Белая, с черным пятном на морде, кошка на стойке из старинных книжных полок с побитыми стеклами, много книг. Сервант, пыль, не мытые полы. Разложенный диван, в недрах которого, в разномастных по цвету и размеру тряпках в прошлом наверно простыни, лежит старая женщина. Нестриженые волосы кое-как собраны металлической заколкой. Тяжелый запах нечистот и не мытого тела. Завалы мусора, пара составленных стульев выполняют роль - импровизированного стола. Электрический чайник весь заляпанный, не мытая чашка, в которой остатки кофейной гущи. Эту женщину я знаю уже много лет, да и всю ее семью. Мы молчим. В соседней комнате под капельницей, которую я поставил, лежит в наркотическом бреду внучка этой женщины. Я не могу назвать Нину Ивановну старухой, хотя ей уже глубоко за семьдесят. В ее облике до сиих пор чувствуется какая-то породистость.
Помню, как несколько лет назад, мы с ней сидели на кухне, все было чистенько, на столе, на салфеточках стояли красивые чашки, пахло свежеиспеченной сдобой. Женщина мне рассказывала, как после войны ее отец получил пятикомнатную квартиру с огромным балконом, и она совсем еще маленькой девочкой разбила трофейную, привезенную из Германии фарфоровую вазу. Отец ее был большим начальником и ему полагалось хорошо жить.
Нина Ивановна уже несколько лет прикована к постели. Я в свое время выполнял работу по уходу за ней, но по сложившимся обстоятельствам, пришлось уйти.
Вся ее семья мне хорошо знакома, у нее был сын, предприниматель, звезд не хватал, но хорошо помогал. Ее внучка – дочка сына, с раннего возраста воспитывалась с ней. Я не плохо знал и Нины Ивановны невестку, которая бросив мужа с маленькой дочкой уехала жить к красавцу военному куда-то на юга… Сын решил начать новую жизнь и отдал дочку матери, завел новую семью. Нина Ивановна безропотно приняла внучку и пыталась всячески окружить заботой и любовью. Будучи за мужем за очень приличным человеком, у них дома собирался свет городской интеллигенции. Дом был завален книгами и хорошим общением…. Но подрастающей внучке все же были видимо, нужны были родители – мама и папа, а их не было. Папа настолько увлекся созданием новой семьи, что забыл про маму и дочку совершенно. А мама была увлечена новым мужем и сменой гарнизонов с постоянными переездами по стране.
Танюшу дразнили в школе, не складывались отношения во дворе. Как-то не складывались отношения и с бабушкой. Со стороны вроде и было все прекрасно, но ребенку все же нужны были родители. Отец в конечном итоге женился, создал фирму. Будучи инженером по образованию, выбрал направление по офисной технике. Как и все начинания в середине 90-х, дело имело то взлеты, то падения. У него родилась дочка, и буквально через год диагностировали ДЦП. Все эти события не коим образом не способствовали увеличению внимания к первой дочке. А дочка росла, и вот уже нужно выпускное платье и вопросы про институт, и вообще, как жить дальше, кем становиться…
Папа просто откупался крупной купюрой и совершенно не задумывался о том, как там у мамы дела и, как и чем они там живут. А тем временем умер дедушка, единственный кто хоть как-то мог повлиять на Таню. Умирал дедушка от рака, и это было страшно… его просто из больницы выписали домой, сказали, что он умрет в течении трех месяцев. Но как он умрет, и как он будет кричать, и как он не сможет, есть и пить, и как он будет в агонии корчиться на полу, в собственной моче… никто не рассказывал. Мне кажется именно тогда, в Тане что-то сломалось, именно тогда она ушла из семьи…. нет не физически, мыслями, фантазиями, головой.
Она стала заниматься спортом, достигла высоких пьедесталов, познакомилась с мальчиком, который и познакомил ее с наркотиками. Про мальчика вообще замечательная история… кончил он не очень хорошо. Однажды, уж не знаю с каких таких параноидальных мыслей, он пришел к себе домой, разделся до гола, зарезал мать, а потом пытался ее изнасиловать…. Ну как-то так жизнь складывалась у Тани, вот с такими людьми ее жизнь сталкивала.
К тому времени, благодаря деньгам папы, она поступила в институт. Вроде и пошла обычная студенческая жизнь, с гулянками до утра, с зачетами и сессиями. И Таня стала меньше появляться дома и все реже ночевать.
Как-то слишком долго я все это рассказываю.
Сегодня я сижу в продавленном кресле-качалке, в этой квартире и даже не верю, как тут все живет? Таня стала просто законченным человеком, я не знаю, что ей сможет помочь, да и временами кажется, а надо ли. Бабушка в собственных испражнениях… Сын ее умер пару лет назад на операционном столе, внучка, превратившая квартиру в шалман, при случае бьёт бабушку.
И вот глаза, с такой тоской, напротив, влажные в сетке морщин на обтянутом кожей черепе... с полной обречённостью и мольбой о скорейшем конце.
– Как это случилось? Чем я это заслужила?
И что мне ответить? Что я могу сказать? И я ничего не могу сделать. Я иногда откапываю Таню, иногда прихожу и пытаюсь немного убраться, помыть посуду. Но поменять я не могу ничего, и мне временами кажется, что последний раз я вижу Нину Ивановну, и ее руки, сжимающие платок и порывы напоить меня чаем с дешевым печеньем, которая принесла соседка…