Не время лечит

Евгения Амирова
Быстро летит время… Этой субстанции нет дела до людей с их бесконечными проблемами, вечным движением. Оно живёт своими мерками, своими законами, безвозвратно проглатывая события, даты, счастье и радость, боль и войны. Ушла в прошлое и Великая Отечественная… Прошлый век, недоступный и далёкий… 

Мы – дети послевоенного поколения, были воспитаны на подвигах отцов и дедов. Я отчётливо помню в середине пятидесятых годов калек без ног, с орденами на груди, передвигающихся на примитивных тележках. Их мужественные лица говорили о перенесённых трудностях. Они были немногословны – честные герои, позволившие нам родиться и жить под мирным небом. Они недолго пробыли на спасённой ими земле после Дня Победы, раны давали знать о себе, и они постепенно уходили в мир иной, оставляя о себе вечную память в наших сердцах. Они жили в коммуналках, бараках, питались небогатыми харчами, не предъявляя ни к власти, ни к нам – своим детям, никаких претензий. Они просто радовались, что зловещая пора бесчеловечности миновала, что не нужно идти в атаку, брать очередную высоту, убивать... Они просто жили…И в ту пору, наверное, искренне бы удивились, если бы им дали какие-то льготы, они ничего не просили и не требовали для себя.

Только спустя много лет для оставшихся в живых ветеранов правительство ввело льготы – материальные дотации, первоочерёдность в обслуживании. И совсем недавно, когда участников тех далёких трагических событий осталось очень мало, наконец, президент решил обеспечить старых ветеранов квартирами. Честь ему и хвала, что отважился на такой благородный и честный поступок, но не поздновато ли? Ведь до конца своих дней мы обязаны этим людям ЖИЗНЬЮ!
Может быть и квартиры, и протезы, и заботу им надо было давать в первую очередь?
 
У меня в душе просыпается трепетное чувство благодарности при виде ветеранов той далёкой войны. Вглядитесь в их лица, люди, в эти чистые глаза! Перед вами не просто старик, перед вами – целая эпоха, неоткрытый мир того поколения, которое целиком и полностью посвятило себя служению Родине! Светлые открытые лица, тихая радость во взгляде… Вы видели такие лица у постперестроечного поколения? Я – нет. Но не об этом речь, это –  лишь небольшое вступление к моему горькому рассказу, которому я стала свидетельницей, об отношении к ветеранам той далёкой войны некоторых отпрысков молодой поросли – их правнуках…

               

Предпраздничное утро, восьмое мая, переполненный автобус, мне – на работу, (я с утра задержалась в поликлинике, а сегодня надо сдать срочный проект), вдавливаюсь в гудящий недовольством транспорт и оказываюсь зажатой между двух дюжих молодцев. Они вели скорбный диалог:
- Ты чё так рано?
- Отчим приказал притопать, мою малютку арестовал.

Я с некоторым испугом вслушиваюсь в речь верзил, уже ясно представляя похищение его дочери-малютки, и не кем-нибудь, а отчимом. В глазах проносятся картины издевательства над беззащитным ребёнком. Утопая в своём воображении, я не сразу понимаю, что речь идёт о… новом «Мерседесе», который отчим конфисковал у нерадивого дитяти. Я облегчённо вздыхаю и перевожу взгляд на окно, пытаясь отключиться от их диалога. Но не тут-то было! Безмашинный верзила поменял тему, и теперь «молодцы» со смешками рассказывают на своём сленге о «тёлках» и «тусовках». Я поднимаю глаза и по их помятым лицам понимаю, что им выпала не лучшая ночь в году. Что ж, бывает, дело молодое, но зачем так бурно обсуждать прелести юных дев, которых они когда-то «подцепили» в ночном клубе? Смачный диалог льётся надо мной, захлёстывая грубой похабщиной, хочется втянуть голову в плечи или протиснуться дальше. Предпринимаю второй вариант и тут же слышу:
- Тётка, куда прёшь, не дрыгайся, поубавь пыл…

Я поднимаю голову и уже ядовитая фраза готова сорваться с моего языка, но мозг вовремя даёт команду не вступать в перепалку с недоумками. Где их матери, учителя, где они росли, учились? Или это плод наивысшей точки развития тех семей, где вечно измученная мать отчитывает непросыхающего от пьянки отца, и все качества жизни замороченных родителей плавно перекочёвывают в «недоделанное» поколение? Что-то не похоже, если отчим дарит шикарную машину!

Я горько вздыхаю. Останавливается автобус, один супермен торопливо выскакивает, бросив на прощание:
- Сбрешемся!
Ну да, погавкали как собаки, в следующий раз ещё побрешут…
И вправду, что-то уродливо собачье, отталкивающее сквозило в лице длинноносого матерщинника.

Я облегчённо вздохнула, поднялась со ступенек и встала у передних сидений для инвалидов. Самой молодой сидячей пенсионерке было лет под семьдесят, рядом примостился инвалид по зрению с тросточкой в руке, напротив них сидел древний дед с рядами военных орденов и тихая, закутанная в белый платочек старушечка, видно его жена. Я залюбовалась этой парой. Старушка прислонилась к дедку, нежно держа того за пальцы. Сколько же лет они вместе? Сколько горечи, разлук им довелось испытать, перенести? Случайно взгляд старушки перекрестился с моим, и я увидела в её глазах светлую улыбку. Я улыбнулась в ответ:
- Поздравляю с Днём Победы! Здоровья Вам!
Семейная пара поблагодарила меня:
- И тебя, дочка, с праздником!
Дед приосанился, вспомнив прошедшие годы, подкрутил седые усы.

Да, я им в дочки гожусь, хотя на пенсии уже семь лет. Щемящее трепетное чувство вновь коснулось меня; чистый взгляд деда, лучистая, потаённая улыбка его жены… Вероятно, они ехали на чествование ветеранов войны, будет концерт, подарки…

Сосредоточиться на созерцании предстоящего праздника стариков мне не дал вновь выплывший вопль неугомонного верзилы, который по «мобиле» делился с очередным завсегдатаем ночных клубов о беспокойно проведённой ночке.
-Да, я чуть не смёрзся! Прикинь, Жучара, две бабы прибодали, а обещали одну «тёлку» с пятым размером. Ну, я в откат, бабки плачены, давай товар…

Автобус вновь остановился, и на подножку еле вползла ветхая старушонка и замерла, вцепившись в поручень. Замерли и рядом стоящие пассажиры. На бабуле красовались, наверное, все награды не только нашей державы, но и других стран антифашисткой коалиции. На пиджаке не было видно ни одного просвета, ордена и медали дружно побрякивали в такт движения транспорта. Бабулю подхватили сильные руки рядом стоящих мужчин, самая юная пенсионерка рядом со ступеньками скоренько освободила место и встала рядом, дожидаясь прохода заслуженного ветерана на своё место.

- Нет, брякну, может, ещё, ты не расслабляйся, девах не обещаю, но со стопариком пивусика приду, надо тему одну перетереть… Нет, бабла хватает, ты же в теме, что я – денежный мешок…, - парень хохотнул, внезапно увидел освободившееся место и шлёпнулся на  сиденье, продолжая нести несусветную чушь про неуловимого Димона.

Старушка-ветеран застыла около предназначенного ей места и растерянно посмотрела вокруг. С далёких передних мест легко вскочили две девчушки, но бабуле было трудно дойти до вожделённого места. А охальник, ловко пристроившись, не собирался покидать сиденье. Дедок нахмурил брови, готовый вскочить, если это получится, и указать негодяю его заслуженное место. Но его опередила я, отбросив моральные запреты. Мой кусачий язык ласково-ядовито произнёс заготовленную фразу, акцентируясь на слове «Вы» во всех падежах:
- Молодой человек, оглянитесь, Вы не один едете, и место не Вам
предназначалось…

Парень швырнул телефон в карман и, наконец, соизволил обратить внимание на говорившую. Узнав во мне ненавистную тётку, которая лишала его «изысканного» общения с корешом, он хмуро обмерил пространство пренебрежительным взглядом и …смачно послал присутствующих во главе со мной на три весёлых буквы, не удостоив даже вниманием рядом стоявшую ветеранку. Дедок начал торопливо вставать, незрячий мужичок на ощупь норовил ткнуть тростью в то место, откуда раздались непристойные слова. Я готова была поднять негодяя за шкирку и вышвырнуть того вон. Но мои энергичные действия не понадобились.

Крепкие руки парней, что вели увешанную орденами бабулю, быстро сгребли «молодца», да так, что тот запищал о неприкосновенности личности, приглашая полицию. Заволновались пассажиры, неистово кляня охальника и ратуя за торжество справедливости в лице полицейского. И он не преминул явиться. С задней площадки протискивался по проходу находившийся в автобусе блюститель порядка. Он отвёл руки мужчин, круто заломил за спину запястья бунтаря, и тот взвыл взаправду, охая и пуская слюну. Полицейский небрежно похлопал «мальчика» по плечу и попросил остановить автобус. С ним вышли мужчины, еле сдерживавшие себя от желания проучить парня «по-мужски», и три женщины во главе с «юной» пенсионеркой. Они отправились добывать правду в ближайшее отделение полиции.

Ветеран-старушечка наконец села на своё место, но ни гордой улыбки, ни радости в душе от наказанного хамства не проглядывалось на её лице. Рядом со мной находилась одинокая, старая женщина, вероятно единственная оставшаяся в живых от полка, единственная оставшаяся в роду, раз некому её было отвезти на праздник, так «заботливо» и чинно проводимого администрацией округа. Она сидела, опустив голову, и быстрые слёзы струились по её морщинистому и доброму лицу. Она плакала… И только награды молча позвякивали на её груди.

Махнув на срочный заказ, я тут же позвонила начальству и отпросилась с работы ещё на два часа.

На праздник, посвящённый ветеранам-фронтовикам во дворце, мы успели вовремя. Узнав у администратора время окончания концерта, я заказала такси, попросив непременно проследить отбытие ветерана и перезвонить мне по телефону, что чуткая администраторша и сделала.

Вечером я разговаривала с повеселевшей Марией Павловной по телефону, а утром Девятого Мая она угощала меня чаем и рассказывала, рассказывала… О боях под Москвой, Сталинградской битве, форсировании Днепра, взятии Будапешта. Война провела бывшую разведчицу от Москвы до Берлина, судьба хранила от бомб и пуль, от разрывов мин и предательства, но не уберегла от хамства на склоне лет. На столе светились принесённые мной нежные гвоздики, иногда она роняла взгляд на цветы, поправляла их и улыбка озаряла её лицо…А я смотрела на легенду эпохи, подарившую мне в своё время пустяк – ЖИЗНЬ…

Мария Павловна не дожила до семидесятилетия Победы, она покинула этот мир зимой, присоединившись к миллионам погибших, умерших от ран и одиночества ветеранам...