В школу я пошла в 1957 году. В июне мне как раз исполнилось 7 лет. Народ в массе своей жил не слишком богато. Школьная форма была одиного образца, но из разного материала, в зависимости от доходов. Одним покупали шерстяную одежду, другим – хлопчатобумажную. У меня было хлопчатобумажное форменное платье, а белый фартучек мама сшила сама. У мальчиков форма состояла из брюк, гимнастёрки, широкого форменного ремня с металлической пряжкой и фуражки.
Первый директор
Первым директором был Федор Потапович Савенко. Я очень хорошо помню этого симпатичного человека с внимательными глазами на интеллигентном лице. Он носил коричневый костюм, который красиво сидел на его ладно скроенной фигуре. Брюки всегда очень хорошо отглажены. Я это хорошо помню, потому что, столкнувшись с ним на лестнице и будучи совсем маленького роста, всегда упиралась взглядом в безупречные стрелки.
Позже на этом посту его сменила незабвенная Зинаида Васильевна Василевская. Завучем была Нина Александровна Шаманина.
Первая учительница
Учительница, в класс к которой поначалу меня определили, не оставила заметного следа в моём сердце. Я была некрасива, плохо одета, совершенно не подготовлена к школе и абсолютно бестолкова. Вполне вероятно, что этим я очень сильно раздражала учительницу.
Возможно, причины для перетасовки учеников первых классов были более серьёзные, чем присутствие в классе безнадёжной двоечницы, но так или иначе в один прекрасный день нас выстроили на школьном дворе и по списку построили в шеренги, во главе каждой стояли четыре учительницы.
Так я попала в класс к Лидии Васильевне Захаровой. Ей было лет тридцать. Очень строгая, с красиво уложенными волосами, в сиреневом платье замечательного покроя из лёгкой ткани букле, она поначалу производила впечатление суровой и бескомпромиссной. Боже, как я ошибалась!
Лидия Васильевна не только после уроков занималась с неподготовленными детьми. Она первым делом прошлась по квартирам, знакомясь с родителями и нашим бытом. А посещать наш Гарем было сродни подвигу. Мало того, что идти было далеко и грязно, так ведь и народ, населяющий этот пристанционный посёлок, был довольно специфическим.
Все перемены Лидия Васильевна проводила с нами. Она не оставляла нас ни на минуту. Игры, хороводы – всё было наше.
Зимой, даже в сильные морозы, мы приходили в школу и занимались. После уроков Лидия Васильевна обязательно проверяла, как мы одеты, смотрела, есть ли варежки, каждого обвязывала шалью и, только убедившись, что все укутаны как следует, отпускала домой.
Народ, как я уже заметила, жил небогато. Школа оказывала нуждающимся материальную помощь: кому деньги, кому пальто… Надо ли удивляться, что при таком внимании и заботе перед новогодними праздниками во 2-м классе мою фотографию поместили на Доску почёта?
В первом классе перед ноябрьскими праздниками нас приняли в октябрята. Саму церемонию я не помню. Помню, что октябрятские звёздочки мы вырезали из картона и обшивали красной материей. И только на летних каникулах, в Москве, стоя в громадной очереди в Мавзолей, мама купила мне очень красивую звёздочку.
Весь класс был поделён на звёздочки во главе с командиром, и было организовано соревнование между ними. Сильные ученики были прикреплены к слабым и несли ответственность за каждую плохую оценку подшефного.
Физкультурник-гармонист
Викентий Степанович Васендин в седьмом, кажется, классе был у нас классным руководителем, а вообще он вёл в школе уроки физкультуры.
Первое, что приходит на ум при воспоминании о нём, – его человечность. Небольшого роста, спортивный, очень аккуратный, он был образцовым учителем физкультуры. Уважение и понимание – вот основные принципы его отношения к ученикам.
Я никогда не отличалась крепким здоровьем, к тому же носила очки. Для таких, как я, уроки физкультуры были обязательны, невзирая на справки об освобождении. Правда, при этом Викентий Степанович очень внимательно следил, чтобы «освобождённые» не перегружались. Если бегали, то не так быстро и не так долго; если прыгали – не так высоко… В четверть и за год выставлял мне символические
4 балла – и все были довольны.
Но как я была удивлена, когда в редкие приезды в отпуск домой, узнала о его таланте гармониста-тальяночника. С каким восторгом в клубе РМЗ я смотрела его постановку по им же самим написанному сценарию о сельских посиделках! А его участие в телепередаче «Играй гармонь» вообще заслуживает отдельного разговора.
Пели
не только на уроках
В нашей школе не было предметов главных и второстепенных. Наверное оттого, что даже пение преподавал человек серьёзный и вдумчивый, хотя умел и любил пошутить. На уроках Александра Яковлевича Архипова не принято было шалить и бездельничать, но не из-за страха, а из уважения. До сих пор он стоит у меня перед глазами: молодой, красивый, в коричневом костюме и с баяном через плечо…
Летом во многих местах организовывались «штабы». Находили место в старом бараке или даже сарае, обустраивали его, приносили книги из дома, картинки разные, чтобы уютнее было. Вечерами собирались, рассказывали разные истории, обсуждали, кому из стариков надо помочь. Но самым запоминающимся моментом был процесс подготовки концерта художественной самодеятельности. И Александр Яковлевич, который, наверное, в это время был в отпуске, приходил и репетировал с нами! Мы были счастливы, а наши родители были за нас спокойны – мы заняты серьезным делом, если даже учитель, находясь в отпуске, к нам приходит.
Занимательная
география
Тамара Михайловна Могутова вела у нас географию. Стройная, с тонкими изящными чертами лица, она отличалась эрудицией, широким кругозором и интеллектом. А ещё её отличало обострённое чувство ответственности, справедливости и такта. Уроки вела очень занимательно, заинтересовывала любопытными примерами, иллюстрациями. А знания она давала такие, что спустя десятилетия я без труда могла ориентироваться по карте.
Стыдно
не знать историю
Историю и обществоведение нам преподавала Мария Степановна Савенко. Женщина без возраста, даже будучи много лет на пенсии, она сохранила свою женскую привлекательность. Интеллигентная, но такая домашняя, она относилась к нам по-родственному тепло. Она не была строгой, её никто не боялся, но на уроках всегда была тишина. Мы её уважали. Конечно, мы ленились, не всегда готовили уроки, иногда прогуливали… Разумеется, нам это просто так с рук не сходило. Её ругань не была обидной. Но даже её добродушие пробирало до костей, и мы старались не огорчать ее. Однажды в 9-м классе она поставила мне двойку. Мне было так стыдно, что после этого я целый месяц не могла отвечать у доски. И Мария Степановна писала вопрос на листочке бумаги, а я отвечала письменно.
Рассказывала очень интересно, приводила примеры из жизни. Особенно мне запомнилось, как она доносила до нас понятие «свобода». Если человек идёт по грязной улице, когда он чувствует себя более свободно: днём или ночью? Днём мы обходим любое препятствие, будь то лужа или ухаб. А ночью мы их не видим, поэтому идём напролом. Стало быть, мы ночью чувствуем себя более свободно. Или обсуждали поведение человека. Что ему проще совершить: благое дело или проступок? На что легче подтолкнуть подростка: навести порядок в сквере или сломать скамейку? Прошло много лет, но жизненная позиция Марии Степановны, её человечность, порядочность всегда служат примером.
Знали родной язык
С 5-го по 8-й класс уроки русского языка и литературы вела Валентина Александровна Семакова. Среднего роста худенькая блондинка, одетая всегда с иголочки, она была образцовой учительницей. Уроки её всегда отличались строгой дисциплиной и порядком. Я не помню, ставила ли она кому-либо двойки.
К доске она вызывала меня всего только один раз в 5-м классе. А после только просила сделать разбор предложения с места, ставила очередную пятерку и оставляла в покое до следующего раза.
Сейчас, пользуясь Интернетом, просто поражаюсь безграмотности молодёжи. Нам же давали такие знания, что спустя 30-40 лет после окончания школы в словарь иной раз заглядываешь просто для проверки своей правоты. И заслуга в этом наших дорогих учителей.
Литературу в 9-м и 10-м классах преподавала Лидия Дмитриевна Некрасова. Среднего роста, немного полноватая, в неизменном черном костюме в белую крапинку, она старалась на примере литературных героев показать нам, говоря словами Владимира Маяковского, «что такое хорошо и что такое плохо». У неё, наверное, единственной было прозвище – «Коробочка», но звучало оно не обидно, не унизительно, она ведь литератор, а Коробочка – героиня литературная.
У всех наших учителей было одно замечательное качество: они видели и уважали в своих учениках личность. И Лидия Дмитриевна не была исключением. Я не помню ни одного случая, чтобы к ученику кто-то из учителей отнёсся бы несправедливо, предвзято. Лидия Дмитриевна относилась ко всем хорошо. А мы слегка и незло подтрунивали над её любовью к слову «период», которое в её устах звучало как «периуд»: рисовали черточки по количеству произнесённого слова за урок. Но, несмотря на это, мы Лидию Дмитриевну всё равно уважали не меньше.
Станки
и швейные машины
Каким только навыкам нас не учили на уроках труда! Мы работали на фрезерных, токарных и столярных станках, изучали их устройство, знакомились с машиноведением. Знать устройство машины – не самый необходимый навык в жизни девушки. Борис Миронович Мигунов и Борис Александрович Котов это понимали и не очень нам досаждали. Ходишь, и ладно.
Конечно, нам больше нравилось домоводство, которое было у нас в 5-м и 6-м классах. Вела его Марина Давыдовна Махова. Небольшого роста, уютная, такая домашняя – сам Бог велел ей заниматься с девочками. Что мы только не делали на её уроках! И салаты готовили, и супы варили, и пироги пекли. А ещё шили. Никогда не забуду изготовленный своими руками фартук… Тихо и спокойно показывала Марина Давыдовна, как надо обращаться с посудой и приборами, как сервировать стол, как обращаться со швейной машинкой. На уроках шитья ее коронной фразой была: «Девочки, ткань надо раскладывать экономно».
Математика без напряга
В 5-м и 6-м классах математику вела Нина Дмитриевна Бекряева. Она же была нашим классным руководителем. Я не очень хорошо помню, как проходили занятия. Математику я очень любила, давалась она мне легко, поэтому на уроках ничего особенного, на мой взгляд, не происходило. Всё было, как обычно: опрос, объяснение нового материала, закрепление.
А в седьмом классе к нам пришла красивая молодая учительница Наталья Валерьяновна Ломакина, потому что наша Нина Дмитриевна перешла на работу в райком партии. И опять ничего особенного, всё как обычно. В 8-м классе к нам пришла Валентина Павловна Могутова. Скромная, тихая, даже застенчивая – дисциплину, однако, держала. Очень хорошо объясняла материал, следила, чтоб и домашние задания были выполнены. Помню, я как-то пропустила что-то из домашнего задания и получила единицу. Когда закончился урок, я попросила Валентину Павловну исправить оценку. «Пойдём», – согласилась учительница. Спускаясь по лестнице, мы остановились между этажами, где я и ответила урок. Разумеется, без всяких чертежей, «на пальцах». В результате единица была исправлена на четвёрку.
А в 9-м и 10-м классах математичкой стала Евангелина Николаевна Беляева, впоследствии ей присвоили звание «Заслуженный учитель» (на весь наш Вельск «заслуженных» было не более 5-6 человек). После восьмого класса наш 9-й «а» соединили с 9-м «б», класс стал большим, но так как ребята в том классе тоже были не слабенькие, учебный процесс пошёл нормально. Евангелина Николаевна начала с того, что почти целую четверть никому не ставила пятёрок. Наверное, проверяла глубину наших познаний. Но по этому поводу, по-моему, никто особо и не огорчался.
В нашей школе во время самостоятельных работ в классе допускался «рабочий шум». Так было при Нине Дмитриевне, продолжалось при Наталье Валерьяновне и Валентине Павловне. Это же позволяла и Евангелина Николаевна.
На доске писались задания. Кто успеет выполнить все, получал пятёрку. Мы могли подходить друг к другу и негромко переговариваться. Кое-кто в погоне за оценкой закрывал свою работу и никому ничего не объяснял, но таких было немного. Большинство сильных в математике спокойно и обстоятельно подсказывали желающим ход решения. Евангелина Николаевна со своего учительского места молча наблюдала за происходящим. В исключительных случаях в процесс объяснения вмешивалась сама. Мне очень нравились такие самостоятельные, на которых можно было без особого напряга получить хорошую оценку да ещё и другим помочь.
Ботанику не любили
Химию и биологию преподавала Наталья Алексеевна Фролова. Мне не особо нравились эти предметы, особого интереса я к ним не испытывала. Наталья Алексеевна старалась привить нам любовь к своим дисциплинам, но ботанику у нас любили только Лена Полякова и Надя Соловьева. Однажды ранней весной Наталья Алексеевна объявила: «Кто первый принесет цветок мать-и-мачехи, тому поставлю пятерку в журнал». Принесли два человека: Володя Тюрюханов и Надя Соловьева. Тюрюханов, пробегав всю перемену, цветочек потерял и решил, что это Соловьева его взяла. Чуть не подрались.
Физику вдалбливали
Знания по физике нам вдалбливал Леонид Евгеньевич Некрасов. Если на его уроках 12 лет спустя моя сестра могла с первой парты пройти до последней, чтоб ударить учебником сидевшего там недоросля за непотребные слова, то мы на его уроках сидели тихо. Не потому что нам была навязана железная дисциплина. Уважали. И к нам учитель относился с добродушным уважением.
Была у нас в классе хорошая девочка Валя. Училась так себе. И не потому, что была неспособная, а просто у неё были дела поважнее. Начинается опрос. «Ну что, Валентина Фёдоровна, отвечать будем?» «Не-а», – отмахивается Валентина. «Так ведь «цвай»? «Ага», – соглашается Валя. Класс добродушно смеётся. За четверть у Валентины всё же вырисовывается тройка…
Переписка с немцами
По иностранному языку преподавателей у нас было много. Так много, что я запомнила только первую учительницу – Антонину Фёдоровну Малахову. Она была молодая, очень красивая, изумительно сложена и была хорошего роста. До сих пор помню её тонкий свитерок в широкую яркую полоску, который так соблазнительно обтягивал её высокую красивую грудь. Похоже, другой одежды у неё и не было. Многодетная семья, пять лет учебы в институте и первый год работы в школе. И все равно она была нарядная и красивая, и ей хотелось подражать. Но это я сейчас понимаю, насколько она была хороша. А тогда, в 5-м классе, она была просто одной из многих.
Помню, после поездки в ГДР Антонина Федоровна написала на доске адрес одной школы в Мекленбурге. Я написала. И мне ответила девочка по имени Роземари. Мы переписывались несколько лет. Обменялись пионерскими галстуками. До сих у меня хранится фотография двух немецких сестрёнок в нарядных шерстяных платьицах и с причёсками «каре».
Ирония судьбы
Жизнь вообще щедра на сюрпризы. По окончании школы я не прошла по конкурсу в понравившийся мне институт, и первым моим рабочим местом стала учительская в одном из лесопунктов Устьянского района. По иронии судьбы, помимо любимой математики, стала я преподавать физкультуру и немецкий язык. Но всё, что ни делается, делается к лучшему. За год работы физкультурником здоровье моё несколько укрепилось. А готовясь к урокам немецкого языка, мне удалось заполнить все пробелы, допущенные из-за частой смены преподавателей.
До сих пор я с тёплым чувством вспоминаю своих учителей, которые вкладывали в нас не только знания, но и свою душу. Редкий урок, будь то математика или пение, не обходился без воспитательного момента, когда учитель ненавязчиво и тактично высказывал свою точку зрения на то или иное событие в жизни школы, города и страны. И главным методом воспитания был принцип: «Делай, как я».
Газета "Вельские вести" 01.02.2011г.