Имя Вячеслава Шишкова благополучно избежало определений советской прозы, ибо основную часть своей жизни он провел вдали от свершений октябрьской революции, блуждая по таежным тропам со всякими экспедициями. Там же и упражнялся с русским языком, написав свою знаменитую эпопею "Угрюм-река", под конец жизни еще и "Емельян Пугачев". Произведения его благополучно растворяются во времени и не все знают, что Вячеслав Шишков - писатель советский. Действительно, в советские годы хорошо было убежать от этой самой советской действительности, описывая жизнь елок, лесорубов и прочих настоящих мужиков. Эта традиция сохранилась и до сих пор, хотя и несет собой в настоящее время нечто нездоровое. При упоминании темы природы отдаленных районов страны сразу вспоминается какой-нибудь старичок-лесовичок, который под старой осиной долго и нудно читает какую-нибудь завязшую на зубах сагу о правильном поведении.
"Странники", столь потрясшие меня в детстве, увы, участи советской литературы не избежали. Писатель очень удачно и очень ловко сшил две первые части, в своем ужасающем реализме поведал о жизни беспризорников конца 20-х годов, затем перевел главного героя Амельку во взрослую тюрьму, одновременно рассказав о быте и нравах уголовников того времени. Все это, читанное еще при СССР, осталось в памяти навсегда. И это при том, что в те годы Шишкову приходилось конкурировать со скандальными откровениями перестроечных авторов. Но нет и не будет альтернативы создателю "Странников", писавшему о детях-беспризорниках, пьянствующих у себя под баржей, ворующих в подворотнях, обменивающих последние штаны на понюшку кокаина, умирающих в тряске лихоманки под вопли "Не вздумай здесь околеть!", 12-летних девочек, рожающих от толпы беспризорников и т.д.
Вторая часть, тюремная, еще более устрашающая, хотя и более заезженная писателями того времени. Но именно отсюда знаменитая надпись на дверях "Входящий, не унывай! Уходящий, не радуйся!" Не в пример дантевскому на воротах ада "Оставь надежду всяк сюда входящий." Еще шишковское - "Тюрьма — это пример возмутительной и оскорбительной траты времени." Или вот. "Архимед сказал: дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар. А я говорю: дайте мне нож, и я перережу всех недорезанных буржуев."
Нужно сказать, что, изобразив весь этот кошмар, писатель только лишь задал немой вопрос. обращаясь к читателю. Шишков не дает никакого ответа и ничего не предлагает, слишком уж живописные и реалистичные картины у него получились. То, что происходит дальше, всего лишь случайно подвернувшееся решение, которое укладывалось в логику советской власти. Хорошо видна рука цензуры, писавшая вместе с автором, который не отказался от своей жизненной манеры, но наляпал ее вместе с утопическими рассуждениями о пользе советского образа жизни. Если не упускать из виду время и всегда помнить о событиях конца 20-х в стране, то третью часть ничем, кроме неумелой пропаганды не назовешь.
В общем, в книге очень читаемы первые две части, особенно применительно Амельки. Кроме последнего, "Странники" имеют еще Фильку и инженера Вошкина. Правильный добрый Филька олицетворяет собой дух дореволюционной России, серьезный и верующий. Инженер Вошкин, сатирический образ маленького мальчика-изобретателя, как мне видится, является карикатурой на советскую власть вообще, в области нововведений особенно, этот "новый человек" только играет, хотя периодически через личину малыша пробивается что-то другое, настоящее. Но дайте ребенку гранату поиграть и вдоволь натешитесь. Отнимите у него уже гранату.