Гарт читал рапорт, нахмурив брови и задумчиво катая мраморное пресс-папье по столу. От этого звука у Дора зверски чесались шрамы на затылке и особенно на спине, но приходилось терпеть. Его заместитель тоже выглядел несколько напряжённым, но вовсе не потому, что в Ойкумену неизвестно каким способом забросило несчастную дикарку. Альд Дир подозревал, что, ознакомившись с ситуацией, канцлер немедленно отзовёт капитана из отпуска, и плакали его, Альда, денёчки в кабинете под самым шпилем. Что ни говори, а упоение властью господину начальнику оперативно-агентурного отдела было совсем не чуждо.
Из омута этих безрадостных мыслей Дира вырвал голос Рифуса Гарта.
— Что ж, я ознакомился с вашими рапортами, согласен с аргументацией, однако у меня всё же есть пара вопросов.
— Вы не удивлены?! — У Дора разве что челюсть не отпала. По его мнению, канцлер должен был как минимум зашвырнуть пресс-папье в окно от таких-то донесений.
— Это Внешний мир, Стайн, он огромен, неподконтролен, толком не изучен и не картографирован. Там может завестись любая дрянь, даже люди. Кстати. Дир!
От начальственного окрика Альд чуть дёрнулся, но в следующее мгновение уже снова нацепил на лицо маску скучающей учтивости.
— Господин канцлер.
— Как по-вашему, эта женщина не может быть начинающей скейщицей? Первый этап, ещё до необратимых разрушений организма?
— Никак нет, господин канцлер. В докладе лейтенанта Кайта...
— Дир, вы понимаете, о чём я говорю? Я читал доклад и Кайта, и Стайна, и ваш, и первые выкладки карантинной бригады. Они уверены, что следов наркотиков в крови женщины нет, но это лишь первоначальные данные. Так что?
— Эта женщина не скейщица. — Дир говорил уверенно, насколько он вообще мог уверенно говорить о чём-либо. Запудрить мозги даже канцлеру для Альда Дира не составляло труда. — И не сталкерша. Я прошерстил свою агентуру, всех подонков, что лезут за Грань в жажде наживы. Женщин в этих бандах почти никогда нет. Слишком опасно. А одиночка... Она бы не выжила. Это я гарантирую.
— Что ж, трудно не согласиться. Итак, господа. Мы с вами имеем уникальнейшую ситуацию: к нам попал абориген Внешнего мира. Дело поистине неслыханное, не сравнимое даже с прионной угрозой. Теперь мы точно знаем, что мы не одни. Это событие может перевернуть с ног на голову всю историю последних трёх столетий. Поэтому приказываю. Всю информацию об инциденте засекретить по красному уровню. Подписки о неразглашении всем, кто хотя бы мельком соприкасался с этим делом, включая сотрудников бригады. Ни единой утечки в прессу. Все фантазии о различных контактах с инопланетянами оставьте беллетристам, об истинном положении вещей должны знать только мы. Вопросы?
— Не имею, — ответил за двоих Дор, чувствуя, как зудит изуродованный затылок.
— Тогда далее. Я не буду подробно останавливаться на том, как вам предстоит найти общий язык с этой женщиной, если такое вообще возможно, и как вы будете её изучать. Но я хочу особо отметить следующее. Если женщина не умрёт по какой-либо причине, то после всех экспериментов вы, Стайн, вернёте её во Внешний мир. Туда, откуда она явилась. И не просто вернёте, а постараетесь зашвырнуть максимально далеко от наших границ. Какие бы перспективы не открывались нам в связи с обнаружением туземцев, Ойкумена не должна об этом знать. Наши миры взаимосвязаны, но это любовь на расстоянии. Вы отправите эту лягушку-путешественницу в её родимые топи. Вопросы?
Вопросы?! У Дора натурально шла кругом голова, настолько дикое пожелание услышал он от государственного канцлера Рифуса Гарта. Даже Альд выглядел несколько ошарашенным и машинально полировал пальцами запонки.
— Господин канцлер... я правильно понял: мне следует вывезти эту женщину за Грань и оставить там?..
— Стайн, не прикидывайтесь идиотом и не пучьте глаза, я тоже могу не моргать семь минут. Оставлять это... существо в Ойкумене — безумие. А ваша должность предписывает вам стоять на страже государственной безопасности. Сам факт существования этой женщины угрожает этой безопасности. Женщина не покинет стен Отдела, но даже там слишком много глаз и ушей. Поэтому вы вернёте её в естественную среду обитания. Ну, или ликвидируете после изучения, если вам так проще. В этом смысле мне всё равно. — Гарт закурил. — Моя задача — недопущение слухов, крамолы и недозволенных речей. А большей крамолы, чем человек из Внешнего мира, даже придумать трудно. Так что решайте сами, инъекция или прогулка за Грань. Вопросы?
— Никак нет. — Дор понял, что канцлер повесил на него всю ответственность за несчастную дикарку, причём ответственность красного уровня. Он откашлялся:
— Господин канцлер, позвольте...
— Что-нибудь недоступно? — удивлённо повернулся Гарт.
— Я прошу не отзывать меня из отпуска. — На этих словах Альд Дир замер на месте, обратившись в слух. — Я считаю, что эти полторы недели мой заместитель вполне способен возглавлять Отдел, а я смогу сосредоточиться непосредственно на деле аборигенки...
— Ваше человеколюбие меня огорчает, — заметил Гарт, раздавив в пепельнице бычок, — не думал, что вам так важно угодить вашему заму.
Дир молча наблюдал за этим диалогом, обоснованно подозревая, что дело тут не в человеколюбии. Положа руку на сердце, понятие филантропии отношения к Альду Диру не имело никакого. Дор тем временем продолжал:
— Я не собираюсь угождать господину Диру, хоть и знаю, что он давно мечтал стать врио. Но я оставил жену в "Солёном бекасе" и хочу, чтобы она спокойно догуляла свой отпуск. Мои же компенсированные дни пропадут без толку, если она к тому времени выйдет на службу. Это первая причина, а вторая заключается в том, что, официально отозвав капитана Красного отдела из отпуска на третий день, вы спровоцируете массу вопросов. А вам не нужна огласка.
Гарт внимательно посмотрел на Дора, смерив его немигающим взглядом с ног до головы, а потом рассмеялся, повернувшись к Альду:
— Вы хороший учитель, Дир, даже я не сразу понял этих маккиавеллиевских замыслов. Что ж, доля истины в ваших словах есть, капитан. Оставайтесь в отпуске, но тогда распрощайтесь с компенсацией. Да, и вот ещё что. Я, конечно, не хочу влезать в ваши методы, но советую подключить к работе с дикаркой "Гипнос".
У Дора в очередной раз челюсть упала на пол. Даже Альд взволнованно зашевелился, видя, как вытаращились глаза его командира. Об особенностях "Гипноса" Альд имел весьма смутные представления, но вид капитана красноречиво свидетельствовал, что эти особенности идут вразрез с нынешним делом.
— Господин канцлер, — Дор от изумления едва не икнул, — но "Гипнос" рассчитан на предвосхищение событий...
— Немаловажной частью проекта является "стимулированная картография". Я должен знать, из какой части Внешнего мира к нам попала эта женщина, как она смогла преодолеть нейтралку и солончак, где находится стойбище этого племени и все прочие детали. С этим справится только "Гипнос".
— Это откат назад во времени, — Дор силился объяснить канцлеру разницу между программируемыми сновидениями и медицинским гипнозом, — здесь нужно работать с памятью, а не с изотопом. Транс, возможно...
— Невозможно, Стайн. Мы не знаем, владеет ли эта женщина человеческой речью или у них свой, неизвестный нам язык или способ общения. Насколько у неё развит понятийный аппарат? Сможем ли мы войти с ней в контакт? Любое наше предположение может быть как подтверждено, так и опровергнуто. В случае откровенной пробуксовки вы можете использовать менталиста, но я бы не рекомендовал. Никто не знает, как отразится на дикарке ментальное воздействие, и сможет ли оператор прочесть хоть что-нибудь в этих первобытных мозгах. А мне, как главе министерства специальных служб, необходима информация о её маршруте, чтобы знать, где усилить охрану периметра. Потому что никто, слышите, никто не имеет права вторгаться к нам извне. Поэтому я приказываю вам подключить "Гипнос" и постараться не затягивать с результатом. Алби Мирр-Гарт я оповещу. А вы докладывайте о любых подвижках в этом деле. Кстати, почему я не видел в рапорте показаний мадам Стайн?
— Но я не брал у неё показаний, — удивлённо ответил Дор, — видела она мало и издали и вряд ли смогла бы добавить что-то существенное.
— Вы зря не берёте в расчёт женскую наблюдательность, — покачал головой Гарт, — и природное любопытство. Ваша жена могла обнаружить незаметные для вас детали. Прошу вас, пусть перешлёт свои впечатления, я подошью их к делу. Вопросы?
— Никак нет, — уже в который раз ответил Дор и, получив разрешение кивком, вышел из кабинета. За ним в меланхолической задумчивости проследовал Альд Дир.
На ступенях министерства они молча и синхронно закурили, думая каждый о своём, пока Дир не бросил куда-то в пустоту:
— Спасибо.
— За что? — Дор настолько задумался о "Гипносе", что совершенно забыл обо всех прочих вещах.
— За то, что оставили меня врио. — На капитана Альд не смотрел, предпочитая любоваться растворяющимися в сиреневом сумраке струйками дыма.
— У меня была своя корысть, о которой я канцлеру не сказал. — Дор покосился на зама. — И человеколюбие тут и впрямь ни при чём. Вы, как лицо, облечённое капитанскими полномочиями, сейчас поедете в спецхран и перевернёте там всё вверх дном в поисках информации об аборигенах, пусть даже это будут байки пьяных сталкеров. Я рассчитываю на ваше умение работать с источниками. В этом вы меня на голову превзошли, и мне не стыдно в этом признаться. Но не при Рифусе Гарте.
— Понимаю, — медленно ответил Альд Дир, — да, теперь я вполне понимаю. Благодарю за доверие. Но библиотека открыта для посетителей до половины десятого, а уже почти девять. Меня могут развернуть на входе.
— Не развернут, — Дор хмыкнул, — не те полномочия. Поработают сверхурочно, получат компенсацию и всего делов. Тем более, вы можете быть на редкость убедительным.
— Так точно, — кивнул Альд, — о результатах моих поисков вам доложить сегодня или оставить всё на завтрашний день?
— Сегодня, — распорядился капитан, — я буду в Отделе допоздна. Возможно, с ночёвкой, всё равно дома нет никого. Загляну к карантинщикам, может, уже есть какие-то результаты по анализам. Так что жду вас с добычей.
— Честь имею, — Дир сел в свой неприметный серый автомобиль, полную противоположность разбитому кабриолету, и развернулся в направлении Западного квартала.
* * *
Он подъехал к светло-жёлтой громаде, когда солнце уже клонилось к закату, но двери библиотеки были ещё призывно распахнуты. По веренице ступенек спускались посетители, но в обратном направлении никто не шёл. Дир, рассекая неожиданно плотную толпу, устремился наверх, к высоченным дверям. Давно и бесперебойно работающая интуиция подсказывала вербовщику, что сейчас ему пригодятся все его таланты. Потому что он был всего лишь врио, и некоторые вещи были ему недоступны по определению.
Альда встретил всё тот же Мелт Лойд, начальник смены, и, увидев удостоверение, горестно скривился:
— Опять ваша контора! Мы не получали запроса! Мы закрываемся через полчаса! Когда вы начнёте соблюдать трудовое законодательство, в конце-то концов?!
— Почтенный, прекратите скулить и проводите меня к мадам Лайсер, — распорядился Дир, — мне нужно видеть вашего директора немедленно.
На этих словах у Лойда аж дыхание перехватило от возмущения.
— Мадам Лайсер собирается домой! Вы не имеете права задерживать её на работе! И потом... по какому поводу?...
— Мне что, с вами это обсуждать? — удивился Дир. — Я временно исполняющий обязанности командира особой бригады, мне необходима консультация вашего директора по делу на контроле у государственного канцлера. Безотлагательная консультация, так что не тратьте своё и моё время. Предупредите мадам Лайсер о моём визите. — И Альд Дир, дёрнув плечом, направился к большому, отделанному под старину лифту с настоящими решётчатыми дверцами и настенными светильниками по бокам. Лифт, почти неслышно заурчав, плавно понёс Дира вверх, на административные этажи.
Открыв вручную дверцу лифта, Альд Дир оказался в коридоре, напоминающем гостиничный из старых фильмов: ковровая дорожка с узором в стиле ретро, подвесные лампы вместо встроенных светодиодов, какие-то репродукции на стенах и обои вместо напыления. Администрация библиотеки явно тяготела к старым добрым довоенным временам, которые дошли до Ойкумены в виде чудом сохранившихся видеозаписей и книг. Альд, как начитанный человек, мигом вспомнил слово "ампир" и сам себе удивился. Но шелестящий внутренний голос советовал не расслабляться и не поддаваться чарующей атмосфере уютных старинных коридоров. В нежной тихой заводи с кувшинками обычно водятся самые лютые черти, а Альд сейчас шёл на встречу с их предводительницей. На многочисленных светофорах он успел ознакомиться с досье мадам Лайсер, и эта женщина не вызывала в нём доверия. Блестящий руководитель со стальными нервами, Эмма Лайсер была, по мнению Дира, самовлюблённой стервой, а кое-какие моменты в досье его откровенно насмешили. У каждой железной леди есть своя маленькая отдушина, и вот тут Альд Дир рассчитывал оторваться за всю бригаду.
В просторном кабинете, больше смахивающем на будуар, его встретила красивая, хорошо упакованная женщина лет тридцати пяти, с искусно уложенными каштановыми волосами, подчёркнуто неброским макияжем и в облаке дорогих духов. Альд чуть заметно поморщился. Он терпеть не мог запах корицы. Но в остальном женщина производила сильное впечатление: блестящие волосы, чувственные губы, изящно подведённые глаза и фигура, за которой мадам Лайсер явно следила с большим тщанием. "Ты одинокая давно овдовевшая выскочка, гордящаяся тем, что "сделала себя сама". Сублимируешься в работе, потому что в Ойкумене нет достойных тебя мужчин. Либо альфонсы, либо тупицы, а ты же директор Государственной библиотеки. Ах, как приятно обламывать зубки таким кошечкам... как жаль, что я при исполнении..."
— Чем обязана? — Мадам Лайсер обворожительно улыбалась, но в её голосе проскальзывали нотки металла. Она была похожа на ленивую дикую кошку, потягивающуюся на солнце, которая вдруг услышала угрожающий рёв другого хищника.
— Мелт Лойд должен был предупредить вас о моём визите. Позвольте представиться: лейтенант Альд Дир, временно исполняющий обязанности командира особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями.
— Ах, Лойд, милый Лойд... Такой исполнительный и дотошный!.. Простите, я не расслышала, исполняющий обязанности кого?
Дир улыбнулся про себя. Дамочка решила, что она пуп земли, а это не соответствовало действительности. Пупом земли всегда и во веки веков был он, Альд Дир. Он вынул удостоверение и без церемоний сунул его Эмме Лайсер под нос.
— Вот, ознакомьтесь.
Мадам Лайсер взяла блестящий прямоугольник и повертела его в наманикюренных пальчиках.
— Очень приятно, господин Дир. Так чем обязана? Мы скоро закрываемся, возможно, вам стоило бы зайти завтра...
— Завтра я сюда зайду только в сопровождении агента, который арестует вас за воспрепятствование работе органов государственной безопасности. Мадам Лайсер, давайте не усложнять. Мне нужен пропуск в спецхран, и я проведу там столько времени, сколько сочту нужным. Дело на контроле у канцлера, мадам Лайсер. В ваших интересах содействовать мне.
Эмма Лайсер тихонько рассмеялась, и Дир в красках представил, как вынимает ремень из брюк, взвешивает по привычке тяжёлую пряжку с замысловатым вензелем "А.Д.", а потом с силой опускает эту пряжку на сочную, аппетитную попку директрисы Государственной библиотеки. Мадам Лайсер тем временем продолжила:
— Конечно, я буду вам содействовать, я законопослушная гражданка Ойкумены. Но что это за дело, по которому вы пришли?
— Красный гриф, — отрезал Дир, — а по-простому "не ваше дело". Так я жду пропуск.
— Но позвольте, — голос Эммы журчал, как весенний ручеек, — вы, возможно, не до конца поняли... Вы врио капитана Дора Стайна, но вы не Дор Стайн. В нашем спецхране биометрические сканеры. Или вы разжились его отпечатками и снимком сетчатки глаза?
— Вот поэтому я у вас в кабинете. Моей должности достаточно для прохода в спецхран. Но я не Дор Стайн. Поэтому вы пойдёте со мной и собственноручно откроете мне ваше хранилище. После чего дождётесь меня снаружи, запрёте его, и мы распрощаемся, надеюсь, раз и навсегда.
Идеальные бровки мадам Лайсер нахмурились. Она даже неосознанно поправила прядку, прежде чем ответила.
— Господин лейтенант, — Дир отметил, что он мало того, что лишился имени, так ещё и перестал быть врио, — я повторю, вы не поняли. Без биометрического сканирования проход в спецхран запрещён. Даже премьер-министру. Я не собираюсь подставлять себя по мелочам, господин лейтенант. И не хочу, чтобы мне предъявили обвинение в ненадлежащем исполнении своих обязанностей. Пусть Стайн сам приходит и смотрит, что захочет. Вам я допуска дать не могу. Уж простите. — Она чуть заметно фыркнула, и Альд понял, что пора приводить в действие план Б. Ему совершенно не хотелось уламывать эту самочку со сделанным лицом чуть ли не до ночи. "А ведь ты хочешь, чтобы тебя уламывали, хочешь наслаждаться своей властью, своим положением, своим кабинетом с пуфиками, хочешь, чтобы мужчины унижались, выпрашивая твою милость... как же тебе со мной не повезло..."
Он подошёл почти вплотную, заставив женщину нервно напрячься.
— Вы же всё равно дадите мне допуск, — почти прошептал он, вдыхая аромат корицы, — у вас нет выбора. Но вам охота поиграться, как кошка с мышью, вам хочется, чтобы я вас упрашивал, трепетал перед вами и вашим положением. Не выйдет, милая Эмма. Я не унижаюсь перед женщинами, даже если они своим трудом добились признания и руководящих должностей. Но хуже всего то, что вы хотите поиграться не только словами...
— Что вы себе позволяете? — Эмма Лайсер возмущённо выпрямилась, едва не задев какую-то безделушку на рабочем столе. — Это... омерзительно! Я подам на вас в суд за домогательства!
— А, вы провидите будущее, — понятливо улыбнулся Альд, — ну не торопитесь же так. Успеем. После спецхрана.
— Я вызову охрану! — Мадам Лайсер нервно сглотнула. — Ваше поведение возмутительно! И это ваша хвалёная "честь мундира"?
— Вы хотели поиграть, мы поиграем. По моим правилам. Не пытайтесь меня обмануть, я видел такое сотни раз. Но я был о вас лучшего мнения. Вы всё-таки не Белла Райт.
— Кто? — не поняла Эмма, старательно отодвигаясь к столу.
— Моя бывшая подчинённая, дура дурой, но сказочно красивая. Увы, в жизни красота и глупость сыграли с ней злую шутку. А вы женщина умная, хваткая, цепкая... харизматичная. И любящая ставить всех на место. По-всякому.
Лицо Эммы Лайсер пошло красными пятнами. Женщина как можно быстрее отошла в другой конец коридора и уже оттуда прошипела, как разъярённая кошка:
— Вы хам! Убирайтесь, и пусть приходит ваш начальник! Мне с вами не о чем говорить!
Альд уселся на один из пуфиков, совершенно не обращая внимания на эту тираду, взял со стола подставку для коммуникатора, оплетённую чёрной кожей, повертел её в пальцах и поинтересовался:
— Так какого рода услугу я должен был вам оказать ради этого несчастного допуска? Вы не в силах меня обмануть, мадам Лайсер, уж поверьте. Сигналы тела я вижу так же отчётливо, как ваше прелестное лицо. Вы привыкли получать своё, а я прекрасно осведомлён о том впечатлении, которое произвожу на женщин. Это часть моей работы. Но... — он снова повертел подставку и провёл по бархатистой коже пальцем, — вам наскучили простые радости... И вы ищете нечто... м-м-м... особенное...
— Что вы себе позволяете? — сдавленно повторила Эмма, не понимая, что происходит. Блондин покосился на неё и улыбнулся самой аристократичной изо всех улыбок:
— "Чёрная стрекоза", мадам. Клуб для утончённых развлечений. Вы очень неосмотрительны, этот сувенирный чехольчик из клуба чудо как хорош, но нельзя же так откровенно выпячивать свои склонности... Мне знакомы такие места.
— А вы что, — Дир уловил перемену в голосе Эммы, теперь он звучал с едва заметной хрипотцой, — тоже любите что-то... особенное?..
— Ха-ха, дорогая мадам Лайсер. Такие заведения я обхожу десятой дорогой. Знаете, почему? — он резко встал и вплотную подошёл к женщине, почти вжав её в стену. — Потому что все ваши игрища с плётками и связыванием предполагают одно простое, но неукоснительное правило: стоп-слово. — Эмма поёжилась, потому что вид собеседника ей нравился всё меньше и меньше. — А я не признаю ограничений. Ни в чём. Особенно в женщинах. Вам очень повезло, мадам Лайсер, вам уже тридцать пять, а я не геронтофил. Поэтому предлагаю закончить эту бесплодную дискуссию и отправиться в спецхран. Просто удивительно, сколько времени требуется сотрясать воздух, чтобы вы наконец зашевелились.
У Эммы дрожали губы. Самое ужасное, что могло с ней произойти, — это огласка. Она никому не рассказывала о своих визитах в "Чёрную стрекозу", где можно было почувствовать себя слабой и беззащитной женщиной в чьих-то властных руках. После рабочих дней, наполненных бесконечными звонками, подписями, оптимизацией хранилищ и закупками новых сканеров, ей до дрожи хотелось скинуть эту омерзительную броню учтивой вежливости и отдаться чёрному волнующему водовороту порока. Но если этот тип разболтает у себя в конторе... и почему она не сняла этот чехольчик? Эмма Лайсер не знала, что её тайная жизнь была известна Диру и без чехольчика. Сам же Дир улыбался самой светской улыбкой.
— Пойдёмте, мадам Лайсер. У вас всё написано на лице. И поверьте, вы совершенно правы в своих опасениях. Мужчины ужасные сплетники, а капитану стоит знать о ваших привычках... на всякий случай. Но я могу заткнуться на какое-то время, если через минуту мы окажемся в спецхране.
— Вы чудовище, — прошипела Эмма, широко раздув ноздри, — вы худший из мужчин, кого я только видела...
— Ой, не надо очевидностей, — поморщился Альд, — пойдёмте. Я был искренне счастлив посетить ваш кабинет.
* * *
Они спустились в холл библиотеки, где уже горели через одну тусклые лампы технического освещения. Все сотрудники уже разошлись по домам, и в громадном здании находилось всего двое человек: Эмма Лайсер и заместитель капитана, вновь нацепивший на себя маску человека, которого раздосадовал весь мир. Эмму заметно трясло, в щеголеватом блондине ей теперь чудилось что-то тёмное и затягивающее в липкую паутину страха. "Я не признаю ограничений". И Эмма Лайсер впервые задумалась, что может случиться, если партнёр не послушается "стоп-слова".
— Вот сюда. — Мадам Лайсер старалась держаться уверенно, насколько это возможно. — Подождите, я введу пароль.
— Ну вот, а вы всё "сканеры" да "сканеры". — Дир хохотнул. — Всё-то из вас палкой приходится выбивать.
Он вошёл в тесную комнатёнку спецхрана, сел на стул для читателей, по-хозяйски пододвинул к себе планшет с каталогом и скомандовал:
— Все материалы начиная с А-0256 и вплоть до А-443. Подлинники не обязательны, я обойдусь и копией. Ну? Что застыли? Ваши подчинённые уже давно дома пьют пиво и смотрят сериалы, так что давайте, шевелитесь. Невелик труд: карты памяти принести.
Эмма возмущённо поджала губы, но набрала код отсека, где хранилась информация о Внешнем мире, включая самые ранние записи. Её пальцы немного тряслись: и от мерзкого, скользкого страха, точно внутри неё поселился отвратительный осьминог и расправил свои щупальца, и от командного тона этого красавчика с глазами рептилии. Теперь Эмма Лайсер точно поняла причину своего ужаса. Этот мужчина одним своим присутствием порождал того осьминога, он не признавал ограничений, и эта внутренняя свобода была лишь продолжением хаоса, который клубился в бледно-зелёных глазах. Эмма быстро опустила взгляд и её внимание привлекла тяжёлая, сделанная на заказ пряжка ремня, кажется, из настоящего металла. Перед её глазами одна за другой пронеслись совершенно жуткие картины. Теперь она хорошо понимала, что значит "без ограничений". Она быстро высыпала перед Диром кучу карточек.
— Подавитесь.
— Что ж вы такая неласковая, — пробормотал Альд, засовывая первую карту в планшет, — и медлительная вдобавок. Вы не имеете права смотреть эти материалы, извольте подождать снаружи. Клянусь, я постараюсь как можно сильнее... загладить... свою вину в вашей вынужденной задержке на работе...
После этих слов Эмму точно ураганом вынесло из просмотровой под негромкий смех ненавистного блондина. Она обернулась, прежде чем перед её носом захлопнулась дверь, и поймала насмешливый взгляд чуть прищуренных глаз. "Я не геронтофил". Эмма со злостью ударила кулачком в бронированные листы, сломала ноготь и всхлипнула от раздирающей её беспомощности пополам с досадой. Ещё никто не смел обращаться с Эммой Лайсер как с прислугой. А этот тип сломал её волю, будто она была пятнадцатилетней глупышкой, которая постигала правду жизни из любовных романов. Эмма всхлипнула ещё раз. На Ойкумену наползала ночь, и женщина не знала, сколько ей придётся сидеть одной в громадном холле, чьи размеры сейчас давили на неё не хуже этого змеиного взгляда.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/01/31/2380