3. ПИСАТЕЛИ и КРИТИКИ О «ВТОРОЙ КНИГЕ» Н.МАНДЕЛЬШТАМ: «ЗА» и «ПРОТИВ»
(Из "Л.Чуковская против Н.Мандельштам: Кто прав?")
В данном материале приводятся цитаты из книг «Дом поэта» Л.Чуковской и «Второй книги» Н.Мандельштам, после которых даётся собственный авторский комментарий. Без приведения этих цитат, невозможно было составить мнение о том, кто из этих писателей прав в конфликте между ними. Я получил разъяснение, в котором указано, что: «Если бы это были литературоведческие статьи Вашего авторства, пусть с цитатами из различных источников, ни у кого не было бы вопросов».
В данном случае, цитаты были приведены именно для того, чтобы аргументировано обосновать правоту Н.Я.Мандельштам в споре с Л.К.Чуковской.
3.1 И.Бродский: «Проза Надежды Мандельштам — это самая великая проза второй половины двадцатого века».
Показательно, что в некрологе высокая оценка воспоминаний была дана Бродским не за новое о биографиях поэтов и писателей, но за развитие языка поэзии Ахматовой и Мандельштама, честную трактовку “сознания русского народа” в “догутенбергскую” эпоху советского времени, когда письменному слову не было никакой веры.
3.2 Ю.Нагибин: «Н.Мандельштам – самый близкий О.Мандельштаму человек, близкий ребром, а не только умственным, духовным и душевным настроем, а её книга – высокая и трагическая».
3.3 А.Твардовский Н.Мандельштам: «Прочел книгу «одним дыхом», да иначе её и читать нельзя — она так и написана, точно изустно рассказана в одну ночь доброму другу, перед которым нечего таиться или чем-нибудь казаться. Словом, книга Ваша счастливым образом совершенно свободна от каких-либо беллетристических претензий, как это часто бывает в подобных случаях. А между тем написана она на редкость сильно, талантливо и с собственно литературной стороны — с той особой мерой необходимости изложения, когда при таком объеме ее ничто не кажется лишним.
Даже своеобразные повторения, возвращения вспять, забегания наперед, отступления или отвлечения в сторону, вбок — все представляется естественным и оправданным.
Мне хочется сказать Вам, что книга эта явилась как выполнение Вами глубоко и благородно понятого своего долга, и сознание этого не могло не принести Вам достойного удовлетворения, как бы ни трудно было Вам вновь и вновь переживать пережитое.
Именно так нужно расправляться со всем, что есть самого трудного и горького в жизни, — делиться им с добрыми людьми, а они всегда есть на свете, и все поймут, и будут признательны за то, что им помогли понять. Правда, это — привилегия таланта, — бог Вас наградил им, — но всякий читатель, взволнованный талантливой книгой, — как бы соавтор ее.
Я ни на минуту не сомневаюсь, что книга Ваша должна увидеть и увидит
свет, — потому и называю рукопись книгой…»
3.4 B. Т. Шаламов и А. Т. Твардовский в своих частных “письмах-рецензиях” дали восторженную оценку воспоминаниям вдовы поэта, отмечая целостность формы и силу повествования. Заочно полемизируя с теми, кого задели субъективные оценки мемуаристки,
Шаламов в письме к И. П. Сиротинской на первый план выносил идейное значение книги: “Вся рукопись, вся концепция рукописи выше личных обид и, стало быть, значительнее, важнее ‹…›. Что главное здесь, по моему мнению? Это – судьба русской интеллигенции”.
3.5 Ю.Фрейдин: "Я думаю, что писатель она замечательный — другое дело, что мы не знаем, в каком жанре Надежда Яковлевна пишет. Я думаю, что это новый синтетический жанр: мемуарно-гражданско-поэтиковедческая, историософская проза на таком четырехсложном стыке.
Это, конечно, не мемуары в буквальном смысле слова, хотя и называется — «Воспоминания», это, конечно, не поэтика — хотя там про это очень много, это, конечно, не чистая историософия — хотя там это есть, это, конечно, не только гражданская проза — там много личного. Это все вместе — может быть, такая проза и нужна была?"
3.6 П.Нерлер: "Мемуары Мандельштам отражали не только ее отношение к сталинской эпохе, но и к процессам преодоления культа личности, развернувшимся в советском обществе начиная со второй половины пятидесятых годов, вплоть до семидесятых".
3.7 О.Лекманов: «Бесконечно работоспособная Надежда Яковлевна, получив напечатанные в Париже воспоминания, легла в постель и заявила, что свой долг выполнила и хочет “к Оське”.
С тех пор и до самой смерти она почти не вставала с кровати», – свидетельствует Ю. Табак. «Помню, что как-то, когда мы приехали к Надежде Яковлевне в гости, она сказала: “Теперь я могу умереть спокойно. Архив Оси далеко и в надежных руках”», – дополняет А. Аренс.
3.8 Рецензенты, принадлежавшие к русской эмиграции, Глеб Струве, Георгий Иваск, Ольга Раевская-Хьюз восприняли мемуары как честную и откровенную исповедь об ужасах сталинского террора, защищая право вдовы на субъективизм и пристрастность. Иваск и Хьюз прямо ставили произведения Н.Мандельштам в один ряд с книгами Шаламова и Солженицына. Струве назвал “Воспоминания” лучшей нехудожественной (non-fictional) работой, написанной в СССР за пятьдесят лет. Интересно, что его больше обеспокоили односторонний взгляд Н. Я. Мандельштам во “Второй книге” на Максимилиана Волошина и оценка значения поэзии символиста Вячеслава Иванова, чем собственно неканонический портрет Ахматовой.
3.9 Чуковская Л.: «Ахматова глубоко ценила преданность Надежды Яковлевны Осипу Мандельштаму и свою ему преданность распространила на его вдову, и на некоторое время ее дом в эвакуации в Ташкенте стал для них общим домом. «Ведь Надя не просто жена, – сказала она мне 23 сентября 1962 года, – она жена-декабристка. Никто ее не ссылал и вообще не преследовал, она сама поехала за мужем в ссылку». Ахматова всегда помнила слова Мандельштама: «Аннушка… мой дом – ваш». И в ответ заботилась, чтобы у вдовы его была крыша над головой. Сначала в Ташкенте. Потом в Москве».
Ради справедливости, следует сказать, что в адрес книги были выпущены критические стрелы со стороны В.Каверина, А.Наймана и др. Но все они поглощаются наиболее яркой и ярой критикой Л.Чуковской, книгу которой будем подробно разбирать ниже…
3.10 Например, А.Найман пишет: «Все люди, о которых она говорит и которых я знаю, все в моем представлении были позначительнее, чем Надежда Мандельштам. Мария Петровых, о которой она говорит поносно, «остолопка» Лидия Чуковская... Харджиев, которого она как только не поливает, он был яркий, талантливый человек... Нина Ольшевская была гораздо достойнее, чем Надежда Мандельштам. Раневская — вообще была значительной фигурой».
3.11 А вот В.Каверин: «Тень, знай свое место».
Итак, дадим слово Л.Чуковской, которая была одним из самых последовательных и непримиримых оппонентов Надежды Мандельштам.
Полный текст - http://www.proza.ru/2018/01/18/410
Вперёд - 4."Критика приводимых Н.Я.Мандельштам биографических данных" - http://www.proza.ru/2018/01/18/467
Назад - 2. "Предпосылки написания статьи" - http://www.proza.ru/2018/01/18/443
Фото из интернета