Морозно. Тихо - тихо.
Еду на лыжах неспешно лесной опушкой. Снег слегка поскрипывает, как сахар на зубах, белый-белый и бело-синий. Сосны разливают теплый свет, в воздухе искрятся блестки снежинок. В заснеженных кустах вечно зеленого можжевельника распевают, поскрипывают монотонно красногрудые снегири, а в другом месте на вершине стройной и ветвистой березы старательно работает дровосек-дятел.
Тихие шелесты молодых осин долетают с другого края лесной опушки и в тиши звучат, как аккорды какой-то душевной, навевающей покой мелодии.
Опушка леса облита вся мягким закатным солнцем. Прямые, словно бронзовые, стволы сосен краснеют в зареве морозного заката, а внизу уже ложится густеющим пластом серый сумрак, откинулись длинные тени, вперемешку с золотистыми бликами вечерней зари.
Впереди, тускло вырисовывается, словно седая от мохнатого инея рослая береза, на фоне чернеющего неба.
Зимний закат краток. В вечернем небе затеплились голубовато-синие искры звезд. Плотная темнота стала укрывать опушку и без того таинственную, со своей укромной и загадочной жизнью, как пологом, и только снег белеет, помогает найти дорогу.
На бородавчатых березах громко застрекотали трещетки-сороки, как всегда в эту пору заката.
В густеющей темноте гадаю - сохранит ли небо малейший отблеск зари и можно ли будет разглядеть русло речушки Липенки. И течет она как-то очень плавно, петляет, кружит по лесу, по луговине, с грациозными поворотами: не торопится, будто дает ивовым, ольховым берегам полюбоваться собой.
С опушки лыжня нырнула в березовый залог. Ее протарили меж двух плакучих берез, с почти смыкающимися коричневыми ветками. На кого они похожи? Пожалуй, на наших деревенских девчат.
Я откровенно спросил у берез-подруг:
- Пропустите без пропуска?
Шевельнулись ветки:
- Проезжай.
Я въехал в вечерний лес, какой-то он знакомый-незнакомый, загадочный, таинственный. Словно впервые я здесь. И огромные матерые сосны, и елочки-малолетки, пушистые-пушистые, каждой своей веточкой удерживали снег. И мне показалось, что ели были одеты в бело-голубые писцовые меха. Сосны в горностаевых полушалках. А ветвистые плакучие березы в сыпучем инее, как в бальных кружевных платьях, стоят в вечерней тиши и любуются своими зимними нарядами, своими обновами, и тонкий запах хвои и морозного снега, струится окрест. А воздух! - свеж, с легкой отрадной горчинкой.
Еду дальше. Забылся, замечтался, вдруг на мою шапку плюхнулся снежный комок. Я от неожиданности вздрогнул, снег рассыпался, обдав холодком теплое лицо. Никакого ветра, сам свалился снежный комок или его кто-то тронул с веток? Вот еще просыпалась снежная пыльца. Пригляделся - клочок дыма на самой маковке шатровой елки.
Странно: кто бы мог его оставить?
Взгляд влево, взгляд вправо. Шевельнулся, живой, клочок-то дыма.
Все понятно: белка шишковала на своих зеленых этажах.
Ошеломленный вечерней красотой леса, нехотя тяну лыжи. Ко всему приглядываюсь, в каждый шорох - шелест, вслушиваюсь - тихо, задумчиво, таинственно кругом вечером в лесу.
Вот и знакомые пушистые елочки стоят рядком, как балерины, с меня ростом. Они словно приглашают меня:
- И на нас обрати свое внимание! - юные, густые-густые, зеленые-зеленые.
Вдруг в самой середине сумрачного ельника, в темноте, что-то зашуршало: шумно вздохнуло, чмокнуло. Кто-то идет, ломится...ближе....ближе....
- Снегурочка, ты? Выходи?
Не бойся! Выходи. Я тебя давно жду!
- Покажись лесная красавица, покажись, пожалуйста! - прошу я.
Кто-то проломился сквозь речушку Липенку, кажется, это был сохатый? Возможно на нем и ехала под Новый год внучка Деда Мороза - Снегурочка? Да, оробела.
Но почему? Или я не нашел для нее нужных слов? Кто теперь знает.
- Снегурочка!
А...а...а...- отозвалось гулкое эхо.
Зимний лес - сказочный лес.