Партнер по бизнесу предложил мне баллотироваться в президенты.
– Это не больно, – предупредил он.
Я потрогал преподнесенную им мне заблаговременно веревку на день рождения. Выбросил кусок французского мыла, и дал себе громоотвод.
В тот памятный год вся страна объединила свои усилия на борьбу с бутылизмом, и машина трений внутри коллектива была на полном ходу. Камертоны экономики не резонировали, как резонно отметил Руководитель. Наступило время всеобщего молчания. Его Высоколобие понимало, что придется в конечном итоге расхл(ебывать) результаты семидесятилетнего мартышкиного труда. И мою кандидатуру выставили на улицу в роли ретро-певца неосуществимых свобод. Я зашел в первую попавшуюся пивную и поинтересовался у разливщика:
– Здесь записывают в клуб по отсутствию интересов к окружающей пятнице? Но никто мне не осмелился ответить. Наступившая стена молчания вытянулась по всем вино-водочным точкам, которые мне позволяло посетить мое положение.
– Вокруг меня заговор, – сказал я, и вышел из предпоследнего заведения, накинув данный сюжет на плечи.
Вернулся в бизнес и предложил партнеру побаллотироваться вместо меня в президенты.
– Это не больно, – предупредил я его.
Он недоверчиво потрогал, преподнесенную мной ему когда-то на день рождения веревку. Выбросил кусок немецкого мыла и дал мне громоотвод.
В тот, и на следующий не менее памятный день, вся страна объединяла свои усилия на борьбу с бутылизмом.