Давид поднявшись, низко поклонился,
Сказав: «Я слово твёрдое даю!
Как только в небе заблестит Зарница,
Тебя я своей скрипкой воспою
Как самое чудесное виденье!
У ног твоих появятся цветы,
Расстелятся ковром густые травы,
Деревья встанут дивной красоты,
Тебе во славу защебечут птицы,
Фонтаны вверх поднимутся в садах!»
У девушки, услышавшей такое,
Улыбка появилась на устах.
Затворнице подобных обещаний
Никто и никогда не говорил.
А музыкант, произнеся обеты,
Ей лучик счастья в сердце заронил.
Теперь в душе у девушки рождалась
Надежда и прекрасная мечта,
Что в нужный час и ей доступно будет
Узнать, что означает красота
Не только на знакомом с детства небе,
А также на неведомой земле.
Пусть редко, при уборе урожая
В июле жарком или сентябре.
Но всё же, в это время будет праздник,
Не схожий ни с одним обычным днём.
Девица, провожая парня, встала
И воспылала так своим огнём,
Что музыкант решил быстрей «убраться».
Теперь тут можно было и сгореть,
И он подумал: «Девушке прекрасной
Желательнее было б посидеть!»
Давид пошёл к дверям, шаги ускорив.
Два обруча катились впереди.
Они в себя всё больше набирали
Пылающе-лучистые огни.
И у дверей, когда их растворили,
Мгновенно превратились снова в слуг,
А человек, стоящий в ярком сгустке –
Стал скакуном и вёл себя как друг.
Один прислужник протянул Давиду
Чудесный камень, с виду небольшой.
Он словно огонёк в ночи светился.
Цвет был его прозрачный, с бирюзой.
Давид слегка зажал его в ладони
И ощутил нежнейшее тепло.
В то время затворились тихо двери,
И жар, что был внутри, не жёг его.
Скакун же ждал, когда скрипач закроет
Ключом волшебным непростой замок,
И указал сияющим копытом,
Где юноша предмет оставить мог.
Когда ж удостоверился, что парень
Всё сделал так, как то должно и быть,
Он с неким нетерпением затопал,
Напомнив – нужно срочно уходить.