Где-то в верховьях Усы. Глава 14. Окончание
Подходила к концу последняя неделя октября. На реке Усе появились молодые забереги и небольшой морозец по ночам помаленьку отвоёвывал себе новые закоулки реки, выстилая их тонким полупрозрачным льдом. Первый снежок шёл не переставая почти всю ночь. Всё вокруг было укрыто пушистым, белым покрывалом. А вот рация моя с месяц, как не работала. Просто сел аккумулятор.
Ожидание моё затягивалось и у меня закончились продукты. Надо было уходить к людям в деревню. Сварив себе вкрутую кашу из остатков гречки и пересыпав её последним сахаром я стал собираться в дорогу. Топор, десяток гвоздей на сто пятьдесят, верёвку и маленький моток алюминиевой проволоки, были уложены в рюкзак. Всё это пригодится потом, для перехода через ручьи. Возможно мне придётся стелить по льду временные «мостики» из тонких еловых жердей. Кашу в пакете и остатки хлеба я сложил в хозяйственную сумку. Документы, деньги и спички, разложил по карманам. Двери в домик через замочные петли я закрутил накрепко куском мягкой отожжённой стальной проволоки. Ну, вот и всё! Дежурство своё я сдал! И, не кому-нибудь, а самому хозяину тайги, который уже залёг в берлоге, в полутора двух километров от моего жилья.На следующий год весной я увижу те места где он зимовал.
Ну, пошли подруга - сказал я Белке, покурив напоследок на крылечке моего домика. И мы вдвоём, не спеша, двинулись вдоль берега вверх по течению реки, прямиком на север в сторону Макарихи. Фёдор, когда-то, сказал мне, что до деревни по воде километров двадцать - двадцать пять будет.А старый зимник находился в километрах двух в стороне. И он густо зарос тридцатилетним березняком. А если идти вдоль берега, да с переходом, через наиболее узкие места, впадающих в Усу крупных ручьёв, то, и все двадцать пять с хвостиком наберётся.
Я, до сих пор, удивляюсь той своей решимости! Пешком по заснеженной тайге не разведав дороги, по извилистому берегу реки, где под ногами - то наледь, то топкие полузамёрзшие языки, сочащейся из верхних болот воды, где я хотел идти в деревню. Всё что угодно, могло случиться со мною в дороге!
Я мог провалиться под лёд, переходя по жёрдочкам, какой-нибудь безымянный ручей. Подвернуть или сломать ногу, попав случайно торфяной провал. Вывихнуть или повредить руку. А что потом. Я как-то об этом, не задумывался. Белка бежала, впереди, радуясь прогулке.
Мы отошли почти около километра, когда я услышал далёкий рокот вертолёта. Он становился всё отчётливей и приближался в нашу сторону. Это был Ми-4. И он летел забирать меня. Вот тут то, мы, и помчались назад, как угорелые. Оставалось метров пятьдесят до, висевшего по-над берегом, вертолёта и я увидел, что там идёт выгрузка присланных мне продуктов. Причем их, просто выбрасывали прямо на снег.
Перехватив на лету очередную коробку я, сразу забрасываю её назад. Потом хватаю уже сброшенный мешок, набитый непонятно чем и тоже забрасываю его следом. Тут же из вертолёта выглядывает знакомая, мне физиономия Кольки Чувикова. Это летела домой вахта из бригады Степана Марченко. Очередной Ми-4 привёз и забрал на отгулы его вахту, и по пути в Печору они завёзли мне продукты. Почти месяц у меня не было связи с конторой экспедиции. Ещё не зная, что со мною: жив ли я, сижу на месте или же смотался в Печору, они отправили мне продукты. Я лечу с вами в Печору – прокричал я в ухо Николаю.- Тебе просили передать - чтобы ты подежурил ещё пару недель, - ответил он. - А вот хрен им в зубы - крикнул я и начал всё, что выгрузили, забрасывать назад.
Потом подбежав к домику, схватил Белку в обнимку, принёс и засунул её в салон вертолёта. Следом взобрался и сам. Вертолёт приподнялся и пошёл на Печору. Ребята здоровались со мной, дружески хлопали по плечу и смеялись. Николай, приоткрыв коробку, вытащил из неё бутылку водки. – Видишь, даже водку послали тебе! Через три дня ноябрьские праздники.- А, давайте - ка, мужики, за окончание моего заключения и выпьем. Вытащив из сумки кружку, стал наливать всем по очереди, и выпил потом сам. Одним махом. Кто-то из ребят тем временем достал хлеб и открыл банку тушёнки. Намазывали её на ломти хлеба, и не спеша закусывали. От выпитой водки мне стало тепло, спокойно и уютно.
Вторую бутылку мы прикончили, уже, в буфете аэровокзала. Нас встречала вахтовка Газ 66. Водителем на ней был всем знакомый - Рябоконь Толик. Наши жёны, потом, станут работать вместе в одном геологическом отделе нашей экспедиции. И мы с ними будем жить в соседних бараках во временном посёлке со странным названием «Стройплощадка»
Оно так и останется у него на все последующие тридцать лет. Теперь на том месте вырос настоящий лес.
Когда же, я вытащил из салона Белку и отпустил её на вертолётную площадку – моя собака, суматошно взвизгнув, умчалась от меня неизвестно куда.
Полтора часа полёта в тесном и гремящем вертолёте, забившуюся под сиденье, истощили её нервную систему. Правда хлеб с тушёнкой, которым я её угостил в полёте, она съела спокойно.
И так, после трёх месяцев дежурства в тайге я вернулся в Печору.
Машина со мной и моими продуктами шла на базу. Я сидел рядом с Толиком в кабине и жадно оглядывал всё, что проносилось мимо нас. Это чувство новизны постоянно посещало меня всякий раз, по прибытию домой на отгулы.Пятнадцать лет работы на буровых!
Калейдоскоп новых мест, людей и событий, крепко засел в моей памяти. Но то, моё первое дежурство в верховьях Усы, оставило во мне неизгладимый след. Много раз я потом вспоминал деревню Макариху, Фёдора с ребятами, Антонину Ивановну, их гостеприимный дом, наполненный любовью к детям и тем домашним теплом, которого мне так, в то время, не хватало.
Я вернусь на этот берег, на следующий год в январе. Нас будет семь человек.
Пять мужчин и две женщины. Ми-8, так же, при опустится, поднимет и разгонит снег,
а мы, выгрузив продукты постели кровати и другой взятый нами груз, останемся ,
чтобы, на следующий день тракторным поездом уйти прямо по профилю на отбитую точку, где вскоре встанет 18 метровая буровая вышка. Мы с буровой будем ездить на мой берег за глиной, цементом, соляром и инструментом. Где-то уже в апреле месяце, когда нас опять пошлют на тягаче за глиной, я увижу следы моего бурого соседа. Он, покинув свою лёжку, уйдёт дальше от пробитой нами дорог.