Я внесла предложение на одном из собраний лито при ИжГТУ «Прикосновение»: использовать формат панегирика для вечеров, специально посвященных одному автору. Как филологу откликаться на призыв выступить с критикой на самодеятельных авторов? Конечно, умолчать об ошибках невозможно: если ударение в слове нарушает орфоэпическую норму, его необходимо исправить , но тогда и строчку надо поправлять, переделывать, иначе ритм нарушается. И я убеждена, что делать всё это надо до публикации. Это работа корректора и редактора. Это не критика. Для критики нужен материал. Если создан художественный мир, есть герой со своим миросозерцанием, - можно садиться за статью об авторе. Какая же может быть критика на пару стихотворений, да еще в коллективном сборнике, где все авторы вносят плату за публикацию? Не всегда возможен критический разбор и тех сборников, которые авторы самостоятельно готовят к печати, не проходя никаких обсуждений в кругу компетентных людей. И целью издания поэтической книги часто являются далекие от литературы задачи, а иногда это просто один из способов самоутверждения. Что же тут критиковать? Разве что отсутствие редакционных коллегий…
По поводу отношения филологов к стихам, которые звучат в литературных клубах или литературных объединениях нашего города. Мне кажется, авторам давно пора взрослеть. Ну что вам чьи – то мнения? И даже дипломированные? Вы же знаете, почему пишете, для кого, о чем. В многотомном исследовании своего времени - романе «Былое и думы» Герцен писал: «Видеть себя в печати – одна из самых сильных искусственных страстей человека, испорченного книжным веком. Но тем не менее решаться на публичную выставку своих произведений – нелегко без особого случая.» Будем считать таким «случаем» творчество моих друзей и знакомых, постоянную работу над любимыми книгами.Так чего искать оценок, «разборов», критики, вступительных статей? Помните, у Пушкина: «Ты царь, живи один». В чем смысл оценки филолога? Для юного поэта – ожидание благословения на поэтическую дорогу. Вы не юны, дорога давно определилась, половина её пройдена, вы профессиональным литератором, который пишет и одновременно работает в журнале, издательстве, на ТВ и радио и проч., не станете - такой путь не для вас. Указать на «блошки? Для образованного человека, находящегося в среде людей высокообразованных, – это важно, я согласна, текст должен быть подготовлен для рафинированного читателя. Остается одно: услышать похвалы. Конечно, они нужны поэтам. Но есть ли живое существо, которое бы в них не нуждалось? Недаром русский народ говорит, что доброе слово и кошке приятно. Это питание для творческой личности, это подтверждение в наличии творческих способностей, сомнение в котором всегда может возникнуть (особенно после критики). Мне представляется, (быть может, неверно?), что пишут, чтобы в точном емком слове, в художественном образе, в сопоставлении с другими эпохами и авторами осмыслить, оценить, понять то, что взволновало, что не отпускает, что задело душу, что вносит дисгармонию в настроение. Это какая – то поэтическая терапия. Одни едят что – то вкусненькое, заедая проблемы, другие сидят с другом за бутылкой, третьи плавают в бассейне, четвертые полтора часа по телефону рассказывают маме – и т.д…. Вариантов тьма. Вы выбрали творческий путь освобождения от неприятных открытий о мире и людях. Вы высказываете всё – не собеседнику, противнику (врагу?), а белому листу. Здесь вы откровенны, открыты, мечом размахиваете, сносите головы, раздаете всем сестрам по серьгам. Еще и еще раз вспомнив, что всё покроет могила, что каждый из нас имеет пусть другие, но тоже грехи, вы заканчиваете стихотворение, не обязательно это сказав прямо словами. Вы свободны. Конечно, я (как филолог) высоко ценю то, что избран творческий путь, по моему мнению, высокий, не рядовой, тем более путь словесного творчества. Но разве такие стихи нуждаются в оценке? Они выполнили свою задачу. Вы можете гордиться тем, что дано вам свыше писать стихи, что волнует вас ритм и гармония, что ложатся у вас слова не просто со смыслом и рядком, в размер, но вы можете написать стихотворение. Этого вовсе не мало. Человек вы разносторонне одаренный, в том числе немалым житейским талантом. Это еще одна жемчужина в венце. Носите с гордостью. Забудьте о холодности филологов.
Друзья, наверно, у многих сведения о русской критике замкнулись на имени Белинского. Быть может, есть в дальней памяти триада Писарев, Добролюбов, Чернышевский. Обычно именно такие люди имеют привычку сетовать на отсутствие критики в современной литературе. Быть может, вы захотите найти в интернете или в библиотеке работы крупных современных критиков. Именно о них писал Павел Басинский: «Критика есть. Умная, честная, методологически верная. Но впечатление при этом создается такое, что критика есть, е самого критика нет.» Читатель, по мнению известного уважаемого литературного критика, ждет просто совета, читать ту или иную книгу или нет.
Наверно, не все представляют накал литературной борьбы в современных журналах и изданных книгах, блогах и конференциях в интернете. Вот, например, Павел Басинский выведен Виктором Пелевиным под именем Бисинский в романе «Generation „П“» и утопил его в дерьме («…мы видим сидящего над дырой худенького мужичка с похмельным лицом, украшенным усиками подковой. …Мужичок поднимает взгляд в камеру и говорит об особом пути России, Пушкине, Чаадаеве, Вяземском. В этот момент раздается громкий треск, доски под мужичком подламываются и он обрушивается в яму». А еще он изображен в рассказе Пелевина «Краткая история пэйнтбола в Москве». Под именем Павло Басиня фигурирует в повести Владимира Сорокина «День опричника». В свою очередь, Басинский изобразил Пелевина в «Русском романе» как модного писателя Виктора Сорнякова, автора книги «Деникин и Ничто»( понятно, что это «Чапаев и Пустота» Пелевина»)
И друг на друга писатели – критики пишут немало. Вот, например, список критических работ на произведения доктора филологических наук сотрудника Пушкинского Дома писателя и критика Евгения Водолазкина:
Юрий Николаев. Водолазкин, Соловьев и Ларионов (О книге Евгения Водолазкина «Соловьев и Ларионов») // «Новая газета». — 2009. — № 123.
Татьяна Морозова. Стать Лавром (О книге Евгения Водолазкина «Лавр») // «Знамя». — 2013. — № 4.
Janet Fitch. The Russian Soul.
Станислав Секретов. Ровесник века (О книге Евгения Водолазкина «Авиатор») // «Homo Legens». — 2016. — № 2.
Анна Маглий. Евгений Водолазкин. Дом и остров (О книге Евгения Водолазкина «Дом и остров, или Инструмент языка. О людях и словах») // «Вопросы литературы». — 2016. — № 4.
Откуда берутся критики? С юмором пишет об этом Эрнест Хемингуэй в романе «Праздник, который всегда с тобой»:
-Послушай, раз ты не можешь писать, почему бы тебе не заняться критикой?
-По – твоему, стоит?
-Это будет отлично, - сказал я ему. – Ты сможешь писать, когда тебе вздумается. Тебя будут читать и уважать.
-По–твоему, из меня может выйти хороший критик?
-Не знаю, хороший ли. Но критиком ты стать можешь. Всегда найдутся люди, которые помогут тебе, а ты будешь помогать своим.
-Кому это – своим?
-Тем. С кем ты водишься.
-Ах, этим. У них есть свои критики….И ведь ничто не помешает мне одновременно заниматься творческой работой.
-Ничто на свете. Разве что требования, которые ты будешь предъявлять в своих критических статьях, окажутся слишком большими для тебя самого.
Когда читаешь эти страницы романа Хемингуэя, то чувствуешь, что тяжесть десницы критиков не раз им была испытана.
А вот как пишет о создании критических статей поэт 19 века:
…быстро пробежав докучную тетрадь,
Ты только мертвого, пустого одобренья
Наложишь на неё холодную печать;
И не узнаешь здесь простого выраженья
Тоски, мой бедный ум томившей много лет;
И примешь за игру иль сон воображенья
Больной души тяжелый бред
Два тысячелетия тому назад о назначении критики Гораций писал:
Стану же должность бруска отправлять я: сам он не режет,
Но зато он железо острит. – Сам писать я не буду,
Но открою другим, что творит и питает поэта,
Что прилично, что нет, в чем искусство и в чем заблужденье!
Я не критик, я внимательный читатель. Очень многое я читаю не потому, что мне нравится, а как филолог, для литературного кругозора, в том числе и то, что не люблю (это читаю особенно внимательно). Я думаю, что каждый читающий – свидетель чуда, уверенный в том, что вышедшая в свет книга всегда будет прочитана каждым по – своему, об этом писала Борису Пастернаку дочь Марины Цветаевой Ариадна Эфрон в одном из писем: «Ты писал, как ты мог и как хотел, дай же мне почитать так, как я могу и хочу». Я против деления читателей на рафинированных снобов и непритязательные массы. Кем же должен быть критик – апологетом или судьёй? Заступничество, обращение к светлой сердцевине личности или снижение ради самоутверждения? Уважение к творческой индивидуальности или стремление к развенчанию руководит им?
Начиная критическую статью ради отыскания истины, не забывают ли порой о том, что творческая индивидуальность не поддается определениям. Истерзанные непониманием критиков, поэты иногда довольно едко определяют суть их статей, как сделал это Пастернак: «Ясно, что это наука, которая классифицирует воздушные шары по тому признаку, где и как располагаются в них дыры, мешающие им летать». Великий русский поэт Евгений Боратынский, стихи которого, как известно, пестрят самоопределениями «я не гений», «Не ослеплен я Музою моею…», «Мой дар убог и голос мой негромок…», писал: «Полезна критика строгая, а не едкая. Тот не любит искусства, кто разбирает произведение с эпиграмматическим остроумием. Ещё замечу, что, разбирая сочинение, не одной публике, но и автору (разумеется, ежели он имеет дарование) нужно показать его недостатки, а этого никогда не достигнешь, ежели будешь расточать более насмешки, нежели доказательства, более будешь стараться пристыдить, нежели убедить сочинителя». Можно ли в здравом уме принять на себя такие полномочия? Поэтому: я не критик! Мои «почеркушки» скорее призыв к сопереживанию. Тот, кто умеет быть счастливым над книгой, тот обладает истинным сокровищем, освещающим жизнь.