К четырнадцати моим годам наша офицерская жизнь занесла нас в Алма-Ату- тогда столицу Казахской ССР. Мы жили на центральной улице столицы и буквально, в двадцати минутах пешком, можно было оказаться рядом с Государственным оперным театром имени Абая.
В 1935 году на базе Куйбышевского оперного театра была создана русская оперная труппа. Профессиональный коллектив за короткий срок (1936—37) осуществил постановки 9 спектаклей русской и мировой оперной классики. Это «Кармен», «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Демон», «Фауст», «Аида» и др.
В 1938 году балет П. Чайковского «Лебединое озеро» положил начало созданию балетной труппы.
Всё это было, конечно, давно. Но к моменту нашего приезда в Алма-Ату её оперный театр был уже Государственным театром оперы и балета имени Абая. К нашему времени театр уже находился в новом здании и выглядел как прообраз Александринского театра в С-Петербурге. Можно было бы долго описывать архитектурные достоинства этого здания, в разные годы создававшиеся под управлением архитектора Щусева. Но в мою задачу это сегодня не входит.
Уже в двенадцать лет я через проигрыватель слушал наших великих певцов Лемешева, Козловского, Петрова. Арии из опер, симфоническая музыка Чайковского, Бородина, Римского Корсакова, Верди, Бетховена и многих других уже звучала во мне.
И, вот он, оперный театр почти рядом с домом. Еженедельно за свои карманные деньги я посещал оперу за оперой, балет за балетом. Многие из них посещал дважды и даже трижды. Среди русских певцов восходили и казахские звёзды того времени: Ермек Серкебаев, Бибигуль Тулегенова.
К тому времени В Алма-Ате была уже своя балетная школа, в которую меня пускали с очень дорогим фотоаппаратом (мне его давала мама с работы). Я представлялся корреспондентом Комсомольской Правды, но с меня удостоверения никто и не спрашивал. Часами я пропадал в балетной студии, следил за неимоверным трудом будущих танцовщиков и танцовщиц- будущих балерин. Вблизи, с расстояния нескольких метров я видел их промокшие тренировочные костюмы. И юноши, и девушки буквально истекали потом, отрабатывая балетные движения бесконечное количество раз. Я понимал, что балет- это величайший труд. И потом, много позже на сценах многих театров, присутствуя на балетах, я помнил, что всё это делается с предварительным невероятным трудом.
Театр оперы и балета в Алма-Ате подарил за годы моей учёбы в средней школе незабываемые впечатления от оперных и балетных спектаклей. Я знал наизусть либретто, просмотренных не один раз всех этих выдающихся произведений. Но, самое главное, я запомнил все лучшие фрагменты лучших арий, лучших балетных танцев.
Закончив школу, я уже прощался с родительским домом, и уезжал в Ленинград – свою родину, где мне предстояли новые встречи уже с Мариинским (тогда Кировским) театром оперы и балета, Государственной консерваторией и Хоровой капеллой имени Глинки. Кроме этого, предстояли встречи после раннего детства вновь с Эрмитажем, Русским музеем и, конечно, Петродворцом. Но главным на первом плане была музыка. И вскоре я уже был завсегдатаем консерваторского зала. В ту пору я ещё застал на первых рядах консерватории седых дам и их спутников с лорнетами в руках и моноклями в глазах. Это были последние остатки дворян, не уехавших из России в революционные годы и сохранившие страстную приверженность к классической музыке. Это были совсем другие люди. Они казались пришедшими из другого мира. Они хлопали артистам не спеша, благодарно. Руки дам были в чёрных перчатках, иногда до локтей. В кулуарах они неспешно разговаривали, кивая в такт рассказчику, и благосклонно наклоняя головы. В жаркие дни они непременно обмахивались веерами.
А когда я заставал их в опере, то замечал, что в антрактах они незаметно поворачивали головы в сторону Царской ложи или к закрытым ложам у сцены для высокопоставленных персон.
Однажды мне достался последний билет в оперу. Он случайно нашёлся в кассе. Спектакль уже начался и, служительница театра, взяв меня под руку, повела меня с собой на второй ярус. Мы подошли к дверям, где была табличка «Царская ложа». Она открыла ключом дверь и сказала: «Я тебя помню, смотри юноша. Когда закончится спектакль я приду и открою». Я сел на первый ряд. Здесь я был совершенно один, хотя мест было достаточно. Шла увертюра к моему любимому балету «Щелкунчик», и я вдруг осознал невероятность своего положения – я сидел в Царской ложе совершенно один! Избыток чувств сдавил горло, и в глазах появились слёзы. Такого почёта я нечаянно удостоился один раз в жизни. Запах обивки кресел голубого бархата был особенный, и я вдыхал его, представляя сидевших некогда здесь царских особ и, может быть, я сидел на месте самого императора! В антракте мне выходить в зал было нельзя, и я оставался на своём месте. Люди с любопытством поглядывали в мою сторону. И я позже заметил, как те несколько престарелых дам с лорнетами в руках повернулись в мою сторону, что-то тихо обсуждая. Это был 1960 год. Постепенно этих дам в театре уже не было видно и их места заняла респектабельная публика, рождённая далеко после революции. Я уже никогда не попадал в Царскую ложу, а смотрел со второго или третьего яруса, как и окружающие меня молодые люди и девушки. В консерватории эта прослойка дам с лорнетами постепенно тоже исчезала. Это уходили последние остатки дворянства, люди из начала двадцатого века- носители той культуры, которую мы растеряли с их отъездом за границу или просто с их смертью. От них веяло чем-то нам совсем неизвестным, может быть тем самым скромным обаянием буржуазии, которое больше не вернулось в наше новое общество. Мы это просто потеряли.
И уже на протяжении моей учёбы в институте, находясь в залах очагов нашей культуры, я уже не чувствовал от публики того скромного обаяния, которое исходило от тех людей, которые совсем недавно ещё ходили здесь с глазами, полными затаённой грусти, но в тоже время с большой приветливостью к окружающим. Разглядывая людей в театрах и галереях музеев, я внимательно изучал их отношение к рассматриваемым предметам и, в особенности, к картинам великих художников. Разные у них были взгляды, но в большинстве случаев они были беспристрастно скользящими. Казалось, что они пришли смотреть не на картины, а показывать себя публике и смотреть на эту самую публику. Это было, как бы, правилом хорошего тона бывать в театрах и музеях. Хочу вам сказать, дорогой читатель, что рассматривая картины великих и не совсем великих художников, и ничего не зная о них, это было напрасной тратой времени. Люди, сведущие в искусстве, идут к своим любимым полотнам или оперным спектаклям, рассматривая картины Тициана или скульптуры Родена, вбирая в себя тот дух, который всегда и во все времена исходил от этих полотен и унося с собой этот дух на долгие времена.
Дорогой читатель! Каждый из Вас может сказать, что мне повезло, что у меня рядом был театр Оперы и балета, рядом была балетная школа. Но, уверяю Вас, что это не так. Я встречал в Ленинграде людей, которые никогда не были в Эрмитаже, а, уж тем более, в Русском музее. Никогда! И здесь приходится добавлять, что Оперный театр не является Меккой для очень многих людей. Большинство людей живут в маленьких городах, где вообще нет никакого театра и нет никакого музея.
Всё зависит только от любознательности человека, иногда от родителей, в чьём доме обращали внимание детей на искусство и старались их обратить внимание на определённые виды искусства. Но это всё занимает очень небольшой процент населения и в наибольшей степени зависит только от любознательности самого ребёнка. Только любознательность позволит ребёнку найти то, что его привлекает, то, что ему нравится, и он будет искать это, интересоваться этим, и, в конце концов, вырастет человеком, предрасположенным к восприятию того или иного вида искусства.
А сегодня компьютер стал доступен очень многим людям, и любознательный ребёнок сможет найти в нём всё, что его интересует: любую музыку, любую живопись, любые описания жизни великих композиторов и художников.
Но большинство детей сегодня имеют современные телефоны, и их занимают совсем другие желания и соблазны, а возраст любознательности проходит в бесполезных играх и увлечениях. В школах сегодня не направляют внимание детей на ценности искусства, и выросшие молодые люди может когда-нибудь приедут в столичные города и, по случаю, попадут в оперный театр или музей. Вскоре они забудут об этом.
Только любознательность движет человеком, и делает его целеустремлённым!
21 января 2018 год.
На снимке - Мариинский театр в С-Петербурге.
Здесь и есть Царская ложа. Фото из интернета.