Почему Коля Тараксиди не пил красное вино

          

   Неподалёку от нас  жил  мой товарищ Коля Тараксиди, грек по национальности.   Его семья  прибыла в Россию  после сильного землетрясения в Греции в начале 30-х годов. На войне с Николаем произошёл страшный и редкий случай. Полевая медсестра обнаружила на месте недавнего боя советского солдата,  лицо и руки которого были залиты кровью. Рядом с ним лежал труп немца, тоже весь в крови, горло его было разорвано. Медсестра вдруг услышала, что наш солдат застонал и: «Живой!» – вскрикнула она и начала приводить его в чувства, а потом доставила его в госпиталь. Он оказался невредимым, но в крайне истощённом, психически подавленном состоянии. Когда он окончательно пришёл в себя, то рассказал, как в рукопашном бою в смертельной опасности:  «Или я его сейчас убью, или – он меня!» –  вцепился зубами в горло  напавшего на него немца мёртвой хваткой и буквально перегрыз его. Кровь хлынула фонтаном, и  наш воин  в изнеможении и страхе потерял сознание. Больше ему воевать не пришлось: так и не удалось восстановить нарушенную после этого случая психику. А женился он как раз на той фронтовой медсестре, что обнаружила его на поле боя.
После войны жил он где-то на юге, но приезжал в  город своего детства, встречался с друзьями.  Он рассказал, что из его семьи никого в живых не осталось. Отец умер последним, а мать сошла с ума, когда на её глазах в Одессе немецкая авиация потопила катер с детьми, среди которых была её девятилетняя дочь.
          На  день Победы у нас, в частном доме по улице Дзержинского  в саду под  большой  старой грушей всегда  проходили шумные застолья друзей-фронтовиков. Стол обычно накрывала моя тёща, Евдокия Степановна. Она уже знала, что  её фирменную вишнёвую наливочку надо подавать пораньше, пока Коля Тараксиди не пришёл:  он сразу падал в обморок, при виде любого красного  вина, которое мгновенно напоминало ему человеческую кровь. И  с нашим греком мы пили только водку.