Денис Поветов ничего в своей жизни не успел создать, но он себя сознательно изматывал и выматывал всех, кто пытался ему помочь. Настолько давно, что я не могу этого припомнить, его матушка попросила меня за ним присматривать, и я выполнял эти обязанности со всей присущей мне обязательностью. В Адмиралтейском районе Питера много коммуналок, и много людей живёт там, абсолютно предоставлены сами себе. Так вот жил и Денис, на мой взгляд - бессознательно клубился, то есть превратил свою комнату в ночной клуб. Затем я стал подозревать, что ночной клуб переродился в дневной тоже.
Денис был крепким от рождения, и с тонкими чертами лица, но я постоянно ловил себя на мысли, что мне он кого-то напоминает, и в один из распогодившихся питерских дней я поймал в солнечном луче его отражение в створке окна. Стрельнувший луч зазолотил рыжинку на виске: для меня всё прояснилось. Анна Ахматова благословила его откуда-то из глубины комнаты, я думаю, с высоты люстры. «Золотое клеймо неудачи» - я знал, - « на уже безнадежном», - а кто сомневался, - «челе».
Денис представлял из себя футбольную копию Иосифа Бродского, или «бродскую» копию Эдварда Родзинского.
Не скрою, что Денис представлялся мне совершенно аморальным типом, совсем не тем, чем являлась его матушка.
Когда я появлялся, всякие странного вида девицы исчезали сами по себе, видимо, считая, что я являюсь душеприказчиком Дениса, хотя таковым я и не являлся. Денис при этом благосклонно позволял мне сходить в ближайший шалман за вином. На любой мой вопрос о смысле его жизни он протягивал мне исписанные листки, иногда он их комкал и уничтожал. По мере сил я пытался обыскивать его комнату в поисках рукописей по просьбе матушки, но Денис был очень щепетилен в плане стирания следов своего творчества: уже тогда наблюдалось в его действиях стремление к самоуничтожению.
Но ты не знаешь. И не мнится.
С той непомерной высоты
Мной правят с точностью зарницы
Твои небесные черты.
Я его пестовал, ограждая от чуждого влияния, а он исчезал в неизвестных направлениях, но неизменно объявлялся, протягивая мне очередной исписанный листок. Не ручаюсь, что я все их сохранил, некоторые намокли от дождя и снега, некоторые не сохранила судьба в ветреный зной, в мою задачу не входила бумага, я сохранял человека.
Ксения – осенняя… не было во всём свете второй женщины, в которой зрелость являлась бы таким мерилом страсти. Девичьи всплески, приливы и отливы, превратились в ней с возрастом в устойчивый притягательный жар. Пленительный, но не обжигающий (кто его знает, будь у меня возможность убедиться – остаться рядом надолго, навсегда - мог бы он меня испепелить?)
Нетрудно догадаться, что я проявлял столько благотерпия к этому мальчику только ради близости с этой женщиной. Вероятно, она мной манипулировала.
Думаю, Денис был в курсе моих отношений с его матерью. Волновало ли его это? Не думаю, вида он не подавал.
Иногда, приходя в добродушие, он проявлял зыбкую внимательность.
- Слушай, С. – запанибратски бросал мне Денис, - это я заготовил для тебя! – и протягивал мне мятый листок.
Знаешь, на диво завидую Данте,
Знал бы, как нынче кончают таланты:
Схвачен с поличным,
заявлен в изгои:
Мокрые спички и берег ночной.
Только и было:
Диковинным утром -
в мокрых ресницах
прогулочный луч.
Память остыла.
Но с каждой попутной -
Луч на ресницах, танцующий луч.
Для меня это оказалось атмосферным явлением или брошенной в глаза открытой дверью, мимо которой годами ходил, видя её запертой в стене, практически забывая о её существовании.
Я хранил этот листок, а затем Денис попытался устроиться на работу, которую вскоре потерял, и я получил новую рукопись:
Не ходи на стройку,
Там железный лес.
Виселицы свойски
Крутится отвес.
Рукавицей машет
Краснолицый вождь.
Ипотека ваша -
На аркане вошь
Денис всё чаще исчезал, и стоило многих сил отыскивать его снова и снова, и недовольство Ксении всё больше возрастало. Наступила промозглая питерская болотина… Осень. В очередной раз я отчаялся в своих попытках отыскать Дениса среди невероятного смога, заполняющего улицы до второго этажа красивых, но мертвенно унылых зданий. Ксения откровенно порвала со мной, а в комнате Дениса я нашёл последнее послание, адресованное именно С.
Больше его никто никогда не видел.
Всё могло окончиться только Троей
Или происшествием в небесах
Я открыл столетие Без Героев
Ты же просто наигрывала на басах
Ты вступала в ласку – Мой инфракрасный … -
Был горяч… базарный цыганский ферт
На живое сердце печать « Напрасно»
Заготовил свыше немой Эксперт
Я не думал много, вслед Бори Рыжего*,
Сколько слов для этого нужно мне иметь
Ты махнула чёлкой, как прессом выжало:
- Их не слишком много:
Любовь
и
Смерть.
* Борис Рыжий – русский поэт