Знакомый автору и читателю дедушка сидел как-то дома и работал. Он воображал себя фрилансером, то есть, зарабатывающим, не выходя из дому, а только пялясь на экран компьютера. Но выходить иногда приходилось, так как за городом дедушку ждал целый цех, который воплощал дедушкины замыслы в жизнь.
Вот и вчера. Позвонили из цеха – срочно надо приехать: что-то в конструкции не так.
Быстро выключив компьютер, дедушка спешно оделся. Даже один ботинок уже надел… Ну, не надел, но уже приставил к ноге... Как внезапно раздался звонок мобильного телефона!
Звонок был в виде особой мелодии, из кинофильма "Ох уж эта Настя!". Мелодия предписывала хватать трубку быстро и не раздумывая. Даже если бы дедушка в этот момент был за рулём... нет, выпрыгнул из горящего дома, из пятого этажа, и уже летел на растянутый пожарными брезент. Дедушка знал, что он увидит на экране: всего одно слово, но какое - «Настя»!
Родители подарили шестилетней Насте старый телефон и научили, как звонить папе, маме, дедушке, бабушке и Деду Морозу. Последний, впрочем, пока ни разу не ответил. Он, как и Настя, тоже болел сейчас ветрянкой и безвылазно сидел дома, чтоб не заразить Снегурочку. А телефон забыл у оленя в багажнике.
- Юра, - Настя звала дедушку по имени. Так строже получалось. - Почему у тебя не включён скайп?
- Настя, я только что выключился, и мне срочно надо ехать на работу.
- Юра, мне тоже надо срочно. Что-то сказать.
- Ну, говори, я слушаю.
- Нет, это надо по скайпу.
- Господи, что ж там у вас случилось, почему обязательно по скайпу? И кто только выдумал этот дьявольский скайп на нашу голову вообще... Может, по телефону?
- Нет, это важное. Про здоровье.
"О, если про здоровье внучки... которая там, в их морозной Москве... сегодня передавали прогноз – жуть… в наверняка иззябшей квартире… как там ещё живы люди и наше правительство, которое ещё и, говорят, работает?.. Если про здоровье внучки, у которой ветрянка…" - Ах, да что только не промелькнуло за этот миг в беспокойной голове заботливого дедушки…
Отбросив в сторону недонадетый ботинок, он побежал включать компьютер. Боже, как долго этот компьютер растапливается! И в самый неподходящий момент!..
Наконец - о, Господи! - на экране Настя. Почему в одних трусиках? Понятно: в квартире явно тепло. Лицо в марлевой повязке. Рядом её мама Алёна, дедушкина дочка, тоже в повязке и в белом халате. В руках коробка с нарисованным красным крестом, явно медицинская. Все живы, это хорошо…
- Что там у вас случилось? В Москве опять эпидемия? Какие нужны лекарства? Мы купим и сейчас же экспресс-почтой вышлем. Завтра будете уже колоть…
- Папа, в Москве не может быть никакой эпидемии, потому что в Москве сейчас есть Доктор Настя. А я при ней просто медсестра с чемоданчиком.
«Фу-у… Напугали, дурочки…» - опускается на стул дедушка и вытирает лысину.
- Ну, знаете! – возмущается он. - Они там, видите ли, играют! Нет, вы не врачи, не медики… Вы маленькие изверги! Я же на работе! По телефону нельзя было рассказать?
- Юра, - серьёзным голосом возражает Доктор Настя, - я же сказала, по телефону нельзя!
- Да, папа, - вступила в диалог мама Насти, дедушкина дочка, - такие вещи по телефону не делаются. Всё очень серьёзно.
- Я понимаю, что серьёзно. Но до вечера, уверен, можно бы и отложить.
- Нельзя, папа. Ребёнок должен относиться серьёзно к профессиональному долгу. А ты нарушаешь свои же педагогические принципы, которые сам и заложил в меня. Ещё в моём детстве. – Алёна сделала ударение на слове «моём».
- Ну, хорошо. Сдаюсь. Я готов. Только быстро. Что я должен делать?
- Это доктор тебе скажет. Я только медсестра. Честно, пап. Сама не знаю, какой тебе сейчас поставят диагноз и подберут протокол лечения.
- Настя! Доктор Настя! Что я должен делать?
- Это я тебе должна делать.
- Хорошо. Делай. Что?
- Я должна тебе поставить клизму!
Мама Алёна на экране со стоном роняет медицинскую коробку.
Здесь в голове у дедушки проносится тысяча мыслей, большая часть которых была бы осуждена не только Песталоцци, но и Макаренко с Крупской. Однако, если перед тобой на экране шестилетний ребенок, волей-неволей хочется спуститься до его возраста.
Совсем до шести лет спуститься не получилось. Дедушке вспомнилось почему-то, как в третьем классе, когда он учился в сельской школе, к ним пришли делать профилактические уколы. Старшеклассникам уже накануне сделали, и они хвастались перед мелюзгой, что это сразу от чумы, холеры, сибирской язвы, чесотки и мужского бессилия. Последнее страшило особенно, так как всеми в третьем классе понималось буквально: мол, не сможешь ни разу подтянуться на турнике при девчонках.
Однако страх перед уколом оказался сильнее турника, и часть профилактируемых, в числе которых был и нынешний дедушка, пренебрегла и турником, а заодно и девчонками. Пять пацанов выпрыгнули в окно и бежали.
Это бегство не осталось безнаказанным, и уколы пришлось потом терпеть при вызванных в школу родителях. Причем, завуч грозилась, чтоб делали каждому на виду у всех девчонок. Но умная учительница Клавдия Митрофановна унижать мальчишек запретила.
Что интересно, все пацаны третьего класса после укола прибавили в подтягивании на турнике по одному разу сверх своих прежних возможностей, а если при девчонках, то даже по два. А дедушка, который теперь, после укола, не боялся ни чумы, ни сибирской язвы, а остерегался только таинственного позорного бессилия, неожиданно для себя прибавил даже три. Конечно, только на публике, на женской.
В медицине этот эффект называется психосоматикой. Когда чистым внушением ты можешь развить у себя какую-то болезнь, или наоборот, прекратить. Или воспитать смелость, а то и другие способности. Даже, говорят, талант.
Всё это восстановилось в памяти дедушки в виде мгновенного и тоскливого импульса. Импульс побуждал, как когда-то, молодецки сигануть в окно. Но нынешнее окно было на пятом этаже, и дедушка боялся, что в этих условиях бегство добавит таких осложнений, что не поможет никакая клизма.
- Настя, - сдался он, - учти, я боюсь всяких уколов, горчичников, а тем более, клизм. И вообще…
- О, хорошо, что ты мне напомнил, Юра. И ещё сделать укол. Да, мама?
- Безусловно, - одобрила мама Алёна, до сих пор трясясь от смеха. - Как же без уколов? Ты, Настенька, правильный доктор.
- Настя, - ну давай подождем до вечера? А вечером ты мне и горчичники поставишь, хорошо?
- Нет, Юра, надо сейчас, а то ты заболеешь.
Перспектива заболеть дедушке никогда не нравилась. Особенно, если ждут на работе. Делать нечего, он повернулся к экрану спиной или чем там пониже… Хорошо хоть, не пришлось по-настоящему снимать штаны... Перед началом длинной паузы медсестра Алёна проследила, чтобы Доктор Настя не промахнулась.
- Ну всё, Юра! Видишь – и совсем не больно. Не больно же?
- Нет, доктор, не больно. У вас лёгкая рука.
Потом той же лёгкой рукой дедушке был сделан ещё и «болючий» укол (о болючести его предупредили, сказали, что можно постанывать). Вообще-то было не очень больно: помогала виртуальность процедуры. Но дедушка всё равно натурально стонал, пускал слезу и непедагогично повизгивал.
Затем было приказано найти в доме лейкопластырь. Лейкопластырь тут же нашла бабушка, умирающая рядом от смеха (вот кому помогла бы срочная клизма!). Лейкопластырем полагалось на всякий случай залепить дырку. Причем, непонятливый дедушка долго и подробно переспрашивал: дырку - от укола или от клизмы. Бабушка, как всегда, предлагала не те варианты…
Наконец, дедушку отпустили по своим делам.
Но психосоматика – наука верная. Она не дремала и делала своё невидимое, но вредное дело. Весь рабочий день дедушка чувствовал в своем организме ясно ощущаемую клизму. Хотя, казалось бы - виртуальную! Но в животе натурально булькало и бурлило. Даже совещание пришлось назначить на всякий случай в том кабинете, что поближе к туалету. И только к вечеру, внутренне возмутившись, дедушка, наконец, взял себя в руки и, подавив вредную психосоматику, а взамен взбодрив полезную, убедил себя, что полностью здоров.
Впрочем, сильно помог ему в этом своевременно подвернувшийся туалет.
Болючий укол? Нет, не болел. Рука у Доктора Насти оказалась и вправду лёгкая.
Тут ещё немного про Настю:
http://www.proza.ru/2018/01/26/2246