Есть мнение, что развитие цифровых технологий ведет нас к киберфашизму, конечной целью которого будет насильственная чипизация людей. Сейчас мы лишь привязаны к своим гаджетам невидимой паутиной аккаунтов в фейсбуках и инстаграмах, электронной почтой, шагомерами в фитнес браслетах и умных часах. Но мы пока сохраняем иллюзию свободы, убеждая себя, что можем выключить смартфон или снять фитнес браслет. Но это именно иллюзия. Попробуйте отключить на полдня телефон, и вы поймете, о чем я говорю. Ваше начальство окажется недовольно, потому как уже кое-где существует непререкаемое требование для сотрудников быть 24 часа в сутки на связи. Ваши родные тоже начнут волноваться. Я вот, к примеру, когда размышляю над новым рассказом или картиной обычно стараюсь отключить телефон, так как он имеет дурное свойство звонить в самый неподходящий момент. У меня даже рассказ есть по этому поводу, называется он «Аллергия на телефон». И обычный вопрос дозвонившихся после отключения телефона родных: «У тебя все нормально?». Потому как если телефон выключен, значит что-то не в порядке. А ведь еще двадцать лет назад мы как-то жили без этого электронного ошейника.
Так вот, поголовная чипизация лишит нас этого последнего бодрийяровского симулякра, именуемого свободой разгаджетизации. Но будем надеяться, что случиться это нескоро. Но в ближайшем будущем нас ждет мир «Интернета-вещей». Он уже наступил, просто не все это заметили. В 2008-2009 произошел переход от «Интернета людей» к «Интернету вещей, количество подключенных к сети предметов превысило количество людей. Тут я не буду складывать слова в цепочки смыслов, а процитирую опять же Интернет: «Интернет вещей – это не просто множество различных приборов и датчиков, объединенных между собой проводными и беспроводными каналами связи и подключенных к сети Интернет, а это более тесная интеграция реального и виртуального миров, в котором общение производится между людьми и устройствами. Предполагается, что в будущем «вещи» станут активными участниками бизнеса, информационных и социальных процессов, где они смогут взаимодействовать и общаться между собой, обмениваясь информацией об окружающей среде, реагируя и влияя на процессы, происходящие в окружающем мире, без вмешательства человека».
Проще говоря, субъекто-объектный мир, о котором так долго говорили философы, перестанет существовать. Мир опять станет субъекто-субъектным и магическим, как у папуасов маринд-аним. Я не имею в виду говорящие тостеры и надиктовывающие диссертации холодильники, я говорю о том, что мир станет всевозможным. Года два назад, я написал маленькую заметку о магической живописи индейцев huichol. Huichol до сегодняшнего дня сохранили традиционные культы, основанные на шаманизме, нагвализме, анимизме, вере в магию. Раз в год, шаманы племени ведут все взрослое население в пустыню и кормят их там галлюциногенными кактусами. И на двое суток все племя попадает в мир богов и духов. В субъекто-субъектный магический мир, где всё может быть всем. Где всё может общаться с тобой, хотя имеет очень странный интерфейс, а ты понимаешь язык любого существа и любой вещи.
В своей заметке о магической живописи индейцев huichol я разбирал одну из известнейших их картин. Возьму на себя смелость и процитирую себя: «И первое, что бросается в глаза в правом нижнем углу, это странные фигуры людей стоящих на коленях и о чем-то молящих не менее странную штуку, похожую на стрелу в клоунском плаще, из которой вылетают змеи. Как вы думаете, о чем они молят эту странную штуку? О счастье, здоровье, плодовитости или материальных благах? Если вы так думаете, вы вообще ничего не поняли в этой картине.
Они молят только об одном, чтобы их отпустило! Еще пару часом назад, они жили в нормальном мире, с устоявшимся порядком вещей, где все предметы и явления были знакомы им и располагались на своих местах. Но они съели пейотль, как того требовал их древний ритуал и вот они уже в совершенно другом, божественном мире, который и изображен вокруг них. И тут все по-другому. Этот мир прекрасен и страшен одновременно. Тут другое время и другое пространство, и тело, которое вроде бы твое и беспрекословно подчиняется тебе, тут, в этом мире духов, уже не совсем твое и подчиняется оно совсем другим законам, тебе незнакомым. И все кого ты знал, тоже другие, ведь тут все может быть всем. И самое главное, никто из молящихся не знает, вернется ли он когда-либо в прежний свой знакомый и уютный мирок или останется тут, в этом странном божественном мире навсегда. И это порождает такой страх, который не способны разбудить в душе никакие философские рассуждения о вечных муках в аду и картины с демонами и чертями».
И только шаман, стоящий рядом с ними и курящий трубку, сохраняет спокойствие, путешествуя своим духом рекой Великого Змея. Он не боится, потому, как ему нечего терять. У него нет устоявшихся моделей и представлений за которые он отчаянно цепляется, как это делают молящиеся рядом фигуры. Его мир – это река Великого Змея, в которую, как известно, нельзя войти дважды.
Мир «Интернета вещей» сродни магическому миру индейцев huichol, и нам в нем отведена роль или стоящих на коленях и молящихся чужим идолам испуганных людей или роль шаманов, уверенно бороздящих воды реки Великого Змея и меняющим окружающий мир собственной волей.