Есть люди, после общения с которыми, чувствуешь себя удручённо и внутренне взбудораженно. Разговор с коллегой в очередной раз привёл Ларису Васильевну в состояние раздражения и неприятия. Она щла по коридору школы и пыталась мысленно успокоиться. Они работают не один год вместе, но Елене Евгеньевне доставляет огромное удовольствие показывать свою уникальность и непогрешимость в понимании вопросов морали и нравственности. Вот и сегодня, она отчитала Ларису Васильевну за мягкое и отеческое отношение к ученикам, за то, что та сильно переживает из-за них, они не стоят этого, столько лет работает в школе искусств, а так и не научилась делить на 16. Елену Евгеньевну нельзя упрекнуть в безучастности, она добрый человек, но главное в её пенсионном возрасте – это, чтоб её почитали, боготворили, говорили комплименты и ни одного намёка на отрицательность и негативизм.
Лариса Васильевна вошла в свой класс. Ученицы ещё не было. Тата опаздывала. Это было странно, но у Ларисы Васильевны было время, чтоб привести чувства в порядок. Она всё ещё дрожала внутри. Дверь скрипнула и на пороге появилась худенькая тоненькая девчушка. Тут же сквозняком открылось окно и в класс ворвалась струя свежего весеннего воздуха. Стопка нот со стола разлетелась в разные стороны, а солнышко яркими красками заиграло на ковре, захватило часть старого коричневого фортепиано, дохнув запахом краски. Лариса Васильевна от неожиданности такого воздушного фейерверка глубоко вдохнула и непроизвольно засмеялась. Это был самый настоящий глоток счастья, и больше ничего и никого!
Тата подошла к столу, открыла футляр и тут же захлопнула его. Перед глазами расплылось грязно-серое пятно с пульсирующими салатовыми точками. Оно дышало и перекатывалось по окружности. Лариса Васильевна поторопила ученицу, ведь та немного опоздала. Девочка робко, но всё же открыла футляр. Скрипка была на месте. Всё как обычно. Проверила строй и тут же начала играть гамму. Хорошо справилась со штрихами и приступила к арпеджио. При первых звуках трезвучия, Тата боковым зрением увидела знакомый грязно-серый фон и блестящие салатовые точечки. Они мерно двигались в такт музыке и заполняли собой пространство от плеча правой руки до кончиков пальцев. Рука зажалась, сделалась деревянной, а пальцы не лежали на трости, а как негнущиеся металлические спицы, едва касаясь её, издавали сиплый, резкий, противный звук. Тата ощутила себя в закрытом пространстве. Всё тело было сковано, а руки были словно чужие. Лариса Васильевна взглянула на ученицу и на её лице отразилось удивление, возмущение, неприятие и ужас
- Остановись сейчас же! – сдерживая эмоции, проговорила Лариса Васильевна. Но девочка и не думала. Она продолжала играть.
- Остановись! – повысила голос Лариса Васильевна. Несколько раз она пыталась прекратить эту вакханалию звуков, но не тут то было. Что произошло с маленькой 10 летней девочкой, никогда не смевшей ослушаться или невежливо ответить педагогу. Взаимное доверие, понимание делало их ближе. Тата делилась своими секретами, а Лариса Васильевна учила девочку умению слушать, чувствовать и понимать музыку и людей. Поддерживала в ней уверенность, воспитывала смелость к яркой и эмоциональной игре. Тата же для Ларисы Васильевны была примером смирения, тонкой душевной силы и сдержанности. Лариса Васильевна будто окунулась в холодную снежную прорубь.
Перед ней стояла неизвестная ей девочка, всё её тело выражало порыв, несдержанность. Глаза смотрели с вызовом, почти нагло. Ей было не до Ларисы Васильевны. Состояние льющейся необузданной агрессии в сочетании с издаваемыми смычком, дикими звуками, движения рук, туловища, вызвало у потрясённой женщины глухой ступор. Она оцепенела, как статуя. Тата ликовала! Разве можно было лучше передать всё то, что чувствовала бедняжка на уроке истории, когда зажатая со всех сторон, пыталась вырваться из тисков гнусных насмешек, намёков, унижений и приговора учительницы, поднявшей её на всеобщее обозрение весёлой, ни о чём не думающей толпы, пусть и ученической. Вглядываясь в Тату, Лариса Васильевна что-то почувствовала. Она встала, подошла к девочке, отложила скрипку, обняла её хрупкое тельце и сказала: «У меня занимается ласковая, нежная, чуткая девочка. Другой у меня не было и нет. Она извлекает на скрипке волшебные звуки, другие просто не умеет.
- Что случилось? - спросила Лариса Васильпевна. Она взяла руки Таты – они были холодные и твёрдые. Некоторое время обе молчали.
- Просто меня сегодня сильно обидели, - сказала Тата.
Лариса Васильевна вспомнила, как месяц назад, у Таты начали зажиматься руки. Она позвонила маме, но та сказала, что Тата должна научиться сама с этим справляться. Поговорив с ученицей, Лариса Васильевна узнала причину зажатости рук. Тата гостила у тёти. Однажды, во время прогулки, на тётю напал бандит. Угрожая ножом, он сорвал золотую цепочку, вырвал сумочку и убежал. Они чудом остались живы. Два раза к Тате приезжал следователь. Конечно, для маленькой девочки это был большой стресс.
С тех пор, когда она начинает чего-либо бояься, руки леденеют, а тело не может шелохнуться.
Зная, что у Таты скоро день рождения, Лариса Васильевна завела разговор о том, где они всей семьей будут его отмечать. У Таты две сестрёнки, бабушка и мама с папой. А ещё куча родственников приедет. Девочку точно подменили. Щёчки порозовели, глазки светились любовью и признательностью к любимой учительнице. Вскоре, Тата предложила доиграть незаконченное арпеджио и этюд. Лариса Васильевна мысленно попросила Бога помочь девочке преодолеть чувство страха, вложив в неё всю мощь, силу и веру в победу над коварным врагом. Приятные звуки скрипки заполнили класс. Тата закончила играть. Она посмотрела на Ларису Васильевну и обе ощутили, как тоненькая светящаяся ниточка соединила их сердечки. Ниточка направилась высоко вверх к чему-то очень далёкому, но такому знакомому. Дверь открылась и вошел Славик. У него урок был после Таты. Словно по мановению палочки, сквозняком открылось окно и струя весеннего воздуха ворвалась в класс. Все трое от неожиданности глотнули воздух. Это был всё тот же, настоящий глоток счастья!