бок, сдавливал рёбра, снимал с топчана и ставил на пол, я хотя и не устойчиво, но держался на ногах и, наконец, произнёс:
- Ничего страшного нет, кости целы, а гематомы заживут. Сейчас сделаем пару необходимых уколов и можете забирать своего пёсика.
Что такое уколы, я не знал, но, когда увидел нечто, похожее на «насос» в руках доктора, понял: будет неприятно. Однако, после того, что происходило со мной ранее в драках и произошло недавно, они меня не страшили. Мне всё нравилось: и доктор, и помещение, и внимание ко мне, и даже уколы, которые я ожидал с каким-то любопытством.
Доктор возился со мной не более получаса.
- Обычно мы отводим на осмотр животных минут пятнадцать-двадцать, а у вас случай особый. Всё, забирайте своего пса и, если ничего не случится, ждём на процедуры и очередной осмотр через полгодика, год. Удачи!
Новый хозяин поблагодарил ветеринара и мы вышли из уютного помещения. Что самое удивительное, я вышел на своих ногах. Меня штормило, качало из стороны в сторону, но это радовало – я на своих ногах.
- А как зовут-то вашего пса?
- Я даже и не знаю, пусть будет Полканом!
-Ну Полкан, так Полкан, - отозвался доктор и опять занялся своими делами, а я подумал: вот и этот Полканом называет и впервые, за всё время нашего знакомства с новым хозяином, я остался им недоволен.
VII.
( .... Новое место жительства и хозяин, пока, Полкану нравились. Светлая просторная квартира, обставленная дорогой мебелью, просторная прихожая, кухня, да и хозяин разрешает гулять по ней, где хочется. Живи и радуйся. Однако, не следует забывать, что он «воспитывался» улицей и беспутным хозяином. Это-то и сыграло с Полканом злую шутку, повлияло на всю его дальнейшую собачью судьбу).
Уже дома новый хозяин выкупал меня, показал место в прихожей - мягкий, большой коврик, дал поесть. Что это за пища, я не понял, но было необычайно вкусно, пахло мясом. После всех переживаний, испытанных за день, улёгся на коврике и задремал. В этот день я был счастлив, как никогда!
На другой день новый хозяин ушёл на работу. Я остался один в большой, просторной квартире. За ночь отлежался и моя кровь, весь мой организм уже требовали активных действий. Когда он уходил на работу, я лишь приоткрыл глаза, одним словом, схитрил: уж очень не хотелось показать новому хозяину, что я после всех передряг пришёл в себя и почти выздоровел. Пусть меня пожалеет! И он пожалел; склонился надо мной и погладил по спине и голове. Я нехотя открыл глаза и снова их закрыл и стал, наконец, соображать, что быть больным, даже лучше, чем быть здоровым; мне стало даже нравиться, что меня все жалеют. В этом было, что-то приятное, щемящее сердце для беспородной собаки, вроде меня.
Лежал я не долго. Вот так, просто валяться на коврике деятельной собаке, было скучно и неестественно. От скуки я начал потрошить коврик, на котором провёл счастливую ночь, порвал тапки нового хозяина, прогрыз кожаное кресло. А чего, надо же точить зубы, беречь от кариеса? Кухонное полотенце «подвернулось» мне не кстати. Неимоверным образом оно накрутилось на мою голову – пришлось его растрепать в клочья. Хозяин допустил ошибку, не вывел меня утром погулять. А так, как с вечера я не испражнялся, то нагадил везде, где только мог, где пожелала моя собачья душа.
Когда, вечером, мой новый хозяин вернулся домой, я дожёвывал угол ковра в комнате. От дружелюбного тона хозяина не осталось и следа. Он не стал кричать на меня, а просто взял за шиворот и выбросил за дверь. Так закончилась моя счастливая жизнь у нового хозяина, не успев ещё, как следует и начаться. Вдогонку он хлестнул пару раз по хребтине ремнём и дал мне пинка.
-Пшёл вон, мерзавец! – только и произнёс новый хозяин и захлопнул за собой дверь.
Так я снова оказался на улице - пополнил армию бездомных, озлобленных собак, ещё не вполне здоровый, но вполне свободный. Глава вольной, бродячей, дворовой собаки, как и после моего рождения снова вернулась в мою жизнь.
СКОЛАЧИВАЮ СТАЮ
VIII. Я опять стал ничейным. Сидел возле дома нового хозяина и скулил. Мир вокруг меня снова обрушился. Душу обуревали смешанные чувства. С одной стороны – свободен и независим, с другой – бездомен и беззащитен. Сидел и надеялся, что вот-вот новый хозяин выйдет и позовёт меня обратно к себе. Также думал на тот случай, если этого не произойдёт, то куда податься? После моей «обработки» у доктора и водных процедур, я больше походил на ухоженного пса, нежели на бездомного бродягу.
Люди проходили мимо и никто не шарахался от меня в сторону, как бывало раньше, никто не замахивался на меня палкой (ох, как же я не люблю их, а также тростей и зонтов, в руках людей, метёлок дворников!), никто не прогонял меня прочь. Даже наоборот, все по доброму смотрели в мою сторону и, вероятно думали, что хозяин выпустил меня погулять во двор, а сам где-то рядом.
Я вдруг осознал, что жить «правильной» жизнью лучше, чем быть бесхозной, бездомной собакой. И до чего в ту минуту себя стало жалко, что я заскулил ещё громче. Нет, я не злился на нового хозяина, он по-своему прав. Нагадил же? Испортил мебель и ковры? Но тут же нашёл себе оправдание: ага, как-будто он сам в туалет не ходит? Не догадался меня выгулять, вот и получил?! А мебель? Так её все собаки и кошки «приводят» в порядок. (Правда, Полкан не учёл, что новый хозяин не имеет опыта общения с животными).
«Сколько можно сидеть? Надо же, что-то делать?» - подумал я и, побрёл по улице куда глаза глядят. Шёл минут десять-пятнадцать и прямо – таки наткнулся на своего прежнего хозяина. Он тоже заметил меня и стал манить к себе. Но у меня была на него затаённая обида и я постарался побыстрее оторваться от моего бывшего «благодетеля».
- Ага, бросил меня в трудную минуту, а теперь хочет, чтобы я снова вернулся к нему. Ну, уж нет, фигушки! Ищи дурака в другом месте.
Я поджал хвост и опрометью бросился бежать. Хозяин сделал несколько шагов в мою сторону, но поняв бесперспективность такого занятия, махнул рукой, остановился, потом свернул в переулок, спешил, видимо, по своим делам?
Была весна, пора, когда всех бездомных собак ушлые хозяева разбирают на охрану дачи, а осенью по минованию дачного сезона снова вышвыривают на улицу. Я этого не знал и поэтому ничуть не боялся неизвестных мне людей. Брёл и брёл по городу. Однако, время шло, хотелось есть? А где тут найдёшь еду, разве, что у помойки? Побрёл к ближайшим мусорным контейнерам. Возле них и в них уже возились несколько моих собратьев, ещё не подобранных «добрыми» дачниками. Все они, что-то активно искали. Я присоединился к ним? Как ни странно, никто на меня не рычал и никто не пытался огрызнуться, каждый был занят своим делом. Меня это насторожило, но вскоре тревога ушла, я залез в контейнер и стал грести лапами. Не заметил, как увлёкся рытьём мусора и на какой-то миг потерял бдительность.
Очнулся, когда вокруг шеи обвился шнурок. Моя вольнолюбивая натура не позволяла мне вот так, запросто, сдаться. Пытался вырваться, но было тщетно. Петля при каждом рывке сжималась сильнее. Наши силы были не равные и мне пришлось, в который уже раз покориться судьбе. В голове пронеслась мысль: «Когда же, наконец, обрету покой?».
IX. Меня, в буквальном смысле, бросили в фургон какой-то машины. Она была, как показалось, огромной, с шумно тарахтевшим движком. Я не знал марки машины, да мне этого было и не нужно. Дверца фургона с шумом захлопнулась и воцарилась тишина, всё пространство окутала тьма. Ни одной щелки не было, откуда бы мог пробиваться свет. Я сразу сник.
Ехал долго. Наконец, машина замедлила ход и остановилась, двигатель фыркнул несколько раз, потом снова заработал ровно. Она какое то время двигалась то вперёд, то назад. От этого я вздрагивал всем телом, а когда пытался подняться на ноги, то мгновенно падал от рывков и толчков. Наконец, машина перестала дёргаться, двигатель заглох и воцарилась тишина.
Дальше всё происходило, как во сне. Дверца фургона открылась, яркий свет ослепил меня, но это было лишь мгновение. Я сжался в клубок, напружинился и стремглав рванулся к дверному проёму, инстинктивно почувствовав свободу. Одним прыжком оказался на земле. Удачно приземлился и, не теряя ни секунды, бросился бежать со всех ног подальше от опасности.
Сколько бежал, не помню, но вдруг осознал, что бегу уже по лесной дороге. Остановился. Огляделся. Отдышался. Посмотрел в ту сторону, откуда так быстро улепётывал. Повернул голову в сторону леса. Пришлось выбирать: возвращение в то место, откуда исходила опасность, мне не показалось перспективным, ещё более худшим, казался вариант лесной дороги.
Решил повернуть назад. Хоть и опасность там, но есть живые существа. В лесу ждала неизвестность. Мелкой трусцой посеменил обратно. Вскоре показались первые дома. Но это были не городские многоэтажки, а обыкновенные деревенские избы. Так я стал деревенским жителем без «связей», без хозяина, без жилья, без еды и прочих «без…».
Добежал до первой избы, сел на землю, осмотрелся. Тихо. Запахло дымом. Я это остро почувствовал – весной все запахи обостряются. Хотя и была весна, но воздух был ещё холодный, холодной была и земля, сидеть долго на ней не было никакой возможности. Поднялся на ноги и снова затрусил по дороге вдоль череды деревянных домов. Из каждой подворотни меня облаивали. Я не то чтобы боялся этого, просто было неприятно слышать, когда тебя облаивают твои же собратья, почуяв чужого. Правда, моё преимущество, перед ними было в том, что я был свободной собакой, а не как они, псом, сидящим на цепи. Однако, ощущение тревоги не покидало меня, и не зря. Прямо перед собой я увидел знакомую машину и человека, который тоже заметил меня. Он как-то неестественно махал руками и подманивал меня к себе. Но наученный горьким опытом, я пустился вприпрыжку всё по той же деревенской улице.
На краю деревни очухался.
- Не слишком ли много сегодня бегаю? - подумал я и остановился. День заметно клонился к закату, нужно было искать ночлег, не на улице же оставаться? Увидел поодаль сарай и направился прямиком к нему. Это был заброшенный деревянный сенник, полуобвалившийся, со множеством дыр в крыше, со сгнившим полом и оторванной дверью. Здесь пахло сгнившим сеном и мочой неизвестного происхождения. А так как я обладаю великолепным нюхом, то без особого труда определил, что здесь, кроме меня бывают и другие мои собратья.
Вбежал в дверной проём и стал искать, где бы прилечь? В углу лежала куча сена, туда и направился. Как только подошёл к ней, она зашевелилась, кверху поднялся столб пыли, а через мгновение над ней появилась голова. Она была такой маленькой, что я подумал сначала, что это кошка. Но голова залаяла, а потом - люди про такое поведение нашего брата говорят: зашлась высоким истошным визгом.
– Ну с этим я справлюсь, – подумал я. – Мелюзга какая-то, да я её одной лапой.
Решительно направился к куче. Собачонка ещё громче залаяла, а потом пронзительно завизжала, не останавливаясь ни на секунду. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не моя решимость? Я зарычал и оскалился, напоследок тявкнул пару раз. Собачонка враз замолчала и съёжилась, завиляла коротеньким хвостиком, всем своим видом показывая, что она не собирается на меня нападать, тем более драться. Всё это меня рассмешило до слёз и тронуло до глубины собачьей души.
Мы быстро подружились и стали даже играть. Собачонка с оглушительным визгом носилась по сеннику, а я гонялся за ней, пытаясь догнать. Но она была настолько шустрой, что мне это не удавалось, от чего я злился, к тому же мешала больная нога. Наконец, устала и собачонка. Мы приблизились друг к другу и, как и полагается у собак при знакомстве, стали обнюхиваться. Запах собачонки мне понравился и я принял её за свою. Так в моей стае появился второй её член. На языке людей его порода звучала бы, как аффенпинчер.
Прошёл ещё один год. Я уже не помышлял о возврате в город. Хотя здесь, в деревне сложнее было добыть еду, особенно зимой, тяжелее было «устроиться» на ночлег, но здесь были и свои преимущества. Прежде всего – это полная свобода и практическое отсутствие риска попасть под колёса автомобиля или другой какой техники.
Я возмужал, заматерел, стал активным участником "собачьих свадеб", бился за обладание самкой. Про больную ногу давно забыл. Спасибо генам родителей, из хилого щенка превратился в маститого зверя с широкой грудью и мощными лапами. Огромная челюсть и острые зубы, внушительные вес и рост неоднократно позволяли выходить победителем из самых кровавых схваток с одичавшими до одури собаками, ищущими случки.
Привязавшаяся, ещё в первую встречу, ко мне собачонка, чувствуя моё покровительство, тоже пыталась овладеть сукой. Она запрыгивала на всех собак, вставала на задние лапы и «танцевала» вокруг «жертвы», пытаясь спариться. Сучки, не понятно по какой причине, никогда не отбегали от неё, а терпеливо позволяли делать с собой всё, что ей захочется. Но, как правило, все потуги терьера заканчивались ничем. От этого он становился злым и замкнутым, даже огрызался на меня, хотя в другие дни этого себе не позволял.
Во время случки все собаки теряют рассудок, терял его и я. Не дай бог подвернуться в этот период под мою горячую лапу, разорву любого. Драки всегда были жестокие и кровавые, но я всегда выходил победителем и тем самым, вольно или невольно подчинил себе всех собак в округе. Получилось так, что «сколотил» вокруг себя стаю из десятка собак, а они признали во мне своего вожака.
СТАЯ (окончание)
X. Нет, я не напрашивался в вожаки стаи. Всё произошло само собой. Собратья сделали меня таковым сами. Не скажу, что это мне не нравилось? Нравилось! И даже, очень! Нравилось расставлять всё по своим местам, нравилось, когда одного твоего рыка бывает достаточно, чтобы эти голодные, одичавшие животные безропотно тебе подчинились. Нравилось, когда тебе оставляют лучшие куски, не подходят к суке, пока не попробовал её я во время случки, нравилось, когда выполняют беспрекословно твою волю.
Одновременно всё это меня и развращало. Появилась некоторая небрежность в поведении, постепенно исчезало чувство страха перед опасностью. Обнаглел до такой степени, что средь бела дня в деревне крал куриц. И хорошо, чтоб крал, так нет, делал это в присутствии людей. Неоднократно забирался во дворы со скотиной и объедал, в буквальном смысле, свиней. Съедал их похлёбку. В меня неоднократно стреляли из ружей, но я неизменно уходил из-под огня, ни одна пуля, ни одна дробина до сих пор не впились в моё тело. Я был словно заколдованный! Во всей округе не осталось ни одного дома, где бы я со своей стаей не «натворил бед».
Однажды терпение людей кончилось. Все деревенские мужики устроили на мою стаю облаву. Шли кто с ружьём, кто с карабином, кто просто в палкой, а кто и с голыми руками. Злоба людей была столь велика, что многие хотели задушить нас этими самыми голыми руками. Нас обложили со всех сторон в сарае, в котором мы обосновались и проводили лучшее время. Облава лавиной надвигалась на нас, кольцо постепенно сжималось.
Первым заметил неладное мой «адъютант» терьер. Он нервно ерзал лежа на сене и скулил. Постепенно беспокойство передалось всей стае. Я, как вожак стаи, не подавал вида, что и мною овладевало беспокойство, но стая не успокаивалась. Нужно было срочно принимать решение и, я его принял. Встал на ноги. За мной вскочили все мои собратья. Вышел в дверной проём и стал «изучать» обстановку. Заметил, как люди, метрах в ста-ста пятидесяти, с ружьями наперевес приближаются к сараю. Медлить было нельзя. Я стремительно рванулся вперёд и, побежал прямо, на идущую на нас толпу людей.
Преодолеть небольшое расстояние не составило труда, для этого стае хватило и нескольких десятков прыжков. Люди не успели даже среагировать. Такого «нахальства» от нас, они просто не ожидали. Мы, как нож в масло «просочились» через заградительную цепь и, опрометью бросились к ближайшему лесу. Люди, наконец, опомнились и нам вслед загремели выстрелы. То справа, то слева от меня свистели пули и картечь, но я оставался целым и невредимым. Слышался визг стаи. Выстрелы всё же, достигали моих собратьев. Я бежал и бежал, не обращая внимания на потери в стае, срабатывал инстинкт самосохранения.
Мой верный «адъютант» терьер, семеня своими короткими ножками пытался не отставать от меня. Он ловко петлял в траве, преодолевал ямы и неровности и казалось, что спасение уже рядом. Но случилось непредвиденное! На краю опушки стояла ещё группа людей с ружьями наперевес и явно поджидала нас. Я решил использовать ту же тактику, что и при первом прорыве через «цепи» наступавших. Напряг все силы. Загривком чувствовал, что стая не отстаёт от меня. Но люди уже поджидали нас и эта тактика скорее стала губительной, нежели спасительной.
Справа упал мастифф, ещё один мой верный соратник и помощник. Даже в неясном свете мрачного дня было видно, каков это зверь: коричневого окраса, очень крупный, крепкий, с мощной грудью, мускулистыми лапами, чудовищно большой головой, украшенной черной маской, огромной пастью с огромными белыми клыками. Этот кобель поражал своей дикой, звериной статью и мощью и всегда управлял стаей в моё отсутствие. Я понял, что лишился верного помощника и смелого бойца.
Гремели выстрелы, падали мои верные соратники. Настала очередь и терьера. Заряд картечи настиг его в тот момент, когда мы уже прорвались через очередную заграду из невероятно злых на нас людей и достигли леса. Картечь предательски нагнала моего самого верного и близкого друга. Первая мысль была: остановиться. Но опять же сработал инстинкт самосохранения, я только ускорил бег. Вот и спасительный лес! Густой кустарник поглотил меня и остатки моей стаи, надёжно укрыл от разящего свинца.
Не помню: сколько времени бежали, но я почувствовал, что пора остановиться. Стая, тяжело дыша, постепенно сгрудилась вокруг меня. Доброй половины верных псов, как не бывало. Все они погибли в этих «прорывах». Сейчас было не до того, куда идти и что делать, сейчас нужно было просто прийти в себя. Я улёгся на мягкий мох, стая последовала за мной. Нас окутали тьма и звенящая тишина. Каждый пёс «думал» о своём. Раненых в стае не оказалось. Кто погиб, тот погиб!
Тревожная ночь прошла в лесу. Стая постепенно приходила в себя, оправлялась от потрясения. Сна не было, а если он и был, то был тревожным и неглубоким. Чуть рассвело, я поднял стаю. Никого не приглашал идти с собой, но все и так понимали, что в одиночку будет не выжить. Я тупо двигался по лесу в полной тишине, стая двигалась за мной. Хотелось есть. Правда, «распорядка» дня у собак нет бывает, мы питались лишь тогда, когда находили еду или воровали её у людей.
Возвращаться в «наш» сарай было бессмысленно, там опасно, теперь нужно менять место «дислокации» и искать другое прибежище. Судя по шуму, доносившемуся в лес, стая приблизилась к шоссе. Вот туда-то я и решил направиться. Заметно поредевшая стая двинулась за мной.
XI. Шоссе встретило нас оживлённым движением, а это означало, что можно найти стоянку автомобилей и там промышлять еду, скрываясь от опасности в ближайшем лесу. Твёрдо решил: в населённые пункты, по крайней мере, я, ни ногой.
Направил стаю по обочине, вдоль шоссе, пытаясь найти эту заветную стоянку. Бежали неспешно. Машины, завидев нас, сбавляли скорость и люди из них пытались снять наш «собакопробег» на мобильники и планшетники. Смешные, эти люди. И чего такого они нашли в пробежке собачьей стаи? Я так и не понял?
Стоянка вынырнула из-за поворота неожиданно. Это была огромная площадка, покрытая асфальтом. Вперемежку на ней стояла разная техника – от легковушек, до громоздких фур. В дальнем углу стоянки, возле леса в бочке, горел огонь. Там же, в беседке, под навесом, сидело около десятка человек. Это были разные люди, незнакомые друг-другу, но объединённые одним обстоятельством, одной шоферской судьбой. Тишина за обеденным столом, лишь подтверждала эту мысль. Все ели молча. Мы расселись невдалеке от беседки и пристально наблюдали за людьми.
Прошла осень, наступила суровая зима. На стоянке мы обжились, научились воровать со стола нехитрую шоферскую еду, потрошили и грузы в кузовах. Страхи, полученные во время облавы и прорывов постепенно стёрлись из памяти. За это время, к нам прибилось ещё несколько бродячих собак, мы вновь стали той стаей, которая когда-то наводила ужас на всю округу. Теперь эти страхи вселились и в души шоферов. По трассе любая новость расходится с удивительной быстротой. Все, кто на колёсах, уже через месяц знали, что на остановке, на стыке трёх областей, вдали от населённых пунктов, в глухом лесу обосновалась лютая собачья стая. Некогда любимая всеми стоянка, теперь становилась для них ненавистной. Многие водители перестали останавливаться и не смотря на усталость, «тянули» чуть ли не лишнюю сотню верст, до следующей.
Зимой мало людей останавливается в дальней дороге без нужды, даже на стоянке. Только серьёзные обстоятельства заставляют их нарушить эти планы. Этот день не был ничем примечательным. Как всегда, стая провела «разминку», пробежавшись по кромке леса, подобрала объедки, оставшиеся от людей и цепью расселась по опушке. Машины, одна за другой, проносились мимо. Не знаю, почему, но стая сегодня вела себя как-то нервно, даже мой рык её не успокаивал. Причин такого поведения моих соплеменников последнее время в стае не наблюдалось и, это не давало мне покоя. Обычно, громким рыком я приводил в испуг любого члена стаи, заставлял его покориться и замолчать. Здесь же, нет. Собаки перебегали с места на место, грызлись между собой, визжали и лаяли.
XII. Вдали послышался громкий шум приближающейся колонны тяжёлых автомобилей. Теперь вся стая научилась безошибочно определять, где будет пожива. Не составило труда сделать это и сегодня. Колонна рыча и фыркая, приблизилась к месту стоянки. Вот и первая машина уже свернула с шоссе, за ней следующая и, так большая часть колонны с грозным рёвом втянулась на площадку. Машин было так много, что не все они поместились на площадке и длинной вереницей выстроились вдоль шоссе на обочине. Как по команде, глохли один за другим моторы, становилось тише. Потом и вовсе всё стихло, тишину нарушали только проносившиеся на большой скорости мимо стоянки легковушки. Стая сначала напряглась, но быстро успокоилась. Все её члены знали: не смотря на мороз и снег здесь будет чем поживиться. Судя по основательности, с которой люди проводили предварительный осмотр стоянки, колонна остановилась на ночлег. Похоже было, что люди по этой трассе едут впервые.
Зимой темнеет быстро, нужно подготовить место для ночёвки, посмотреть состояние машин, перекусить, наконец. Вот этого -то момента и ждала стая. А на стоянке, меж тем, началась обычная, в таких случаях, суета. Было видно, что людям это знакомо до мелочей и привычно. Все формальности они выполнили быстро и споро. Постепенно они стали «стягиваться» к беседке. Всё также, что-то горело в бочке. Языки пламени вытягивали тени от фигур, они дрожали и по мере движения людей сами двигались по деревьям, причудливо изгибаясь.
Стол возник быстро, появилось спиртное. В одной из машин завёлся двигатель. Она развернулась фарами к беседке и они высветили всё её содержимое вместе с людьми. Похоже их не смущал мороз, они были в тёплых куртках, свитерах и тёплых штанах, отчего казались неуклюжими, но полны решимости отужинать. Я понял: люди проделывают эти манипуляции не впервой. Минута-другая и, несмотря на слабые запахи, в сторону стаи потянуло жареным мясом. Это стало сигналом к действиям. На опушке леса началось оживление и лихорадочное передвижение стаи не заметное для людей.
Через полчаса за столом все оживились, голоса стали громче, слышался смех и какие-то непонятные возгласы. Часть людей просто сидела за столом и ела - завтра им сидеть за рулём, поэтому они спиртное не пили, но решили компанию поддержать своим присутствием. Это служило сигналом для «атаки» стаи на людей. Тактика выработалась сама собой, а со временем и отточилась до совершенства. Одна из безобидных с виду сучек, незаметно подошла к столу (как делала это многократно) и стала тереться возле людей. Наконец, её заметили. На землю полетели куски хлеба, косточек и мяса. Началось улюлюканье по отношению к собачонке, люди постепенно теряли бдительность.
Выждав подходящий момент стая сорвалась с места и стремглав бросилась к столу. Нападение было столь стремительным, что люди не успели даже понять, что же случилось? Каждый член стаи хватал всё, что попадалось «под руку» и стремглав скрывался в лесу. Такого «нахальства» от собак люди уж точно не ожидали, звучали даже возгласы: «Волки! Волки!».
Я, как всегда, ринулся в атаку первым. Быстро преодолел расстояние, разделявшее лес от беседки и, мощным прыжком вскочил на стол. Загремела посуда, попадали бутылки. Я схватил со стола кусок жареной курицы и уже готовился бежать в спасительный лес, но в этот момент почувствовал, что правая задняя нога, повреждённая в детстве, и о которой уже давно забыл, «дала сбой». Она подкосилась, я неуклюже, вынужденно присел и мешком свалился со стола. На меня посыпался град ударов людских ног в грубой обуви.
Очнулся уже связанный. Вокруг меня стояли люди и ржали, некоторые нехотя пинали, осыпали ударами по бокам, сплёвывали. Я понял, что минуты моей жизни сочтены. Такая непростая и, наполненная приключениями жизнь, подходила к своему завершению.
Похоже, люди придумывали сценарий моей казни. В них горел неукротимый огонь злобы и ненависти. Вся эта пьяная публика, случайно оказавшаяся на этой стоянке, особо не «страдала» милосердием. Сопротивляться я не мог и это ускорило мой конец. Толпа гудела, кто-то принёс канистру с бензином. Меня подтащили к бочке с огнём и облили пахучей жидкостью…
Наутро колонна покинула место стоянки, как ни в чём не бывало, особо не мучаясь совестью и, даже, не вспомнив о вечернем происшествии. Стая распалась...