Глава вторая.
Для всех место найдется.
Полина с трепетом вошла в кабинет начальника ГОиЧС. Артем сидел за столом в глубине комнаты. Увидев ее, он неожиданно стал багроветь, особенно шея и обритая голова. Но ей было уже все равно. Артем был рядом, и ее уже ничего не страшило. Она почувствовала, наконец, защищенность от всех страхов.
-- Ну, допрыгалась? Доигралась? – взревел ее благоверный. Сделав неимоверное усилие, он совладал с собой. Но все же встал из-за стола с такой стремительностью, что кресло резко отлетело к окну.
Для Полины все признаки его гнева уже ничего не значили. Она бросилась к нему навстречу, обхватила руками и прижалась к груди. Услышала, как успокаивается его бурно стучащее сердце. И поняла, каково ему было, когда он узнал о нападении бандитов на работающих в поле.
-- Прости меня. Я дура. Ты сто раз прав. Я не имею права подставлять тебя. Я обещаю, больше такого не повторится. Буду сидеть дома, носа не высуну из квартиры…
-- Да ладно тебе. Как-будто я тебя не знаю, -- усмехнулся муж уже вполне мирно, -- чай, не первый год замужем. Вот что. Мое решение таково. Теперь ты будешь всегда рядом со мной. У меня на глазах. Так мне будет спокойнее. Будешь, так сказать, в моей свите, моим личным летописцем.
-- Ага, а все окружающие начнут говорить, что ты злоупотребляешь своим положением…
-- А, начхать! Мне как раз лучше будет держать тебя при себе… А что там кто будет говорить… Плевать!
На следующий же день он и осуществил свое решение. На послеобеденное время была запланирована поездка в очередную деревню. Как только прибыли участники этого похода, Артем взял Полину под руку и вышел из здания. У ступенек на сваренных из труб подставках выстроились в ряд велосипеды. Совсем недавно на этом месте красовались роскошные иномарки, предметы гордости местного чиновничества. Сейчас все машины администрации за ненадобностью пылились в гаражах.
Полина двинулась в сторону велосипедов, но муж ее придержал и, как ей показалось, ядовито усмехнулся:
-- Нет уж, голубушка. На этой раме там, куда мы едем, не пробраться. Вон на чем поедем…
Из-за угла показались несколько лошадей. Вел их незнакомый Полине паренек. В силу специфики работы, да и малочисленности населения, подрастающее поколение кудеяровцев она в основном знала. Взглянула вопросительно на Артема, незаметно кивнув в сторону паренька. Но тот вопрос понял по-своему:
-- А ты думала как, голуба? На лошадках поедем. И не отбрыкивайся. Твоя теперь вон та, черно-белая.
Тут к ним подошел тот незнакомый Полине паренек, протянул ей повод. Артем погладил по морде крупного темно-коричневого жеребца. Что-то сунул ему в губы. Тот благодарно заржал и поддал хозяина в спину.
-- Ну-ну, не балуй, -- ласково бросил ему Артем и повернулся к Полине.
-- Что стоишь, садись!
Интересно, как он себе это представляет? Полина, конечно, последнее время из джинсов не вылезала, так что оказаться в неудобном положении перед мужчинами не боялась. Но взобраться на лошадь? Да она до этого дня к ним и близко не приближалась.
Артем понял ее промедление по-своему.
-- Тургут, закинь ее на хребет старушки, -- распорядился он и тронул повод своего коня. Как и когда он оказался в седле, Полина не заметила. Остальные участники путешествия уже были в седлах. У двоих за плечами виднелось оружие.
Все в ожидании уставились на нее. Полина в душе лошадей боялась, как и всякого крупного животного, с которым не предполагала справиться своими силами или, на худой конец, договориться. Она попыталась всунуть ногу в стремя и подтянуться. Но кобыла, чувствуя ее неуверенность, переступила ногами, отходя в сторону. В результате Полина плюхнулась на клумбу. Хорошо еще, что не на мощенную плиткой дорожку. Сидящие в седлах мужчины, как по мановению дирижерской палочки разом отвернулись в сторону, скрывая улыбки.
-- Мне что, слезть и показать, как садиться на коня? – сладким голосом осведомился муженек. – Не выпендривайся. Я сказал, что ты все время на моих глазах, значит, так и будет. Тургут, подведи ее старушку к скамейке, пусть с нее попробует.
Полина скрипнула стиснутыми зубами, но выполнила распоряжение. Спустя минуту с помощью парнишки она уже была в седле. Никогда не приходилось раньше оказываться на такой высоте, да еще в таком неудобном положении. Тут еще кобыла переступила ногами, и Полина чуть не оказалась у нее под ногами, с трудом удержавшись в седле. Как там ее муженек назвал? Старушкой? Хороша старушка. Того и гляди сорвется на галоп, и тогда Полину точно найдут у нее под копытами. Но Артем явно не понял ее мучений.
-- Ты что, издеваешься? – взорвался супруг, видя ее потуги устроиться поудобнее в седле. – А ну, держи повод. Тронулись!
Зацокали по асфальту подковы. Кавалькада всадников тронулась в путь. Полина оказалась в окружении мужчин. Впереди ехал Артем, с двух сторон ее подпирали знакомый водитель Виталик и военный, судя по обмундированию. Замыкали отряд двое с автоматами.
Полина покачивалась в седле, стараясь не смотреть на дорогу под ноги своей кобыле и прилагая определенные усилия, чтобы удержаться на месте. Ее уже определенно укачало. К чему ей это испытание? Что хочет доказать ей Артем? Что она не права? Так она и сама поняла это. Ну, отправил бы ее назад, в часть. Она и сама сейчас готова забраться туда и носа не высовывать. Так нет же, устроил ей показательную экзекуцию. Ткнул носом, как котенка, знай, мол, кто твой хозяин.
Пока ехали по пустым дорогам города и по шоссе, все было нормально. Но как только выбрались на лесную тропу, и кобыла проворно потрусила за жеребцом Артема, Полина поняла, что еще немного, и она не выдержит, просто свалится под копыта коней.
-- Командир, -- окликнул скакавшего впереди Артема Виталик. Мезенцев оглянулся, увидел побледневшее, растерянное лицо Полины, витиевато выругался.
-- Виталь, поведешь ее кобылу в поводу, а эту кулему кидай мне за спину.
Виталий помог Полине спуститься на землю. При этом она почувствовала, что в ближайшее время вряд ли сумеет без проблем свести вместе колени. Но времени на обдумывание дальнейшего своего состояния у нее не было. Потому что ее довольно ловко, Полина даже и не поняла как, усадили за спину к мужу на широкий круп жеребца. Она обхватила Артема в районе талии и удивленно заметила, что его пивной животик куда-то исчез, а на его месте прощупывались плотные мускулы. Он заметно похудел за последнее время. Она уцепилась руками за его широкий армейский ремень и затихла. Мужу она доверяла всегда безоговорочно. Теперь не нужно было следить за дорогой, управлять кобылой. Можно было отдохнуть и немного забыться. Слишком тяжелым и напряженным выдался нынешний день. И видимо, неспокойной будет ночь.
Так они проехали довольно значительное расстояние. Вначале ехали по просеке вдоль бывшей высоковольтной линии, потом свернули на почти незаметную тропу и углубились в довольно-таки непроходимый лес. Судя по всему, поблизости были болота. Вскоре ее предположения подтвердились. Здесь, по крайней мере, ей так казалось, давно уже не ступала нога человека. Хотя через какое-то время пересекли достаточно укатанную колесами машин лесную дорогу. Но на нее не свернули, предпочли двигаться еле заметной лесной тропой.
-- Ты что, боишься? – вдруг поинтересовался Артем.
-- Не то, чтобы боялась. Но как-то странно. Не проще ли по дороге ехать? – нехотя ответила Полина.
-- Дорога нам не по пути. Дальше она сворачивает в сторону. А нам надо попасть в северо-восточный угол района, в излучину Русянки. Там есть база отдыха авиационного института. Что-то оттуда никто к нам не появился. Не случилось ли чего. Раньше как-то проверить состояние базы руки не доходили. Но ведь там должны быть люди. Надо посмотреть, что там да как.
Берег Русянки открылся сразу, как только выехали из-под лесного полога на опушку. Величественная ледовая стена возвышалась во всем своем великолепии, сверкая гранями в лучах заходящего солнца.
Домики базы выстроились в два ряда вдоль улицы. Их окружала прочная ограда. Но ворота были открыты. Поселок производил впечатление вымершего. Только когда копыта коней стали выбивать дробь уже по асфальту улицы, в одном из окраинных домов ощутилось какое-то движение. Задние всадники непроизвольно взяли наизготовку свои автоматы.
Из дверей выглянула вначале одна голова, затем другая. И, наконец, убедившись, что серьезной угрозы нет, на улицу вышли мужчина и женщина. Оказалось, они работают на базе охранниками. Ледяная стена появилась как раз, когда начальник лагеря уехал в столицу по делам, предстоял заезд новой группы отдыхающих. А заместитель его вместе с теми, кто еще не уехал после завершения смены, отправился в лодочный поход в верховья Русянки. На базе осталась семья охраны, да пять человек обслуги из соседней деревни. После появления ледяной стены местные сразу ушли по домам, осталась только семья охраны. В полном одиночестве.
-- Никто к вам не заезжал? Грабежами не промышляют? – поинтересовался Мезенцев.
-- За все время вы первые. Уж и не знаю, как сюда добрались. Основную дорогу стена перерезала. Наш угол отрезан от всего мира. Даже деревенские сюда носа не кажут. Нас иной раз жуть берет от одиночества. Но разве бросишь добро? Отвечай потом, если что пропадет… Вот и стережем…
-- Ладно, ребята. Скоро сюда приедут люди, веселее станет, -- обрадовал охранников Мезенцев. Он обошел домики, убедился в их добротности. В зимнее время они вполне пригодны для жизни.
-- А как же. Это ведь круглогодичная база. Мы вон и дров заготовили на всю зиму, -- похвалилась женщина, представившаяся Анной Николаевной.
-- Что ж, в течение недели ждите гостей, -- резюмировал Мезенцев и пояснил спутникам, -- поселю-ка я сюда Алиевский клан. Самое удобное для них место. Надеюсь, оценят заботу. В центре им никак нельзя. Заведут свару с местными… Там только спички не хватает, чтобы полыхнул пожар…
Назад возвращались молча и уже затемно. В одном месте вдруг лошади чего-то испугались, зафыркали, стали перебирать копытами, крутиться на одном месте. Их словно что-то не пускало дальше. Никакими понуканиями невозможно было заставить их продолжить путь.
Полина стала вглядываться во тьму окружавшего их леса. В какой-то момент увидела два сверкнувших глаза. И ее окатила темная, мутная волна животного ужаса. Почему-то всплыли из глубин сознания давние воспоминания детства, рассказы и предостережения бабушки:
-- Не ходи в дальний лес на ночь, там Аука бродит. Детей пугает, непослушных забирает. Сам-то страшный, темный, средь деревьев невидный. Только глаза горят.
Этот страшный сказочный Аука преследовал ее сознание на протяжении долгих лет. Она допытывалась у бабушки, что же это такое? Но та лишь однажды тихо произнесла:
-- Это страх, это ужас неведомого. Ты не видишь его, а страх сковывает все твои члены, и сознание куда-то уплывает. И ты уже ничего сделать не можешь.
-- Ты видела его?
-- Видела. И не дай бог увидеть тебе. Это дурное предзнаменование. Вскоре после того, как я встретила его, началась война…
Сейчас, прорываясь сквозь сковавший ее сознание ужас, Полина почти непроизвольно прошептала:
-- Аука…
И вдруг стало легче. Отпустила тупая, ноющая боль, сковавшая прежде голову огненным обручем.
Точно также стали приходить в себя остальные всадники. Обмякли и опустились плечи Артема, он тряхнул головой, отгоняя видение. Только кони продолжали сотрясаться мелкой дрожью.
-- Что это было? – наконец, произнес Артем. – Что ты сказала?
Полина продолжала вглядываться в темноту ельника. Но зловещие огоньки глаз внезапно погасли. Никого там уже не было. Больше оттуда не чувствовалось волн ужаса.
-- Это Аука.
-- Кто? Какая Аука?
-- Не знаю. Помню, в детстве бабушка о нем рассказывала, пугала, говорила, чтобы в лес не ходила ночью…
-- Ну, это сказки, -- пришедший в себя Виталик махнул пренебрежительно рукой.
-- Тогда объясни, что это было?
-- Думаю, медведь. Вон как лошади испугались. Сытый был, вот и не напал. Но напугал…
-- Да, тут ты прав. Напугал так, что и об оружии забыли, -- Артем опять покачал головой, все еще не веря, что с ним такое могло произойти. – Тронулись. Ребята, быть настороже. Черт знает, что может здесь в болотах встретиться…
Но дальше до самого города больше никаких происшествий не случилось. Перед мостом отряд свернул в сторону воинской части.
В кабинет командира части в сопровождении двух солдат караульной службы вошел невысокий крепыш. Был он в несколько утратившей свой лоск, но еще довольно опрятной костюмной паре и начищенных до блеска ботинках на завышенных, скошенных внутрь каблуках, что говорило о некоторых проблемах с самомнением.
-- Здравствуйте, Марат Магомедович. Как самочувствие? – поинтересовался Мезенцев. Ответа не последовало. Впрочем, Мезенцев его и не ждал, -- Присаживайтесь, есть разговор.
Алиев скривил губы, словно хотел что-то ответить, но передумал и сел на указанное место.
Мезенцев отпустил охрану.
-- Что ты хочешь от меня, командир? – процедил, наконец, Алиев. – Мзды? Я хорошо платил прежним. Они ценили…
-- Заткнись, Марат, пока не перешел границы дозволенного. У нас с тобой сегодня разговор особый. Надеюсь, ты понимаешь, что вернуть тебя в Прудищи, значит, подписать тебе и всему твоему клану приговор на верную смерть. Слишком ты тут… -- Мезенцев на мгновение запнулся, подыскивая слова, -- набезобразил. Боюсь, что местные не простят…
-- Э-э-э, куда они денутся, слушай? Они все у меня в долгах. Водку все кушать любят… За нее удавятся… -- Марат пренебрежительно махнул рукой.
-- Вот тут ты, дорогой, ошибаешься. Сейчас у людей другие проблемы, им не до алкоголя…
-- Брось, командир. Да они за бутылку мать родную и детей продадут… Так что мне в Прудищах бояться некого. Меня там на руках носить будут…
-- Боюсь, ты, Марат, глубоко заблуждаешься и на свой счет, и на счет односельчан. К тому же, твой дом и дома родственников сгорели…
-- Как? – Марат вскочил со стула, сжал кулаки в бессильной ярости. – Как сгорели? Кто посмел? Да я…
-- Утихомирься. Это тебе лучше знать, с кем здесь власть не поделил. Кто так хочет знать, где ты находишься. Что-то искали в ваших домах, что-то такое, что позарез было нужно. Очень интересовались и твоей семьей, и твоей родней… Не догадываешься, кто?
Марат разразился длинной тирадой на своем языке, в азарте ударяя себя кулаком по ладони. По некоторым знакомым по службе на Кавказе словам, Мезенцев предположил, что тот сыплет проклятья на головы врагов и обещает им все кары небесные.
-- Вижу, знаешь…
-- Что с моей семьей? – немного успокоившись, глухим голосом задал вопрос Алиев.
-- Все здесь, под присмотром охраны. Знаешь, будь ты у себя в горах, у нас бы с тобой был совсем другой разговор. Но ты здесь, на нашей земле, к тому же, сейчас все мы одинаково в плену льдов. И прошлое осталось там, за ледяными стенами. Здесь нам всем придется учиться выживать и мирно жить всем вместе на этом небольшом клочке земли. Я хочу всем дать этот шанс. А потом… бог в помощь.
Мезенцев расстелил на столе большую карту района, на которой черной жирной линией была отмечена граница ледника.
-- Смотри, Марат. Вот здесь, -- Мезенцев ткнул карандашом в северо-восточный угол карты, -- есть база отдыха. Подходы к ней отрезаны льдами. Пробираться туда сложно, кругом болота. Есть, конечно, тропы, но о них мало кто знает. Для тебя и твоих людей это сейчас наилучший вариант. Пока соберешься с силами дать отпор противникам, они вряд ли догадаются, куда увел свой клан. Домики там небольшие, но зимовать можно. Охраняют базу двое. Это семья из столицы. Так что тебе с ними лучше жить в дружбе. Они многое знают об окрестностях и на первых порах помогут. Да и потом благодарить их будешь не раз.
-- Что это ты такой щедрый, командир? То в кутузку меня запер, а то целый поселок даришь? – зло сверкнул глазами Алиев.
-- А ты так и не понял? – удивился Мезенцев. – Если бы я оставил тебя на попечении твоего друга Селезнева, от тебя и твоих людей уже ничего бы не осталось. Что-то уж очень рьяно Ибрагимов интересовался твоим местом нахождения. Мне лично ты неприятен. И твое желание нажиться на порабощении моего народа мне претит. Но твои люди не виноваты в этом, и твоя семья, и твои дети. И я хорошо понимаю, что выжить они смогут только благодаря твоей силе воли. Ты их лидер. Вот и займись возрождением жизни своего рода там, за болотами. В том углу есть несколько полей, луга под пастбища вполне пригодные. Спросишь охранников, я просил их помочь тебе. Только… позволь тебе совет. Не вздумай искать себе новых рабов в ближних деревнях. Люди там тертые, не чета прудищинским. Местные хорошо знают тайные тропы в болотах. Не успеют твои набедокурить в деревне, как вас всех сдадут с потрохами твоим недругам…
-- Ты, командир, считаешь нас…
-- Мое дело предупредить… Ничего личного. Просто напомнил, что времена изменились, а с ними и люди… Потому вам лучше не светиться… Ну, ты меня понял…
На исходе ночи, дальние ворота части распахнулись, пропуская вереницу людей и лошадей, навьюченных поклажей. За воротами их ждали сопровождающие с десятком коров и стадом овец и коз. Отряд людей и животных двинулся вглубь леса. И вскоре шум движущегося стада затих в лесных дебрях.
Вернувшиеся сопровождающие доложили Мезенцеву, что люди Алиева добрались до базы благополучно. Идти пришлось глухими тропами. Прибывшие размещены в домах. Мужчинам оставлено оружие и запас патронов на случай непредвиденных обстоятельств.
Все следы залиты прошедшим дождем.
-- Ну, и ладно. Будем надеяться, что все обойдется. Пусть живут там так, как считают нужным. Я свою миссию выполнил. Оградил их от бесчинств бандитов. Алиев сейчас ослаб и потому опасен местной бандитве своей слабостью. Они опасаются, как бы он не слил нам их базы. Но мы и без помощи Алиева кое-что знаем, -- Мезенцев отпустил отдыхать проводников, оставив только Самохина.
-- Как думаешь, правильно сделали? Не сглупили?
-- Время покажет. Теперь поздно каяться. Дело сделано. По-человечески все правильно. База от деревень отделена поясом болот. Не всякий местный помнит тропы старые. Последние десятилетия в этот угол ездили по окружной дороге. Хоть и далеко, зато без проблем. Будем надеяться, что все обойдется. Продовольствие там есть. На первое время хватит. Зерно потом забросим.
-- Ладно, с этим все. Теперь можем заняться китайцами. Куда двинулись эти? И почему? Не хитрит ли Селезнев? Все-таки его люди, я уверен, причастны к их уходу. Только почему? И действительно ли китайцы ушли во льды? Кстати, что там наши Кулибины? Придумали способ подняться надо льдами… И, как бы узнать, возвратилась ли посланная Селезневым во льды экспедиция…
Самохин пожал плечами.
-- Сам доложит. Ему сейчас, ох, как нужно перед всеми выслужиться. Чует собака, что нагадила, теперь хвост вытирает. Пойдем в мастерские. Посмотрим. Там много чего напридумывали…
-- Какого хрена? Ты что стоишь на пути? – рявкнуло над ухом. Игнатьев недовольно обернулся. Он стоял на разделительной линии, выложенной из булыжников, и поджидал своих помощников, разворачивающих планер. Его конструктор, Глеб Панфилов, что-то там командовал, отдавал последние распоряжения. Сегодня предстояло провести первое испытание. Лететь должен был Игнатьев. Он это доказал всем остальным претендентам. Во-первых, он пилот вертолета, во-вторых, увлекался в молодости, всего-то пять лет назад, парапланеризмом. Кому, как не ему испытывать планер.
-- Не стоит утруждать свои голосовые связки, -- холодно и бесстрастно бросил он в ответ, не сходя с дороги. – Ваша территория ограничена этими вешками, -- указал на редкие колышки, вбитые в грунт в метре от каменной линии.
-- Нам места не хватает, -- уже более миролюбиво пробасил обладатель крупной, медведеподобной фигуры и окладистой черной бороды. Он один тащил стропы оболочки воздушного шара.
Небо было затянуто тучами, накрапывал небольшой дождь. Теперь это было обычное явление. Впрочем, и в былые времена ход уборочной часто прерывался дождями. Песчаная почва пока поглощала влагу с жадностью измученного жаждой пленника пустыни. Трава на лугах повеселела, да и деревья уже не торопились сбрасывать свой осенний наряд.
Игнатьева это частое ненастье совсем не радовало. Если будет продолжаться и дальше, то полеты могут накрыться. Надо было торопиться, пока еще появляются погожие просветы в череде ненастий. Сейчас планер собирались установить в конце площадки и с помощью приводных механизмов придать ему разгон и поднять в воздух. Ждали только просветления в небе.
Сложившиеся на базе мехмастерских воинской части несколько групп специалистов и энтузиастов из разных сфер деятельности, но увлеченных общим делом, ускоренно разрабатывали ряд направлений воздухоплавательных аппаратов. Ограниченные возможности в материалах, технике и людских ресурсах на первых порах позволили выделить только два перспективных вида аппаратов – планер и воздушный шар. В долгосрочной перспективе надеялись разработать новое топливо из подручных материалов и соответственно изменить под его характеристики имеющиеся механизмы. Но до реального воплощения в жизнь этого проекта было еще очень далеко.
Воинская часть с ее обширными территориями, глубоко зарывшимися в лесные массивы сосняков, в былые годы предназначалась для нужд обороны на ближних подступах к столице. Запасы оборудования, оставшиеся нетронутыми при тотальном развале, реформировании и разворовывании армии только благодаря нерасторопности прежнего командира части, а также его опасениям, как бы чего не вышло для него боком перед предстоящим уходом на пенсию, теперь оказались в руках оставшихся в ледовом плену специалистов.
В глубине оплетенного рядами колючей проволоки пространства возвышались мачты дальней связи и слежения за спутниками. Здесь же находились глубокие, уходящие на несколько этажей вниз, бомбоубежища и командный пункт, который предназначался для управления стратегическими ракетными установками. Сами ракеты еще в бандитские девяностые были вывезены из части для утилизации. Теперь шахты для них были пусты, но не демонтированы.
Связисты части, хоть их отдел был реформирован и сокращен, пока проживали в городке, ожидая, когда же руководство армии предоставит им нормальное жилье. Они в первые же дни, когда пришло понимание масштабов обрушившейся на всех катастрофы, приступили к реанимации своего оборудования, наладке связи. Они же первыми предположили, что оазис с людьми находится вне пространства Земли. Потому что, даже если бы произошла мировая катастрофа, даже если бы случилась война, в космосе летает столько мусора, что среди него все равно оказался бы действующий спутник, который локаторы могут запеленговать. Но ничего из космоса не доносилось. Там было пусто.
Связисты начали реанимацию связи. Пока стационарной, но планировали перейти и к мобильной.
Сложнее всего было с разработкой нового вида топлива. Бензин и керосин, впрочем, как и газ, были практически недоступны. В районе никогда не проводились подобные изыскания, но и неспециалисты сознавали, что даже если нефть и газ есть где-то глубоко под землей, возможности в ближайшем будущем организовать их добычу не предвидится.
У всех теплилась надежда, что подобных оазисов в леднике, возможно, несколько. И это подстегивало команды, занятые разработками воздушных летательных устройств. Рассматривались парные варианты – планер или параплан, воздушный шар или дирижабль. Работать стали по всем направлениям сразу, используя подручные средства.
Естественно, представители одного направления ревностно относились к достижениям других. Потому, встретившись на полигоне с этим бородатым Борисом Гребневым, Игорь ощутил укол ревности и неприятия грубости соперника. Постарался смягчить некоторым образом грубость и нелюбезность, предупредив:
-- Осторожно. Сейчас будут обкатывать планер. Как бы не запутали ваши стропы. Вам же хуже будет.
-- О чем спор? – вклинился в их разговор подошедший незаметно Самохин. – Как дела продвигаются?
-- Да, вот, ждем погоды, чтобы опробовать машину, -- ответил Игнатьев.
-- Ну-ну, ждите, наш шарик никаких дождей не боится, -- пробасил Гребнев.
-- Что вы все собачитесь? Общее дело делаете. Оба аппарата понадобятся. Мезенцев собирается слетать сам, посмотреть, что там, во льдах.
-- А где он? Что-то в последнее время забыл к нам дорогу.
-- Занят был. Теперь вот выбрал минутку. Ну, пока. Пошел я. А вы не спорьте. Оба полетите. Каждому свое время.
Самохин направился в дальний край разгонной дорожки, где виднелся планер и копошились люди. Его догнал Игнатьев.
-- Виктор Петрович, извините, что беспокою. Как там Татьяна? Хорошо устроилась? – несколько принужденно поинтересовался Игнатьев.
-- Что ж сам не проведаешь? У нее квартира добротная. Работа, может, и не по профилю, но она сама согласилась…
-- Да вот думаю. Нам ведь не вернуться в ту жизнь… А жить дальше надо. Не знаю, как сказать. К ней вроде привык за время проживания у хозяйки… У нее в столице ребенок остался. Она очень переживает… Хочется поддержать…
-- Вот и съезди к ней в гости.
-- Да, вы правы. Это вполне достаточный повод. Вот только слетаю и отправлюсь к ней…
Девочка была хрупкая и какая-то прозрачно-ненастоящая. Но она дышала. Таня подняла ее на руки и поразилась невесомости тельца.
-- Идем, Сеня, -- впервые она произнесла имя сына без трепета. Потому что сейчас, в этот момент ощутила, что душа ее маленького Сенечки живет в этом незнакомом ей мальчике. Она впервые поняла, что никогда не предавала своего сына, потому что он все это время был рядом с ней, а теперь его душа обрела себя в этом худом, чумазом и одиноком мальчишке.
-- Пойдем скорее, как бы кто не появился здесь, -- взяв мальчика за руку, она пошла вдоль кромки леса, вспоминая, каким путем попала сюда. Выйти на дорогу она боялась. Вдруг там сейчас те жестокие люди, что бросили в лесу детей.
Покружив в посадках, они благополучно вышли к задам огородов крайней улицы. В просветах сосен Таня увидела свою пятиэтажку. Закоулками пробралась к подъезду, моля бога, чтобы никто не встретился на пути. Лестница на второй этаж была пуста. Быстро открыв дверь, она завела Сеню внутрь, заперлась изнутри и понесла девочку на диван. Проворно распеленала. Ребенок был очень худой. Один скелетик и кожа. Но девочка дышала.
Татьяна достала из холодильника, который теперь за отсутствием электричества был еще одним шкафом, остатки хлеба и молока, отдала мальчику. Посетовала на себя, что отказалась от обеда. Впрочем, на кухне может быть, что-то еще осталось. Пока Сеня ел, решила сбегать в корпус больницы, раздобыть еще еды.
-- Вот что, Сеня, ты пока посиди с сестренкой, а я пойду, найду еще еды. Не бойся, я никому тебя не отдам.
Мальчик испуганно вскинул на нее глаза.
-- Никто сюда не войдет без меня. Я обещаю. Жди меня.
Татьяна метнулась в массажный кабинет. У двери никого из посетителей не было. Внутри сидела Ирочка и заполняла карточки.
-- Таня, что так долго? Я волноваться стала.
-- Прости, Ирочка. Тут такое дело. Даже не знаю, как тебе рассказать… -- Татьяна на мгновение запнулась. В голове мелькнуло, а правильно ли она делает, что говорит о находке. Не станет ли от этого хуже малышам. Но потом поняла, что Ирочка пока для нее наиболее близкий человек. Был еще Игорь, но он уехал в часть и больше не появлялся. Скорее всего, она для него просто посторонний человек, с которым некоторое время пришлось пожить бок о бок. Была еще соседка тетя Марина. Но она придет поздно. Обычно она проводит все дни в церкви, что-то там делает. Таня не вдавалась в подробности. Так что Ирочка единственная из знакомых, кто может сейчас помочь. – Я нашла в лесу детей…
-- Как нашла? Где?
Татьяна подробно рассказала о своем пребывании в лесу, услышанном разговоре и находке.
-- Странно как-то. Значит, мать сама привязала детей?
-- Только Сеню, а Настя лежала рядом. Ты знаешь, мне страшно. А вдруг они проследили за мной и сейчас в квартире захватили детей.
-- Глупости. С чего бы это. Они же их оставили в лесу, значит, дети им мешают. Вот что. Я сейчас схожу в детское отделение, я там два года медсестрой работала, попрошу Веру Михайловну придти и осмотреть деток и на кухню сбегаю, там еще не всем обед раздали, должно что-то остаться. А ты иди домой.
Ирочка оказалась на редкость активной и заботливой. Не успела Татьяна запереть за собой дверь, как в нее негромко постучали. Она глянула в глазок. На пороге стояла заведующая детским отделением.
Вера Михайловна сполоснула руки под рукомойником, потом подошла к дивану. Откинула одеяльце. Покачала головой.
-- Собирай детей, идем в отделение. Тут нужна экстренная помощь, – приказала она и с сожалением вздохнула, -- как же она запустила их. Ведь мы ей давали срок для того, чтобы подумала. Хотели еще весной отобрать детей, когда в очередной раз в запой ушла…
-- Вы знаете их мать? -- испуганно прошептала Таня.
-- Еще бы. Я здесь за три десятка лет работы всех знаю. Тоська Гусева. У них вся семья такая. Ну, собирай. И тебе легче будет, они там под присмотром поживут. Кстати, а где Евангелина? -- Вера Михайловна огляделась вокруг, -- Сеня, где вторая сестра?
-- Не знаю. К маме приходил чужой дядя, сказал, что на нас много еды идет и забрал Гельку. Она плакала.
-- Вера Михайловна…
-- Все разговоры потом. Идем в отделение. Кстати, мой тебе совет, вернешься, обработай квартиру от педикулеза…
В детском отделении нянечка привычно остригла Сеню налысо и отправила в душ мыться. Таня, несмотря на его детское возмущение, что он уже взрослый, посадила в тазик и намылила мочалку. Она с нескрываемым удовольствием терла детские руки и ноги, худую спинку с выступающими позвонками и обручами ребер и пыталась узнать в этих косточках то свое родное, теплое и пахнущее молоком и полем дитя. И находила. Да, он совсем другой. И пахнет не цветочным ароматом, а больше помойкой, но в этих, уже начинающих формироваться руках, в этих жилистых ногах, было что-то такое, что напоминало ей о младенчестве Сенечки. Таня окатила мальчишку несколько раз водой и принялась натягивать на него майку, рубашку. На этом Сеня отверг ее помощь, заявив, что он уже взрослый и сам умеет одеваться. Отмытого и переодетого в вещички, оказавшиеся для подобных случаев в запаснике детского отделения, отвели в палату к сестре.
Настя лежала на большой кровати закутанная в простыню. К ней тянулась капельница. Рядом сидела медсестра. Девочку тоже вымыли и обработали.
Медсестра кивнула на соседнюю постель:
-- Садись, Сеня. А вас , -- она взглянула на Таню, -- ждут в кабинете врача.
В кабинете кроме Веры Михайловны и Ирочки находился и ее муж, светленький и на первый взгляд невзрачненький паренек. Оказалось, что он работает в уголовном розыске и зовут его Сергей.
-- Татьяна, расскажите, пожалуйста, как и при каких обстоятельствах вы нашли детей, -- попросил он.
И вновь пришлось Тане вспоминать события этого дня. Как и куда шла. Что услышала, почему кинулась на помощь детям.
Отвечая на последний вопрос, она только пожала плечами:
-- Я даже не могу ответить на этот вопрос. Мне было страшно за детей. Я уверена, что им угрожала опасность. Я хотела их спасти… Наверное, так бы каждый поступил…
-- Сомневаюсь, -- вздохнул Сергей. – Последнее время стали пропадать дети. Пока только у бомжей, в асоциальных семьях. Там всегда их много. Но эти пропажи настораживают. Так какие имена они называли?
-- Я не уверена, что правильно расслышала. Одного Сеня и его мать называли Тимой. Другого, кажется, Зёмой. Тима, это или Тимофей, или Артем. А Зёма? Наверное, нерусское имя… Какой-нибудь Зелимхан…-- предположила Таня.
-- Или Земеля. Так в армии земляков называют. Про первого правильно подумала. Это Артем, сожитель Тоськи. Настя его дочерью считается. Хотя, судя по тому, как колотит подругу, он в этом сомневается. Мальчишка точно не его. Он в армии был, а Тоська в столицу смоталась. Там и родила. От кого, никто не знает. Евангелину она уже здесь родила, -- пояснил Сергей. – Боюсь, ее уже нет в живых. Кто-то целенаправленно избавляется от слабых, увечных, больных и старых. А теперь и от здоровых. Грех так говорить, но если бы оставили там детей, и мы устроили засаду, возможно, вышли бы на этого Зему. Очень уж покладист был этот дядя Тима. Не иначе, собирался вернуться позже, не хотел шума. Тоська, хоть и запойная, но может и шум поднять. Без нее решили дело провернуть… А тут вы. Но что сделано, то сделано. Поезд, как говорится, ушел. Благодарю за информацию. Тут есть над чем подумать.
-- А дети? Куда их теперь? – робко спросила Татьяна.
-- Пока оставим в больнице, а потом… в любом случае матери не отдадим. И родственникам тоже. Некому там их доверить. Будем думать. – Сергей попрощался и ушел.
-- Таня, ты серьезно решила взять этих детей себе? – настороженно спросила Ира.
-- Знаешь, Ирочка, я только сегодня, когда привела Сеню домой, почувствовала, что я могу еще жить, что я кому-то нужна. Если мне его не отдадут, для меня жизнь кончится…
-- Глупости говоришь, -- строго прервала ее Вера Михайловна. – Если быть откровенной, то генетика у ребятишек… -- тут заведующая замолчала на минуту, -- впрочем, главное, чтобы дети жили и были счастливы. Нам теперь не до гениев. Выжить бы. Вот что. Переходи в наше отделение. Поработаешь, пообщаешься с детьми. А там… детского дома у нас нет. Брошенных ребятишек, а таких оказалось несколько десятков, сейчас приютили в городском храме. Отец Михаил и матушка Евгения и сами многодетные родители, вот и создали при храме приют. Там прихожане с детьми работают. Местные власти помогают… если все будет нормально, туда детей переведем.
Татьяна вышла проводить Ирочку из отделения. Та на мгновение остановилась и прошептала:
-- Ты молодец. Ничего не испугалась, забрала детей. Мой совет: обратись к Мезенцеву. Он сейчас всем командует. Думаю, он поддержит тебя. Не отчаивайся. Все будут хорошо.