Здравствуйте, товарищи.
Я буду говорить «мы». Кого это оскорбит, пусть вычеркнет себя, ближнего или дальнего.
Как и где порастеряли мы сперва совесть, потом самоуважение, затем мужество и честь?
Судите сами, какие идеи овладевали массами и становились силой.
Сначала, очень давно, мы взяли на вооружение иезуитское: цель оправдывает средства, упрятали его в манящую упаковку и начали приближать светлое завтра. Дальше - больше и активнее, и бездоказательно, так, в виде пророчеств, подвели якобы фундамент под якобы здание. Как случилось, удивляемся сейчас, что мы погрязли в доносительстве, палачестве, троно-креслоборстве?
Очень просто - каждый трясся за свою утробу, надеясь хлебнуть с ближайшее время из миски светлого будущего, и всем было начхать, что ради этого надо (всего-то, тьфу!) продать и предать, не важно кого.
И преуспели.
Как случилось, удивляемся сейчас, что мы испугались собственной запоздалой смелости и снова заняли свои шестки?
Очень просто - в клетке привыкаешь к подачкам, свобода оказалась не по зубам, мы предпочли паёк и встали в очередь к кормушке, норовя между делом объегорить встречного и слямзить у поперечного. Нам сказали мудрецы: свобода - осознанная необходимость, хотения - хаос, анархия. Мы предпочли гармонию.
И преуспели.
Как случилось, удивляемся сейчас, что мы, не ведая о существовании корней, пожухли и чуть не опали с этого древа?
Очень просто - мы отрекались неустанно от прошлого, тем более такого тёмного, и чуть не после каждого собрания начинали новое летоисчисление; отрекались от отцов и дедов, считая себя основателями рода, потому что прочно усвоили: вначале были обезьяны, потом некий Чарлз и только от нас род человеческий пошёл.
И преуспели.
Как случилось, удивляемся сейчас, что нас чуть не доконала депрессия?
Очень просто - мы загоняли вовнутрь хотения человеческие, выплёскивая вовне - животные, притворяясь будто желаем дозволенного бог весть кем; мы ломали совесть, втайне пакостя; мы честь сочли за мифологический термин; мы милосердие выставили пережитком пошлого прошлого; мы о филантропии, меценатстве знать не хотели, как о кощунстве, не могущем иметь места нигде, кроме исковерканного мозга безумца; мы часть себя превратили в изгоев, которым не нашлось места нигде, даже в психиатрических больницах, другая часть уехала за границу, третья добровольно с нашего молчаливого согласия загнала себя в домовину (им один Бог судья), и, похмеляясь и благославясь, мы стали уверять неправоверных, что у нас уже светло, как в будущем, и сами уверовали. Светлое будущее до того было светло, что невольно прищуривались, однако изощрённый и премудрый глаз наш чётко различал: у них ещё вчера, мрачное, а у нас уже завтра лучезарное.
И преуспели.
Как нам отвязаться от самогипноза?
Очень просто - выключить искусственное освещение. И тогда, присмотревшись, увидим: сверху донизу - все пропадаем и не бывать нам в раю, ибо для этого, как минимум, надо иметь душу.
И вот мы её ищем.
Преуспеем ли?
Константин Савинкин.
14 ноября 1988 года.
(В этот день и отправлено в Литгазету». Ответили. Поблагодарили.
Отвергли).