Детям 50-х и 60-х, посвящается
Сколько я живу, вне перестройки не жил. Перестройка в стране была во все времена и постоянно. Наши родители распахивали целину, строили железные дороги, электростанции, осваивали Север….. и везде с ними были мы, их дети. Родителям не было времени за нами приглядывать, работа. Детских ясель и садиков крайне не хватало, и поэтому мы росли почти самостоятельно, без строгого надзора со стороны старших. Старшие дети присматривали за младшими, и так передавалось из поколения в поколение.
В соседнем селе в одной благополучной семье было девять детей и все дети были в школе отличниками а жизни очень приятными и аккуратными. В эту семью приехали корреспонденты, чтобы описать методы воспитания. Мать на поставленный вопрос ответила: «Воспитываю? Как воспитываю. Как от сиськи оторвала и туда его в общую кучу, а там идёт своё воспитание от старших к младшим».
Сейчас, по прошествии десятков лет, потеряв уже нескольких своих товарищей детства и воспитывая внуков, я иногда содрогаюсь, вспоминая как мы росли и как мы выжили. Выжили, конечно, не все. Кто-то утонул, кого-то убило током, кто-то погиб под лошадью, кто-то умер от чахотки или других болезней, но большинство, всё-таки, слава Богу, выжили и стали хорошими специалистами, военными, учёными и учителями. Раньше других ушли самые слабые и самые разбитные.
Тогда не было компьютеров, сотовых телефонов, смартфонов и многого другого, к чему наши внуки привыкают с рождения. Недавно 4-х летняя девочка расплакалась, нечаянно попав на свиноферму и увидев, что у свинок нет телевизора. Насмотревшись мультфильма «Свинка Пеппа», она считала, что и у свиней тоже должен быть телевизор.
Когда я был ребёнком, телевизоры и магнитофоны стали только появляться. Сначала в обеспеченных семьях, а затем и у остальных. Телевизионные передачи шли не более 2-х часов в сутки и только вечером. Обычно показывался художественный фильм, а затем, какой ни будь концерт.
В кино мы ходили один раз в неделю, если за неделю не приносили домой со школы двойку. Детский билет стоил пять копеек, взрослый двадцать. Кино показывал в клубе дядя Вася. Кино состояло из 9-12 частей, и после каждой части дядя Вася перезаряжал аппарат. В это время достаточно часто в зале, конечно же, стоял сплошной крик, свист и топанье ногами. Электропитание было со своего генератора, так как свет давался с совхозного генератора не более 2-х 3-х часов по вечерам и немного утром. Наши отцы по очереди дежурили у дизеля (трактора), который крутил генератор. Дизельное топливо тогда было дешевое и зимой трактора не глушили на ночь, потому что утром в минус сорок, пятьдесят их было очень тяжело завести.
Освещать комнаты в доме часто приходилось керосиновой лампой, свечками или салом. Для этого брали картошку, разрезали её пополам, потом спичку втыкали в половинку картошки и на спичку надевали кусочек сала, который затем поджигали. Коптило оно, конечно, здорово, но какой никакой свет. Наши родители в детстве вообще освещали помещения лучинами.
Сельский магазин запомнился запахом селёдки. Сельдь, а те времена, солили в море на плавбазах. Пока солёная в бочках она дойдёт до потребителя, прилично портилась. У неё прорывались брюшки, и она приобретала своеобразный запах. Сейчас такую сельдь никто бы есть не стал, как и солёное мясо. Мясо люди были вынуждены солить, так как холодильников не было, а весной, с потеплением, мясо не куда было девать, и его солили. Летом с этим солёным мясом варили супы. Прямо скажем ни один человек сейчас такой суп, со специфическим запахом, есть бы не стал.
Курили наши родители и деды в домах. За полгода стены становились желтыми. Приходилось два раза в год стены и потолок белить известью. По традиции это делалось 2 раза в год, к первому мая и к седьмому ноября.
Мультики мы иногда смотрели в клубе, но это было редко. Чаще смотрели диафильмы на простынях дома. Для просмотра диафильмов собирались все соседские дети. Во многих семьях собирались целые коллекции этих диафильмов. Просмотр диафильмов доставлял нам истинное удовольствие. Когда на улице была сильная метель или мороз, мы играли дома в шахматы, в шашки, в Чапаева, в лото, в карты (дурака, акулину, и др. игры), забивали «козла» в домино.
Мы очень много времени проводили на улице, где играли в опасные, по сегодняшним меркам, игры. В хоккей играли без защитной одежды и шлемов самодельными клюшками, вырезанными из тальника, застывшим катышем навоза. Правда изредка можно было увидеть и резиновую шайбу или настоящую клюшку. Коньки у всех были разные: «Ножи», «Дутыши» и «Снегурки». У кого-то коньки были на ботинках, а большинство их прикручивали на валенки (которые называли пимами), кожаными ремнями.
Была ещё такая забава. Только что застывший лёд был очень тонок, всего 2-5 мм, но очень крепок. Крепок то крепок, но лезвием конька он прорезался. Вот мы и соревновались, кто проскочит по такому льду. За мчащимся пацаном, из прорезанной щели, текла вода, а впереди тонкий лёд шёл волной. Родители, конечно, никогда не видели этой забавы, а если бы увидели, наверняка выпороли бы. Любили мы на такой тонкий лёд лечь на живот и рассматривать дно реки и рыбок – мулей, бычков и семидырок, проплывающих в толще воды.
Изобретали много игр и для лыж. Гонялись приблизительно на 5 или 10 километров, никто эти расстояния никогда не измерял. Но чаще, разбивались на 2 команды и неслись с 2-х соседних горок навстречу друг другу. Где-то посередине между горками сталкивались. Команда, у которой больше ребят оставалось на ногах, выигрывала. Сколько лыж было сломано в этой забаве и получено синяков! Никто не считал.
Делали небольшие (до 1 метра высотой) трамплины и пытались с них прыгать. Наши деревянные лыжи не были предназначены для этого и мы чаще всего падали и вновь набивали синяки и шишки. Катались также на санках или согнутых определённым образом трубах. Санки были деревянными или алюминиевыми.
Играли в «чижика – пыжика» – вырезанным ромбиком из дерева, который со свистом летал между нами и, попадая в ребёнка, оставлял на теле кровоподтёки. Также играли в «зоску» - небольшим лоскутком шкуры с пришитым к нему кусочком свинца. Учителя запрещали нам играть в «зоску». От этой игры у нас развивалась косолапость. Играли в «пристенок» монетами. Монеты бросались о стенку и отскочившая монета должна была упасть к монете другого. Если это получалось, то монета противника забиралась. Играли также в ножички и ножичками в "землемера". Тогда у нас у каждого в кармане имелся складной ножичек для починки карандашей, и никто не применял их против других детей.
Много и здорово играли в лапту. Правда специальных бейсбольных бит у нас не было, зато был резиновый мячик и круглая палка. Потом из нашей игры американцы сделали бейсбол. Много чего они украли у нас за многовековую историю.
В футбол играли обычно резиновыми мячами, потому что футбольные мячи были дорогими и родители не могли тратиться и покупать их нам. А если вдруг у нас появлялся настоящий футбольный или волейбольный мяч, то его берегли и какой – ни-будь умелец, из детской братии, его постоянно чинил.
Мячи были камерными. Резиновая камера в кожаную покрышку вставлялась через специальное отверстие, которое зашнуровывалось кожаным шнуром. Во время игры, если мяч попадал в руку или в ногу этим шнуром, было очень больно. Ноги, после такой игры, были в ссадинах (играли-то босиком), но никто никогда не подводил свою команду и не уходил с поля. Игра обычно шла до того времени, пока не наступала полная темнота, и ничего нельзя было рассмотреть, а это в летнее время происходило после одиннадцати часов вечера.
Ночью без фонарика или лампы «летучая мышь», на улицу выйти было нельзя, просто невозможно было найти дорогу или тропинку, если на небе не было луны и звёзд, и такому пешеходу приходилось долго плутать, чтобы попасть в необходимое место. Сейчас, особенно в городах, полной темноты вообще не бывает. Большинство людей сегодня не представляют что это такое. В некоторых городах мира уже выросло поколение людей ни разу в жизни не видевших звезды. Засорение светом и звуком наших городов и посёлков произошло повсеместно.
Подрастающие мальчишки и девчонки дружили. Они гуляли по улицам сёл, или находили укромное место, лавочку и проводили там практически всю ночь или до тех пор, пока родители не загоняли их домой. Некоторые дети в летнее время ночевали не в домах, а в сараях или в палисадниках. Родителей это не волновало, и они были спокойны за своих детей. В то время детей не воровали на продажу для органов и не отбирали у родителей органы соцзащиты. Лет через пятьдесят я приехал в своё село и попал в «детство». На улице я встречал детей сто процентов похожих на своих дедов и бабушек. Можно было почти безошибочно назвать фамилию ребёнка не знавши его до встречи.
На летних каникулах по улицам деревень мальчишки бегали вплоть до 10 класса в трусах и босиком. Удивительно, но им было безразлично, по какой местности они передвигаются, а это могли быть скалы, камни, галька, стерня, кустарник. Мы всегда смеялись над городскими детьми, приехавшими к бабушкам и дедушкам. Эти дети совершенно не умели ходить босиком. В школу ходили в школьной форме. Материал для формы был из чистой шерсти и не очень прочен. Поэтому некоторые из нас, чтобы сберечь форму, на занятиях надевали нарукавники, а некоторым образовавшиеся дырки чинили и они ходили в форме с аккуратными заплатками. Это сейчас чем больше изорвана одежда, тем моднее. А в то время школьную форму берегли. В свободное от школы время на улице в старших классах носили черные шаровары, сшитые из сатина или ситца. Современной цветовой гаммы на улицах не было. Машины были гражданские - черные, военные - грязно-зеленые. Мужские трусы только синие или чёрные и т.д. В то время легко работалось клоунам, одел трусы в горошек и весь зал будет хохотать.
В своей миниатюре мой земляк Валерий Золотухин однажды описал, как он приехал с алтайской деревни в Москву поступать в театральное училище лысым, в кожаной шляпе и шароварах. Зрители смеялись и думали, что он всё это выдумал, но это было правдой. В окрестных деревнях так ходили все, а кожаную шляпу носить было модно.
От постоянного хождения босиком, хотя на ночь мы обязательно мыли ноги, немного выше пятки, развивались цыпки, и они страшно зудели. Цыпки обычно проходили после наступления холодов, потому что в дождливое время мы носили кирзовые сапоги, а в зимнее время валенки.
Нам очень повезло, наши мамы и папы в детстве в школу ходили вообще босиком даже зимой. По воспоминанием моей мамы, утром, когда дети шли в школу, двери всех хат и землянок были открыты и они бежали в школу от хаты до хаты. Когда ноги от холода «Сходили с пару», они забегали в любой дом и отогревались там. Отогревшись, бежали дальше. В школу учительница приходила пораньше и затапливала печь и когда дети приходили, первым делом она рассаживала всех вокруг печи и, вытянув голые ножки к печи, дети отогревались.
Во времена, когда моя мама была ребёнком, а это предвоенные и военные годы, растопить печь было тоже проблемой. Ни у кого спичек в деревне не было. Утром, когда деревня просыпалась, мужчины начинали кресалом добывать огонь, а это на самом деле очень сложно. Детей ставили у окон, чтобы они наблюдали, у кого из трубы появится дым. Если у кого-то появился дым, значит, там огонь добыли и детей, с каким ни будь горшочком, посылали за тлеющими углями.
Мои бабушки и дедушки, когда были молодыми, жили в землянке, потом построили глиняный домишко крытый соломой. Леса кругом было много, но попробуй, сруби лесину, сразу лет десять схлопочешь. Зато сейчас вся Сибирь отдана китайцам и тайга вырубается под корень. Вот, оказывается, для кого берегли наши бабушки и дедушки тайгу.
Их родители спали на деревянной кровати. Деды и бабки на русской печи, а дети, кто на полатях, а кто на полу. Тараканов, клопов, блох и вшей было достаточно во всех хатах. Мама вспоминает - «Когда приходили с сенокоса, я пряталась в кустах, снимала свою кофточку и, прежде чем зайти в хату выбирала из неё вшей. И никто тогда не мог догадаться, что одежду можно просто напросто прокипятить». Боролись с насекомыми вымораживанием. Например, шубы от блох освобождали так. Зимой в сильный мороз одежду выкладывали на ночь на холод, а утром выбивали из неё блох. Когда появился китайский дуст, то стали бороться при помощи дуста. Помню - мама меня загонит на русскую печь, а сама, голой рукой под печь пригоршнями кидает дуст. Тараканы оттуда разбегаться, а моя задача была их бить тапком.
Мои родители, когда подросли, ходили на танцы. Вспоминая о танцах, мама рассказывала - «Когда шли на танцы, то заходили босиком в грязь, сантиметров на пять а, потом, грязь высушивали, и получалось что мы идём в туфлях». Сравните, как жили люди, и как это показали в фильме «Кубанские казаки»
В те предвоенные и военные годы дети, в основном, заканчивали своё обучение после четвёртого класса, а многие не ходили в школу в связи с отсутствием хоть какой-то зимней одежды. А бабушка у меня была вообще неграмотная. Когда ей было 70 лет, я научил её расписываться (печатными буквами писать свою фамилию), чем она очень гордилась и, получая пенсию, теперь ставила не крестик, а аккуратно выводила «ПОКЛОНОВА».
С появлением китайских кед и литых резиновых сапог нам стало легче и многие летом стали носить кеды, а в дождливую осень - резиновые сапоги. Перчатки и варежки из-за нашей активности изнашивались за пару недель, и родители на них надевали сверху ещё и брезентовые рукавицы - «верхонки». Мы не чувствовали себя обделёнными, потому что так жили все люди в нашем окружении и на наших глазах.
Мы ели овощи и фрукты вырвав их из земли или сорвав с дерева не мытыми. В лучшем случае морковку вытирали об штаны или трусы. Поэтому нас часто доставали аскариды, и мы просили маму помазать попу керосином. После такой процедуры невыносимый зуд на время проходил.
Одно время среди пацанов было круто иметь при себе посеребрённые медные монеты, и мы начищали ртутью медные трояки и пятаки. Для этого мы брали ртуть из разбитых градусников и, положив шарик ртути на валенок или войлок, долго тёрли монетку, пока она не становилась серебристого цвета. Часто эти шарики скатывались с войлока и проваливались в щели в полу. Сейчас бы перестелили в квартире пол, а раньше мы просто не знали, что пары ртути ядовиты и это опасно для жизни и не принимали никаких мер, чтобы их достать.
Каждый день мы пробегали десятки километров в поисках приключений. Хотя по рассказам родителей они передвигались ещё больше и быстрее. Как-то отец сказал мне: «Вовка, самое лучшее время у нас было, когда шел сенокос. Днём сено косишь, а ночью, по девкам в Половинку бежишь. К утру снова на сенокос возвращаешься». «Пап, - спрашиваю я, - а где ты тогда жил?». «Так, в Кокшах». «Пап, не может быть, что бы вы из Кокшей в Половинку, за 30 километров ночью по девкам бегали». «Вот, вот, туда и бегали» - ответил отец.
В этом сумасшедшем ритме нам приходилось перебродить речки и ручьи с ледяной водой. Все речки вокруг посёлка родниковые. Ноги у нас ломило от холода, но мы все равно брели и потом некоторое время прыгали и растирали их руками. Более того, чтобы искупаться в холодной реке «Катунь», мы сначала залазили в какой - нибудь родник, а затем, когда нам там сидеть было невмоготу, выбирались оттуда и прыгали в реку. После родника Катунь нам казалась ну очень тёплой.
Сейчас понастроили разных аквапарков и люди катаются с пластмассовых горок. Мы тоже катались с горок, но естественных. Обычно выбирали место там, где был высокий глинистый берег, делали скат, поливали его водой и с визгом, и гомоном, катались.
Уже в шестом классе я самостоятельно ходил в гости к бабушке, хотя до деревни «Полеводка», где она жила, было около тридцати километров, и при этом ещё надо было на пароме или лодке переплавиться через Катунь. Телефонов тогда не было и, отправив меня к бабушке в гости, родители совершенно не знали, добрался ли я благополучно, или со мной что-то случилось в пути.
За голые икры нас кусали змеи – гадюки и поэтому у некоторых детей они были в шрамах. В то время, что бы змеиный яд ни прошел дальше, выше от места укуса делали надрезы и из них откачивали заражённую кровь. Вот от этих-то надрезов и оставались ранки.
Мы стреляли из всего, из чего можно было стрелять: у нас были самодельные мелкокалиберные пистолеты, стартовые пистолеты, переделанные для стрельбы мелкокалиберными патронами, пистолеты на резинке, стреляющие горохом, поджиги и пугачи. Из медных гильз мы делали пистолеты, стреляющие капсюлями. Из бумаги, обёрнутой изолентой, мы делали бомбочки, начиняя их сернистым составом, соскебённым с головок спичек. Из горючей киноленты делали небольшие ракеты и постоянно запускали их на улице и в школе. Иногда эти ракеты врезались нам в туловища и головы, залетали в рукава и под одежду, и мы получали ожоги.
У всех у нас были рогатки. Рогатки мы делали из дерева или проволоки. Это сейчас не найдёшь проволоки ни на улице, ни в сараях. А в то время она валялась повсюду. Для производства рогаток использовалась резина от велосипедных или автомобильных камер. Мы вытаскивали резинки из трусов и надевали её на пальцы. При помощи такого устройства мы стреляли скрученными бумажками и гнутой в скобу медной или алюминиевой проволокой. Эти скобы часто впивались в тело, пробивая нашу кожу до крови. Мы делали огромное количество метательного оружия: луки, арбалеты, духовые трубки. Стрелы для этого оружия делались обычно из камыша или дерева, а наконечники сгибались из жести, взятой от консервных банок. Духовые трубки это вообще уникальное оружие. В них в качестве боезапаса использовалось все, что можно взять в рот: горох, бобы, бумага и т.д.
Писали мы тогда металлическими перьями, которые макались в чернильницы. И эти перья, конечно же, не остались без внимания. Из них получались замечательные небольшие дротики. Этими дротиками были истыканы все школьные двери и доски.
В лесу, на речке, на болоте и в поле мы знали что можно есть и ели: основания куги, корни куги - «сметанку», корни солодки, луковицы саранки, камыш, жигало, крапиву, лопух, полынь, заячью капусту, мелкий лучок - «вшивик», слезун, кандык, соскребали живицу - молодую не застывшую кору с деревьев, калачики, пучки, щавель, конский щавель, одуванчики, кашку (молодые цветочки дикого клевера), лебеду.
Жарили семена конопли, кукурузы и пшеницы. В то время мы вообще ничего не знали про наркотики. Кстати, на краю деревни дикая конопля там растёт до сих пор и её никто не рвёт.
Мы ели множество диких ягод: смородину, красную смородину - «кислицу», малину, крыжовник, костянику, калину, ранетки, ежевику, черёмуху, клубнику, землянику, облепиху, боярку, шиповник, крушину (и все знали что больше 3-х ягодок есть нельзя, сойдешь с ума), паслён, сосали нектар из самых разных цветочков, собирали гладко оструганной палочкой муравьиную кислоту и слизывали её.
Мы пили воду из речек, ручьёв и родников. Мы пили её просто так не кипячёную, встав в положение «для отжимания», нагнув голову и оттопырив губы, потому что вода в речках была очень холодная и ломило зубы. И никто из нас от этого не умер. По весне мы пили берёзовый сок, для чего надрезали кору берез. Собирали его в 3-х литровые банки.
Собирали и кормили свои семьи грибами - маслятами, рыжиками, опятами, белянками, шампиньонами, груздями, подтопольниками (рядовка тополёвая), дождевиками, ныне считающимися ядовитыми свинухами (подкоровниками). Свинухи шли у нас на «ура» и их мы собирали чаще всего. Сейчас свинухи считаются ядовитыми грибами.
Любили играть в песчаных карьерах. Там мы прыгали с огромной высоты в рыхлый песок, рыли норы и нас, иногда, там заваливало, но мы откапывали друг друга и никто не жаловался, все вопросы решали сами. В то время, если пожаловался родителям, то тебя обязательно накажут, и все молчали.
Мы играли дорожной пылью. Ни грунтовых, ни асфальтовых дорог на многих улицах тогда не было. За машинами, едущими по этим улицам, тянулся огромный шлейф пыли. В колеях её было до 20 см. Она была рыхлой и воздушной как серая мука. Мы нагребали эту пыль в старую кастрюлю или ведро и бросали высоко вверх. Когда кастрюля или ведро падали, то получался взрыв. После дождя мы купались в лужах, и нам часто доставалось от родителей за это.
Кругом валялось много покрышек от тракторов и автомобилей. Мы придумали такую затею. Брали покрышку побольше, закатывали её на горку. Потом один из нас залазил внутрь, и товарищи пускали покрышку с этой горки. Покрышка катилась вниз, набирая скорость и подпрыгивая на кочках. После скатывания голова кружилась. Было очень смешно, когда твой товарищ не мог прямо идти.
В те, теперь уж далёкие, времена все держали дома скот и птиц - коров, свиней, овец, коз, кроликов, куриц, индюков, гусей, уток. В моей семье осенью на зиму забивался бычок, две свиньи и много кур и гусей. И это всего лишь на четырёх членов семьи! В селе было два стада коров из личных хозяйств и несколько совхозных ферм. На сегодня нет ни одного стада. Да и если кто-то захочет заиметь коровку, где её пасти? Вся земля в округе чья-то частная собственность. Несколько людей держат коров, но пасут их сами по рытвинам и ухабам.
Удивительно, откуда сейчас берётся молоко, мясо и молокопродукты в магазинах. Не редко во дворах можно было встретить и диких животных: косуль, лис, зайцев. Вокруг поселков бродили волки, рыси, лисы, зайцы, лоси, косули, барсуки.
Когда наступали холода, и приходила пора резать скот, никто нас не прятал в домах, а мы наблюдали как скот или птица забивается. Никто тогда и не думал, что от этого мы вырастим безжалостными убийцами. Все понимали, это нам пригодиться в дальнейшей мирной жизни или на войне. Не может солдат на фронте убивать противника, не пройдя эту школу. Мы с нетерпением ждали, когда начнут палить забитую свинью и специально для нас свинье отрезали кончики ушей и хвоста, и обжаривали их паяльной лампой. Потом мы с удовольствием грызли это полусырое мясо. Мочевые пузыри животных тоже шли на «Ура!». В них насыпали горох, надували и сушили на русской печи. Когда пузырь высыхал, получалась очень громкая игрушка.
Родители в те времена беспокоились о своих чадо и приучали к труду. Каникулы мы не полностью были в разгуле. Поэтому дети работать, понемногу, начинали рано. Например: мои братья пошли работать на прополку свеклы. Каждому работнику давали по паре рядков, и надо было выполоть траву и проредить свеклу. Старшие Володя с Юрием им было тогда лет по 9 – 11 работали нормально, а младший Сергей немного отстал. Вдруг приходит бригадир и начинает отчитывать ребят за плохую работу. Оказывается, ребята работают правильно, а Сергей (ему тогда было лет 7) выдернутую свеклу вставляет обратно, ему, видете-ли, её было жалко выбрасывать.
У кого появлялась возможность устроиться на работу – работали. Заливали фундаменты домов, работали сеяльщиками. На зимних каникулах - счищали снег с крыш домов на бригадах. Снега тогда наметало много, более метра, и руководство боялось, что балки на чердаках не выдержат и снег провалит крыши и потолки. После уборки урожая и перед вспашкой полей на зиму, работали «поджигателями» - сжигали остатки соломы, что бы она ни мешала, при вспашке поля. Некоторые всё лето работали на кирпичном заводе. Производство кирпича – сырца тогда было ручное и требовалось много ручного труда. На заводе в основном трудились дети. Видели бы наши родители, что там делается во время перерывов. Мы любили забраться на высокий холм, с недр которого брали глину и прыгали с него вниз. Прыгуны летели, кувыркаясь по мягкой глине, метров пятьдесят, набивая шишки и ссадины. И боль не причиняла нам неприятности, после падения мы вскакивали и вновь забирались на гору, чтобы прыгнуть ещё разок.
Многие не устраивались на работу, они просто помогали своим матерям выполнять их работу. А работы было много: работа в совхозном саду по уборке урожая, уборка по дому, колка дров, прополка и ежедневная поливка огорода. Для поливки мы таскали по 50-100 ведер воды. Электрических насосов тогда не было и приходилось эту воду сначала накачать ручным насосом, и только потом использовать. Это закаливало нас и развивало силу. Отгоняли и встречали коров из стада. Пасли гусей. Ходили на рыбалку. Рыбы (мулей или по другому - гальянов) тогда в речках было много. Бывало, идёшь по мостику через речку, а в речке, глубиной всего тридцать сантиметров с прозрачной водой, дна не видно от количества рыбы. Рыбу мы ловили металлическими сетками от комбайнов.
Однажды тренер по боксу Юрий Сафонов привёз на соревнование в город Новосибирск своих деревенских спортсменов. Ни опыта соревнований, ни спортивных разрядов у них не было. И организаторы соревнований решили пошутить и спарили перворазрядника с одним из привезённых ребят. В результате боя перворазрядник был отправлен в нокаут. Юрию Николаевичу предъявили претензию в том что он представил обманные документы по возрастным характеристикам ребят. Юрий Николаевич долго доказывал свою правоту, а потом сказал: «Да что ваши городские с моими ребятами могут сделать, они же у меня все родились с вилами». «Как это с вилами?». «Ну как. У нас дети как только рождаются, так отцы им сразу дают в руки вилы и, показывая на сарай, говорят: «Вон видишь сарай, ползи навоз убирай», - Куда вашим городским, до наших деревенских».
Особенно запомнилась зима. Снег расчищался только на центральных улицах, на остальных он наезжался тракторами и конными упряжками. Морозы доходили до минус пятидесяти градусов, а если было тепло (до минус пятнадцати градусов) - то жди бурана. Сильные бураны назывались «тёмными». Машины с совхоза ходили за грузами в город Бийск трое суток. Собиралось пять или более машин, им придавался трактор - бульдозер, и вот таким составом они до Бийска ехали сутки (а это всего лишь 50 километров), день грузились и сутки ехали обратно. Если температура опускалась ниже минус сорока градусов, то школа не работала, а мы, обрадованные неожиданным выходным, почти все собирались на Змеиной горке и речке и катались на лыжах и коньках. Спортивной одеждой у пацанов в то время была фуфайка на вате. Кстати, по-моему, эта самая удобная и практичная одежда всех времён и народов. Сейчас многие люди ходят в куртках, похожих на те фуфайки, только они не на вате, а на синтепоне и поэтому более лёгкие.
Многие дома были финскими панельными и поэтому холодными. Во время бурана коврик над моей кроватью надувался, и от стены несло холодом. Самое неприятное из моего детства - это ложиться спать. В постели было так холодно, что невозможно было выпрямить ноги. Иногда, в самое холодное время, мама кипятила воду и клала в постель бутылку с горячей водой. Пластмассовых бутылок с хорошо закручивающимися пробками тогда ещё не было, и, поэтому, вода часто просачивалась через пробку и мочила постель, отчего было ещё холоднее. Конечно, резиновые грелки уже были, но их на всех не хватало. Простуды были частым явлением и многие, особенно мальчишки, постоянно ходили с зелеными соплями и вместо того, чтобы высморкаться, постоянно шмыгали носом и сопли загонялись обратно внутрь.
Туалеты «сортиры» были на улице. В домах не оправлялись. В любые морозы приходилось идти на улицу в туалет. А утром, особенно детям, неохота было бежать до туалета, поэтому проснувшись, надев пимы, а то и босиком, дети выскакивали на крыльцо и мочились прямо с крыльца в снег. Поэтому, у всех домов снег вокруг крыльца был украшен жёлтыми пятнами с прожженными дырами до земли. Правда, маленьким детям разрешалось утром пописать в шайку или тазик, стоящий под рукомойником. Когда ожидались гости, то эти пятна убирались или засыпались снегом. Кстати, а у бабушки с дедушкой вообще не было туалета, и они ходили в туалет по большому, только ночью, на огород квадратно-гнездовым способом.
Сегодня раз в год, не чаще, люди проходят флюорографию. Опасно для жизни. А вот когда, в 16 лет, проверяли моё здоровье при оформлении призывником, то рентгеновский аппарат в поликлинике стоял в коридоре, и мы все скопом смотрели на внутренности товарища, которого проверяли. Помню, проверили одного призывника и уже выключили аппарат, но кто-то из нас попросил еще раз показать, как бьётся сердце. И… показали. Многого мы в то время ещё не знали.
В настоящее время изменилось всё. Сейчас не такая погода, морозы, метели, туманы. Нет уже тёмных песчаных бурь, которые хлестали нас по голым пяткам и забивали нам рот и нос. Уже нельзя пить воду из ручьев и рек. Не все грибы можно кушать. Уже нет в дикой природе того разнообразия ягод и животных. Современные дети не знают, что можно кушать в лесу, на болоте и в горах. Они не смогут пройти и ста метров босиком просто по земле, а если им предложить пройти по стерне или камням, как это постоянно делали мы, то это будет сто процентов невыполнимо. Сегодня все одеты и обуты, почти все сыты. Но что-то неуловимое меня гложет и настораживает. Уже сейчас потеряна свобода, которая была у нас. Сегодня свободно невозможно гулять, где хочешь - частная территория. Свободно нельзя попить, где хочешь - отравлена вода и земля и т. д. Совсем недавно я вёз группу московских школьников в туристическую поездку в горах, и машина сломалась. Пока нам не прислали другую машину, мы были свободны. Недалеко я нашёл заросли ежевики. Гроздья спелой чёрной ежевики висели над поляной, привлекая к себе внимание. Я позвал детей. «Ешьте ежевику ребята,- сказал я, пока машина не пришла». К моему удивлению ни один ребёнок не стал кушать эту замечательную ягоду в дикой природе.
Куда мы катимся? Кого мы вырастим? Какими будут наши потомки?
Общество не способное мыслить, экспериментировать, защищаться?
Живые машины под идентификационными номерами, которыми кто-то будет управлять? Но кто? Кому это нужно?
Общество, не знающее свободы. Общество в клетке, возможно и в золотой, с водой в квартире, с ванной и теплом.