С удовольствием приветствую дорогих читателей! Мы не знакомы лично, скорее наслышаны друг о друге. Разрешите представиться: бич Горюха. В недавнем прошлом – профессор Игорь Святославович, а нынче, к сожалению, бомж. Но предпочитаю называться бичом по причинам, описанным в многочисленных рассказах моими друзьями. Я очень люблю весёлую компанию, поведавшую вам некоторые рассказанные мною истории, и считаю своими друзьями несколько семейных пар туристов и любителей пикников, таких как умницу и отличного доктора Василия Ивановича Батыйского и его жену, смешливую золотоволосую непоседу Анну. Долгие годы знаю Алексея – в прошлом известного интеллектуала, а нынче просто мужа национально озабоченной мадам по имени Ритуля Дурноклейская. Общение с ними радует сердце и греет душу, но, к сожалению, в силу сложившихся обстоятельств, мне приходится общаться ещё и со своими «коллегами» по нынешней профессии.
Вот с такими, с позволения сказать, коллегами, мы и встретились намедни у памятника Жабе – одного из многих, заказанных бывшим мэром города Морянска по фамилии Козлятников. Сей шедевр представляет из себя сидящую на людских головах гигантскую жабу в образе крутейшего нувориша с положенными ему атрибутами, такими как игральные карты, дорогая выпивка, массивная золотая цепь и «гайка» на пальце – ну, шоб усэ як у людэй. По идее он должен был предупреждать честной народ о вредности всяческих пороков типа жадности, алчности, зависти и прочих нехорошестей, но получилось с точностью до наоборот. Неблагодарный честной народ окрестил памятник «Групповым портретом мэра с любимыми прихлебателями». Оно, конечно, народное творчество - и есть народное творчество, да только наблюдаю я на днях такую картину. Стоят перед памятником в состоянии глубокой задумчивости два человечка, о которых не мешает рассказать отдельно.
Мелкая кривоногая и лупоглазенькая мадам в возрасте «немного за шестьдесят» с выступающими за линию губ резцами и лет сорока пяти кудреватый мэн с пухлыми губками и вздёрнутым носом – лица, известные жителям и гостям города Морянска, а особенно тем, кто часто посещают набережную. При нашей с ними профессии имя-отчество быстро забываются, заменяясь прозвищем, вот и они известны окружающим как «Крыса Лариса и Витёк-дурачок». Клички, при всей своей жёсткости, неплохо отражают сущность парочки, зарабатывающей на жизнь попрошайничеством и мелким воровством. И далеко не все знают, что парочка бомжей ещё не так давно занимала немалые руководящие должности, решая по своему желанию судьбы людей. И неважно, что большинство из тех людей стояло на голову выше своих руководителей в умственном развитии.
Виктор Андреевич числился в должности главного врача большого санатория, а Лариса Владимировна, которую санитарки тогда с придыхом называли «гениальной», состояла при нём заместителем по медицинской части. Слыхали поговорку «Своя рука – владыка»? Так вот, это про нашу Ларису. Много хороших врачей пали жертвой кворелярного (скандального – психиатрич.) характера начмеда. Многие уволились, выслушивая перед уходом стандартную фразу: «У меня за дверью семнадцать таких ожидает». Надо ли говорить о том, что семнадцать жаждущих трудоустройства докторов за дверью не стояли даже в мирные времена? Санаторий был хронически недоукомплектован мед. кадрами, но главврача вопросы, связанные с исцелением пациентов, нисколько не волновали. Главное – повыгодней сдать в сезон коечный фонд отдыхающим и вовремя отвезти нужную сумму наверх. Качество лечения с него никогда не требовали, как и наличие интеллекта.
Ларисе думать иногда приходилось, но всё больше навыворот - как бы заставить этих гадких докторишек работать больше, получая меньше. Конечно, подобные ей специалисты по терроризации медицины в природе существуют и кроме неё, но мадам оставалась на плаву долгие годы. Чем же она взяла за душу свирепое начальство? Кто её знает. Злые языки утверждали, что брала она их не разумом, а нахрапом и каким-то гоблинским женским обаянием. Не смею судить о правдивости или неправдивости утверждения – свидетелем не был, но, созерцая специфические Ларисины «прелести», начинаешь сомневаться в наличии у данного вышестоящего медицинского начальства не только хорошего вкуса, но и светлого разума как такового. Тем не менее, продержалась она на своей сладкой должности долго – дольше многих своих коллег, и на занимаемые ею места уж точно претендовали если не семнадцать, то не менее семи кандидатов, желающих вкусить материальных благ при руководстве, да ещё и без написания скучных и бессмысленных историй болезни. Но все они были благополучно затоптаны. А начмед Л.В., прозванная сотрудниками «Наша лярва» (лярва – подвид вампира – эзотер.) пережила в своём кресле, да ещё и не в одном санатории, и советскую власть, и перестройку, и незалэжнисть.
Количество желающих подлечиться в здравницах, как и количество самих здравниц, катастрофически уменьшалось. Лариса продолжала трудиться в последнем оставшемся в курортном городе санатории. Чувствовала она себя прекрасно, но тут внезапно случился майдан. Подумаешь, и не такое в жизни видали. Наши герои привычно собрали «хабаря», обложив данью медиков, не выдав им честно заработанной премии, и отнесли наверх с целью заведения новых связей. Хабарь был принят, а вот со связями не получилось, и наша нечистая парочка живописно вылетела с крыльца административного корпуса, ускоряемая пинком кованого армейского ботинка. Sic transit gloria mundi (так проходит слава мира – лат.), или, в более привычном варианте, - не всё коту масленица. А нахапанные ранее гроши пошли на судебные издержки. И бомжуют теперь наши пан энд пани, не понимая, за что их так наказал добрый боженька. Конечно, произошедшее с ними является скорее исключением, чем правилом, поскольку уж главных врачей и начмедов, как особо ценные кадры, лишают насиженных мест не так часто, ведь далеко не каждый обладает редкостным талантом концлагерной овчарки, рвущей в куски медиков на потребу вышестоящего начальства. И уж конечно, не все главврачи и начмеды являются такими ценными кадрами, как те, которые были описаны выше. Например, за свою сорокалетнюю врачебную жизнь мои друзья Батыйские вспомнили только двух хороших начмедов и двух порядочных главврачей, об одном из которых я вам и расскажу.
Давным-давно, в 70-90-е годы двадцатого века жила-была в городе Морянске доктор-гинеколог, и трудилась она в крупном санатории главным врачом. Приняла она санаторий в полуразваленном состоянии после многолетнего царювання присылаемых из Кыйова дебилов со связями, а до того долго заведовала отделением, которое славилось отличными результатами лечения бесплодия. Приходила на работу в пять часов утра и уходила в пять вечера – такие у неё были биоритмы. Руководителем считалась жёстким, но не жестоким, и умным. Санаторий – не просто три фанерные хатки в дюнах, а полноценный полуторатысячник, при ней работал как хорошо налаженные часы, невзирая на то, что относился не к четвёртому управлению, а к профсоюзным здравницам, которым выделялось на существование не так уж и много средств. Главврач обращалась с сотрудниками как добрая маменька, при необходимости гладя по голове работающих хорошо и давая лёгкий подзатыльник лентяям и недотёпам. Правда, нужда в подзатыльниках возникала не так уж и часто, поскольку коллектив Главврач подобрала достойный.
И вот с таким начальником, о котором можно только мечтать большинству врачей, повезло трудиться нашему доктору Батыйскому. По сию пору в городе Морянске многие благодарные пациенты вспоминают добром своего любимого мануального терапевта Батыйского Василия Ивановича, который к тому же был ещё и заведующим кабинетом лазерной терапии, одним из первых в стране освоившим данную перспективную методику, оказавшуюся действенной не только при заболеваниях опорно-двигательной системы, но и при гинекологических заболеваниях, в частности, при бесплодии. В гинекологическом отделении, которым много лет руководила Главврач, вся стена была украшена фотографиями замечательных детишек, появившихся на свет с помощью процедур Главврача, умелой лазерной терапии и воздействия знаменитых на весь мир морянских пеллоидов, условно именуемых грязями. Болящие приезжали со всего мира, и неоднократно, в результате чего в подавляющем большинстве возвращались домой с отличным результатом. Время шло, в жизни происходили всяческие перемены. Вот и наш друг Василий Иванович успел развестись и даже жениться после этого во второй раз, на сей раз на встреченной на врачебных курсах в Одессе крымчанке Анне.
Знаменитая крымская курортная система на тот момент дала серьёзный крен подобно тонущему кораблю, подбитому ржавой торпедой перестройки, или, если допустить другое сравнение, с воем летела к земле, сопровождаемая чёрным вонючим дымным шлейфом, сбитая… тем же самым. А приазовская курортная система всё ещё находилась на относительном плаву, хоть и там санатории начали работать посезонно. И с Анной Батыйской произошло то, что должно было произойти. В 2001-м году она приехала на работу в морянский санаторий. Пока на сезон, а там… Кто тогда мог подумать, что ужасная смерть курортной системы растянется на всю их с Василием трудовую жизнь…
После крымского ада морянская работа показалась Анне возвращением в старые добрые времена, когда санаторному делу придавалось то значение, которого оно стоило. Она с удивлением узнала, что врач должен получать в полтора раза больше, а работать при этом в полтора раза меньше. Правда, отдельные разбалованные местные медсёстры немного брюзжали в адрес «бабушки» - главврача, но быстренько закрыли эту тему, получив от доктора ценный совет молиться на свою «бабушку», поскольку в жизни существует превеликое множество начальников неизмеримо худших, чем их Главврач, в чём впоследствии они имели возможность убедиться лично.
Сезонное жильё нашим докторам выделили на верхнем этаже курортного дома культуры, аккурат над сценой, что их изрядно позабавило, а также позволили питаться в санаторной столовой. Всё это было неожиданно, приятно и необременительно для тощих врачебных кошельков. Василий ещё не успел отвыкнуть от человеческого отношения начальства, а Анна таковое вообще в жизни не видела, но к хорошему привыкаешь быстро, и она начала привыкать. Работа спорилась, не особо приспособленный для жизни бывший кабинет директора ДК приводился в состояние возможного порядка. Жизнь налаживалась, как вдруг…
Подобными «вдругами» по горлышко полна жизнь нашего человека-приключения Анюты. Как говорят в Одессе: «Пусть у вас будет столько грошей, сколько было этих самых приключений». А и действительно. Двери старого кабинета, отданного нашим друзьям под жилище, не открывались несколько лет, и один бог ведает, какие микробы всё это время мирно проживали в выметаемой пыли. Конечно же, там имели место грибки, простейшие, всяческие жизнестойкие бактерии и много чего другого. Пыль вымелась, останки мебели были расставлены по комнате, пуфики временно позаимствованы из биллиардной, новый замок вставлен на место старого, сломанного, в раздробленную жизнью дверь с помощью большого кухонного немецкого ножа фирмы «Золинген».
Надо сказать, что вторая после филателии страсть нашего друга Василия – это ножи. Всяческие по форме и происхождению, но все из качественной стали и отлично наточенные. Поэтому установка замка в подобие деревянной двери произошла без особых проблем. Дело происходило в начале апреля, ввиду чего в здании стоял промозглый холод. Дни проводились на работе, а ночью помещение обогревалась старенькой, но довольно жаркой электроплиточкой с открытой спиралью. Проводка, правда, была дохленькой и опасной, поэтому Василий не решился браться за её починку самостоятельно. Обещали прислать монтёра, но в открываемом после зимы санатории и без ДК было много работы, поэтому за проводами пока только наблюдали - мало ли чего. Туалет находился двумя этажами ниже, холодная вода – там же, поэтому пришлось её запасать. Душ с горячей водой был только в корпусах.
И тут наступил самый нелюбимый Анной день в году – день её рождения, в который всегда случались различные пакости с её здоровьем. За пару дней до него начала налаживаться погода, выглянуло солнышко, и Анна с Василием решили немного погулять по парку соседнего санатория «Морянск». Анна чувствовала некоторое недомогание, но списала его на зимне-весеннюю гиподинамию и авитаминоз, усугублённые физическими и нервными нагрузками последних дней. Они с удовольствием прошлись, посидели на лавочке, уставшая Анна даже немного полежала на ней, погрелась на солнышке. Состояние не сопровождалось катаральными явлениями, но немного болел правый бок и начинался лёгкий кашель. Но и это считалось привычным – подумаешь, ей и не с такими симптомами приходилось работать, для нашей медицины это норма.
Начались все эти до поры до времени привычные симптомы в 1987-м году. Тогда, на второй год работы санаторным врачом у Анны появилась возможность поехать на курсы курортологии и физиотерапии в известный одесский НИИ, который возглавлял профессор Кенц Вадим Владимирович – светило отечественной и мировой физиотерапии. Надо заметить, что врач курорта в эпоху существования курортной системы мог считаться состоявшимся только после окончания данных курсов. Правда, Анна на момент получения путёвки хворала – не шутки, острый бронхит явно переходил в острую пневмонию, но отказываться не приходилось – когда ещё будут те курсы, а времена нынче ненадёжные. Как чувствовала. И вот, оделась потеплее – дело было, помнится, в сентябре, села в поезд (тогда ещё поезда в Крым ходили) и поехала в Одессу. Неделю жестоко кашляла на лекциях, мешая коллегам слушать. Кроме того, вода в грязном душе была только холодной, ей и мылись. Но молодой организм выдержал все пытки, и Анна воистину наслаждалась чудеснейшими лекциями. Кто бы мог подумать, что когда-то врачи умели любить свою профессию и не ожидали от неё всяческих бед? Пневмония тогда отступила, но в нижнем отделе правого лёгкого до поры до времени затаился коварный ателектаз…
И вот прошло четырнадцать лет. В 2001-м году в свой встречаемый в Морянске 42-й день рождения, который мог стать последним, Анна искупалась под душем. Они с Василием немного посидели в кабинете, но в корпусе было прохладно, поэтому решили быстренько пробежать километр до ДК и юркнуть под одеяла, предварительно включив на ночь плитку – для сугрева. Так и сделали. Правда, по дороге одна дама попросила показать, где находится санаторий «Морянск», и её немного провели, но дальше действовали по разработанному плану. Электроплитка разогрелась, доктора улеглись, закутавшись во всё, что можно. Воздух в комнате начал прогреваться, и они уснули. И кто бы мог подумать, что именно в эту ночь вилка выскользнет из разболтанной розетки, и в комнате наступит даже не весенний, а зимний мокрый холод…
Анна проснулась от собственного кашля и боли в боку. В комнате стояла промозглая, прямо-таки болотная стужа. Но самочувствие и условия проживания врача не имеют значения, когда надо собираться на любимую работу. Доктора, клацая зубками от холода, собрались и пошли на неё, любимую. В тот день пациентов было немного, поскольку сезон только открывался, поэтому сотрудникам санатория устроили медосмотр. Первый за время работы в профессии для нашего крымского врача. У неё раньше даже медкнижки не было.
- Кашляем, - констатировала факт серьёзная коллега-терапевт.
- Кашляем, - кротко согласилась Анна. Ей в тот момент было легко и бездумно. Говорят, что именно так чувствуют себя умирающие праведники. Состояние сильно напоминало острый бронхит, вот только интоксикация сильная. Ну, да ничего. Мы и с пневмонией работали. Подумаешь, бронхит…
Говорят, врачи болеют тем же, что и их пациенты. Анна не видела в своей жизни хороших кардиологов со здоровым сердцем, гастроэнтерологов без гастрита и язвенной болезни, а когда после школы трудилась санитаркой в отделении «Искусственная почка», заметила, что все тамошние сотрудники имеют различные болезни мочевыводящих путей. Именно по этой причине она не захотела идти в дерматологи и инфекционисты. А работала в санатории, где лечили ЛОР – и пульмонологические заболевания, на Южном берегу Крыма с идеальным для данной патологии климатом. Где испокон веков пользовали лёгочных больных с большим успехом. До тех пор, пока перестроечные уроды не наложили жадную лапу на дорогостоящие участки земли, на которых ещё недавно находились санатории для лечения всяческих там людишек…
- У Вас пневмония, коллега, - заключение терапевта прозвучало как приговор, - в нижнем отделе справа. Я напишу диагноз «Острый бронхит», чтобы не было проблем, а Вы немедленно решайте этот вопрос через участкового врача. Время не терпит.
- Мой участковый врач находится в 500-х км отсюда. Я ведь не местная.
- Свяжитесь с местными. Не звери же они. И потом, Вам не всё равно, кто даст направление на госпитализацию?
Анне действительно уже было всё равно. Она объявила свой диагноз начальству и пошла в ДК. Просто отдохнуть, отлежаться. Сил не было ни на что. Просто полежать. В нетопленой комнате…
- Вот ты где! Живая, слава богу, - запыхавшийся Василий был сильно взволнован, но не подавал виду, - быстро собирайся.
- Куда? – Анне совсем не хотелось двигаться. Казалось, она привычно отлежится и завтра-послезавтра спокойно выйдет на работу. Подумаешь, пневмония там какая-то. В первый раз с ней трудиться, что ли?
- Ты что, сдурела?! Это тебе не фарингит. Отлежится она. Собирайся, да оденься потеплее. Главврач нам номер выделила рядом с моим кабинетом. И распорядилась, чтобы выдали все лекарства. Будут наблюдать, делать инъекции. Не в больницу же тебя отправлять. Там ни медикаментов, ни отопления, ни ухода.
Что ж, в номер – так в номер. Всё ещё не верилось в такое отношение начальства, но факты – вещь упрямая. Доктора жили в отапливаемом корпусе – благо, он ещё не заполнился пациентами. Больная получала всю необходимую терапию, но, несмотря на это, состояние её ухудшалось…
Резкий лающий кашель практически не прекращался. Василий прислушался. Анна, полулёжа на подушках, дышала не просто тяжело, а с каким-то клокотанием, словно сквозь воду. Третий день нарастал отёк лёгких, одна из пяти известных медикам причин смерти. Тогда ещё не сняли культовый фильм «Аватар» с симпатюшками-аборигенами масти «Деним», поэтому ассоциаций не возникало. Но менее страшно от этого не стало. Кожа пациентки приобрела серо-сине-фиолетовый цвет…
- Как себя чувствует Ваша жена? – участливо спросила Главврач.
- Ничего не помогает.
- Не надо отчаиваться. Давайте попробуем ещё одно средство из наших, гинекологических. Один из моих родственников недавно болел тяжёлой пневмонией – ему помогло.
Доктора в большинстве своём люди жизнью битые, поэтому немного циничны и в чудеса не верят. Но то, что произошло в нашем случае, иначе как чудом, не назовёшь. Пять дней в дополнение к стандартному лечению больная принимала по одной! розовой таблеточке в день, и отёк лёгких начал уходить. Естественно, продолжался приём антибиотиков, камфоры, эуфиллина, сердечных гликозидов и прочих жёстких, но полезных веществ. А нестандартно мыслящий Василий применил уж совсем нестандартные методы, такие как лазер на место проекции очага воспаления и суровый китайский баночный массаж.
Представьте себе «радость», эмоционально выражаемую пациенткой, когда по межребрьям, покрывающим очаг плевропневмонии, жестоко гуляют медицинские банки! Василий с медсестрой Надюхой только посмеивались над ядрёными оборотами речи, издаваемыми интеллигентной на вид пациенткой, но экзекуцию не прекращали, во благо той же противной и гадко ругающейся пациентки.
Далее на помощь пришла соученица Василия, вовремя приехавшая на отдых в санаторий. Галина работала фтизиатром – заодно исключили туберкулёз. В результате совместных усилий, стоивших бедному Василию многих седых волос, супруга осталась в живых. Конечно же, одышка и боль в боку прошли не полностью, но за право на жизнь иногда приходится платить. А ещё через пару месяцев в прессе появились сообщения об аналогично протекающей атипичной пневмонии. Ясное дело, никто не стал бы забрасывать боевые вирусы в давно закрытую комнату на 4-м этаже курортного дома культуры города Морянска, но какая-то похожая пакость там явно водилась.
Доктора отлично отработали летний сезон 2001-го года и были приглашены на следующий год. Строились радужные планы, предлагался обмен их однокомнатной квартиры в малосемейке на квартиру в Морянске в несколько комнат. Но к тому времени Василий уже пожил в нашем городе до отвращения и желал остаться в Крыму. А супруга, рождённая в Сибири, с возрастом всё хуже переносила южнобережный климат сухих субтропиков, и вот её как раз радовала перспектива проживания в городке с умеренным климатом на Азовском море. Но судьба, как всегда, распорядилась по-своему.
Анна с удовольствием готовилась к поездке. Впереди её ждали целых шесть месяцев спокойной работы под нормальным руководством! Думаю, медики меня поймут и где-то, возможно, немного позавидуют нашей счастливой паре. Анну не насторожили даже предостережения свыше в виде нехорошего сна и полностью заметённого снегом в день отъезда 10 апреля 2002-го года Ангарского перевала, через который она и ещё четыре искателя приключений с большим трудом пробрались и успели на рейсовый автобус, отходящий, ввиду климатических условий, не из Ялты, а из Симферополя, откуда она и приехала в Морянск без дальнейших приключений. Они вышли на работу. Вот только санаторий был уже не тот…
Да, санаторий существовал и пока работал нормально, по заведенному в течение последних лет порядку. А Главврач болела. Сильно болела. Официально диагноз не озвучивался, но, боже мой, это ведь было медучреждение! В нём каждый умел тот диагноз ставить не хуже любого профессора. Все сошлись на онкодиагнозе. Правда, с трудом верилось в онкопатологию у человека, который никогда не курил и не употреблял спиртное. А самые отчаянные сошлись на мысли, что Главврача отравили. Кто? Да тот, кто стрелял в неё несколько лет назад. Кто пытался «отжать» прекрасно работающий санаторий. Тот, кому мешала несговорчивая дама с чистой совестью и добрым сердцем. Имя его неизвестно, но если есть на свете бог, он им обязательно займётся. Василия несколько раз вызывали к больной. Он оказывал помощь и продлял жизнь умирающей сколько мог, но всё было тщетно.
В августе единственный нормальный в жизни доктора Анны Главврач ушла из этой жизни. Вечная ей память. В последний раз её видели живой на праздновании юбилея морянского курорта за пару месяцев до смерти. И там же наши доктора в последний раз встретили незабвенного директора одесского НИИ курортологии, профессора Кенца. С уходом этих двух корифеев умерла и курортная медицина Югороссии. Ушла великая эпоха, а на её место наползло гаденькое времечко ворюг и приспособленцев от медицины.
А на место последнего нормального Главврача пришли мои нынешние вышеописанные коллеги – начмед Зверюк Лариса Владимировна по миленькой кличке Лярва и главврач с говорящей фамилией Сдуриломака Виктор Андреевич – ближайший родственник одного из ведущих министров одной из соседних стран. И санаторий пошёл под откос. Вместо эффективнейшего грязелечения новое начальство попыталось заняться искусственным оплодотворением, что само по себе являлось наиглупейшей идеей для применения в санатории. Тогда усиленно пропагандировались новейшие нанотехнологии. Дело это наверняка выгодное и передовое, но ведь всё должно быть к месту и вовремя. Ничего, естественно, из судорожных попыток нового начальства не получилось. Наши друзья доработали до конца сезона и переехали в Крым. А бывший санаторий уже три года как закрыт.
Несколько лет назад Анна разговорилась с одной коллегой, которая училась в мединституте одновременно с Главврачом, и та её вспомнила! Тогда, много лет назад, в институтах обучались дети войны рождения конца тридцатых годов 20-го века. Настрадавшиеся, изголодавшиеся молодые ребятишки. Тогда люди не делились на богатых и бедных, как в страшном сне. Тогда люди были равны и жили небогато. Тогда ещё без шуток существовало бедное студенчество. И студенты тогда не скакали как блохи на различных местах за вражеские подачки, а учились, чтобы получить качественные знания и приносить пользу своей стране. Жили в общежитии и всё делили поровну. У будущего Главврача родители работали в селе. Их дочь привозила из дома сумки продуктов, и её приезды были праздником для соучеников. Она не ела свою порцию под подушкой, как усиленно рекомендуется поступать молодёжи в наше время. Она кормила своих голодных друзей. В этом – вся она. Искренне жаль, что в наше время такие люди оказались не нужны.
17-19.01.18г.