И снова этот голос:
- Человек, в начале ты сказал, что «от встречи к встрече вопросы только усложнялись, а ответы на них становились невыносимой мукой». А ты не задумывался откуда эти ответы. Они из прошлого или они из будущего?
Ты хотел бы жить среди людей, таких же, как ты? Подумай, прежде чем ответить.
- Нет!.. – был ответ.
- Хорошо. Вот еще вопрос: «Что бы ты выбрал для себя: свободу или рабство»?
- Выбрал бы свободу! Но и проклятого «приспособленчества» во мне с лихвой, внутри меня не все ладно. Не подозревая, из своих ожиданий я вырастил неуверенность; я остановился на полпути и в какой-то момент растерялся … И понял я, что все время шел не за тем проводником. В толпе людской, как в лесу дремучем, потерялся.
- Рассуждая о себе, ты уже рассудил себя?
- Разве кто-то знает о себе более, чем «ничего»? Это тоже, что рассуждать о Боге! Какие такие мысли о Боге помогут мне рассудить себя? И что я такое? - чтобы чему-то там помешать, и тем более, - рассуждать о Боге.
- И тут ты прав! Ослепнув до того, как прозреть, люди разучились узнавать Бога, верить в него; души людей привыкают жить поверхностно, мелко и пошло; смесь из инстинктов и рассудка верховодит человеком, и он становится материалистом. В этом глубокий корень и источник современных зол.
И не важно: богат ты, беден, сыт, голоден, одинок рядом с собой или одинок среди толпы. Важно понять другое: кто ты есть на самом деле? – с какой целью пришел на землю? Какой во всем этом смысл? – или замысел?
- В одном я уверен точно: я сиротел, теряя людей моего рода. С уходом очередного - исчезала часть меня самого.
- Тогда – не унимался голос – ответь: кто, по-твоему, силен, – тот, у кого много помощников, или тот, кто в них вовсе не нуждается?
- Пока ты в поиске истинной любви (а это и есть истинный путь), - ты непобедим. Встретить ее суждено не всякому, и не обязательно в одной жизни. Но если посчастливилось, и вы встретились, то не расстанетесь до конца.
– Есть ли у тебя хоть один настоящий друг?
- Нет … к сожалению, - нет …
– Как считаешь: что, по-твоему, ближе к вечности, – детство или старость?
- И детство, и старость наблюдают за нами из глубин этой самой вечности. Дети и старики, как ни странно, ближе всего к пониманию истины.
– Что ты можешь отдать, не имея?
- Все!
– Что лучше, – знать, что ничего не знаешь или не подозревать, что знаешь всё?
- «не подозревать, что знаешь все».
- Чтобы ходить, необходимы цели. Чтобы странствовать, нужны вопросы. Чтобы не плутать в потемках «бытия», принимая «обыденность» за путь – вопросы нужны хорошие.
Например: Есть ли разумный создатель всего? Случайно ли то, что случается? В чём смысл моей жизни, и жизни вообще? Чему можно верить, а вовсе не доверять?
– Ну, хорошо. Тогда, что ждать мне в конце?
– А вот это и есть самая что ни на есть тайна, потому что для людей придуманное несуществующее, намного реальней, чем существующее, но не известное.
- С какого-то момента и я перестал верить всему тому, к чему призывают нас (якобы) «посвященные» в тайны мироздания сущности, похожие на людей. Они не из тех, первых, кого задумал «ОН» изначально; они про-про … прообразы отражений теней тех, кто когда-то был задуман стать человеком.
За пару сотен лет из идеального «образа», по чистоте помыслов своих, не уступающего Ангелу Света, он переродился в безжалостного оборотня тьмы.
Кому и чему могут внять существа, не «сотворящие», а значит не созидающие; не ведающие, а потому не знающие; не верующие, а оттого не верящие; боящиеся потерять то, что не приобретали по своей воле, но стяжающие то, в чём вовсе не нуждаются; без устали уничтожающие вокруг то, что давало им жизнь, и тем преобразующие жизнь в погибель свою.
Они сами создали немыслимые пороки и возвели их в ранг приемлемых норм, а затем и выдающихся достоинств, имя которым – «расчеловечивание».
Это они исступлённо придумывали изощрённые преступления, чтобы неустанно карать ими себя и своих потомков, восклицая:
– За что, о, Боже?
- Какие меры необходимо предпринять в первую очередь, чтобы остановить этот хаос, в который ввергнуто все человечество?
Голос:
- Уже стали люди говорить на языке птичьем и оттого летать перестали. Безбоязненно стал каждый менять образ, по которому создан был. Облачившись в чужое, своё и вовсе забыли.
Осталось только ждать: дождаться, когда на Земле останется последний человек.
- Почему «последний»?
- А потому, что только оставшись один на один с самим собой, человек перестанет юлить и пресмыкаться, унижать и унижаться. Он наконец осознает, что своими руками разрушил дом, в котором могли веками жить и радоваться жизни его не родившиеся дети, внуки, правнуки - потомки его нескончаемого рода.
- Каков будет его вердикт? - приговор самому себе?
- Этот момент, - ко всеобщему сожалению, - и станет моментом истины …