От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
***
Рисунок господина Киндинова
Ремарка автора: Тема, которую я поднимаю, явно не из приятных, но это не первый раз когда я не получаю удовольствия от ее развития. Просто есть вещи, о которых нужно говорить. В Эстонии фиксируется рост преступлений, связанных с насилием, почти половина из которых совершается против членов семьи. Число по с равнению с 2003 годом зарегистрированных случаев семейного насилия в Эстонии в 2019 гшоду выросло на 14% и составило 4119. Возросло число зарегистрированных преступлений с применением насилия. Причиной можно считать возросшую осведомленность общественности о семейном насилии, а также повышенное внимание полиции к этой ранее скрытой проблеме", - отметили в Министерстве юстиции Эстонии.
Наибольшее число случаев семейного насилия в 2019 году зафиксировано в Таллинне (1331), на втором месте - Ида-Вируский уезд (786), далее Тартуский (400) и Харьюский уезды (396, без учета Таллинна).
К сожалению, рассказ основан на реальных событиях и в статистику семейного насидлия не попал.
В предыдущих частях Томас, сорокалетний бизнесмен, потерявший свою семью, решил жениться на женщине с дочерью-подростком. Отношения в новой семье складывались очень непросто. Тем более что Томас оказался редкостной сволочью, эротоманом и садистом, искусно маскирующимся под порядочного человека.
Сеть для Алисы - Приручение продолжается
Никто из соседей элитного поселка недалеко от Таллинна не догадывался, какие страсти кипят за стенами уютного коттеджа, выстроенного по финской технологии.
"Не хочу, не хочу! Не хочу! – Алиса сидела в своей комнате на втором этаже и слезы текли у нее из глаз. – Ну почему мне придется сделать это самой? Не хочу!"
– Не хочешь, а придется! – подсказывал ей внутренний голос.
Со стороны посмотреть – хорошая крепкая семья. Муж, жена и Алиса, дочь жены от первого брака. С полицией проблем нет, налоги платят исправно, скандалов с соседями нет, но все же...
Алиса незаметно похорошела, превратившись из нескладной девочки-подростка в красивую девушку: рыжие волосы до плеч, немного вьющиеся; глаза большие, голубые, с ещё не ушедшей искоркой, губы пухленькие, а груди за последний год выросли.
Роста, правда, Алиса осталась невысокого, но девушка никогда не стояла первой с конца на уроках физкультуры.
В воспитании падчерицы Томас сразу стал использовать политику "Кнута и пряника". С одной стороны – увеличение карманных денег, дорогие шмотки, а с другой скамейка, обнажение, ремешок и розга. Страшная розга из елового корня! Разумеется, Алисе вторая часть воспитания очень не нравилась, но Сандра, ее мама, оказалась на стороне мужа еще до свадьбы. Как альтернатива, Алисе предлагался домашний арест с лишением всех благ цивилизации.
Вот и теперь девушка снова оказалась перед непростым выбором.
"Мне предстоит или согласиться на порку без маминого согласия или... – Алиса вытерла слезы перед зеркалом. – И эта сволочь дает мне деньги так скупо, как будто у него их нет! Правда, у мамы их было гораздо меньше!"
За такими рассуждениями Алиса, рассматривала себя в шикарном зеркале, подарке Томаса. – Сандра, моя мама не против строгого воспитания, но настаивает на семейном совете. Но ее нет дома, а у меня нет денег!"
А отчим постепенно затягивал воспитательную паутину, предоставляя Алисе иллюзорный, но выбор. Томаса, своего нового "папу" и "педагогику" Алиса терпела с трудом, понимая, что от него зависит ее финансы, старалась не нарываться, но получалось не всегда.
"В плане строгости воспитания, мама, – поняла Алиса уже вскоре после свадьбы, – на стороне Томаса, нового мужа!"
А отчим, как паук, терпеливо дергал за паутинки, в которых девушка все больше запутывалась. Еще до свадьбы он получил от супруги разрешение наказывать Алису после семейного совета, за серьезные провинности, потом получил право на полное обнажение для усиления воспитательного эффекта.
Паутина затягивалась все туже.
Но этого "пауку" показалось мало. Сейчас, когда мамы не было дома, он формально не мог наказать падчерицу, но альтернатива – домашний арест с лишением всех благ цивилизации Алису категорически не устраивала.
Последние дни у Алисы выдались весёлые. Пока мама поправляла здоровье в санатории, она спокойно училась, отчим вовремя выдавал карманные деньги, домашней работой не перегружал и свободу мелкими придирками не ограничивал. Жизнь казалось безмятежной, яркой, солнечной.
"Жизнь удивительная штука, главное помнить: за зло всегда воздастся. А когда зло воздастся моему отчиму? – Рассуждала Алиса, рассматривая школьный дневник. – Сама ведь виновата, знала, что разрешить маме выйти замуж – полная катастрофа для моего тела! Неужели со мной, такой красивой, почти взрослой, надо обращаться так строго?"
***
Паук терпеливо ждал бабочку в центре паутины, а Алиса мучилась перед выбором.
– Не хочу! – После уроков девушка, беспомощная и потерянная, стояла перед зеркалом, и никак не могла выйти на разговор с отчимом.
Мягкий ковролин приятно щекотал босые ноги.
– Томас, говорит, что если я сама позволю, можно запрет мамы на мое воспитание обойти! А мама вернется и что? Высекут вдвоем! Я что, маму не знаю? Впереди домашний арест или порка! Одним словом – кошмар! – Советовалось Алиса со своим отражением в зеркале.
В ответ зазеркальная Алиса беззвучно шевелила губами и потерла одну ногу о другую.
– А соглашусь сейчас, – будет больно и стыдно, зато почти наверняка будет и бонус в виде снижения числа ударов, раз согласилась сама! Не в первый раз он меня мучить будет! Но не хочу я соглашаться! Не хочу! И мне от его бонусов не легче, а раздеться перед ним – стыд-то какой! Я почти взрослая, а меня как маленькую – на скамью!
В ответ девушка за зеркалом только смахнула слезу левой рукой, а Алиса повторила этот же жест рукой правой.
– Конечно, право выбора у меня: сижу дома и никаких благ цивилизации на неделю и больше или порка. – Сказала она отражению в зеркале. – А мне ни того, ни другого не хочется! Накосячила! Факт! В колледже умудрилась получить двойку за успеваемость и замечание красными чернилами за поведение.
Ну, зазеркальная моя сестренка, меня ждут явно не пряники!
Девушка, чтобы отвлечься от печальных мыслей, отвернулась от зеркала, но мысль о том, на что надо решиться самой, не давала покоя.
"Итак, как говорит наша математичка, пора подводить итог! Мамы дома нет! А у меня кончились деньги! Значит, откладывать больше нельзя! А может, все же домашний арест? "Папочка" обещал и пальцем не трогать! И тогда отсрочка, и никакой жизни! Ни денег, ни компьютера, ни мобильного, ни телевизора! Плеер и тот отберет! – Терзалась предчувствиями Алиса, раздевалась перед зеркалом. – Кошмар! Участь моя сиротская! Значит, мне придется самой сделать первый шаг! Господи, как не хочется!"
Алиса посмотрела на себя в зеркало ещё раз. Вся такая рыженькая чертовка. Гибкое, молодое тело, охвачено дрожью волнения. Груди у Алисы имелись, весьма неплохие для её возраста. Алиса тихонечко провела рукой по ним.
Зеркало отражало хорошенькую нагую девушку, которой предстояло встать перед выбором. Теперь только золотые сережки с изумрудами, подарок отчима, составляли всю ее одежду. Эти сережки Алиса обожала, и рейтинг ее среди подруг резко повысился, но ей было очень тяжело вспоминать, что ей пришлось ради них пережить первые розги в своей жизни.
– Я как египетская царевна, золото и камни вся моя одежда! – волнение обуяло сироту, одновременно поглотила невероятная безысходность и тупик.
Отражение вслед за Алисой покраснело и стало тяжело дышать.
– Вот сейчас, с нами поступят не как с царевнами, а как с рабынями! – Алиса вздохнула, но серьги снимать не стала. – В гостиной у нас тоже зеркало стоит! Так что до скорой встречи! Вот сейчас сами и отдадим грешные тела Томасу на растерзание! Нет! Не хочу, не хочу!
Время для девушки потекло так тягучая нуга из шоколадки.
"Ну, неужели Томасу меня ни капельки не жалко! Стоять перед ним голой – какой стыд!" – Подумала Алиса и снова посмотрела на себя в зеркало, криво улыбнулась нагому отражению, расчесала волосы, накинула на голое тело шикарный махровый халат, подарок отчима, и нехотя поплелась вниз.
– Вот! – Она сама дала Томасу дневник.
"Вот так бабочка снова оказалась в паутине! – Томас смотрел в дневник, понимая, что шанс укоротить узду выпал, и упускать его нельзя. – Сама дневник дала, и она точно знает, что за этим последует! Значит, процесс приручения идет в правильном направлении!"
Он посмотрел сначала дневник, а потом на Алису.
"Понятно, что ничего хорошего не предвидится! – Девушка переминалась с ноги на ногу. – Будет больно! Очень больно и стыдно!"
– Паап, я больше никогда не буду! – Начала ныть Алиса, понимая, что будет в самом скором будущем.
– Хочется верить, что не будешь! Но, сама понимаешь, за такую «прекрасную» успеваемость и поведение должно быть строгое, но справедливое наказание. Как всегда, выбор за тобой: порка или домашний арест до приезда твоей мамы.
– Ну, Томас, ну прости, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло, я так никогда больше не буду поступать, – Алиса уже почти плакала.
– Алиса! Ты понимаешь вообще, КАК ТЫ СЕБЯ ВЕДЕШЬ?
И тут какой-то чертик толкнул под локоть несчастную девушку.
– Я уже не глупая девочка, и понимаю, что будет наказание!
И тут Томас чуть-чуть поторопился.
– Алиса! Предлагаю, о твоих «подвигах» не рассказывать маме. Если хочешь, это останется между нами!
– Давай! – Алиса, прекрасно понимая, чем вскоре это согласие кончится, и развязала пояс на халате.
– Хоть что-то умное додумалась сделать,– прокомментировал отчим, поняв, что под халатом у Алисы ничего не надето.
"Изящная босоногая малышка. Ты еще и сама не поняла, что сделала, на что ты решилась! – Томас любовался Алисой, стоявшей пред ним.– И сережки с изумрудами тоже очень идут!"
– Останется между нами, но при этом мне придется выполнить родительский долг! – резюмировал Томас, любуясь открывшимся зрелищем.
– Мне расставить скамью? – Алиса поняла уже после того, что сказала, она осознала, на что соглашается. Может быть, только ремнем? Раз я сама согласилась и маму не жду? Розги не хочу!
– Хорошо, что сама согласилась! – Неожиданно успокоился отчим, – розги не отменю, но скидка в 10 ударов будет! Ну, и бонус в виде замены половины розог на ремень тоже!
Скамья со складными металлическими ножками стояла за шкафом.
– Ну, доставай скамейку и расставляй, как положено! Розга в шкафу!
"Неужели это я сама, сама дала дневник и сама согласилась? Какая же я дура!
Теперь остается беспрекословно выполнять приказания, чтобы бонус не потерять!"
Складную воспитательную скамейку, надо самой доставать и собирать. Эту мебель девушка ненавидела всей душой.
"Ну вот, и ведь сама напросилась! – Вздохнув, Алиса пошла доставать скамью. – Какая же я дура! Ну, неужели ему, меня, такую красивую сироту, и совсем не жаль? А что остается несчастной сироте делать? Под арестом без денег сидеть? Мамы ждать? Не хочу, и сама согласилась! Прямо как русские на выборах Ельцина! Не хотели, а выбрали!"
"Не в первый раз, не убьет! – Алиса, скинула халат с плеч и аккуратно сложила на спинку стула. – Но будет больно! Очень больно!"
Щеки девушки были готовы сгореть от смущения, она еле сдерживалась, чтоб не зареветь.
– Вот розга! – С ростом грудей и превращения подростка в девушку процесс раздевания и вручения розги стал еще более унизительным.
"И ведь я сама, сама предложила Томасу порку до маминого возвращения, сама скамью расставила. Скидка в десять ударов ремнем не такая уж существенная, но как жить без денег? Воспитатель девушек!"
Она не знала, что отчим рассуждал о себе, как о хорошем педагоге, нашедшим способ добиться от строптивой девочки, что сама ставила скамью для своего тела, полного подчинения.
– Ну что ты как маленькая? Будто бы первый раз и не знаешь, что делать. Ложись!
"Я добился своего!"
Алиса чувствовала, как острый взгляд отчима скользит по ее телу.
– Скамья ждет, – приказал Томас, испытывая особое удовлетворение от покорности Алисы.
От страха и предчувствия скорой расправы на теле девушки выступили пупырышки. Она с чувством глубокого ужаса, мелко вздрагивая, вытянулась. Сердце несчастной билось как птичка в клетке.
"Какая же я дура!" – С ужасом и дрожью ожидала удара, Алиса съежилась, холод пробежал по телу, она напряглась, попка сжалась. Томас не торопился, затягивая паузу.
– Очень жаль, Алиса, что мне приходится выполнять родительский долг!
Томас медленно расхаживал по комнате и, глядя на испуганную падчерицу, читал мораль.
"Как же, жаль ему! – подумала несчастная. – Дорвался до моего тела! Участь моя сиротская! Ну, неужели этому монстру ни капельки меня не жалко?"
Алиса в ответ отвернулась и привычно взялась руками за ножки скамьи.
– Пожалуй, первый бонус ты заслужила! – Томас пристегнул Алису за поясницу ремнем к скамье, оставив свободными руки и ноги.– Теперь не сможешь встать раньше времени и заработать прибавку!
"Скорей бы уж начал!" – Алиса зажмурилась, ожидая хлесткого удара. Но вместо этого Томас продолжил рассуждать.
– Девушкам порка просто необходима! – Он вынул из брюк второй ремень, и сложил его вдвое.
Алиса лежала перед ним такая покорная, беззащитная и… прекрасная в своей девичьей наготе.
"Сейчас будет очень-очень больно!"– Алиса не могла сдержать охватившего волнения
– Я…. не …спорю… – всхлипывая, ответила девушка, понимая, что разжалобить отчима не получится. А скидка на отсутствие мамы?
– Я обещал бонус, и ты его получишь! – Отчим достал гусиное сало и щедро натер им воспитательное место. – Вот и первый: вместо тридцати ремней – двадцать! А мне из хутора очень вовремя сальца гусиного прислали! Начнем?
После каждого шлепка на круглой попке оставался отпечаток полосы ремня. Отсчитав пять ударов, он обошел вокруг скамьи, чтобы разделить внушение равномерно по воспитательному месту, а Алисе дать передышку. Томас не торопился, старался не бить два раза по одному и тому же месту.
"С соленым салом еще больнее!" – Алиса прикусывала губу от боли, но терпела каждый шлепок, ощущая, что попа уже горит огнем.
Девушка, не раз поротая на скамье, закусывала губы чуть ли не до крови, сучила ногами, но рук не отпустила. Теперь для несчастной ничего не существовало кроме попы и дикой боли.
Двадцать хлестких взмахов слились для Алисы в одну сплошную боль, которая временами становилась сильнее. Вдруг всё закончилось, и Алиса с удивлением поняла, что всё ещё жива. Откуда-то издалека донеслись слова Томаса:
– Алиса, ты знаешь, что натворила, – отчим решил растянуть наказание и, смотря на вздрагивающую падчерицу, продолжил воспитательную тираду. – Ремень и розги в свое время мне очень помогли! Человеком стал! и тебя в люди выведу! Ты же видела скамью у меня на хуторе! Ты отдохни немножко, а после продолжим воспитание!
"И не только видела! – Девушка почувствовала некое облегчение, боль оставалась, но не сама, а её отголоски.– Но даже лежала на ней, пока ты с мамой меня воспитывал! В гробу я такое воспитание видела!"
Томас заявил:
– Как я и обещал, бонус в десять ударов! – Отчим погладил ее кончиком прута от шеи до пяток. А теперь двадцати ударов прутом думаю, хватит, чтобы выбить всю оставшуюся дурь! Напоминаю, что руки оторвешь – удар не зачитывается!
"Неужели я этот прут переживу?" – Алиса чувствовала розгу на теле, и с ужасом ожидала первого удара.
Томас крепко хлестнул по попе. Прут из соснового корня снова взмыл и оставил ярко-красную полосу. Алиса услышала своеобразный жужжащий свист, издаваемый им при рассечении воздуха, и мгновенно боль пронзила, как разряд тока.
"Прут – это не ремень. Кошмар-то, какой!"
– Вау! – Алиса взвыла, но рук от ножек скамьи не оторвала, поборов в желание потереть попу. Видя терпение, Томас прицелился так, чтобы попасть в складку, где заканчиваются ягодицы и начинаются ноги, где кожа особенно нежная.
– Английское воспитание... Если Великобритания выйдет из брюссельского колхоза и вернется к традиционным ценностям, то думаю, что и розги не за горами. – Томас дал возможность Алисе отдышаться.
"Ты проиграла по всем статьям, детка! Теперь ты в моей власти!" – Отвесив три таких же удара, Томас
остановился и продолжил рассуждение, давая маленькую передышку.
– Однако, покойная Маргарет Тэтчер, став депутатом парламента всячески ратовала за возврат розог для малолетних преступников, мотивируя тем, что наказание эффективное в отличие от подростковых исправительных заведений из которых выходят законченные бандиты.
– Я не бандитка! – Рискнула ответить девушка.
– Разумеется, и я приложу все силы, чтобы ты ей не стала! – Отчим обрушил новый удар.
Алиса взвизгнула и, держась руками за половинки, задрыгала ногами. Она боялась, что Томас добавит за то, что не удержалась, и даже на время забыла о своей боли. Но на этот раз обошлось.
Томас погладил прутом ягодичную щель и произнес:
– Теперь ты понимаешь, что если думать задницей, то расплачиваться придется ею?
Алиса кивнула.
– Полежи пока, – продолжил отчим и вышел на кухню за водкой.
"Легко сказать «лежи!» Тут попа горит, будто бы эта часть тела, оказалась в аду, а там поджарилась и вернулась на место!"
Следующие девять ударов Алиса плакала, и обещала больше никогда так не поступать, но безрезультатно.
Томас никогда не заканчивал наказание досрочно. После порки Томас полил наказанное место водкой, протер руками наказанные места. Томас прикасался к падчерице, причиняя той сильнейшие нравственные мучения: жуткий стыд демонстрировать себя обнаженной, усиливали его прикосновения, но перечить отчиму пристегнутой к скамье бесполезно.
"Что же он, гад, делает?" – Алиса притихла, замерла, а потом дернулась, как минога на сковородке, и снова затихла, а потом застонала, но не так, как стонут от боли.
Водка, как и полагал Томас, протекла до самой потаенной девичьей горошинки и сделала свое дело. Выброс эндорфинов от оргазма уменьшил боль от наказания, а суровому воспитателю доставил восхитительное и редкое по пикантности зрелище.
– Еще один бонус, – пояснил он, медицинская профилактика! А сейчас будет еще бонус!
Настал черед льдинок из морозильника, которые Томас стал катать по наказанному месту. Зуд, который успел сменить боль, стал постепенно уходить.
– Можешь вставать! – Великодушно позволил он, расстегивая ремень. Несчастная сиротка жалобно всхлипывала: тело предало хозяйку. До сознания измученной сироты пока не дошло, все закончилось.
– Встать и руки на затылок и повернись боком к зеркалу! – резко рявкнул Томас.
"Расписал, блин! Как я завтра в школу с такой попой пойду! – Алиса подчинилась. – У нас физкультура! Придется ее показать в душе!"
У Алисы снова потекли слёзы: стоять вот так перед большим зеркалом в такой позе и с наказанной попой было ужасно! Вдобавок, соски напряглись, и груди чуть-чуть приподнялись.
Подруги, конечно, знали, насколько строг отчим Алисы, но демонстрировать картину не хотелось.
"Бабочка совсем запуталась в моей паутине! – Рассуждал Томас. – Сегодня впервые она согласилась на наказание добровольно! Песталоцци мне бы аплодировал!"
– А теперь закрой глаза! Я думаю, что настало время вручить тебе маленький бонус к сережкам. Сегодня ты сама, добровольно принесла дневник и сама согласилась на наказание. Конечно, твои школьные успехи меня не радуют, но мужество и терпение должны поощряться!
Он надел на шею Алисы золотую цепочку с небольшим кулоном, в центре которого переливался искорками натуральный изумруд.
– Глаза открой, повернись к зеркалу и оцени! – Теперь зеркало отражало воспитательный результат: потрясающей красоты кулон спереди, а повернуться спиной – следы от ремня и прута.
"Это мне снится? – Такого бонуса Алиса не ожидала. – Нет, судя по боли в попе это не сон!"
– Спасибо, папа! – Алиса постепенно приходила в себя. – Скажи честно, а я тебе хоть немного понравилась?
"Похоже, в Алисе проснулась женщина! – Думал Томас, любуясь падчерицей. – Стоит, даже не пытаясь прикрыться. Я то думал, что с уходом боли к ней постепенно вернется осознание того, что она голая и, ее очень сурово наказал приемный отец!"
– Ты красивая, но явно недопоротая, раз задаешь такие вопросы! А теперь марш в душ! А потом спускайся чай пить! У тебя есть полчаса!
– Да, пап, я уже туда иду!
"И ведь мама обещала ему без всякой полиции оторвать, если он что-то со мной сделает! А он удержался! Неужели я такая уродина? Нет, он просто трус!" – После душа она смазала, как могла кремом "спасатель" картину и легла на живот, закрылась одеялом и плакала ещё минут 10, пока не успокоилась, только потом оделась и спустилась вниз.
– Значит так, папочка, – Алиса ела пряник, сидя на подушке, – за подарок спасибо, маме я не скажу о твоем воспитании, но сама никогда в жизни о порке тебя просить не буду! И не надейся!
"Бабочка еще махает крылышками, – Томас посмотрел на падчерицу, – это ненадолго! Пока у тебя не кончатся деньги, а это, насколько я тебя знаю, будет очень скоро!"
Но на следующее утро попа приобрела почти прежний вид, и уже так не болела, да и отчим был приветлив и выделил карманные деньги.
С женой Сандрой, вернувшейся из санатория, Томас был особенно нежен и ласков.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/05/02/913
Ключевые слова: эротика порка