Волосы мальчика поднялись дыбом, когда он почувствовал присутствие постороннего.
Это был не отец, который находился по правую сторону от него. В полнейшей темноте, Джеймс не мог видеть, но слышал свистящее дыхание – у лорда Джервейса случались небольшие припадки грудной жабы.
Незнакомец же дышал легко. Только слабое дуновение позволять догадаться о том, что он стоит слева от Джеймса.
Мальчик, испытывая дикий ужас, непроизвольно шагнул назад. Не увидел, скорее ощутил, что неизвестный повторил движение за ним, только в обратную сторону.
Вот тогда Джеймс окончательно поверил, что рядом с ним находится зеркальное отражение его «я».
Когда лорд зажёг свечи, в комнате, кроме их двоих никого не оказалось.
Лишь тень метнулась в сторону зеркала. Тень мальчика, одних с Джеймсом лет.
- Твой двойник вернулся обратно к себе, – почти спокойно, хотя голос всё же дрожал от возбуждения, произнёс лорд. – Он может появляться лишь тогда, когда будет царить полумрак.
Перед закатом, при опущенных портьерах днём, при свете одной свечи.
Помни об этом, сын мой.
Джеймс вернулся к себе и не спал до утра. Он боялся, что двойник придёт за ним, утащит в зеркало, а сам займёт его место. Утром поднялся с тяжёлой головой.
Целую неделю избегал проходить мимо любых зеркал. В кабинет к отцу больше не захаживал. Стал рассеянным, отрешённым, погружённым в задумчивость.
Мать не могла понять, почему сын, прежде такой сорванец, стал непохож сам на себя. Мальчик часами мог сидеть, уставившись в одну точку.
Однажды леди Деринг упала в обморок, когда обеспокоенная состоянием Джеймса, пошла к мужу в кабинет, чтобы поговорить с ним о поведении сына. К огромному удивлению, войдя туда, увидела как супруг беседует с Джими.
Но ведь она лишь минуту назад оставила мальчика неподвижно сидящим. Он даже не притронулся к любимому лакомству - батским булочкам, с запеченным комочком сахара внутри, и посыпанные сахаром сверху. Джеймс никак не мог оказаться у отца раньше её. Для этого ему надо обогнать мать. Только мимо леди Деринг никто не пробегал.
На распросы жены, лорд равнодушно бросил:
- Миледи, вы ошиблись. Переживания помутили разум, Кэролайн.
- Я был с папой, - подтвердил их отпрыск, странно кося при этом одним глазом.
Леди Кэролайн возмущённо уставилась на него, собираясь отчитать и добиться правды. Уже открыла рот, когда её взгляд упал на запястье сына, где отчётливо из-за манжеты проступал шрам, полученный Джеймсом при падении с яблони, когда он во главе деревенских ребятишек таскал яблоки из сада вдовы – миссис Ридли.
Только шрам у него всегда был на левой руке, а не на правой.
Бедная женщина лишилась чувств.
Очнулась лишь тогда, когда служанка поднесла нюхательную соль к лицу хозяйки.
- Напугали вы нас, миледи – сказала она, помогая Леди Кэролайн поняться.
Супруга и сына в кабинете не оказалось.
Леди Кэролайн вернулась к сыну в комнату. Мальчик оживлённо играл оловянными солдатиками.И шрам по-прежнему на старом месте.
Миледи стало дурно. От нервического припадка так и не оправилась. Вскоре умерла, оплакиваемая всеми, кто знал её и ценил за доброту и душевную щедрость..
Не будучи очень умной и не обладая особыми талантами, она имела доброе сердце и оказывала помощь всем, нуждающимся в помощи. Скончалась леди Кэролайн до прихода священника. Последние слова умирающей были обращены к пропавшему младшему сыну. Она звала Хьюго. Потом тихо вздохнула и произнесла:«Простите наши души».
Её смерть помогла сохранить тайну.
Отныне, лорд Джервейс, а в последствие его сын, всегда закрывались изнутри на засов, который сделали по приказу милорда.
Замок сломался ещё при прежнем владельце. А ведь если бы его починили, то тогда доктор не сумел бы заглянуть в замочную скважину, тем самым приблизиться, вместе с Шарлоттой, к тайне Дерингов.