Из древних времён
На самом краю большой деревни с добротными избами, с весёлыми и красивыми русоволосыми людьми в незапамятные времена жила ведунья. Дом её, похожий на сказочный теремок, пристроился на небольшой полянке у звенящего ручейка. От ветров, дождей укрывал этот дом вековой берёзовый лес. И хоть считалось, что живут берёзы лет сто – сто двадцать, но даже самым молодым берёзкам в этом лесу было намного больше. А может, так казалось. Ведь люди не замечают, как умирают одни деревья, а на их место встают другие, молодые. Так сменялись и поколения людей, живших в этой светлой деревеньке. Но всегда в теремке жила ведунья, помогавшая людям.
Ни одно событие не обходилось без неё: свадьбы, родины, праздники, славящие духов природы. Она знала, как заговорить любые раны, даже сердечные, если они так сильно мучили человека. Знала, как покорить огонь в кузнице, как печь хлеб, ткать полотно. Ведала о том, как быть семье крепкой, дружной, как детям любить родителей, почитать их...
Она знала всё. Никто не помнил её настоящего имени. Все называли её Великая мать!
Как-то в день летнего солнцестояния подошёл к деревеньке молодец с котомкой за плечами. Был он высок ростом, широкоплеч, русоволос, ясноглаз. Но если бы кто пригляделся попристальнее, то увидел бы, как порой затуманивались эти ясные глаза, а по лицу пробегала темная тень. За неимоверную исполинскую силу прозывался молодец Могутой.
В деревеньке как раз отмечали праздник Аграфены Купальницы. Все друг друга водой поливали, даруя здоровье и счастливую жизнь. Парни озорничали, надевали рубахи, обмазанные грязью, шли их отмывать туда, где девушки любят купаться. А те, в свою очередь, готовили в вёдрах грязь. Зачерпывая воду, грязь разбавляли, а потом и поливали парней. При этом каждая, конечно, слова заветные говорила, привораживая понравившегося молодца. А уж визга, смеха, а то и поцелуев было не счесть! В замутнённой воде набегавшись друг за другом, потом шли к чистой воде. Иногда и парами. Искупавшись вместе, осенью играли свадьбы.
Недобрые люди, проезжающие и проходящие мимо, видя грязных парней и девок, называли этот день Ведьминым. Но никто в деревне не обижался на их слова, потому что дозволяла такие баловства сама Великая мать.
Могута, увидевший, как девки обливают парней, нахмурился. Вспомнил он, что его, такого статного да красивого, ни одна девка не захотела облить грязной водой из ведра. И ни разу он не испытал на себе силы девичьего поцелуя. Не стоял он в хороводах, не прыгал через костёр. Не ждал в Купальскую ночь, когда зацветёт папоротник. В тихой злобе ушёл он из своей деревни. Заходил то в одну, то в другую. Учился всякому ремеслу. Как доходил до сути ремесла, бросал и шёл дальше. И ничего его не держало, потому что в любой деревне всё продолжалось опять. Сердце Могуты покрывалось чёрной коркой. Услышав от людей о Великой матери, он пошёл её искать. Но не любви он хотел теперь уже, а власти над людьми, чтобы сами к нему приползали на коленях, молили о его благодеянии.
В хороший день он пришёл в деревеньку, да с недобрыми мыслями. Но старался Могута спрятать их глубоко в сердце, чтобы поверила Великая мать в его искренность, что де хочет он людям помогать.
Встретились они неожиданно: он стоял и смотрел на девок с парнями, а она мимо шла, несла венок с травами и цветами, что девки плетут да на головы себе надевают. А потом ещё и гадают на них, пуская вниз по течению.
Могута развернулся, думал девка красная идёт, да так и застыл: такая красота неземная стояла напротив него.
- Великая мать, - упал он в пыль на колени, - давно ищу тебя, чтобы преклонить колени. Знаю, не берёшь мужчин в обученье, но выслушай меня.
- Иди за мной. Не могу в такой день отказать, знал, когда просить.
И пошла, как поплыла. А Могута, сражённый её красотой и величием, не сразу смог с колен подняться.
... Согласилась Великая мать обучать Могуту, не разгадала его чёрное сердце. А может, и разгадала, да хотела добром перебороть зло, снять черноту-то... Но Могута оказался достойным соперником, не давал ей проникнуть в своё сердце, в свои тайные мысли. Был он прилежным учеником. В любой день, несмотря на погоду, шёл собирать травы да коренья. Всё записывал в свою большую книгу. Сам листы для книги сделал, сам чернила растворял, сам рисунки рисовал...
Удивлялась Великая мать такому усердию. По началу проверяла записанное, иногда исправляла, дописывала, а потом, доверяя Могуте, забыла в книгу посматривать. Да, и сложно было теперь это сделать: Могута не приносил книгу в теремок -сам-то он жил неподалёку: пустил его на постой одинокий кузнец. Заказал Могута сундук кузнецу, сам помогал его ковать. И запирал книгу хитрым замком.
Однажды пришёл он в терем, застал хозяйку за нужным для людей делом: она травы для разных настоев собирала в пучки. Подошёл он к ней, хотел обнять-поцеловать. Но оттолкнула его она хоть и легонько, но обидно.
- Полюбил я тебя! Ты век одна живёшь! Никого нет у тебя. Кому, когда я уйду, знания свои передашь? Должна ты на свет продолжение своего Рода принести.
И выставил он на стол горшочек. А принёс Могута в глиняном горшочке приготовленный им отвар. Знал он - сама ведь и сказывала-, что родятся в их семье только девочки. Хотел он отобрать дочку у матери, воспитать её самому и подчинить своей воле. Знал, что ведунью ему не одолеть, не подчинить себе навсегда. Знал он и то, что никогда сам таких сил, как у Великой матери, не получит. Не любит природа-матушка мужчин с чёрными сердцами...
Никто бы не поверил, да и сама женщина не могла понять, как Могута затуманил ей разум. Только её руки после стакана выпитого отвара сами сплелись на шее Могуты, а губы её искали его. Впервые в жизни он почувствовал, как прекрасны женские объятья, как сладки их поцелуи...
Уже утром бежал он из терема, опустошённый и счастливый. Но счастлив был он от того, что мог в эту ночь повелевать женщиной, что сама она просила его о ласках. Чёрное сердце Могуты не отмыли женские поцелуи. В глубине души он побаивался эту прекрасную лицом и душой женщину...
- Великая мать! – сказал Могута, придя к ней через три дня, сделав вид, что ничего между ними не произошло. - Думаю я, что пора мне выстроить высокую башню на высоком холме.
- Как ты понял это, Могута?
- Негоже жить мужчине в доме, устроенном для женщины. Хочу в свой дом тебя привести.
- Почему же башню, а не дом?
- Она будет такой высокой, что ты, поднимаясь на самый верх, будешь видеть весь мир!
- Ты хочешь построить мне темницу?
- Ну, что ты! Я хочу подарить тебе весь мир...
И развернувшись, ушёл и ни разу не оглянулся...
1
… Бэлвор замолчал.
- Откуда ты всё это знаешь? Это легенда? – спросила Настя.
- Когда нас отправляют выполнять какую-то задачу, даже очень незначительную - хотя таковых практически не бывает -, мы изучаем древние рукописи, читаем, слушаем, собираем… Ты бы сказала: информацию.
- Бэлвор! Так что же получается? Они мне родственники? И мой дед, прадед или как там его… хочет меня убить?
- Настасья! Кто тебе сказал, что «убить»?
- М-ммм… схватить и поработить? Чем лучше?
- Не думай об этом.
- Легко говорить…
Они продвигались не спеша. То Бэлвор шёл впереди, а Настя ехала верхом на лошадке, то наоборот, когда ей хотелось поразмять ноги. Заканчивались вторые сутки, а озера, от которого они уезжали к берёзовой поляне, так и не было видно. Было тепло, лёгкий ветерок обдувал лица. Постоянно пели какие-то птахи, как будто вся природа радовалась избавлению от неведомой демонической сущности.
Настя горевала о Вороном. Она понимала, что обряд был совершён верно, но ей было не по себе. «Как много я не знаю, не умею. Надо учиться и учиться. Не зря говорят, что все беды от женщин… в какой-то мере умное высказывание. Но всё же, без нас им, мужчинам, было бы скучно», - размышляла девушка и вдруг поймала себя на том, что временами держится за кольцо, боясь выдать свои мысли.
Василий иногда выпрыгивал из котомки Бэлвора, гонялся за бабочками и, похоже, был счастлив! Временами Настя брала его на руки, тогда он передними лапами вцеплялся в плечо и муркал ей душевные песни.
«Как прекрасен этот мир, когда в нём рядом с тобой только близкие тебе существа!»- решила Настя, не загадывая о том, что ждёт впереди.
А впереди блеснуло озеро. Природа вокруг оказалась знакомой и такой домашней.
Бэлвор отпустил лошадку пастись, открыл лаз укрывища, собирал веточки для костра. Настя хотела оставить Василия на травке, но кот, встав на камушек и немного полакав воды из озера, утянулся вниз, видимо досыпать.
- Поплавай, Настасья! В такой хорошей водице плавать одно удовольствие!
- Давай, я что-нибудь приготовлю!
- Вот будет у тебя настоящая плита, тогда и приготовишь. Я ведь знаю, что ты это умеешь!
- Бэлвор!
- Что?
- А я ведь совсем не умею драться. Когда ты меня обучать будешь?
- Драться? Что ты имеешь в виду? Руками? Мечом? Ножом ли?
- Но ведь мне нужно одолеть Ведуна!
- Но не мечом! Разве ж ты его удержишь!?
- А как тогда? - немного выходя из себя, спросила девушка.
- Сначала надо найти башню, выстроенную Ведуном. Что тебе дедушко-то говорил? А там по обстоятельствам. Далеко ещё до этого. Надо тебя в трёх озёрах искупать, силой Земли-матушки укрепить, травами и цветами натереть, паром глубин пропарить!.. Иди! Посмотри: водица манит как!
Настя, больше уже не раздумывая, разделась и в рубашке поплыла к середине озера. «Странно, раньше я думала, что рубашка будет мешать, я в ней запутаюсь и утону. А оказалось, что мне в ней вполне комфортно...»
Она оглянулась, увидев, что всё в порядке, радостно вздохнула. А ведь уже привыкла быть настороже, постоянно оглядываться. «Учусь потихоньку!»
Вместе с купанием пришёл здоровый аппетит. Девушка знала, что её спутник странным образом как-то умудряется всё делать быстро. Вот и сейчас он что-то рыл ножом на берегу.
- Настасья! Выходи, обсушись, и будем дело делать. Котомку свою принеси.
Когда его тон был таким требовательным, нужно было выполнять: Бэлвор зря тревожить не станет.
Она, переодевшись в укрывище, мимоходом погладив растянувшегося -на её лежанке!- кота, вышла на поляну. Бэлвор стоял, сложив руки на груди, и смотрел в небо. Видимо, он что-то шептал или общался с какими-нибудь духами леса... А может, просто ждал.
- Доставай детали компаса, - тихо сказал он.
Настя достала щепочку в виде лодочки, иглу и лист, который до сих пор сохранил свою свежесть.
Бэлвор попросил дать ему и тряпицу, в которую эти драгоценные вещи были завёрнуты. Разгладив, он положил её в углубление, растянув на всю длину.
- Зачерпни-ка воды, Настасья. Черпачок - вот он, рядом с котомкой в траве лежит.
Когда она принесла воды, выбрав самую незамутнённую -чуть поодаль зачерпнула, согнувшись от камня -, Бэлвор уже сделал кораблик. Он попросил Настю лить воду на тряпицу: столько, чтобы смочить и немного на поверхности оставить. Затем протянул девушке нож, попросил сделать укол или надрез, чтобы появилось несколько капель крови, которыми надобно смазать дно кораблика.
- Это нужно сделать один раз.
Настя кольнула палец, из которого струйкой потекла кровь. «Перестаралась...»
Бэлвор взял её палец и стал водить им по дну лодочки. Какой он заговор читал, она разобрать не могла. Но как только всё дно окрасилось, кровь бежать перестала. Бэлвор поставил лодочку в воду с самого края намокшей тряпицы.
- Опусти пальцы обеих рук в воду и закрой глаза. Вспоминай деда своего Любомира, лицо, голос...
Настя закрыла глаза, погрузилась в тот страшный дождливый день. Её пальцы почувствовали узловатые руки – ветви, послышался скрипучий голос незнакомого, но такого родного существа: «Должна ты найти старую башню, в которой родилась. Путь к ней не простой, да я помогу тебе... помогу тебе...»
- Настасья, - услышала она шёпот Бэлвора, - смотри...
Она открыла глаза и увидела, как на тряпице проступают линии, пятна, точки.
- Что это? Карта?
- Да.
А лодочка ходила по воде и чертила весь этот рисунок. Через несколько минут она замерла в противоположной от начала стороне. Бэлвор ещё немного подождал и первым убрал руки из воды. Они были в крови. «Странно, - подумала Настя, - ведь вода-то совершенно чистая!» Она убрала свои пальцы: и с них каплями стекала кровь.
Не зная, что делать с руками, она вопросительно посмотрела на Бэлвора. Он протянул к ней свои руки ладонями вверх, и она положила на них свои ладони. Незаметно пальцы их переплелись и прижались друг к дружке. И Настя почувствовала, как пульсируют его пальцы, сильные и горячие. И в этот миг она поняла, что ничего ей в этом мире не страшно, когда рядом с ней ОН.
Бэлвор тоже засмущался, но рук не убрал, а держал их, пока кровь на руках совсем не высохла. Только потом нехотя разжал пальцы. Оказалось, что и карта тоже впитала в себя - или пропустила сквозь себя - всю воду. Он осторожно поднял кораблик, разобрал его на части, попросил, чтобы Настя нашла, во что его завернуть. А сам осторожно вытащил карту и понёс её в укрывище. Но на полпути остановился и попросил Настю подержать полотно. Сам же не только смешал всю землю в углублении, где только что сотворилось чудо, но и завалил речным песком с камушками. Потом вынес из леса кусочек дёрна и закрыл ямку. Притопнув ногой, он пошёл за лошадкой и несколько раз провёл её по этому месту.
... Они отдыхали на лежаках после вкусного варева, рядом с Настей тихо сопел Василий. Рука её сползла с лежака, но не успела коснуться пола: её легонько сжал в своей человек-ворон и горько вздохнул...
2
Озеро первое: Мёртвое
Утро было прохладным и ветреным. Поплавать в озерце на дорожку не хотелось: вода была неприветливо холодной.
Они как-то очень быстро собрались. Бэлвор взял себе Василия и карту, а Насте отдал детали компаса.
- Бэлвор, а на нашем пути больше не встретится харчевни или нормальной жилой деревеньки, где можно приобрести вторую лошадь?
- После первого озера будет деревенька, но не знаю, безопасно ли нам в неё заходить. Не будем загадывать. Надо Мёртвое озеро пройти.
- Почему мёртвое?
- Это оно так называется. В нём никто не водится, да и рядом местность пустынная, словно выжженная.
- И я в нём, конечно, должна искупаться? А зачем - мне, как всегда, знать не положено.
Бэлвор усмехнулся. Заглянул в укрывище, одобрительно хмыкнул: девушка опять всё чисто прибрала за ними. Привязал Настину котомку к седлу и протянул руку, чтобы помочь ей сесть на лошадку. Но Настя решила с утра прогуляться вместе с Бэлвором, потому что и идти-то было недалеко: вкруг озерца до развилки нескольких десятков троп.
Оглянувшись на холм с укрывищем, на полянку, Настя схватила спутника за руку и вскрикнула:
- Смотри, смотри! Земля разрыта. А мы же здесь...
И она замолчала.
Бэлвор покачал головой, видимо, сожалея о том, что забылся и не соблюдал все меры предосторожности. Он, крадучись, стал кружить на поляне, сужая круги к разрытому углублению.
- Следы птицы. Прислужник был. Эх... Как же я так?
- А что в этом страшного? Что он нас выследил?
- Нет, вдруг какие-то следы карты остались, и тогда прислужник сообщит Ведуну, что мы знаем, как его искать!
- Бэлвор! Ну, и пусть сообщит!
- О чём это ты?
- Смотри: ведь ни Ведун, ни прислужник не знают, что мы к озёрам пойдём. Они же думают, что нам теперь путь к башне известен. А как я поняла, кораблик его, этот путь, на карте ещё не указал.
- А в самом начале этот путь на одной тропе проложен. И мы запутаем следы. Пройдём немного по одной, другой, третьей тропе... молодец, Настасья!
И они снова пошли своим путём, тем который был ведан только ворону.
Троп, действительно, было очень много, наверное, столько же, как у поваленного дерева. Но видно было, что их начало ушло под воды озерца, поэтому разгадать, какая тропа твоя, мог только знающий. Бэлвор достал тряпицу с картой, что-то прикидывал, приглядывал и, наконец, выбрал путь.
Но не сразу они ступили на него. Может, час, а может, и больше ходили они то по одной, то по другой тропе. То вдвоём, то поодиночке. А то звали лошадку, и возвращались обратно, сидя на ней верхом. Умаялись изрядно, но были рады, затеяв эту игру, хотя и сами не знали, стоит ли шкурка выделки.
Наконец они вышли на нужную тропу, и теперь уже Настя безоговорочно села на лошадку. Бэлвор, как всегда, шёл впереди. Его стройная фигура манила и заставляла Настю смотреть на человека-ворона, почти не отрывая взгляда. « Дыру на спине прожгу своим взглядом...»
Она не замечала, что постепенно меняется лес: становится ниже, серее. Не замечала, что трава вокруг пожелтевшая, высохшая, что земля разбивается трещинами на немыслимые фигуры...
И только когда нос её почуял неприятный резкий запах, она очнулась.
- Бэлвор, - окликнула она идущего впереди её проводника, - мы скоро придём?
- По запаху определила?
- Да...
- Вот тропа завернёт, и. скорее всего, выведет нас к озеру, - и, отвернувшись, опять замолчал.
Мёртвое озеро показалось сразу за поворотом. Бэлвор, рассказывая о нём, не передал и доли той зловещей картины, которую увидела девушка. Земля вокруг воды была пепельно-чёрной, растрескавшейся глубокими ранами. Кое-где из трещин дымился ядовитый рыжеватый пар. Несколько засохших деревьев так скрутило и вывернуло, что они стояли измученными стонущими изваяниями.
Само озеро было каким-то тягуче-серым. Над ним стоял непроглядный туман, поэтому противоположного берега не было видно.
«Великая мать! И я должна искупаться в этом озере? Бр-ррр...»
Сапоги Бэлвора затянула тянучая грязь.
- Настасья! Я должен перенести тебя на камень.
- На какой?
- Я его и сам ещё не вижу, но что-то на карте указано точкой. Лошадке нельзя ступать по той земле, и она останется здесь. Сними куртку, там положить её будет, видимо, негде.
И сам тоже снял куртку, а потом и рубашку, оставшись в одних брюках. Он привязал лошадку к коряге, где ещё был последний островок с пожухлой водой.
Настя соскользнула на траву:
- Может, обувь мне тоже здесь снять?
- Да, так, наверное, будет лучше, - как-то засмущавшись, ответил он.
Настя сняла сапожки, куртку. Её спутник достал из котомки бечёвку, чем явно потревожил Василия.
- Я привяжу котомку к лошадке, смотри, Василий, не выползай из неё. Надеюсь, что мы скоро вернёмся... Надо завязать половину лица, чтобы меньше вдыхать ядовитых испарений.
Настя достала из котомки платок, подаренный Боянкой, а Бэлвор достал что-то белое. Они закрыли свои лица, и это развеселило Настю.
Бэлвор подошёл к девушке и взял её на руки. Настя зажмурилась: так захолонуло сердце. Ей вдруг представилась картина, которую она наблюдала каждые выходные в том, другом мире: невеста в белом свадебном платье и жених в чёрном костюме. Он берёт невесту на руки и несёт к машине...
Бэлвор нёс Настю, стараясь сильно не прижимать к себе. Его покрасневшие щёки выдавали волнение. Ему приходилось нелегко: надо было обходить трещины и искать камень. А он не находился.
И вдруг Настя заметила, что возле нескольких скрюченных деревьев место, как бы утоптанное. Она показала на него Бэлвору, и он кивнул согласием.
Подойдя к деревьям, Бэлвор немного потоптался на месте, и лишь потом опустил девушку на землю. Да, камня никакого и не было. Просто берег был утоптан так, что казался каменным. Ступни девушки обожгло, как только она коснулась земли: та была горячей, но терпеть было можно.
- Горячо...
Бэлвор участливо посмотрел на неё и одними губами шепнул:
- Потерпеть надо...
А потом, развернувшись полубоком, стал говорить:
- Ты должна сейчас полностью раздеться...
- Совсем? – перебила его Настя, расширяя свои глаза...
- Да, совсем. Я должен привязать тебя крепко этой верёвкой. Но когда ты войдёшь в воду, перемещай её, чтобы вода Мёртвого озера коснулась твоего тела и под верёвкой. Старайся опускать её пониже, а потом поднимай вверх. Настасья! Я здесь, рядом. Ты не должна бояться! Слышишь меня?
- Да, - едва слышно произнесла она.
- Вода этого озера залечит все царапины, все раны. Она даст тебе как бы вторую кожу. Ты зайдёшь в озеро, и будешь идти, пока вода не скроет тебя полностью. Старайся подольше задержать дыхание. Выходи, как станет невмоготу...
Настя трясущимися руками стала раздеваться, она повесила свою одежду на дерево. «Как специально они сюда кем-то притащены».
- А кольцо? Амулет?
- Снимай всё. Я подержу.
Она закрыла глаза и встала перед своим спутником. Он, почти не глядя на неё, завязывал верёвку на её талии. Хоть и старался не касаться Настиной кожи, но это совершенно было невозможно. Девушка понимала, как он волнуется, но, стоя с закрытыми глазами, не знала, рассматривает ли он её или отвернулся.
- Иди...
И Настя, развернувшись лицом к озеру, сделала один шаг к воде.
Вода была такой же горячей, как и земля возле озера.
«Они сварить меня хотят. Как говорила бабка Варвара, «ошпарком сделать». Вода, тягучая и густая, не давала возможности идти быстро. Каждый шаг давался с трудом. Ногу надо было вытащить, потом поставить на новое место. Верёвка, которой она была привязана, совсем не мешала. Наоборот, она была связующим звеном между ней и Бэлвором.
«Интересно, а он сейчас смотрит на меня», - подумала Настя и улыбнулась. Но поворачиваться не стала.
Температура воды постепенно снижалась, или девушка постепенно привыкала к ней, но идти было комфортнее. Конечно, доставал этот гниющий запах, который она поднимала с каждым шагом. Она заметила, что ноги её становятся от воды серо-чёрными. «Буду, как Элиза из «Диких лебедей», - подумала она.
Мысль о том, что ей надо погрузиться с головой, терзала больше всего! Но как она понимала, это не самое страшное испытание. И, тем не менее, трусила. Несмотря на то, что было жарковато, кожа её всё больше покрывалась мелкими пупырышками.
Когда вода была уже по шею, Настя несколько раз медленно подняла и опустила верёвку. И вдруг оглянулась. Туман испарений, сгустившийся над озером, стоял прямо позади неё. Вздрогнув от неожиданно увиденной картины, она набрала побольше воздуха и шагнула вглубь.
Первое мгновение она ничего не ощутила, потом страшно заломило в ушах, как будто кто-то давил воду вовнутрь с неимоверной силой. Но давление воды резко исчезло. Вокруг неё вода заходила кругами, утягивая Настю с собой в воронку. Сил развернуться и идти назад, не было. «Вот и всё», - пронеслось в её мыслях. Но представив Бэлвора, ждущего её на берегу, она дёрнулась. И ощутила, как верёвка, которая её держала, напряглась и потащила её назад.
С глубоким вдохом, даже с каким-то наслаждением захватила она этот пропитанный гнилью воздух, когда высунула голову из воды. Верёвка медленно тянула её. И Настя шла, выбираясь из погибельного места.
Когда она увидела свои чёрные руки, то поняла, что теперь она вся такая: и тело, и лицо, и даже волосы. Но это не страшило её. Она смогла преодолеть это Мёртвое озеро.
Из тумана постепенно выплыл вглядывающийся в даль озера Бэлвор. Он улыбался и также медленно тянул верёвку.
- Настасья! Молчи. Выходи и стой, не шевелясь, пока грязь полностью не высохнет на тебе. И постарайся, пожалуйста, не плакать. А то слёзные дорожки смоют всю красоту.
И хотя Насте хотелось и поплакать, и одеться, и напиться чистой воды - внутри всё как будто выжжено было -, она всё сделала так, как велел ей Бэлвор.
Сохнуть пришлось недолго. Бэлвор обошёл вокруг девушки, слегка притронулся пальцами к её волосам. Они были совершенно сухими.
- Можешь одеваться. Не бойся, одежда не замарается.
- А я такой чёрной теперь всегда буду ходить?
- А как ты хотела...- хотел было пошутить он, но увидев испуганное лицо девушки, осёкся. – До первой баньки.
Бэлвор подождал, пока она оденется, и уже хотел взять её на руки, как Настя спросила:
- А почему ты не искупаешься в этом озере?
- Я могу в нём сгореть.
3
Шли молча. Насте не хотелось разговаривать. Настроение было паршивое. Всё время хотелось плакать. Она не могла понять, почему так было скверно на душе. Вспомнила свою детскую присказку: «Словно лягушку съела». Больше нечего добавить. Именно такое состояние. Внутри всё пусто, снаружи грязно. Что хорошего в этой её жизни? Без роду без племени. Собственный какой-то пра-пра- ... на неё устроил охоту. Лошадь, которую она вызвала, чуть её не убила... И неизвестно ещё, что ждёт её дальше. Может, смерть. А ей ведь только двадцать два.
Одним словом, как-то всё уж больно плохо.
Может, это так Мёртвое озеро на неё подействовало? Скорее всего...
- Мря! – услышала она, из котомки Бэлвора.
- Василий! Бедный кот, мы совсем про тебя забыли! Бэлвор! Надо его вытащить!
Настя вытащила полусонного кота, отпустила его на траву.
- Давай немного отдохнём, а?
- Настасья, нам не так долго осталось идти. Вот заберёмся на эту горушку, а там уже и деревенька, и харчевня!
Но девушку это не только не успокоило, а наоборот, ещё больше расстроило. И она разрыдалась.
Её спутник даже не удивился такому состоянию Насти, просто взял её за руку и повёл дальше.
Василий шёл впереди по тропинке, они рядышком, лошадка за ними. Горушка была небольшой, но всё же, когда они её преодолели, рубашка Насти взмокла, а по спине тёк ручеёк. Она как-то немного успокоилась, но тревога не отпускала её. Казалось, что кто-то крадётся за ними, смотрит на неё, всё не так, как хотелось бы... Сумерки наступали. А без солнышка они быстро превращались в ночь. Но она ещё не вступила на своё дежурство.
Удивительно мирный вид открылся сразу же, как только они взобрались наверх. Спуск вниз был безлесый, поэтому можно было увидеть большое пространство вокруг: деревеньку, дворов эдак в двадцать; харчевню на краю у дороги - она узнавалась по большому двору с телегами, по дворовым постройкам -; речушку, петлявшую позади домов; поля, чем-то засеянные, леса, обрамлявшие эту картину.
Уже здесь, они почувствовали запах дыма, и оба поняли, как хочется есть. Василий, отказавшийся идти дальше пешком, был водворён в котомку. Но Бэлвор, не стал спускаться вниз.
- Настасья! Здесь, на открытом месте, тебя никто не тронет. Подожди меня немного. Хоть вид деревеньки довольно мирный, но проверить всё же надо. Смотри, вот пенёк. Возьми котомку с Василием. Амулет с кольцом надеты? Тогда жди!
Он отошёл за дерево, и через мгновение оттуда вылетела большая белая птица.
Пролетая над Настей, она одобрительно каркнула и направилась вниз, в деревеньку.
Девушка, оставшись одна, как-то сразу поёжилась. Она встала и привела лошадку к пеньку. Долго её гладила, обнимала, шептала, что скоро та получит настоящего корма, хорошей ключевой водицы, что они её обмоют в речушке, и она прекрасно отдохнёт в конюшне. Иногда девушка заглядывала в котомку и гладила Василия. Он спал.
- Раз спит, значит, беды не чует.
И она немного расслабилась. Стала думать о Бэлворе. Как привязалась к нему за это время, как ей хорошо с ним, потому что он один может её выслушать, дать совет и спасти от многих бед. Думала о том, как тяжело было бы ей потерять его, потому что у неё никогда не было настоящих друзей, тем более мужчин. Все немногие знакомства заканчивались непониманием. Молодые люди просто уходили, ничего не объясняя. Отчего это происходило, Настя и сама не понимала. Вот вроде бы всё же было хорошо: встречались, разговаривали, ходили в кино и на выставки. Перезванивались и переписывались. И вдруг... молчание. Оно вызывало недоумение. Потом больно отдавалось в каждом вздохе... И уже страшно было начинать всё сначала: с кем-то опять знакомиться, переживать, копаться в себе... А главное – чувствовать себя обманутой и ... ненужной что ли.
И девушка всё больше замыкалась в себе. Конечно, были знакомые ребята и девчонки. Они приходили в гости, на дни рождения. С ними было весело. Но поговорить было не с кем. Тем ценнее была эта дружба с Бэлвором.
- Как же долго его нет, - прошептала Настя лошадке в ухо.
В котомке завозился Василий, выполз на травку, стал вертеть головой, нюхая воздух.
- Что, Васечка, что ты чувствуешь? Кто-то здесь есть, да?
Но кот спокойно сел, и задрав лапу, стал её мыть. Но в какое-то мгновение он насторожился. Настя тоже насторожилась и не смела дышать. Она медленно встала и прижалась спиной к лошадке - держась одной рукой за стремя, а другой - вытаскивая амулет -, которая тоже стала вести себя неспокойно: била передним копытом по земле. Но не издавала ни единого звука.
Дальше всё произошло так быстро, что девушка не успела сообразить, что к чему: из темноты с жутким воплем мгновенно вылетела огромная чёрная птица и, хлопая крыльями, понеслась прямо на неё. Лошадка внезапно отодвинулась и потащила Настю в сторону так быстро, что та чуть не упала, запутавшись в поводьях. Василий, подскочив, несколько раз пытался ухватить птицу, но не сразу она оказалась в его лапах. Птица билась и защищалась. Кот дико взмурявкнул, заурчал. Ему не хватало сил удержать её. Увидев, как тяжело приходится коту, Настя сразу же пришла в себя, схватила лежащую рядом ветку, и с такой силой прижала голову птицы к земле, что та захрипела. Вместе с котом они давили на неё, пока та не перестала биться.
- Василий! – всхлипнула Настя и, схватив кота, прижала его к себе.
Птица вдруг стала резко увеличиваться и терять перья: и вот перед девушкой уже лежит страшно уродливое существо, которое когда-то всё же было человеком.
Было в этом облике что-то дьявольское. Насте казалось, что он вот-вот встанет, поэтому сердце её бешено билось. Хотелось бежать, но она как будто приросла к этому месту.
Хорошо, что из темноты вышел Бэлвор.
- Смотри, - прошептала Настя, - они опять напали. А Василий вместе с лошадкой спас меня.
Бэлвор обошёл существо, внимательно пригляделся:
- Прислужник. Но я таких не встречал. Узнал лишь по короткому плащу.
Ноги и руки Насти до сих пор так тряслись, что она не могла разжать их и отпустить Василия.
Бэлвор погладил её по волосам, забрал кота:
- Извини, Настасья, пришлось задержаться больше, чем думал. Хотелось обсмотреться, послушать, о чём люди говорят. Приходилось хорониться, чтобы не заметили. Не больно-то люди белых птиц любят. Кинули бы палкой или, что ещё хуже, ловить принялись бы. Да, ведь я не одну тебя оставил. И не ошибся! Ну-ну! Ты же ведь совсем немножечко испугалась, правда?
- Да, - прошептала она. – Бэлвор! Бэлвор! Смотри...
Они повернулись к существу, которое само собой воспламенилось и разлеталось на мелкие пылинки, похожие на пепел от костра. Даже искры были горячими. Уродливое существо исчезло, даже не оставив ни единого следа. Будто его и не бывало.
- Ну-ну, всё позади, сейчас отправимся в деревеньку.
- В харчевню?
- Нет. В харчевне много пришлых. Не понравились мне они.
- А куда же мы?
- В одном из жителей я узнал старого знакомца. Мужик надёжный. Да, и живёт с другого края от харчевни. Меньше глаз нас увидят. Я – Белогор, ты – Беляна.
Настя усмехнулась про себя: «Конечно, Беляна! Как же ей ещё называться?»
Основная тропа спускалась к харчевне, а они повернули чуть в сторону.
Уже стемнелось. Они подошли к последнему дому с тёмными окнами. Бэлвор шёпотом попросил Настю постоять на углу, а сам тихонько постучал в ставенку.
- Кого там нелёгкая принесла? – услышала она приятный мужской голос.
- Деян, это я, Белогор! Пусти с сестрицей переночевать.
- Как же, как же! Сейчас дверь открою.
Дверь отворилась, и Настя увидела крепкого высокого мужчину в длинной рубахе. Он поклонился гостям: «Милости просим!»
Настя не поняла, чему он так рад, ведь они явились почти ночью, разбудили.
- Деян, мне бы лошадку пристроить.
- А сейчас я её, милую, к своей лошадушке пристрою, она отдохнёт, а я водицы дам испить. А покушать там - насыпано. Деян проворно забрал у Насти поводья, удивлённо глянув на неё, но ничего не сказав, повёл их лошадку к своей. Провозившись там некоторое время, он, опять бегом, приглашал их в дом. Бэлвор остановился у порога, задержал рукой и Настю. Поклонился хозяину - девушка, растерявшись, решила повторять за ним:
- Здравы будьте, хозяин с хозяйкою.
Деян, моментально развернувшись, вынес из дома ковшик с водой и облил сапоги Бэлвора, потом Настины. Последними каплями он обрызгал их обоих.
- Милости просим, заходите в избу.
И поклонился гостям.
В избе никого не было. Деян зажёг светец, и стало немного светлее. Хотя для гостей свет принципиальной роли не играл, но всё же с ним было видно лучше. Гости поклонились на три стороны, прошли в избу. Он предложил им умыться с дороги. Настя хотела было достать своё полотенце, но Бэлвор шепнул, что тем самым она обидит хозяина.
Умывшись, девушка села на лавку у печи, она всё время думала о том, куда деть Василия? Можно ли Деяну показать его? И вообще, водятся ли здесь коты?
Она пыталась поймать взгляд Бэлвора, чтобы намекнуть ему о Василии. Но как только Настя начинала подкашливать, то на неё недоумённо смотрели и Бэлвор, и Деян.
Наконец-то её спутник понял, что кашель это непростой. Улучив момент, когда хозяин отвернулся, он вопросительно кивнул Насте, как бы спрашивая, что с ней? Настя показала на котомку, где спал кот. Бэлвор понял, о чём идёт речь, опять кивнул ей, успокаивая.
Деян собирал на стол, а сам немного опасливо поглядывал на Настю. И ей от этого становилось не по себе. Но добродушный мужичок доставал хлеб, квас, из печи горшок с кашей. Он был рад гостям, пусть и таким странным.
Люди из деревеньки мало куда ездили, разве что раз в год на ярмонку в большое село, куда добираться надо было не меньше недели. Да, и не всякий мог себе позволить такое развлечение. По этой причине любой гость был желанным: тут и новости узнаешь, и о себе, о своём промысле расскажешь. Вот и старался Деян для гостей. Хлеба достал – это пожелание благополучия, соли в мешочке положил – оберег, который дом и хозяина защищал, а отведают гости хлеба-соли – и их.
Отказаться от кусочка хлеба, посыпанного солью, было большим оскорблением. И подать угощение надо было самому хозяину перед основными кушаньями.
Когда гости сели за стол, Деян подал им по ломтю хлеба, посыпанному солью. Стал расспрашивать, откуда путь держат, как добрались, куда направляются?
Бэлвор рассказал, что с сестрой едет по одному важному поручению, что дорога стала опасной: птицы нападают... А вчера ветер так заморочил, что сбил с пути и искупал сестрицу Беляну в какой-то грязи. Хорошо бы отмыться от неё. Нельзя ли баньку истопить?
Деян долго думал, молчал, предлагал жестами отведать каши.
- Так это вас разыскивают прислужники? – спросил он и, увидев, как застыли на полпути ложки гостей, добавил шёпотом, - не бось, не бось. Не выдам! Мою Сновидушку они забрали ещё в прошлом лете. Кто-то, вишь, сказал, что она сны вещие видит. А мы едем, едем себе на ярмонку, а Сновидушка мне и говорит: «Не доброе видится мне, Деянушка, не повернуть ли назад?» Я же, поперёшный, нет, чтобы послушаться, свою песню завёл, как же мы не продадим её полотенца вышитые да мои лапти плетёные...
Настя осмотрела избу, но нигде даже намёка на ремесло хозяина не нашла.
- Не ищи, Белянушка. Не плету больше лапотков. Всё сжёг, как один вернулся. Хотел руки на себя наложить, а не стал, пока наказ Сновидушки моей не выполню. Она, вишь, мне сон-то рассказала свой. Прямо о вас и рассказала. Что помощи у нас искать будете. Жал я вас.
- Благодарим тебя, Деян.
- Не на чем. Сегодня я лошадку вашу вместо своей свожу к реке на водопой, измаялась скотинка. Вымою, вычищу. Вам не надо на люди показываться. Хорошо, что додумались сразу ко мне. В харчевню всякие заглядывают.
- А не заезжали ли всадники с Найдёном во главе?
- Нет, не слыхивал. А только всадники постоянно теперь бывают здесь. Белянушка! – Деян заметил, как вздрогнула девушка, и усмехнулся про себя, - ты полезай-ка на печь. А ты, Белогор, на лавку. Отдыхайте.
И он, когда Настя хотела помочь прибрать со стола, с ворчанием, отправил её отдыхать. Настя поклонилась, поблагодарив Деяна.
Когда хозяин вышел за порог, предварительно задув светец, Настя зашептала:
- А он не пойдёт за стражниками? Тот ли он, за кого себя выдаёт?
- Не должен, но я пригляжу.
Бэлвор привстал, посмотрел в окно у стола. Он увидел, как Деян ведёт лошадку к реке, как та долго пьёт водицу. Потом он заводит её подальше, обливает водой, поглаживает со всех сторон.
- Не вижу ничего опасного, спи, Беляна.
- Бэлвор, а что с Василием?
А Василия я выпущу на волю, пусть прогуляется...
Но Настя уже и так засыпала.
Проснулась девушка от того, что потрескивали поленья в печи. На улице рассветало, а в избе было темновато. Она немного понежилась и соскочила на лавку у печки. Бэлвора не было. Деян улыбнулся ей, показал, где можно умыться и сказал, что Бэлвор скоро придёт.
Настя огляделась, но кота не нашла. «Гуляет, видно, - подумала она. – Пусть лапки разомнёт, бедненький!»
Настя спросила Деяна, нет ли у него муки, нельзя ли ей испечь пирог или хлеб, например. Хозяин был очень удивлён, но сказал, что есть, а закваску попросит у соседки. Она даёт, когда он просит.
Девушка понимала, что выглядит страшно или, может, смешно, но старалась не думать об этом.
- Баньку-то истоплю к вечеру, - сказал он тихо и ушёл.
Настя достала своё платьице, надела носки, подаренные Боянкой - она постоянно с благодарностью вспоминала эту славную девчонку. Оглядев избу, нашла много мест, которые требовали женской руки.
Деян принёс закваску в горшочке, молока и масла. Встал в дверях, заглядевшись на девушку. Настя попросила принести речной воды, чтобы вымыть в избе. Хозяин, истосковавшийся по женской заботе, бегал бегом. Они прибрали избу довольно быстро. Настя даже печь собиралась помыть, но Деян притащил белой глины, развёл её водой и сам замазал все трещины. Руки у хозяина были золотые: всё в них спорилось. Заглядевшись на то, как мелькают руки Деяна, Настя вдруг поняла, что он ещё очень молод.
«Досталась же мужику доля, - с горечью подумала она. – А вдруг найдём мы ему его Сновидушку!»
4
В доме вкусно запахло пирогами. А Бэлвора не было, но девушка уже привыкла к его отлучкам. Она стряпала, жарила пойманную хозяином рыбу. Он бегал топить баньку, ставить хитросплетённые корзины, в которые заплывала не только мелкая, но и крупная рыбка.
Наконец-то стол был накрыт. Настя расстаралась на славу. Ей почему-то очень хотелось, как следует накормить этого славного человека. Она и горшки-чашки расставила по-особому. И попросила нарвать полевых цветов, чтобы в центре стола красовались...
Пыталась Настя расспросить хозяина хоть что-то о его жизни, а Деян хоть и улыбался, но как онемел.
Бэлвор пришёл к самой бане. Был очень уставший, но счастливый. В руках он держал пучок каких-то трав:
- Вот, Беляна, нашёл я специальной травы, заваришь её да и мойся ей. Она чудодейная! А то всякое бывает... Ой, да пирогами ж пахнет! Опять на гостей непрошенных нарваться хочешь?
Он покачал головой.
- А ты ж, Деян, зачем ей разрешил? Поди, не каждый день пироги печёшь. А ну, как захочет, кто проверить, нет ли гостей у тебя?
- Не говори, чего не знаешь, Белогор. Я на отшибе живу, ко мне мало людей заглядывает. Да и угрюмым, нелюдимым меня считают. А про пироги-то? Я бывает и сам, постряпушку устраиваю.
- Прости, Деян. Натерпелась она, страху столько повидала, что иной и за всю жизнь не увидит. Не всегда могу оберечь её. Рядом быть. Одна она у меня.
- Ничего... Я понимаю...
- Ну, - вмешалась Настя, зардевшаяся от слов своего спутника, - к столу?
- Подожди, Белогору умыться с дороги надо. Да, и баня готова. Я там водицы принёс. Иди, Беляна, на первый пар. А потом и мы с твоим братцем пойдём.
Настя хотела достать из котомки чистое бельё, но Деян протянул ей аккуратно сложенную чистую одежду:
- Сновидушки моей. Надень, не побрезгуй.
- Как же, Деян? А вернётся хозяйка?
- А ты думаешь, вернётся?
- Надо надеяться...
- Всё равно надень. Сновидушка моя, если жива, и так про нас всё увидит. Не будет в обиде...
Настя поклонилась, взяла одежду и пошла отмывать свою чёрноту.
За ней вышел Бэлвор.
- Ты провожать меня пойдёшь? - спросила Настя.
- А надо?
- Нет, сама дойду.
- Видел я кота. Довольный по лесу бегает. Не надо ему здесь показываться.
На дворе было светло, и она невольно окинула взором, что было вокруг. За домом Деяна ровными рядами стояли гряды, на которых росли овощи. Особенно буйно разрослась репа. Тропка между гряд понемногу спускалась вниз, к реке, у которой и стояла баня. На одной линии с ней виднелись бани и других хозяев. Раздавались голоса, но что говорили люди, было не понять, да и самих людей было не видно.
Настя ускорила шаг, чтобы её никто не увидел. И когда она почти подошла к дверям, из-за плетня выглянул противного вида мужичонка.
- Эй, ты кто така? Чё делашь у Деянковой бани? Сновидка! Ты чё ли вернулась?
Насте так не понравился этот плюгавенький мужичок в грязной, разорванной на плече рубахе, что она, развернувшись к нему, завернув одну руку кренделем к своему боку, вдруг завывающим голосом закричала:
- Я дух черного озера-ааа! Меня сам банник в гости позва-ааал. Да приказал: появится-де мужичонка за плетнём, так тащи его в баню, мы его кипятком обольём и веником так отходим, что кожа сама слезе-еееет...
Мужичонка, увидев Настино чёрное лицо, выпучил глаза, а потом вдруг помчался со всех ног по своему огороду да прямо в реку. Залез по горло, хотел было закричать, а Настя руки к нему протянула, поманивает, зовёт: «Иди, мол, сюда». А он окунулся несколько раз с головой, развернулся и поплыл на другой берег.
Настя усмехнулась. А потом пожалела, что не сдержалась. А ну, как побежит сейчас рассказывать? Хотела в баню уже зайти, как услышала, что Бэлвор с Деяном выскочили из избы и бегут к ней со всех ног.
... После Настиного рассказа долго ещё они хохотали, а Деян сказал, что если сосед и расскажет кому про дух, приходивший к баннику, то ему никто не поверит. Горазд был тот небылицы рассказывать...
Баня топилась по-чёрному, поэтому трубы не было, но в ней, несмотря на небольшой дым, было жарко и уютно. Стены, конечно, закоптились, но было видно, что их постоянно чем-то шоркали. Вдоль стен были пристроены лавки. Дым от камней, сложенных в углу, уходил в небольшие щели и маленькое оконце. Многие ругали такие бани, но бабка Варвара знала в них толк и когда-то рассказывала Насте, что в них все вредные вещества погибают от дыма, и там, наоборот, более чисто, чем в обычной бане.
Вымыться в бане было не просто Настиным желанием, а какой-то жизненно важной необходимостью. Деян расстарался: притащил несколько деревянных вёдер воды. Горячей тоже было вдоволь. Но, чтобы и мужчинам хватило, Настя её берегла. Тем более, что вода из реки уже нагрелась.
Она тёрла свою кожу, но та не оттиралась. Настя испуганно смотрела на руки и не знала, что ей делать. Она металась по бане, думая, чем бы ещё себя потереть. И потом только девушка вспомнила, что ей надо было заварить траву, принесённую Бэлвором. От травы сразу пошёл аптечный запах, вода стала коричневой. Настя взяла мочало, окунула в воду и провела по руке. За мочалом оставалась её загоревшая, но уже не противная чёрная кожа.
Девушка запела какую-то старинную мелодию. Услышав за дверями шуршание, она расхохоталась:
- Эй, банник! К нам гости! Открывай двери!
Было слышно, как кто-то улепётывает со всех ног, но не видно, кто это приходил, поэтому девушка решила, что пора уходить из бани. Одевшись, она поклонилась:
- Благодарствуйте, хозяин Банник! За добрый пар, за лёгкое мытьё.
Из-за лавки послышался какой-то звук, и испугавшаяся Настя, поклонившись ещё раз, выскочила из бани. На тропинке стоял Деян. Увидев девушку, он оторопел. Настя хотела ему улыбнуться, что-то сказать, но вдруг подумала, что не место здесь кокетничать. Не к добру это. Вдруг её, ничего не значащая улыбка приведёт к большой беде. И она просто сказала:
- Спасибо, Деян за баню.
Он только и смог, что поклониться. А до Насти только потом дошло, что он увидел не её, Настю, а свою Сновидушку, ведь одежда на девушке была его жены.
Когда все собрались за столом, уже темнялось. Деян зажёг светец. Пригласил гостей за стол. Ели молча, степенно. Кашу из горшка каждый по очереди брал. Деян подарил гостям по деревянной ложке.
Когда приступили к рыбе, к пирогам, то молчание сменилось похвалами. Настя сидела раскрасневшаяся и от бани, и от непрерывных слов благодарности за вкусную еду. Но сама она всё время украдкой рассматривала руки: не проявляются ли на них чёрные пятна.
Голова у Насти как-то сама собой стала клониться ко сну, и Деян, увидев, что девушка борется со сном, предложил ей идти на печь. Настя пыталась объяснить, что надо со стола убрать, но два мужских голоса уверили её, что они ещё не всё доели.
Не успела она заснуть, как кто-то заскрёбся под дверью:
- Деянушка! Жив ли ты, соседушка?
- А, это ты, Хотуль! Погодь, выйду к тебе, - он встал из-за стола, приоткрыл дверь, чтобы сосед не смог заглянуть в неё. – Что ты ходишь здесь? Ай, не спится?
- Деянушка! Ты не знашь, кто баню-то тебе растопил?
- Хотуль, ну, как не знаю. Сам и растопил. Захотелось косточки погреть. Пока рыбку вытаскивал да чистил - весь в чешуе был. Вот и подкинул дровишек. А ты, что спрашиваешь-то? Что тебе за дело?
- Деянушка, а ты никого в бане али возля не встренул?
- Да, что ты, Хотуль? Кто у меня тут может быть? Привиделось тебе что?
- Видно, привиделось... А ты всё сам хозяйничаешь?
- Устал я Хотуль, иди и ты к своему двору.
- А и то, пойду я.
Деян зашёл в избу и, улыбаясь, подошёл к печи. Увидев, что Настя не спит, сказал:
- Здорово, ты мужика напугала!
Утро было хмурым, собирался дождь. Бэлвор хотел собираться в дорогу с самого утра, но Деян его отговаривал. Он настолько был рад гостям, что не хотел их отпускать. Когда Бэлвор завёл разговор о лошадке для Беляны: нельзя ли у кого купить её по сходной цене, то Деян сказал, что у него есть лошадка, которую он Белёне просто подарит. Бэлвор предлагал ему взять деньги, но рассердившийся хозяин и слушать его не хотел.
Деян так расстроился, что Бэлвор перестал настаивать. Настя собирала свою котомку, а Деян настоял, чтобы она взяла себе кое-какие вещи его жены: если Сновидушка найдётся, так он ей всё новое справит, а если нет... зачем же они лежать будут?
Бэлвор сидел какой-то настороженный. Ему не понравился Хотуль, и он не знал, что можно ожидать от такого мужичонки.
Деян решил выйти из избы, чтобы не смотреть, как гости собираются в путь. Когда он вышел из избы, то как-то сразу повернулся в сторону харчевни, где и увидел всадников, которым Хотуль что-то говорил, показывая рукой на конец улицы. Не мешкая, Деян забежал в избу:
- Хотуль всадников ведёт! – закричал он. Собирайтесь быстрее и за дом, за баню. Я лошадок сам приведу. Да, бегите же...
5
Схватив свои котомки, – благо, что они были собраны - Настя и Бэлвор выскочили из дома и побежали через двор к огороду. Настя не успела надеть сапожки и держала ещё и их в руках. Они слышали конский топот, но ни на минуту не останавливаясь, бежали к бане. Спрятавшись за неё, Бэлвор схватил девушку за руку и приказал одеться.
Настя, торопившаяся разобраться с сапожками, вдруг застыла: она реально представила себе картину, как Деян в это время бегал, убирая все следы их пребывания, а сам, наверное, только и думал о том, как не подвести гостей. Оглянувшись по сторонам, не найдя ничего лишнего, сел на лавку, что-то взял в руки, - может, это был лапоть, - и стал рассматривать его, чтобы успокоиться.
«Великая мать, спаси его! Не дай погибнуть из-за нас», - всё время повторяла она.
Хорошо, что слева от бани Деяна стоял почти непроходимый лес. Они побежали сквозь заросли колючего шиповника, малины, крапивы, стеной стоявшими не только на границе и защищавшими гряды хозяина от непрошенных гостей, но и в самом лесу. Бежали, не замечая, как царапают колючки, как обжигает крапива. Обернувшись, девушка увидела, что они оставляют явный след своего ухода. Она показала на проход, образовавшийся после них.
- Беги вон к тому высокому дереву, ложись за него и не высовывайся. Действуй по обстоятельствам. Но встречаемся всё равно здесь, у этого дерева, - кинув ей свою тяжёлую котомку, Бэлвор побежал назад.
Настя, не оглядываясь, торопилась к дереву. Она слышала, как взлетела птица, почувствовала, как подул ветер, увидела, как раскачиваются ветки, хлеставшие девушку по лицу. У дерева она споткнулась и упала. Но лежала, замерев и не двигаясь.
Из-за шума ветра не было слышно, что кричат люди. Но ветер стихал, и Настя услышала крики Хотуля. Это были даже не крики, а вопли с причитаниями. Она не понимала его слов, но ей опять вдруг представилась картинка: Хотуль, привязанный к дереву, росшему у дома Деяна. Рядом спешившийся всадник, у него в руках хлыст, который не переставая поднимается и опускается. Хотуль бьётся, визжит, а потом затихает. Всадник смеётся, отходит от дерева и внезапно замахивается на Деяна. Тот на лету ловит плеть и наматывает её себе на кулак, подтягивая всадника к себе. Но когда Деяна обступают другие всадники, он отпускает плеть, медленно разматывая её со своей руки. Наказывающий Хотуля, вскакивает на своего коня, и все вместе они скачут по направлению к харчевне.
Девушка, нахмурившись, вдруг осознаёт себя в реальном мире, и понимает, что всё ещё лежит на земле у дерева. Но одного она не может понять, откуда взялись эти видения? Мёртвое озеро? Баня Деяна с травой, которую принёс Бэлвор, или рубашка Сновиды, которая сейчас на ней? Её размышления прервал голос её друга:
- Настасья! Ты где?
- Я здесь, - ответила она, попытавшись встать. – Что там?
Подошедший Бэлвор подал ей руку и посмотрел на неё очень пристально. Когда Настя поднялась, он взял свою котомку, вытащил чудодейный пузырёк и, смочив тряпицу, стал протирать царапины на её лице. Она ожидала, что сейчас зажжёт, как от зелёнки. Но почувствовала, что царапины жидкость охладила, и они, наоборот, перестали, саднить. Также он обработал её руки, вытащив своими зубами несколько больших заноз.
Настя обомлела от прикосновения губ человека-ворона, от его горячего дыхания на своей руке, от ласкового поглаживания кожи языком, - он как бы пробовал, где находится заноза. Какая-то жаркая волна охватила всю девушку и подкатила к вискам, где застучало с бешеной скоростью, к лицу, которое становилось пунцовым. Девушка несколько минут не могла прийти в себя. Кое-как справившись с волнением, она, после того, как обе руки были смазаны, стала отряхивать свою одежду. Ей не хотелось встречаться взглядом с Бэлвором.
- Так что там? - ещё раз спросила она каким-то не своим голосом.
- Ты как? Не ушиблась? – Бэлвор, как будто не слышал её вопроса.
- Не знаю, нет, наверное.
- Не будем здесь задерживаться, всадники разговаривали о том, что лес неплохо бы прочесать. Не стоит испытывать судьбу. Пойдём отсюда.
- Бэлвор! Выслушай! – Настя схватила его за руку. – Это я виновата. Прости меня!
Он удивлённо взглянул на девушку:
- Да, ты что, Настасья! И не думай даже! Кто же знал, что этот Хотуль вывернется из-за плетня? Что он к стражникам побежит. Заработать, видимо, хотел. Он ещё раньше бы побежал, если бы ты его не напугала. А так - до утра соображал... Хоть в бане помылись. Смотри, какая ты стала! Лучше прежнего! А коса твоя! Залюбуешься!
- Бэлвор!
- Да?
- Что-то случилось?
- Пойдём, Настасья! Неспокойно мне здесь.
- Подожди! Подожди, говорю! Давай Василия найдём! Где кот наш! Кис-кис! Вася, Вася!
- Настасья! Он найдётся! Сам придёт.
- Нет, что ты! Вася, Василий! – Настя готова была заплакать, но желание найти кота, не давало ей возможности расслабиться. – Васечка, милый!
Услышав рядом с собой родное «мря», девушка резко развернулась, схватила кота и прижала его к себе:
- Не пугайте меня, Василий!
- Настасья! Пойдём скорее!
Бэлвор забросил свою котомку за плечи, взял Настю за руку. Девушка думала, что они пойдут к дому Деяна за лошадкой, но он пошёл в левую сторону, по направлению к дороге.
- Если Деян приведёт лошадь, значит, с ним ничего не случилось. Он сказал всадникам, что Хотуль частенько придумывает что-нибудь, и ему в деревне никто не верит. Хотуль твердил, что видел тебя у бани. Всадники в доме всё перешерстили, в бане, в огороде... – говорил Бэлвор на ходу.
- Наверное, все грядки Деяну истоптали.
- Наверное. Когда они никого не нашли, то привязали Хотуля к дереву.
И Настя услышала подтверждение своему видению, но рассказывать об этом она не стала.
- Деян хотел ещё добавить соседу, - продолжал Бэлвор, - да жалко его стало. Когда я улетал, Хотуль не подавал признаков жизни.
Настя увидела за кустами просвет – это была дорога. Было тихо, и никто по ней не скакал. Они пристроились в углубление, стали ждать, но никто не спешил к ним. Девушка совсем успокоилась: кот нашёлся. Как можно было оставить его здесь, потерять? Она просовывала руку в свою котомку и гладила Василия.
Но вот послышался топоток. Показались две лошадки и Деян, который вёл их под уздцы. Он шёл, оглядываясь, смотрел по сторонам. Напротив леса, где затаились Настя с Бэлворм, был луг, заканчивавшейся взгорком, откуда они спустились два дня назад. И лошадкам хотелось повернуть туда, чтобы пожевать сочной травы. Деян, не дойдя до своих гостей, метров двадцать, внезапно свернул на луг. Он отпустил коней, сел на траву, скрестив ноги, и, достав из-за пазухи дудку, стал наигрывать весёлую песню.
Всадники показались через несколько минут: их было четверо. Они подъехали к Деяну, и тот, что стегал Хотуля, закричал:
- Эй, лапотник! Ты куда Хотуля дел?
- Так я и знал, - прошептал Бэлвор Насте.
- Так в его избу отнёс. Куда ж больше? Что ж ему висеть возле дома моего? А вдруг кто лапти заказать придёт, а тут Хотуль... А не надо было? Вы ж не сказывали, что с ним делать.
- Что ты плетёшь, лапотник? Сам почему ушёл?
- Так я лошадок всегда сюда вожу, травы-то вон сколько!
- Эх, не нравишься ты мне...
- А откуда у тебя вторая лошадь? Не положено двух иметь одному.
Деян поднялся, положил дудку на место и важно произнёс:
- А я в прошлом году за жену такую милость получил. Самый главный из всадников, когда жену мою забирал, приказал лошадь оставить.
Всадники отъехали, о чём-то долго совещались. Один из них постоянно тряс головой, не соглашаясь с остальными. Потом он же выехал вперёд и сказал:
- Слышал я о жене твоей и том, что тебя отпустили. Так ты говоришь, что мужичонке этому привиделась девка чёрная?
- А откуль ей взяться у нас?
- Ну, гляди. Увидишь что, дай знать.
- А как сообщить, если что увижу?
- В харчевню отнесёшь, - и подал Деяну круглый предмет.
Тот взял и поклонился.
Всадники развернулись и поехали в обратную сторону. Деян стоял, перекладывая с ладони на ладонь кругляк. Он повернулся боком, хотел закинуть его, куда подальше, но не стал.
Бэлвор подождал немного и свистнул. Деян вскочил, подхватил поводья и быстро зашагал на звук.
Увидев своих гостей живыми, он очень обрадовался. Обнял обоих, говорил, как испугался за них. Деян предложил Насте свою лошадь, говорил, что она смирная и понравится Белёне.
- Как же ты без лошади? – спросила девушка.
- Почему же без лошади? Эта - Сновидушки моей, а моя - дома осталась. Смотри-ка, Белогор, камень особый мне всадники дали. Видно, всем предателям дают. Ты возьми с собой, может, пригодится.
- А спросят с тебя?
- Ой, Белогор! Я ли не найду, что сказать. Я за то, что надежду мне в душу заронили, всё на свете готов отдать. Ну, идите. Тут сума, на дорогу кое-чего собрать успел. Боялся, что увидят её. Хорошо, что умные лошадки другим боком стояли.
Настя увидела, как на глазах Деяна появились слёзы.
- Белогор, не серчай. А твою Белёну, я тоже буду сестрицей называть. Он снял с себя искусным образом сплетённый крохотный мешочек на шнурке, подошёл к Насте и повесил его ей на шею, троекратно поцеловав её, сказал:
- Теперь и моя сила будет защищать тебя, сестрёнка!
Повернулся к Бэлвору, протянул ему руку:
- А если ты не против, то хотел бы я брата такого иметь! Один я...
Белогор крепко сжал протянутую руку:
- Подожди, Деян!
И раскрыв котомку, стал что-то искать в ней. Настя стала думать, что же она может подарить Деяну? Вспомнила, что в её шкатулке был маленький камушек родонита на шнурке, она взяла его вместе с собачкой, которую потом подарила Щаславу.
Чтобы не показать кота Деяну, Настя отвернулась, согнула одну ногу в колене и, пристроив на него котомку, стала её развязывать. Осторожно нашарив сбоку шкатулку, она вытащила её и достала родонит. На свету камушек был ярко-розовым с чёрными прожилками. Он всегда считался женским, потому что придавал характеру человека некую мечтательность. Настя когда-то прочитала, что родонит как амулет может помочь поверить в себя и вернуть надежду. «А это Деяну как раз совершенно необходимо», - подумала она.
- Вот, названный братец! Возьми на память обо мне! – и повесила камушек на шнурочке на шею Деяну.
Бэлвор вытащил поясок, вышитый красными нитками, сам подпоясал Деяна. А Деян снял свой и отдал Бэлвору. Они обнялись, как братья.
Деян вопросительно взглянул на названную родню, как будто чего-то ожидая.
Настя подошла к нему, обняла ещё раз и прошептала в самое ухо:
- Я – Настасья.
Деян обрадовано кивнул ей.
Тогда и Бэлвор тихо назвал себя.
Деян, пожелав им доброго пути, уже пошёл на дорогу, но, развернувшись, сказал:
- Спасибо, что открылись. Сновидушка-то моя называла ваши имена. А я всё гадал: вы или нет ли. Теперь мне есть для чего жить дальше.
И, уже не оглядываясь, пошёл в сторону дома.
6
Бешеная скачка сменилась на неторопливый ход. Остановились только через пару часов, решив отдохнуть. Место выбрали хорошее: речонка небольшая, лужайка возле неё, и пригорок, закрывавший их от дороги.
Настя почувствовала, как хочется есть. Да, и напряжение от побега, от скачки ещё не спало. Спешились, дали вволю напиться лошадушкам. Они бедные умаялись сильно, надо отдохнуть и им: неизвестно, как сложатся обстоятельства. Девушка развязала котомку, из которой выполз сонный кот.
- Василий, сколько вы спать можете? Прогуляйтесь, хоть немного!
Решили, что рассиживаться некогда, поэтому и располагаться особо не стали. Бэлвор достал сумку Деяна и подал её Насте. Та развязала верёвку, и сразу вдохнула запах своих пирогов, оставшихся от ужина, а с ним смешался запах жареной рыбки. Настя расположилась на лужайке у самого пригорка. Она достала чистую тряпицу, расстелив её на траву, выложила всю еду, но потом оставила только, как говорится, на один укус.
Кот тут же примчался, лапой стараясь ухватить кусочек рыбки.
- Ай, какой вы невоспитанный, подождите же!
Она положила, наверное, самую лучшую рыбку на травку. Василий тут же, чуть ли ни в один присест, проглотил её. И попросил ещё.
Ели быстро, но всё же успевали почувствовать вкус лежащей на тряпице пищи. Бэлвор всё время улыбался, показывал Насте большой палец правой руки, - так ему нравилось то, что он ел, - но он всё время прислушивался, смотрел на лошадок, оглядывался.
Погода была самой располагающей к отдыху. Солнышко иногда показывалось из-за светлых облаков. Хотелось разлечься на травке и подремать.
- Бэлвор! А как ты думаешь, всадники не поедут за нами?
- Трудно сказать. Эти не поедут, другие найдутся. Видишь ведь, что уже второй раз их встретили. А про прислужников и говорить нечего.
Девушка поднялась, убрала тряпицу и пошла к реке мыть руки. Она наклонилась, и увидела пред глазами два свесившихся медальона. Настя выпрямилась, чтобы разглядеть мешочек, подаренный Деяном. Он был связан из какого-то толстого тёмного волоса, а может, наоборот, из очень тонких кожаных полосочек.
Затягивался мешочек шнурочком, сплетённым из красных нитей. От него пахло какой-то сладкой травой. Настя потрогала мешочек и убрала под рубашку: «Деян! Названный братец!»
Вода была такой холодной, что у неё сразу заломило руки. Она быстро вытащила их из воды. Потрясла руками в воздухе, чтобы стряхнуть воду. Бэлвор собирал лошадок, засунул кота себе в котомку. Помог Насте сесть в седло, и они выбрались на дорогу.
Настя сначала думала о Деяне, как он там один справляется. Хотела представить, но не смогла. Потом мысли её перешли на Хотуля: жив ли он, или всадник засёк его до смерти. «Эх, в недобрый час ты, Хотуль, из своего домишки вышел. Спал бы себе на печи, глядишь, и не накликал бы беды». Потом мысли её перешли на Василия: удобно ли коту в этих котомках, почему он почти всё время спит? «Да, он и дома-то у меня всё время спал... Дома... Где мой дом? Как разобраться во всём этом?»
Настя впервые подумала о матери: жива ли она? И как её отец смог так с ними поступить? А что делать, если она с ним встретится? Узнают ли друг друга?
И вдруг ей привиделась тёмная, сырая коморка. Лишь вверху над самым потолком маленькое окошечко. По каменным стенам маленькими струйками стекает вода. Кто-то стонет. Девушка видит цепь, а на цепи человека. Он в каком-то тряпье, давно потерявшем вид какой-либо одежды. Человек сидит на каменной скамье, расположенной на самой середине коморки. Он смотрит на пустую плошку, которая валяется на грязном полу. Протягивает к ней руки, но они опускаются, не дотянувшись. Человек привстаёт, опирается на одну руку и пытается дотянуться до стены, но падает на скамью: цепь не даёт ему свободно двигаться, так как она намертво впаяна в скамью. После нескольких попыток он всё же подбирается к стене и с жадностью начинает слизывать воду со стен...
- Настасья!
И девушка, содрогнувшись от отвращения, переносится в реальный мир.
- Настасья? Что с тобой?
- Бэлвор! Я, кажется, видела отца. Он в башне, в плену. За что же его так наказали?
- Видишь? Это хорошо! Мёртвое озеро дало тебе не только защиту и неуязвимость, но и особое зрение. Не говори об этом никому. Слышишь?
- Да, слышу... Бэлвор! Я думала, что буду ненавидеть отца, а мне его жаль.
- Жалость лучше ненависти, Настасья! Она беспокоит наше сердце, не даёт ему застаиваться. А ненависть, наоборот, может превратить в камень.
- Как у Ведуна?
- Ненависть и зависть не только озлобили его, но и окрасили в чёрный цвет его душу. Они же породили всех прислужников.
- И тени, - прошептала Настя.
- Да. И тени.
Некоторое время они ехали молча. Настя не хотела видений, но и разговаривать не было сил... Она начала тихо напевать какой-то мотив. Он был неприятным, заунывным. Но постепенно в этом напеве появились нотки уверенности и даже радости: девушка вспомнила, как совсем недавно пережила волнительные минутки. Вспомнила прикосновения губ человека-ворона к своим ладошкам.
Настя покраснела и взглянула на Бэлвора. Но увидев, что он смотрит на дорогу, успокоилась.
- Где мы остановимся на ночь? Есть ли здесь хоть одно укрывище?
- Очень устала?
- Пожалуй.
- Ещё до захода появится город-крепость. Нам бы мимо проехать, но и отдохнуть надо.
- Бэлвор! Давай, лучше мимо.
- Ты что-то чувствуешь? Видишь?
- Нет, но... А давай, посмотрим карту. Там ведь путь проложен!
- Да, но это лишь карта. И на ней есть этот город.
- А путь через него идёт?
- Путь мы выбираем сами.
- Тогда проедем мимо! Пожалуйста!
- Давай, сначала до него доберёмся!
И они поскакали друг за другом, уже не останавливаясь до самой своротки, где из-за небольшого леска и открылся им очень даже умиротворённый вид. Городок был маленький, но Бэлвор правильно назвал его крепостью. Высокий деревянный забор окружал его двойным рядом: первый был чуть ниже второго. За забором не видно было домов, и только дымок, поднимавшийся из разных мест, показывал на расположение жилья. Еле-еле Настя рассмотрела ворота, которые почти не выделялись от остального забора. Да, и поняла она, что они там, только по дороге, подходившей к забору.
Настя уже было хотела идти на попятный: предложить своему спутнику заглянуть в этот город, как увидела, что ворота со скрипом медленно открываются.
- Назад! - крикнул Бэлвор.
Они развернулись и съехали с дороги вправо, где рос небольшой лесок. Деревьев больших не было, но спрятать лошадок вполне было можно. Соскользнув с них, привязав наскоро к кусту, они решили подползти так к краю этого леска, чтобы можно было видеть дорогу у ворот.
Ворота, выпустившие всадников, уже закрывались. Кавалькада из четырёх человек отправилась прямо на замерших от неожиданности путников. Бэлвор моментально схватил Настю за руку и показал ей рукой направление к лошадям. Они подбежали к кусту, схватили поводья и, похлопывая лошадок, быстро повели их вглубь леска. Сесть на них было нельзя: всадники могли заметить, поэтому приходилось перейти на бег. Оглядываясь, они пробежали немалое расстояние, пока решили, что их с дороги не будет видно. Но тут раздался свист и окрик:
- Эй, вы! А ну, идите сюда! Быстро!
- Ой, Бэлвор! Что делать будем? Может, на лошадок и от них?
- Успокойся. Мы путники. Ищем девку-рисовальщицу. А в лесок зашли позабавиться.
- Идём-идём, - закричал он всадникам.
А подходя ближе, добавил:
- Не вовремя вы, не дали поразвлечься.
- Иди-иди сюда! Сейчас развлечёмся вместе! – и все вместе загоготали противным, каким-то сальным смехом.
Настю передёрнуло от этого смеха. Но она взяла себя в руки и вдруг почувствовала уверенность и даже азарт.
- А что? Разве развлекаться запрещено, - вызывающе сказала она. – Не видите, что едем по важному делу?
- Ты что, девка, белены объелась? Как разговариваешь? – возмутился впереди всех стоявший всадник.
- Мы по делу едем, я говорю, - сказала Настя и вскочила на свою лошадку.
Грубый, вызывающий тон Насти сделал своё дело: спесь с всадников немного начала спадать. Видно было, что они растерялись, не знают, как поступить.
Бэлвор, недолго думая, тоже вскочил в седло. Он оглядел всех всадников, а потом ткнул на первого:
- Ты главный?
- Я.
- Отъедем в сторону. При всех говорить не стану.
Тот кивнул головой, и они подались чуть в сторону. Остальные всадники с любопытством разглядывали Настю. Что-то в её облике показалось им очень знакомым, поэтому они испуганно стали перешёптываться.
Настя видела, что Бэлвор показал всаднику кругляк. Тот закивал головой.
Когда они вернулись, то Бэлвор приказал:
- Провожать не надо.
А повернувшись к Насте, сказал своим обычным тоном:
- Едем!
7
Несколько дней путники скакали по однообразной местности. Останавливались в придорожных харчевнях, чтобы пообедать или позавтракать. Но никогда не ночевали. Насте не нравились эти места. Она постоянно чувствовала опасность, брала в руки оба амулета, висевших у неё на шее, гладила их, молила о спасении, об удаче на дороге. Нервничая, она постоянно крутила кольцо. И хотя не было явных признаков беды, но надвинувшиеся на небо тучи, явно её приближали.
Предполагаемая двухдневная дорога до второго озера превратилась в целое путешествие, так как приходилось менять направление, разворачиваться, в обратную сторону, и, пройдя немного назад, выезжать лесом, делая круги.
За это время всадники им ни разу не встретились. Но хватило и их внезапного появления у города-крепости. Встреча вроде бы разрешилась мирным путём, но долго Настя вспоминала тот окрик старшего всадника, когда они уже отъехали от всей кавалькады метров на сто.
- Эй! Стойте! Остановитесь, я говорю, - вдруг закричал тот.
Первым делом хотелось рвануть поводья и лететь от них сломя голову. Но пришлось спокойно развернуться и ждать.
- Чего тебе? – спросил Бэлвор.
- Ты не сказал от кого получил кругляк. А может, ты его своровал, а?
Но Настя поняла, что всаднику нужно что-то другое, иначе бы он не поскакал один. Понял это и её спутник. Бэлвор, пристально глядя на подъехавшего всадника, снял свою котомку. Медленно, даже очень медленно, – Настя понимала, что он не хочет потревожить кота, - шарил в мешке.
«Он его нервы испытывает? Вот это зря, - подумала она. – А может он что-то ждёт?»
Её мысли прервал голос Бэлвора:
- Вот подтверждение того, что я не лгу. Мне заплатили. Видишь несколько монет. Я могу с тобой поделиться.
- Да-да! Ты должен поделиться. Иначе я вынужден буду забрать вас с собой.
Взяв монеты, всадник стал оглядывать путников: нельзя ли чем ещё поживиться. Но встретившись с нечеловеческими глазами Бэлвора, он оторопел. Хотел даже вернуть деньги, но жадность пересилила страх. Всадник резко развернулся и поскакал к своим. А Настя ещё долго хотела оглянуться и посмотреть: не стоят ли они на дороге, не собираются ли снова их остановить.
И опять тогда Настя услышала:
- Настасья, какая ты умница! Так себя держать со стражниками! Я и то за тебя испугался.
- Это от страха, правда!
... Ночь наступала раньше, чем должна была прийти по времени. Чёрные тучи способствовали этому, нагоняя тоску и беспокойство. Надо было искать место ночёвки. Останавливаясь в лесу, они всё это время находили места под корнями деревьев, в кустарнике. Настя с благодарностью вспоминала укрывища, но ни за что бы не променяла эти ночёвки на более комфортные. Когда место было выбрано, они устраивали лошадок, выпускали на волю Василия. Ужинали, не разводя костра. Бэлвор доставал из котомки очень маленький свёрток, который при развёртывании становился большим плащом, подбитым с внутренней стороны птичьим пухом.
Подстелив под голову котомки, они ложились на спину и смотрели в беззвёздное небо. Бэлвор просил Настю о чём-нибудь рассказать или начинал разговор сам. Василий, набегавшись по лесу, приходил к ним и ложился радом с Настей. Под разговоры девушка засыпала, но поворачиваясь на бок, она чувствовала, как человек-ворон поворачивается вместе с ней, обнимает её своей рукой. Иногда она ощущала прикосновение крыла, согревавшего её. Во сне Настя улыбалась, потому что ощущение теплоты и заботы Бэлвора приносило ей счастье.
Этим утром Бэлвор, пока Настя у ручейка умывалась, расстелил карту. Он внимательно разглядывал её, что-то про себя говорил, как будто щёлкал.
- Настасья! Подойди-ка!
Бэлвор предложил подошедшей Насте присесть рядом.
- Ну, что, Настасья, отошла от первого озера?
- Да, а что?
- Скоро ко второму подъедем.
Настя вспыхнула от воспоминания: ей не приходилось до Мёртвого озера раздеваться перед мужчиной. И как бы ни убеждала она себя, что это птица, ворон, всё же ощущала его больше человеком. Она вдохнула воздуха, стараясь показать себя спокойной, но сделала это так шумно, что Бэлвор повернулся к ней всем корпусом.
- Страшно?
- Нет. Но расскажи, что меня ждёт.
- Поедем тихонько, я расскажу. Главное сейчас – никого за собой не привести. Не каждый знает о существовании этого озера. А то его давно бы не стало. Не то, что тропки, дороги бы проложили...
Бэлвор обеспокоенно посмотрел на небо.
Туча, закрывшая всё небо, чернела на глазах, опускалась всё ниже. И там, куда они скакали, она, казалось, уже обнимала землю. Но даже намёков на грозу не было: и ветер был умеренный, и гром не гремел. Но было в этой туче что-то угрожающее, пробиравшее до озноба. Тем не менее, путники продолжали скакать с той же скоростью.
Они выехали на открытое место: со всех сторон простиралось огромное поле, где-то далеко заканчивающееся лесом. Зёлёные колосья дружно качались на ветерке. Мирная картина под зловещей тучей тоже как-то искажалась и совсем не радовала путников. Хотелось быстрее добраться до тёмного леса, чтобы укрыться в нём от этой тучи, в центре которой неожиданно появился просвет. Он ширился, менялся и сделался похожим на глаз.
Настя, увидев стремительно проявляющийся на небе чёрный растянутый овал с вращающий кругом-зрачком по середине, оторопела. Она поняла одно: необходимо скакать ещё быстрее, чтобы спрятаться от этого ока. «Если бы это было там, в другом мире, я бы подумала, что вижу странное явление природы и только. А что это здесь? Глаз милого деда, который жаждет увидеться с внучкой? Не иначе он решил не только посмотреть, но и обнять меня…» - говорила вслух Настя, несясь во весь дух.
Туча начала вибрировать. Она спускалась ниже и ниже. Холод и сырость от неё уже явно ощущались кожей путников. Вдруг от тучи стали отрываться клочья, превращаясь в огромные руки, которые спускались и хватали колосья, загребали дорогу, как будто просеивали воздух, стараясь найти что-то важное для них.
- Быстрее! Ещё! Скачи, Настасья! – постоянно кричал ей Бэлвор. Он был им не нужен, поэтому скакал рядом с девушкой, готовый защитить её в любой момент.
Настя одной рукой держала поводья, а другой схватила обереги:
- Великая мать! Защити! Не дай погибнуть, - шептала она, не переставая.
В какой-то момент она, не удержавшись, чуть не упала с лошади, - так бы и случилось, если бы не поддержавший её Бэлвор, - поэтому снова взяла поводья, время от времени бросая их и хватаясь за амулеты.
Одна из рук начала преследовать девушку и почти достала её, тогда Настя закричала, поднимая голову к небу:
- Я не боюсь тебя, Ведун! Не испугаешь! Все силы природы, силы моей матери и бабок помогут мне справиться с тобой!..
Страшный раскат грома раздался после её слов. Тени-руки затряслись, стали грести ещё сильнее. Вот-вот они дотянутся и схватят её.
-Лошадушка, милая, не подведи, - закричала Настя, похлопывая лошадь.
Всё остальное совершилось почти одновременно: рука, подобравшаяся к девушке, угрожающе повисла над ней, а из котомки Бэлвора раздался громкий кошачий ор. Бэлвор на ходу стащил её и выпустил кота, который вздыбил шерсть и прыгнул на котомку Насти, защищая её от тучи. Он дико орал, держась одной лапой за котомку, другой пытался зацепить тучу. Изловчившись, он прыгнул прямо в ладонь чёрной руки. Раздался одновременный вопль кота и неведомого существа. Перед путниками образовался комок, в котором кот бился с чем-то для него осязаемым. Он махал лапами, раздирая тучу в клочья, которые кидали бедное животное из стороны в сторону. Рыжий комок был хорошо виден в этой чёрной тьме.
- Бэлвор! - закричала Настя, - он погибнет, как нам его спасти?
И ринулась в эту тучу, стараясь ухватиться за кота, ценой собственной жизни ринувшегося спасать её.
- Вася, Васечка! Где ты? Держись!
Увидев, что Настя почти подобралась к руке, Бэлвор крикнул:
- Амулет! Амулет кидай!
Настя стащила свой медальон, зацепив и мешочек Деяна, размахнувшись, кинула в клубившуюся перед ней тучу. Послышался рёв, рука приняла прежний вид, поднялась высоко в небо, отлетела в сторону и швырнула со всей силы кота. Он стремительно, но беззвучно полетел вниз бесформенным комком.
Визг Насти прокатился по всему полю. Она на мгновение закрыла глаза, а потом, пришпорив лошадь, помчалась к падающему коту. И когда уже поняла, что ей его не поймать и не спасти, вдруг увидела, как вспорхнула огромная белая птица, раскрыла крылья и, подхватив на них бедное животное, задержала его удар о землю. Чуть-чуть не врезавшись в поле, метнулась в сторону и упала.
Настя поскакала вглубь колосьев, соскочила с лошади, увидев распростёртого на земле человека-ворона. В руках, которые лежали на груди, он держал истерзанного кота, на котором, казалось, совсем не было шерсти.
- Что? Что с вами! Бэлвор, ты сильно ударился? Можешь встать? А Вася? Он жив? Бэлво-ооор! – она кричала, не умолкая.
- Возьми кота, ему нужна помощь, - прохрипел её спутник. – Я нормально...
Ударился немного. Раньше надо было сообразить. Смотри: туча уходит.
Настя встала на колени, попробовала взять кота, но он застонал. Она стащила котомку, сняла куртку. Вытащила из котомки свою белую тонкую рубашку, постелила поверх куртки:
- Васечка, милый, не умирай, солнышко, только не умирай. Ты победил их, они уходят...
Они тихонько взяла его в руки и положила на рубашку. Без шерсти он был совсем худеньким, на его розовом тельце остались следы битвы – большие сине-кровавые пятна.
- Бэлвор! Он не дышит, - заревела она во весь голос. – Посмотри, я не могу...
И закрыв глаза руками, завыла. Сквозь слёзы она видела, что, охая, приподнялся, Бэлвор, достал из котомки свои бутылочки, порошки. Влил коту несколько капель в рот, стал поливать кожу, присыпать порошками. Нагибался, прислушивался. Видя, что её кот не подаёт признаков жизни, Настя голосила и завывала ещё больше и никак не могла остановиться. Бэлвор протянул и ей бутылочку. Настя, еле-еле справившись с дыханием, смогла сделать несколько глотков. Ей казалось, что её сердце разорвалось на миллионы маленьких кусочков. Она на коленях подползла к коту, стала гладить его лоб, где чудом уцелела шерсть. Что она говорила, она не помнила. Кому молилась тоже.
- Бэлвор, - вскрикнула она, - он же тёплый до сих пор. Спаси его!!
Человек-ворон склонился над жалким комком, стал прислушиваться.
- Настасья! Жди меня здесь! Я доскачу до леса, там есть большое дерево-страж.
И он вскочил на уставшую лошадку и поскакал к лесу. А Настя рубашкой прикрыла тельце Василия. Она плакала, не переставая. Говорила ему слова благодарности, вспоминала, как они жили в том, другом мире. Просила прощения за то, что вызвала его сюда, за то, что не сберегла.
Она посмотрела на небо: было видно, что сила тучи ослабевает, она рассеивается и уходит. Пропал и глаз. Обычное небо простиралось над ней.
И было столько боли...
- Будь ты проклят, Ведун, будь ты проклят...
Она слышала, что Бэлвор скачет назад, но даже не повернулась. Сидела, как будто застыла. Потом посмотрела на кота, всё также лежащего под рубашкой, и сказала:
- Мы должны похоронить его где-нибудь в мягкой почве, но чтобы никто не смог разрыть его последний приют. Ты поможешь мне, Бэлвор?
Она поднялась, подошла к нему:
- Дай мне нож.
- Настасья! Посмотри на меня!
- Не мешай мне. Мы опоздали, ничего нельзя сделать.
- Посмотри на меня, - заорал он на неё, взял за руки, стал трясти, - посмотри, я тебе говорю.
- Что? - холодным голосом спросила Настя.
- Есть очень маленький шанс. Мизерный. Я вызвал братьев. Если они успеют до темноты, то...
- Ты не можешь так со мной поступить. Не надо давать мне ложной надежды.
Бэлвор подошёл к девушке, прижал её к себе, обняв обеими руками. Он пытался согреть её ледяные руки, остановить её лихорадочную дрожь, но Настя не реагировала на его заботу.
Она вглядывалась куда-то в невидимую даль и шептала проклятия. Вдруг вздрогнула, взглянула на Бэлвора каким-то диким взглядом:
- Что это?
Он обернулся, внимательно посмотрел туда же, куда был направлен её взгляд.
- Настасья! Настя! Они успели. Они смогут его спасти. Но ты же понимаешь, что...
- Молчи, - прошептала она, - молчи.
А потом, встав на цыпочки, поцеловала его в губы. Бэлвор ощутил лихорадочный, горячий, очень короткий, но желанный поцелуй этой странной, но такой родной девушки. Не так он себе это представлял и бы хотел ответить...
Но она, отстранившись, уже сидела на коленях, одним пальчиком гладила кота по лбу.
- Ты ещё тёплый, - прошептала она. – И они спасут тебя. Ты прости меня, пожалуйста... Прости...
А Бэлвор с удивлением смотрел на Настю, и пытался понять, как в этой хрупкой девушке уместилось столько любви, что она дарит и дарит её всем, кого встречает, всем, кто сделал ей добро, всех жалеет... Даже Хотуля...
Вороны прилетели вовремя, они уселись рядом с лежащим на рубашке Василием.
Переговариваясь на своём языке, несколько минут что-то доказывали.
- Они не знают, как его нести? – спросила Настя.
Бэлвор не хотел ей говорить, что они сомневаются: донесут ли...
- Есть такая сказка про лягушку, которую несли на палочке, а ещё в одной девушку несли на сплетённой сетке... Мы можем что-нибудь подложить внутрь рубашки, чтобы тельце Васи не прогибалось...
- Настасья! Ты мне доверяешь?
- Да, доверяю.
- Тогда иди туда, где бросила амулет, вдруг найдёшь. Я сделаю, как надо.
Она внимательно посмотрела в глаза ворона, сейчас они были глубокими и совсем не человеческими. Кивнув, Настя ещё раз склонилась над маленьким комочком, поцеловала осторожно в лоб. «Что же я его как покойника...» - расстроилась она. Но поднялась и пошла, не оглядываясь.
Машинально брела по полю, раздвигала колосья, искала амулеты.
Над ней пролетели вороны, в зубах они держали её рубашку.
- Они спасут его. Я знаю.
8
Озеро второе: Солёное
Настя шла сама не своя. Ехать не хотелось. Да, и вообще ничего не хотелось. Бэлвор не приставал с расспросами. Он ехал чуть позади, вел её лошадку. Иногда подавал воду, но Настя отказывалась.
Когда добрались до леса, приближались сумерки, и Бэлвор спешился. Вытащил из котомки очередную бутылочку, набрал немного воды в руку и тут же брызнул ею на лицо девушки. Настя очнулась и повернулась к нему:
- Спасибо!
Она стояла, смотрела вокруг, но как будто ничего не видела. Бэлвор нашёл хорошее место для ночлега, сам приготовил всё и подвёл её к плащу. Настя легла и тихонько заплакала. Бэлвор принёс ей попить.
- Это я его сюда вызвала и убила.
- Настасья! Куда торопишься с выводами? В нашей жизни не бывает случайных встреч, непредуказанных действий. Если он пришёл, значит, так было нужно. И вообще, кошки, они живучие! А тебе, чтобы отомстить за причинённую боль, нужно подготовиться. Иначе эта битва была напрасной.
Настя подскочила, стала ходить, думать: «Бэлвор же ни в чём не виноват. Что я ему тут концерты устраиваю? Надо отомстить Ведуну. Язык не повернётся назвать его иначе».
- Расскажи об озере. Что там с ним? – спросила она уже более ровным голосом, устраиваясь на плаще.
Бэлвор сразу же начал свой рассказ:
- Озеро это – очень ценное, Настасья! Оно является для человека и всех живых существ одним из источников жизненной энергии. Те, кто искупаются в нём, получают защиту от несчастий, от серьёзных болезней и от всего того, что плохо влияет на жизнь человека. Соль всегда считалась оберегом. Она и на самом деле обладает магическими свойствами. Ведь она соединила в себе и воду, и огонь.
- Как это?
- Если соль не находят в виде камней, то воду греют на огне...
- Да-да. Её выпаривают. Из школы помню.
- Вот и смотри: соль получается от воздействия огнём, но сама же она может огонь убить. Соль приносит большое богатство, особенно тем, кто продаёт её как амулеты в маленьких мешочках. Но от колдовства и магии помогает только эта – из солёного озера.
-Бэлвор! Но ведь соль разъедает кожу! Долго я должна буду в этом озере купаться?
- Это будет не совсем купание...
- Бэлвор! Я амулеты не нашла. Пойдём, назад.
- Нет, Настасья. Ты отдыхай, а я сам поищу.
Он зашёл за дерево и взлетел. А Настя свернулась, подобрав колени, и стала думать о бабке Варваре, вспоминать, как парилась в её баньке, как не верила многому из того, что она говорила. «Интересно, а были ли они когда-то здесь? И Варвара, и моя бабуля? Выходит, что были. Знали они столько, что мне и не снилось. Эх, в баньку бы сейчас!»
Как прилетел человек-ворон, она не слышала. Сон её был тяжёлым, снился портрет, который падал со стены. Она его подбирала, а он весь дёргался, вырывался из рук и снова падал. И лишь когда она услышала бабушкин окрик: «Брось его», - Настя портрет не подняла.
- Настасья! Надо вставать...
Девушка открыла глаза. Светало. Рядом с ней лежал медальон с солнышком. Мешочка Деяна не было.
- Не нашёл?
- Он, видно, в этой туче исчез. Не зря тебе его братец названный дал... – начал говорить Бэлвор, но осёкся, поняв, что не стоит вспоминать всё заново.
Собрались, как всегда, быстро. Ехать пришлось тропинками. Хорошо, что Бэлвор знал, куда идти, ведь у него была карта.
Местность стала меняться. Постепенно исчез лес, потом всё реже стали встречаться кусты. «Как на Мёртвом озере, - подумала Настя. – Сейчас мы завернём, и покажется ещё одно озеро, но теперь Солёное. Странно, что здесь всегда надо куда-то завернуть. Ничего не находится прямо по дороге...»
И оно, действительно, показалось сразу за поворотом. Земля вокруг озера была белой. Это соль лежала на поверхности и даже без солнца слепила глаза. Само озеро было совершенно круглым. Вода, странного, необъяснимого цвета, казалась жидкостью, налитою в большую белую тарелку. С правой стороны примостились к озеру несколько островершинных скал, из-за которых не было полного обзора всех берегов.
Озеро завораживало: оно и манило, и пугало.
И опять они оставили лошадок на травке, чтобы соль не разъела их копыта. Настя оставила куртку, котомку. Спросила, надо ли ей брать что-то с собой. Бэлвор посоветовал взять полотенце.
Дорожек не было, портить гладь соли было жалко. Настя уже занесла ногу, чтобы идти к озеру, но Бэлвор схватил её за руку.
- Дух озера Сол не любит поспешности. Он один из многочисленных братьев нашего Солнышка. Есть у него золотая колесница, запряжённая четвёркой белых коней. Если повезёт, то сам Дух появится. Когда колесница остановится, не бойся, смело садись в неё да, смотри, глаз не поднимай. Ни о чём не спрашивай. Захочет Дух заговорить с тобой, отвечай, не захочет, молчи.
Бэлвор встал впереди Насти, расставил широко руки, стал насвистывать и выкрикивать слова на незнакомом языке. Вслед за его свистом поднялся ветер, забурлило озеро. И что случилось потом, Настя не поняла: как из воздуха над поверхностью воды соткались белые кони, а за ними ослепительно сверкающая колесница. Она сделала круг и, развернувшись, остановилась возле них. Бэлвор подтолкнул Настю к колеснице. Она наклонила голову и взошла на неё, села на свободное место. Мгновение, и они поднимаются, а потом стремительно несутся в неизвестном направлении.
Настя не поднимала головы, но ей видно было длинное белое парчовое платье, из-под которого выглядывали носки сапог.
Колесница остановилась также стремительно, как и взлетела. Кто-то, сидящий с девушкой, гулко сказал:
- Пойдём со мной. Подними голову.
Настя увидела, что перед ней очень высокий мужчина с белыми волосами, развевающимися на ветру, и такой же бородой. Он пошёл вперёд, рукой поманив её за собой.
Девушка успела оглядеться и поняла, что они находятся с другой стороны озера. Перед ней стоял помост, на котором уместилось огромное количество разных кувшинов, горшков и горшочков. А посередине стоял то ли стол, то ли диван, похожий на кушетку без спинки. Дух что-то произнёс, и рядом с Настей появились две девушки в белых рубашках, похожие друг на дружку, как две капли воды. Их волосы были спрятаны под головные уборы, напоминавшие купальные шапочки.
Девушки взяли Настю за руки, и она вздрогнула: руки их были мокрыми и холодными. Они завели её на помост, раздели до нога, на глаза повязали повязку и положили животом на кушетку, которая оказалась на удивление мягкой и тёплой. Подул мягкий ветер, обдувающий кожу девушки. Настя приготовилась ко всему. Она должна была выдержать это испытание.
Её спину полили чем-то ароматным и мягким, стали массировать кожу. Потом на спину что-то посыпалось. Настя поняла, что они покрывают её солью. Движения повторились, круговыми движениями втирали соль в кожу, и Настя с напряжением ждала, когда кожа начнёт саднить, и везде защиплет, зачешется. Но её перевернули на спину. Все ощущения повторились, только движения были намного мягче.
Когда её поставили на ноги, она почувствовала, что вся покрыта солью, как панцирем, но всё равно никакого дискомфорта не ощущалось. Кто-то её приподнял и перенёс на сиденье.
- Я могу исполнить твоё желание. Говори.
- Моего кота убили. Помогите ему. Понимаете, это особенный кот. Он меня спасал...
Её прервал громкий раскидистый хохот:
- Кота, говоришь, спасти? Ха-ха-ха... Кота?
- Да-да. Спасите его, пожалуйста!
- У тебя другого желания нет?
- Нет.
Она услышала тот же самый хохот.
- Хорошо, коль так.
И Настя почувствовала, как она поднимается в воздух. Сознание её затуманилось, и она уснула.
Очнулась Настя, стоя по пояс в чём-то мокром. Где-то шумела падающая вода.
- Сними повязку и помни, есть у тебя твоё неисполненное желание. Брось соль в огонь и позови меня только тогда, когда тебе будет угрожать смертельная опасность, - услышала она голос Духа.
И снова раздался смех, размноженный эхом:
- Ха-ха-ха... Кота спасти...
Настя сняла повязку и увидела, что она стоит в небольшом озерце, в который льются потоки воды с горы, поросшей красивыми белыми цветами. Она свободно вздохнула и поплыла к водопаду.
Не думая о том, где она находится, как будет отсюда выбираться, Настя отмывала себя от соли. Её кожа заискрилась, сделалась бархатной на ощупь. Не было ни одной ссадины. Девушка, как будто заново родилась. Вода была чистой, освежающей, перемешанной с запахом цветов.
Наплескавшись вволю, Настя стала оглядываться, смотреть на берег. Там она увидела свои вещи, сложенные на песке. Проплыв до берега, девушка вышла из воды, постояла, подождав, пока не скатится вода, стала разбирать одежду. Под ней на песке она увидела небольшой мешочек. Настя даже развязывать его не стала: знала, что там соль. Одевшись, она села на песок.
Ждать Бэлвора ей пришлось недолго. Он появился из леса с лошадками.
- Бэлвор! – закричала Настя.
Она вскочила, побежала к нему навстречу.
- Я думала, что это будет дольше, а меня и часа не задержали. А ты знаешь, где мы? И ты как здесь оказался?
- Неделю тебя, Настасья, не было. За это время я сюда и добрался.
- Как неделю? Не может быть...
- Может!
- Ой, как я проголодалась... Есть ли у нас что-нибудь?
Бэлвор протянул ей котомку, она нашла там хлеб и бутылку воды. Сам он стоял, раздумывая:
- Настасья! Здесь заночуем или поедем? В полдня пути есть деревушка.
- Поедем! Конечно! – радостно крикнула Настя, вскочив на свою лошадку.
Бэлвор с удивлением посмотрел на девушку, но, ничего не сказав, тоже запрыгнул в седло.
Когда они проезжали мимо раскидистого дерева, сверху на Настю удивительным образом упал лист. Едва она взяла его в руки, как вскрикнула от радости: на поверхности листа была фотография. Василий в бинтах с открытыми глазами тянется лапой за кусочком мяса.
- Что это? – спросил Бэлвор, повернувшийся на её вскрик.
Настя протянула ему фотографию. Едва Бэлвор увидел, что на снимке, как он рассыпался в пепел.
- Спасибо тебе, Дух!!! – закричала Настя на весь лес.
9
К жилью подъехали вечером, но ещё не было особо темно.
Деревенька оказалась похожей на все предыдущие, которые им иногда встречались: одна улица, вдоль дороги расположены дома, а позади них огородишки. Дома, как правило, тоже были однообразными. Лишь выделялась харчевня да несколько изб с наличниками и деревянными кружевами. Позади деревеньки стремительно протекала река.
Бэлвор слетал, чтобы разведать, нет ли всадников, а потом они подъехали к харчевне. Настя спокойно зашла во внутрь, где было безлюдно и темно. В очаге горел небольшой огонь, который и грел, и немного освещал комнату. Хозяин тут же подбросил дров, и они весело затрещали, постепенно увеличивая свет.
Харчевня была такая же, как у Добрана. Да и хозяин её, Радей, был чем-то на него похож. Улыбаясь путникам, пригласил их к столу, что стоял поближе к очагу, сам подал хлеба с солью, кваса налил. Спросил, что приготовить добрым людям. Настя с жадностью запивала тёплые ломти ржаного хлеба, поэтому молчала. Бэлвор же сначала расспросил о здоровье хозяина, его домочадцев, затем спросил, как идут его дела, много ли бывает проезжих...
Радей, обрадованный таким неспешным разговором, – значит, гости не торопятся, - рассказывал, что в будние дни гостей бывает мало, а вот в выходные или праздники дело идёт. Приходится работать всем: печь хлеб и пироги, варить кашу с грибами, которых в лесочках вокруг деревни великое множество, парить репу в горшочках, варить мёд...
Хозяин, раскрасневшись, расхваливал блюда, которые у них подаются. Потом ещё раз переспросил, что же поднести гостям? Оба путника заказали нахваленную кашу с грибами. Попросили комнату, где бы могли отдохнуть, так как давно уже валятся с ног.
Желая, видимо, услужить гостям, Радей сам повёл их в комнату для гостей, выбрав самую большую с двумя кроватями. По пути он поинтересовался у Бэлвора, что им за комнату предложить. Тот назвал Настю сестрицей и попросил непременно тёплую.
Настя, умывшись, почти сразу уснула, даже раздеваться особо не стала: сняла лишь куртку и сапожки. Бэлвор пытался разбудить её несколько раз для того, чтобы она хоть что-то съела, но она лишь переворачивалась на другой бок. Он накрыл её своим одеялом и пошёл в общий зал.
Несмотря на то, что было уже поздно, за столом сидели трое. Бэлвор насторожился, но увидев, что это мужики, пришедшие перед сном пропустить несколько кружек медовой настойки, которой славился хозяин, успокоился.
Мужики замолчали, удивлённо поглядывали на путника.
Радей ему настойку предлагать не стал: путники, если надо, всё сами попросят. Их непринято было расспрашивать, лишь предоставлять всё, что скажут. И когда Бэлвор подозвал его к себе, то Радей был очень рад: вдруг что-то новое узнает.
Бэлвор же опять стал расспрашивать о всадниках, на что хозяин ответил, что здесь никого не видали отродясь. Люди проезжают всё спокойные да мирные. Предложил гостю пирожка отведать, не выдержал. Увидев, что тот не против, побежал за пирожками. Он тут же принёс на блюде несколько штук. Стал расхваливать, показывая, который из них с капустой, который с грибами, а который с кашей.
- А завтра моя Малуша испечёт кулебяку в дорогу. А может, вы останетесь на денёк – другой?
- Не знаю, Радей, как сестрица моя. Притомилась девка в дороге, надо бы отдохнуть, да путь наш далёк.
- Я вот думаю, как вы, путники, не боитесь ездить далеко. Кто знает, что в дороге встретиться может? Лихой человек, али зверь лесной...
- Да, нет, Радей. Спокойная дорога. Едем себе и едем...
- Да, ты ешь, ешь...
- Я тоже устал, пойду. Рассчитаюсь завтра, - сонным голосом произнёс Бэлвор.
Утром Настя подхватилась рано: захотелось есть. Бэлвор спал. На скамеечке у очага заботливо прикрытые полотенцем стояли горшочек с кашей, пирожки. Они, конечно, не были горячими, но Настя, решила их съесть, как только сходит умыться.
Девушка выскочила на крыльцо, огляделась. На большом дворе слева от входа в харчевню, не мешая приезжающим путникам, расположилась огромная копна сена, возле которой щепочками и камешками играли шестеро ребятишек, похожих друг на друга и на Радея. Рядом, на брёвнышке, сидела девочка постарше, что-то мешала в горшочке. Увидев вышедшую из дверей и вставшую на крыльце девушку, они разом замолчали. Настя улыбнулась ребятишкам:
- Здравствуйте! А как мне на речку пройти?
- А речка быстрая и холодная, зачем она тебе? Нам маманя не велит к ней подходить, - ответила девочка.
- Так вы ж малые ещё, а я вон какая большая! Мне можно!
- Никому нельзя, правда, Чаруша? – обратился к сестре один из мальцов. - В речке сом-рыба водится, - и повернулся к Насте, - ты подойдёшь близко, а он как выпрыгнет, на тебя как набросится да и утащит в речку, где глубоко.
- И где же она эта сом-рыба, покажи в какой стороне?
Мальчик махнул рукой в сторону речки:
- Не ходи, утащит...
Настя собиралась уже пойти на речку, как на крыльцо вышел Радей. Поздоровавшись и узнав, куда она направляется, он тоже не советовал ей идти одной:
- Там, где течение быстрое, тебя река с ног собьёт, понесёт по течению, будет бить о камни. А там, где заводь есть, действительно, замечали огромного сома метра в три. У одного соседа козлёнка заглотил, у другого – телёнка. А позапрошлой весной мальчонка соседский убежал на сома поглядеть, а он его и заглоти...
Увидев недоверие на Настином лице, он обиженно сказал:
- Сам видел: был малец, и не стало. Заводь-то рядом, вон она. Своим строго-настрого запретил к воде подходить.
- А ловить его не пробовали?
- Поначалу, как сом-рыба появился здесь, пробовали, конечно. Но он ни разу не показался. И сети ставили, и с рогатинами ждали... Нет его.
- Так, может, и нет его?
- А кто ж тогда в воде всех ловит? – возмущённо спросил Радей и встал на пути Насти. – Одну не пущу. Что мне брат твой скажет?
- А брат скажет, что умыться можно и колодезной водой. Давай-ка я тебе ведро свежей наберу!
Недовольная Настя, насупившись, умывалась у колодца, которого она вначале и не приметила, так как всё время стояла к нему спиной. Она хотела идти в комнату, чтобы съесть кашу, как Радей сказал, что приглашает к столу. Увидев, что стол заставлен разносолами, она даже перечить не стала. Глаз её остановился на середине стола, где жаром пылала только что вытащенная из печи кулебяка. Вышла маленькая женщина, которую Радей представил как свою жену Малушу. Она принесла кувшинчик с маслом, из которого торчало перо. Этим пером Малуша и мазала кулебяку несколько раз, пока та не смягчилась, пропитавшись до начинки.
- Пусть постоит, получше пропитается, а вы отведайте похлёбки-репни. Она всю ночь в печи стояла, уварилась. С потрошками!
И пододвинула к Насте маленький горшочек.
- Мы вот раньше, - говорила словоохотливая Малуша, - из большого горшка ели, да ребятам-то неудобно было доставать. А один путник и присоветовал, увидев, как наш Усладушка обжёгся, не донеся кашу до себя, заказать гончару маленькие горшочки. Это оказалось удобно и для гостей. Горячее сохраняется дольше. Да всякие миски ещё наделали.
Она с гордостью показала на глубокие тарелки, стоявшие на столе.
- А Усладушка, хоть и маленький, а постоянно лепит посуду, - у нас глина на взгорке посудная, - и бегает к гончару, показывает. Тот обещал его в ученики взять, как подрастёт...
- Малуша, - перебил её Радей, - пусть гости отведают, что душа пожелает. Я им только помогу, разрежу пирог.
Похлёбка была совершенно необыкновенной, и если бы Малуша не сказала, что она из репы, Настя никогда бы не догадалась.
Вдруг с улицы раздался детский крик, да такой сильный, что не было сомнения, что что-то случилось.
Одновременно в дверном проёме встретились и гости, и хозяева: как можно быстрее желавшие узнать, что там случилось.
На копне сидели двое мальчишек постарше и кричали во всё горло. Настя пыталась понять, что они хотят сказать, но сообразила, что это просто крик ужаса. Мальчики кричали, показывая руками на реку.
- Чего орёте, оглашенные? - закричал на них Радей.
И, развернувшись к жене, добавил:
- Малуша, наши все здесь?
Та, уже причитая, разглядывала своих детей.
- Все, наши все...
Радей и Бэлвор схватили стоявшие возле копны вилы, а Настя - топор. Он хоть и был тяжёлый, но она почти не почувствовала его веса. Выскочив из-за копны, они услышали крик у реки и увидели, что недалеко от берега, согнувшись, стоит мальчонка, машет руками над водой. В одной руке держит небольшую острогу. Вдруг кто-то хватает его за руку и тащит в воду. Он отчаянно кричит, упирается...
- Вот и рыба-сом, вот она убийца... – кричал Радей.
Настя бежала изо всех сил, страшась только одного: они не успеют. Она не успевала за бегущими и видела, как они стремглав забежали в реку. Вилы с двух сторон воткнулись во что-то мягкое. Огромное чудовище, толстое, скользкое, подняло вверх свою широкую безобразную пасть, намереваясь, заглотить ребёнка. Было только одно мгновение, когда оно приоткрыло пасть, но и его хватило, чтобы Бэлвор выхватил обезумевшего от страха и боли окровавленного мальчика.
- Возьми его, - крикнул Бэлвор Насте.
Она отдала ему топор, и, схватив ребёнка, понеслась с ним обратно, к харчевне.
- Малуша, воды холодной, чистые тряпки, - закричала она.
Положив мальчика под навес на лавку, она принялась рассматривать его раны. Рука была изорвана на полосы, но цела. Сам мальчик потерял сознание, но дышал. Ребята обступили её:
- Это Стрижак. Мы ему говорили, что нельзя в речку ходить, а он всё пытался рыбу-сома изловить.
Малуша уже неслась с водой и тряпьём. Настя глазами нашла девочку:
- Чаруша, беги, принеси мою котомку, она маленькая. Малуша, я справлюсь. Беги за родителями мальчика. Подготовь их, скажи, что живой.
- Мать у него. Нет отца-то. Сгинул.
Босоногая девчонка припустилась в харчевню, а Малуша побежала за сарай.
Настя оторвала кусок тряпицы, смочила водой и стала обмывать раны ребёнка. Сом не успел изжевать ему руку. Хорошо, что мальчишки закричали сразу, как увидели, что Стрижак полез в воду.
Девушка всё время слышала крики у реки, голосов становилось всё больше.
- Сбегайте-ка, гляньте, что там? – отправила она мальчишек, - но близко к реке не подходите.
Чаруша принесла её котомку. Настя развязала её и вздрогнула: на внутренней поверхности мешка осталась рыжая шерсть. «С ним будет всё в порядке», - подумала она. Достала заветную бутылочку, открыла и стала капать на раны. Легонько мизинчиком растёрла жидкость, подождала, пока высохнет и стала перебинтовывать руку. Затем достала другую, - она уже хорошо знала, какую, когда применяют, - и влила несколько капель в рот мальчику.
Стрижак застонал. «Вот и хорошо, - подумала Настя, - скоро он очнётся. А я одна справилась. Хоть чему-то научилась».
Мальчишки с криками бежали назад.
- Тише вы, - прикрикнула Настя, но поняла, что возбуждённых ребят не остановить. Кричали одновременно:
- Там они рыбу-сома тащат...
- Он бьётся...
- А они тащат...
- А в спине вилы...
- А он хвостом бьет, нападает...
- А сил-то нет уже...
- Народ набежал: кто вилами его, кто топором...
- Он никого не поранил? - беспокоясь, спросила Настя.
- Да он же в сети запутался, кто-то на него сеть поставил...
- Это я, - раздался тихий голосок Стрижака.
Ребята подбежали к мальчику ближе, стояли, восторженно глядя на него. За сараем раздались причитания.
- Мамка, - опять прошептал Стрижак.
Женщина, забежавшая во двор вместе с Малушей, кинулась под навес.
- Да, что же это за горе-то мне, - запричитала она.
Настя не дала ей схватить сына. Она встала между ними и расставила руки:
- Не трогайте его сейчас, ему нужен покой, раны я перевязала, всё хорошо теперь будет.
Женщина упала на колени, обняла Настю за ноги, стала плача целовать её штаны, а когда девушка пыталась отодвинуть её, то и руки.
- Малуша, подними её. Зачем вы так, перестаньте, - успокаивала она мать Стрижака.
- Один он у меня. Муж сгинул, нет никого больше.
- Мама, его этот сом утащил. Я видел. Я хотел его поймать и тятю спасти.
- Да, что же ты такое говоришь? – запричитала женщина.
- Не трогайте его пока, пусть полежит здесь, - сказала ей Настя. – Чаруша, отнеси котомку обратно.
А сама побежала на берег.
Мужики с трудом тащили сома. Он, и правда, был очень большой. Не меньше двух с половиной, трёх метров. Окровавленный, истыканный вилами, с рваными ранами от топоров, сом сопротивлялся людям. Но тех было слишком много.
Бэлвор уставший стоял на берегу вместо с Радеем. Настя подошла к нему и взяла за руку.
- С мальчиком всё будет хорошо, успели вовремя. Бэлвор, этот мальчик, Стрижак, он говорит, что видел, как сом заглотил его отца.
Радей с открытым ртом и округлившимися от удивления глазами смотрел на Настю. Потом, сорвавшись с места, побежал к мужикам.
Бэлвор развернул Настю и, обняв за плечи, повёл в харчевню. Он подошёл к мальчику, заглянул в глаза, посмотрел руку. Увидев, что в нескольких местах на тряпице выступила кровь, сказал:
- Радей, как в воду глядел, предлагая задержаться. Иди, Беляна, отдохни. Я отнесу мальчика домой.
Подбежавшая Чаруша, взяла её за руку и повела к столу. Настя села за стол, приглашая поесть и девочку. Та с удовольствием уселась, уплетая пирог, прослоённый блинами, наполненный разной начинкой. Проходящая мимо Малуша хотела было одёрнуть дочку, вывести из-за стола, но махнула рукой и пошла к своим горшкам. Забежавшие мальчишки остановились, увидев Чарушу за столом. Видя их изумлённые лица, Настя подумала, что родители, видимо, строго запрещали подходить им к этим столам.
Настя позвала всех к столу, отрезав большой кусок кулебяки для Бэлвора, остальноё раздала детям. Весёлой компанией они сидели за столом, когда пришёл её спутник. Он сел с ними, улыбался, но молчал. С удовольствием ел пирог и слушал болтовню детей.
Радей, пришедший позднее всех, ничего не сказал, лишь на немой вопрос Бэлвора, кивнул головой.
10
Уехать из деревеньки удалось только через неделю. Стрижак поправлялся быстро, но нужно было проследить, чтобы рука начала окончательно заживать. Бэлвор потратил немало нервов, доказывая мужикам, что есть этого сома нельзя. Единственный веский аргумент, который они восприняли, заключался в том, что мужики, съевшие хоть кусочек рыбины, станут людоедами, поедят всех своих домочадцев. Тогда те испугались, стали решать, куда девать столько «добра». Было видно, что многим очень жалко выбрасывать эту добычу. Решили разделать на куски и бросить в реку. Но предварительно сняли с рыбины кожу, она была очень прочной, могла пригодиться. Издревле из неё шили одежду, обувь, сумки. Все изделия отличались высокой прочностью. А некоторые даже паруса к лодочкам шили. Вмешался Радей, приказал рыбину не выбрасывать, а наварить из неё клея. На том и порешили.
Мать Стрижака, мастерица-рукодельница, принесла Насте собственноручно вышитые полотенце да рубашку. Кланялась, просила взять. А Бэлвору пояс. Тот, троекратно обняв и поцеловав её, пояс этот рядом с Деяновым завязал, приговаривая, что теперь ему никто не страшен с такой защитой.
Вечерами у Радея собирались во дворе. Приходила вся деревня. Малышня возилась на лугу, играя в игры. Настю тянуло побегать с ними, но она понимала, что люди не поймут её, поэтому чинно сидела, слушала песни. Девушки до захода солнца, - а здесь оно редко скрывалось за тучи, - рукодельничали. Настя и сама любила этим заниматься, поэтому у кого узор перенимала, а кому и подсказывала.
Такая привольная и спокойная жизнь была ей по сердцу. Она уж подумывала о том, как в какой-нибудь деревеньке, - лучше рядом с Боянкой, - жить спокойно и счастливо вместе с Бэлвором... Но понимала Настя, что не даст ей Ведун такого счастья. Надо ей за него бороться.
И вот Бэлвор объявил, что Стрижак не нуждается в его лечении: можно ехать дальше. Провожали всей деревенькой до околицы. Дальше был другой мир. Лучше за границу деревеньки не заходить. Надарили подарков, угощений. Со всеми расцеловались, в пояс поклонились и поехали.
Ехали молча. Насте почему-то казалось, что пережитое должно было бы приблизить их друг к другу ещё больше, но от Бэлвора веяло не столько какой-то холодностью, сколько равнодушием.
«Уж не приглянулась ли ему мать Стрижака. А что? Женщина она молодая, очень красивая. То-то он бегал к ним не по разу на день. Может, не только сына лечил, но скрашивал её одиночество? А теперь тоскует от расставания? Поди, пойми этих мужчин! Приголубят, приласкают; не словами, так взглядами, намёками дадут понять, что вроде бы ты и нужна... И не просто нужна, а ОЧЕНЬ... А только сердце застучит, затрепещет, а они уж и обдали тебя холодом. Вот и думаешь, переживаешь... И всплакнуть от обиды хочется. И ведь на всё найдут оправдание, и тебя же обвинят, что придумала ты всё. Не было, мол, ничего такого. Не о чем и вспоминать. А на сердце трещинка одна, другая... Как ему бедному выдержать? Вот и болит оно. А вера? Вера-то пропадает. И уже ни взгляды не нужны, ни подарки. Нет, не понять мне...»
Дорога оказалась длинной и монотонной, как и мысли Насти. Ехали, изредка останавливаясь на отдых у речушек, ночевали в однообразных деревеньках, которых, к счастью, было много. Их как путников везде привечали, кормили, давали ночлег, иногда разрешали и в баньке попариться. Радость тогда была особенная.
Почти не разговаривали. Настя жалела, что лошадка не может с ней говорить, так как ей совершенно не хватало общения, той милой атмосферы, искры, которая однажды вспыхнула и подала надежду. Её постоянно мучила эта мысль: что же происходит с её спутником? Но она не спрашивала. Вспоминала Василия, мысленно с ним беседовала. И как-то сама становилась ко всему равнодушной и безучастной. Бэлвор всё время ехал впереди, почти не оборачиваясь. Иногда он доставал карту, сверялся с ней, когда впереди был перекрёсток дорог.
К лесу подъехали в полдень. Это был совершенно необыкновенный лес: запахи, которые он источал, они почувствовали задолго до того, как его увидеть. Тонкие ароматы ягод, цветов, лесного воздуха, непохожего ни на какой другой, опьяняли. Тихая радость маленькими глоточками вливалась в девушку. Она чувствовала приближение чего-то удивительно прекрасного.
Дорога шла в обход леса, но у самой его кромки Бэлвор остановился:
- В лес ведёт тропинка, ты должна идти по ней, никуда не сворачивая.
- Одна?
- Да.
- Хорошо.
Настя отдала поводья Бэлвору. Она шла медленно, думала услышать его голос, слова напутствия или объяснения. Но услышала лишь топот. Оборачиваться не стала, а слезинки утёрла. Совершенно обескураженная поведением человека-ворона, она напридумывала столько всего, что в пору было разреветься. Самой безобидной была мысль о том, что она ему надоела, что отправив её на съедение дикому зверю, Бэлвор вернётся в ту деревеньку...
Тропинка, как всегда, извивалась, но лес был совершенно другой: чистый, молодой, весёлый. Она шла и не могла надышаться этим воздухом, как бы пила его при каждом вздохе. Увидев большое дерево, возле которого расстилался ковром мягкий мох, остановилась и свернула с тропинки. Она легла спиной и почувствовала под собой мягкую перину. Птицы, казалось, пели колыбельную, ветерок ласкал её лицо. И Настя закрыла глаза.
Приснилась ей красивая женщина, которая вела её за руку по большому залу, на стене которого висело огромное зеркало. В нём Настя увидела Бэлвора, обнимавшего мать Стрижака. «А я ведь даже не знаю, как её зовут. Ну, и зачем мне её имя? Хорошо, что не знаю».
- Он предал тебя. Посмотри, как он её обнимает!
- Это его жизнь. Я ничего не могу изменить.
- Можешь! Вот меч, возьми его! Вонзи в это зеркало, убей их обоих!
- Зачем? Он одинок, она тоже. Вместе они будут счастливы!
- Не встречала такой дурочки! За счастье надо бороться! Выбирай: или ты их убьёшь, или я тебя. Ты сюда попала из-за своих тайных мыслей.
- Я никогда в своих мыслях не хотела отомстить ни ему, ни ей.
- Одна ты не сможешь выполнить миссию, возложенную на тебя.
- А это не ваша забота!
Женщина схватила её за руку, оттащила от зеркала и толкнула на пол. Но Настя не почувствовала боли от удара об него. Ей стало страшно, когда незнакомка поднесла меч к её груди.
Настя вдруг вспомнила об амулете, висевшем у неё там. Она схватила его сквозь одежду и поднесла к губам:
- Спаси меня, Великая Мать!
...Настя открыла глаза и не могла понять, где она. «Вот так сон», - подумала девушка. А когда увидела в своих руках медальон, то поняла, что это было где-то на границе сна и реальности.
Она поднялась, пошла на тропинку: «А ведь он мне говорил, что с тропинки сворачивать нельзя. Всегда я делаю по-своему, вредина!»
Тропинке обрадовалась, как родной. Немного поражало то, что вокруг была тишина. Ни шорохов, ни ветра, ни птиц... Шла неторопливо, вспоминая пережитое. Ей было неприятно вспоминать увиденное, она гнала видения прочь. Не сразу, но смогла переключиться на Василия. Как только это случилось, опять услышала, что радостно щебечет какая-то пичужка, и была несказанно рада ощутить эти звуки реального мира.
За очередным поворотом лес изменился. Ветви деревьев спускались до земли, открывая над тропинкой лишь небольшой проход. Деревья склонились к тропинке, делая реверанс. Они не страшили. Настя смело зашла в этот тоннель, сотворённый деревьями. Когда она повернулась, то увидела за собой сплошную стену из веток. Испугавшись, Настя хотела вернуться, но ветки ласково развернули её и стали подталкивать идти вперёд.
Она чувствовала, как они гладят её по спине, по плечам. Иногда, чтобы пройти, ей приходилось раздвигать ветви, и тогда каждый листочек, которого она коснулась, гладил её руки, лицо. Она напитывалась такой нежностью, такой радостью, что чувствовала, будто сердце от этого счастья может не выдержать. Это была нежность к матери, которая пожертвовала жизнью ради неё, к двум бабкам, выхаживающим её и любящим за всю родню, которой она не знала. Это была нежность к беззащитному рыжему комочку, который спас ей жизнь. И к Бэлвору. Ведь он ни в чём не был виноват. Она всё придумала. Он проводник. Но очень хороший проводник. Он как старший брат... «И я должна уважать его чувства. Если он будет счастлив, то я буду счастлива! Хоть я не так всё себе представляла».
- Ой! За что? – вскрикнула Настя, когда ветка больно стегнула её по лицу. – Что я сделала не так? Я стараюсь, видите же, как мне трудно, но я стараюсь!
Она остановилась и хотела расплакаться, но ветви начали гладить её, успокаивая. Они подхватили её, стали покачивать, убаюкивать. И мысли об измене Бэлвора, о том, что он её бросил, ушли. Девушка уже начала опять закрывать глаза, как вдруг очнулась:
- Спасибо вам, деревья! Вы излечили мои душевные раны. Я готова идти дальше!
Ветви медленно опустились, чтобы она могла встать на тропинку, открыли ей проход. Настя вышла к небольшой скале, из середины которой стремительно вытекала вода. Водопад был настолько красив, что Настя невольно им залюбовалась. У подножья она заметила каменную чашу, в которую стекала вода. Из чаши вода выплёскивалась, образуя небольшую речонку.
Настя остановилась, раздумывая, что ей делать дальше? Она увидела, что тропинка ведёт к водопаду, и очень обрадовалась. Девушка, сбросив с себя котомку и куртку, долго пила маленькими глотками. Потом умылась. Почувствовав себя сбросившей груз забот и переживаний, решила постоять под прохладной водой. Раздевшись, она подошла к воде. Брызги холодили и смешили. Вздохнув, как можно больше воздуха, она забежала под воду. Приготовилась кричать от обжигающего холода, но совсем его не почувствовала.
- Как странно, - произнесла она вслух, - это же водопад. Или я, прошедшая два озера, теперь закалённая?
Настя с наслаждением растирала себя, подумала распустить волосы, но не стала. Вышла из-под воды посвежевшая и какая-то обновлённая. Ничего не беспокоило её, ничего не волновало. Отжав косу, она хотела вытереться подаренным полотенцем, но не смогла. Достала своё. Пока одевалась, оглядывалась. Увидев неподалёку одинокую берёзку, подошла к ней, не туго завязала на ней полотенце:
- Это тебе мой дар, красавица. Забери мою печаль, не по силам она мне оказалась. Полюбила я добра молодца безответной любовью. Понимаю, что не ко времени. Оставляю тебе полотенце соперницы, не сочти за дерзость. Вдруг придёт кто без своего полотенчика, а утрётся моим, тебе подаренным.
Ветви берёзки склонились к девушке, погладили по волосам. Настя поклонилась деревцу, водопаду и, забрав свои вещи, пошла вперёд по тропинке. На одной полянке поела сладких ягод, на другой нашла целую семейку грибов. Полюбовалась на них, пожалела, что нет телефона, достала нож и нарезала целый платок.
Она шла и улыбалась. Радость опять наполнила её сердце. В просвете между деревьями она увидела двух лошадок. Хотела было побежать, но остановилась. Подошла к рядом растущему деревцу, погладила его по стволу, обняла:
- Дай мне сил, родное мое! Дай мне сил!
11
Настя вышла из леса, хотела улыбнуться, но не смогла. Бэлвор, сидящий на полянке, подскочил, заулыбался:
- Настасья, ты так быстро меняешься! Уже совсем не узнать тебя тому, с кем была ты раньше знакома. Как всё прошло?
- Нормально...
- Нормально? И это всё, что ты можешь сказать?
- У нас есть что-нибудь съестное? Так проголодалась!
Бэлвор, сощурив глаза, пристально посмотрел на неё. Хотел что-то сказать, но не стал. Лишь показал рукой на котомку, рядом с которой на тряпице лежали яблочки, хлеб, кусочки рыбы.
«А он думал, что я сейчас брошусь к нему на шею? Он мой проводник! Вот и пусть ведёт».
Она присела на коленки, откусила яблочко и огляделась. Лес, из которого она вышла, стоял сплошной стеной. Но это был уже не тот, зелёный, молодой, с запахами земляники лес. Это была непроходимая чаща, через которую пути не было. «Видимо, туда один вход».
Луг, где паслись лошадки, был ровным и зелёным-зелёным. Аж, в глазах слепило от такой насыщенности цвета. Это было ещё и потому, что туч было немного, и солнце светило постоянно. «Не знаю, хорошо ли это, что светит солнце? В такие ясные дни погода быстро меняется. Значит, жди беды...»
Настя посмотрела вперёд, куда лежал их путь, и увидела, что вдали на всём протяжении простираются синие горы, доходящие до самого неба. Их вершины скрывались в облаках. «Неужели придётся взбираться по ним, а я боюсь высоты. А как же лошадки?» Она разговаривала сама с собой. Ей не хотелось даже смотреть на своего спутника. «Все только и твердят, что я должна ему доверять. А так ли уж хорошо они его знают?! И доверие, это не совсем то, что мне нужно».
- У нас есть немного времени?
- Что-то случилось? – обычным голосом спросил Бэлвор.
- Просто хочется полежать на лугу...
- Настасья, нам бы засветло до гор добраться.
- Тогда едем!
Она подошла к своей лошадке, как почувствовала на плече руку Бэлвора:
- Что происходит?
- Ничего. А что может произойти?
- Ты не хочешь со мной разговаривать?
- А ты хотел, пока мы ехали к лесу? Хотел?
Бэлвор поморщился, опять прищурился и сказал очень тихо:
- Так было надо, Настасья.
- Кому?
- Тебе...
- Вот и хорошо! Я привыкла к молчанию...
- Ты сходила с тропы? Смотрела в зеркало?
Настя хотела ответить отрицательно, но лгать не стала:
- Да, я сходила с тропы, да, я смотрела в зеркало. Что я там увидела, я не скажу. Не будем терять время...
Она вскочила в седло.
- Что бы ты там не увидела, это неправда. Это лишь твои страхи, не более.
Но Настя не поверила Бэлвору, хотя и боли от увиденного уже не испытывала. Она поскакала вперёд навстречу ветру, навстречу опасностям, приключениям, которые подстерегали её на каждом шагу.
Бэлвор скакал за ней. Он ни разу её не остановил, не приблизился. Лишь когда горы стали надвигаться, когда встретился очередной перекрёсток, он, подъехав близко, закричал:
- Направо. Надо свернуть направо.
Они свернули и поскакали дальше. Горы слева были однообразные, голые: без единого кустика, без единой травинки. Иногда с вершины с грохотом скатывался камень.
Они заметили избушку, вросшую в скалу, когда уже почти стемнело. Если бы не огонь в окне, нипочём бы её не разглядели.
Когда спешились, то увидели, что на пороге стоит древняя старуха в каком-то рогатом уборе со свечой в руке.
«Да, это же кичка! – подумала Настя. – Странно, что её надела такая старая женщина. Ведь рогатую кичку носили только молодые замужние женщины, а в старости меняли её на безрогую».
Кички, да и вообще все старинные головные уборы, всегда привлекали Настю. Она их изучала, рисовала и даже пыталась что-то сделать сама. И знала, что, например, женщина, надевшая рогатую кичку, напоминавшую луну, показывала свою связь с Макошью, Великой Богиней Судьбы, которая воплощала в себе всю силу женской энергии. Женская сила под знаком Луны, а мужская под знаком Солнца. Это было взаимодействие двух энергий – мужской и женской. Макошь определяла судьбу человека. Она и Богиня Судьбы, и Небесная Пряха. Ей помогают Доля и Недоля.
Рогатая кичка – это связь женщины с Великой Богиней. Это связь женской силы, женской энергии и высших сил. Этот убор охранял женщину от злых духов, дурного глаза. Этот убор говорил о том, что женщина может родить ребёнка.
Настя и Бэлвор поклонились старой женщине. Та поклонилась им.
- Я ждала вас вчера. Ты задержалась в лесу. Эх, молодость... Пройдите в избу.
Избушка с виду казалась маленькой, игрушечной. Когда они зашли, то сначала попали в маленький коридорчик, из которого вели несколько дверей и лестница на второй этаж. Было темно, поэтому Насте пришлось зажмуриться, чтобы обрести другое зрение. Женщина указала рукой на лестницу:
- Подите наверх, в горницу. Там ночевать будете. Оставьте котомки и спускайтесь.
Гостей встретила большая горница, но разглядеть всё, что в ней было, не было времени. Они сложили котомки, сняли куртки. Настя сняла сапожки, оставшись в одних носках. Так устали её ноги. Бэлвор подождал её, и они вместе спустились.
Комната, в которую они вошли, была богата убрана. Печь с изразцами, лавки, покрытые коврами, пол застелен ткаными дорожками. Чуть дальше середины стоял стол, застеленный вышитой скатертью, а на нём стояла красивая посуда. Освещена комната была множеством толстых свечей, которые слегка коптили.
Хозяйка, после того, как гости ей поклонились, поклонилась сама. Им предложили умыться с дороги и пригласили за стол. Запах от стола шёл просто умопомрачительный. Настя села и пригляделась. Она увидела, что вся роскошь, которая изначально бросилась ей в глаза, была минувшей. Вышивка на скатерти поблекла, а кое-где и вытерлась; деревянная утица, в которой лежали яблочки, местами утратила позолоту, имела сколы; все бокалы, блюда были разных времён.
Хозяйка подала хлеб, соль, налила терпкого напитка, от которого пахло лесными ягодами. Настя накинулась на еду до неприличия быстро. Бэлвор тоже не заставил себя ждать. Они ели кашу, пироги, запечённую утку. Запивали вкусным горячим напитком.
- Все разговоры завтра. Ты иди, девка, спать. Ненароком в чашку голову уронишь, - сказала хозяйка, увидев, что Настя засыпает за столом.
- Грибы! У меня в котомке грибы.
- Неси, - и подала ей чашку.
Настя сбегала наверх, вытащила грибы и опять спустилась вниз.
Хозяйка приняла чашку, поставила её на лавку. Она проводила Настю до двери. Девушке стало любопытно, о чём будут говорить без неё, но хозяйка дождалась, пока Настя не поднимется, и только потом прикрыла дверь.
Девушка добралась до лежанки, нашла рубаху в котомке, переоделась и не успела прикоснуться к подушке, как уже спала.
Ночью Настя проснулась от того, что у неё защекотало в носу, и она чихнула. Над ней, склонившись, стояла хозяйка, которая махала руками, как крыльями, - Настя разглядела, что это были рукава. Она что-то бормотала, выкрикивая некоторые слова. Настя напугалась, хотела вскочить, но услышала шёпот Бэлвора: «Тише. Лежи и не двигайся. Обряд надо завершить». Ей пришлось замереть в неудобной позе. Еле-еле Настя всё же нашла удобную и закрыла глаза. Над ней веяло то теплом, то прохладой. Казалось, что она парит в вышине, а потом вдруг срывается вниз, летит долго, пока кто-то не ловит её. Страшно было лишь поначалу, а потом девушка ощутила в себе какую-то лёгкость и, расставив руки, летала. Ощущение полёта было необыкновенным. А вдруг и это куда-то ушло. И Настя почувствовала, как в неё вливается что-то очень тёплое и бежит ручейками под кожей...
Разбудил её Бэлвор, сказал, что хозяйка ждёт давно и хочет поговорить с Настей. Сказал и вышел. Настя поднялась, рассмотрела горницу, которая ей напомнила провинциальные музеи, собравшие экспонаты «давно минувших дней». Это и полосатые половички, и расписанные прялки, и корзинки с травами и корешками.
Она быстро оделась и спустилась к хозяйке, которая сидела у печки в том же невероятном наряде и всё в той же кичке. «Может быть, у неё просто больше нечего надеть?» - подумала девушка. Она поклонилась хозяйке, та в ответ тоже наклонила голову и указала на стол.
Настя с удовольствием отведала горячих блинов с разной начинкой, так обильно сдобренных маслом, что оно стекало по рукам. Вкусна была каша, в которой тоже было много масла. А уж про тушёные грибы и говорить нечего! Хозяйка сообщила, что все уже поели, так что Настя может есть, сколько душе угодно. Но оглянув стол, девушка поняла, что ей, конечно, всего не попробовать даже. «А потом с завистью вспоминать буду о том, что останется на столе!»
Отблагодарив хозяйку поклоном и добрыми словами, Настя по движению её руки присела на скамью рядом с ней.
- Ты очень храбрая, раз добралась до меня. Иные и полпути не пройдут, испугаются.
А ты прошла, хоть и была не раз на волосок от смерти. Значит, хочешь с Ведуном поспорить?
- Поспорить? Ой, не сильна я в спорах.
- А это необычный спор. Когда ты последнее озеро пройдёшь, тебя Бэлвор отведёт к сестре моей. Она тебя многому обучит. Я и сама раньше умела, да прошло то время. С радостью встречаю нуждающихся. Отдаю им свои силы, не жалея. Зачем они мне? Одна я живу на белом свете, поэтому и хочу быстрее уйти из этого мира. Был у меня сын когда-то. Захотел с ветрами поспорить, что устоит под их натиском. Не послушал моего совета, вышел с ними спорить. Один он был. Нельзя одному в такие минуты оставаться. А ветры объединились и сбросили его с высокой горы.
Думала я, что подарят мне боги ещё сына. Не подарили. Хочу к нему уйти. А что скопилось во мне за десятки лет, то и отдала тебе ночью. Они, силы мои, понадобятся тебе, как и любые другие. Будут предлагать, не отказывайся. Копи их в себе. Я вам на дорожку собрала, да со стола-то тоже забери всё, что там есть.
- А как же вы, бабушка?
- Забери, говорю. А ещё смотри, вон сундучок малый, открой-ка его!
Настя подошла к горке сундуков, открыла верхний. Там стоял ещё один, а в нём ещё. Последний был совсем маленьким со спичечный коробок, только в виде куба, и не открывался. Настя взяла его и поднесла к хозяйке. Та достала из мешочка, висевшего на поясе, связку ключей и протянула Насте:
- Открой.
Настя нашла маленький ключик, повернула им в замочке. Сундучок открылся, и там обнаружилось колечко с зелёным камнем, очень похожее на бабушкино.
- Надень. А ключи с собой возьми, - и подбросила связку несколько раз. – Они совсем ничего не весят теперь. Иди. Ждут тебя.
Настя хотела обнять старушку, но та выставила руку ладонью к Насте. Девушка поклонилась. Забрала всё съестное, что было на столе, уложила в лежащий на лавке мешок и пошла собираться. Ей жаль было расставаться с этим домом, она даже не спросила имени гостеприимной хозяйки. Настя вышла на крыльцо, подала мешок Бэлвору, надела котомку и хотела уже пойти к лошадке, как что-то заставило её развернуться и пойти назад.
В комнате ничего не изменилось. Старушка также сидела у печи, но молчала. Настя подошла к ней, позвала, не получив ответа, присела на корточки и нечаянно задела за колено. В тот же миг произошло нечто странное, что заставило Настю вскрикнуть, а Бэлвора забежать к ней: старушка осыпалась песком, струйки которого текли и текли на пол и уходили в землю. Через несколько минут от неё ничего не осталось, кроме старой кички, упавшей Насте под ноги. Едва она успела её поднять, как дом стал дрожать, роняя с полок горшки, разбивая посуду.
Бэлвор схватил Настю за руку, и они выскочили из избы за минуту до того, как она исчезла. Настя повернулась к Бэлвору и, уткнувшись в его плечо, разрыдалась.
12
Озеро третье: озеро Слёз
После длительной скачки к перекрёстку Настя почти сразу уснула.
Они расположились у подножья самой низкой горы. Тропинки не было. Почему они здесь остановились, было непонятно. Бэлвор, конечно же, всё знал, но он молчал, а Настя ничего не спрашивала. Она устала от пережитого, слёзы лились, не переставая ни на минуту. Глаза покраснели и болели.
Бэлвор сам отвёл лошадок, сам развёл костерок. Настя лишь безучастно смотрела вдаль. Когда он поднёс ей что-то испить, она не поняла, что это было. Но едва она смогла проглотить поданные ей кушанья, как сон сморил её.
Она видела себя как бы со стороны: много воронов несут через горы спящую девушку. Она видела огромный глаз, который смотрел на неё из бездны. Но не было ей страшно. Было так легко и так свободно, что Настя заулыбалась. Так с улыбкой она и открыла глаза.
Вокруг неё были горы, а она лежала на берегу прекрасного озера с островком посредине. Озеро вытягивалось по двум сторонам и что-то Насте напоминало. Когда она встала, отошла к самой горе, то поняла, что озеро это похоже на огромный глаз.
Настя обеспокоенно оглянулась, обвела взглядом пространство вокруг себя. Бэлвора она не увидела. Забеспокоившись, она несколько раз позвала его. Но лишь эхо ей вторило. Девушка совершенно растерялась. Она не знала, что ей делать одной: ждать на берегу или же идти в это озеро. Даже котомки её не было.
- Никого и ничего...
Она ещё раз огляделась. Хотела заплакать, но слёз не было. Лишь больно резало в глазах.
- Он не мог меня бросить, - размышляла она вслух. - Я это знаю. Ничего не сказал об озере? Значит, сама должна догадаться. Вот только о чём?? Так... посмотрю, что есть в моих карманах? Бутылочка с водой родниковой... Сделаем глоток. Ничего... Ничего... Два бабушкиных колечка... Ничего...
Она вытащила два белых колечка, похожих на то, которое было на ней. Подержала их на одной ладошке, потом на другой.
Внезапно пришло осознание того, что ей нужно войти в это озеро непременно с колечками. Чтобы не потерять их, она сняла оберег, продёрнула шнурок через одно из колечек и снова надела его. Так как два озера она проходила нагой, то стала раздеваться.
Вода была прохладной. Настя окунула руку, набрала воды в ладошку и лизнула: солоноватый вкус воды не был противным, а наоборот – приятным на вкус. Она опустила в воду две руки и подержала их там. Вода ласкала кожу, не вызывая неприятных ощущений. Тогда Настя вошла в воду, присела, чтобы привыкнуть к прохладе, а потом поплыла. Её звал островок. Странно было то, что как только она зашла в воду, что-то произошло с её слухом. Тишина вокруг стояла необыкновенная. Девушка поняла, что не слышит даже всплесков. Как будто она оглохла, либо мир изменился. Эта тишина раздражала, так как Настя постоянно напрягала слух, чтобы услышать хоть какой-то звук. Но звуков не было.
Остров встретил девушку приветливо: песочный пляж, полянка, ручеёк, стекающий с пригорка в озеро. Она вышла на берег и увидела, что течение ручейка изменило направление. И Настя поняла, что он зовёт её за собой. Она шла за ручейком и попала на полянку, в центре которой стояла удивительной красоты каменная дева, протягивавшая обе руки к ней. Именно из её глаз и вытекали две струйки ручейка, соединявшиеся на земле.
Ручеёк, выполнив своё дело, вновь побежал к озеру. А Настя обошла девушку, потрогала её волосы, струящиеся по телу красавицы, как живые.
«Какая тонкая работа, - подумала Настя. – Только влюблённый в эту девушку смог её сделать такой!»
Она встала напротив девушки, расставив ноги так, чтобы не задеть ручеёк, взяла её за руки, посмотрела в глаза:
- Что же я должна сделать? Подскажи мне, красавица!
Струйки, вытекающие из глаз, брызнули Насте в лицо. Они попали ей в глаза и полились слезами. Настя моргнула, подставила ладошки к ручейкам и умылась. От этого ей захотелось спать. Едва она присела на полянку с мягкой шелковистой травой, как погрузилась в сон.
Рядом с девушкой на траву присела древняя старушка, чем-то похожая на ту, что они недавно оплакали, она с нежностью погладила Настины волосы, прикрыла её своим платком и заговорила печальным, но ласковым голосом.
Легенда «Озеро Слёз»
Однажды встретились молодой охотник, живущий в племени лесных людей, и девушка с гор. Издавна их племена враждовали. Но лишь только взгляды молодых людей встретились, как они полюбили друг друга. Поняли влюблённые, что не дадут им жить в любви и согласии ни в одном из племен, и решили бежать.
Они ушли высоко в горы, где их никто не мог найти. Там охотник построил хижину. Он спускался по тайной тропе вниз, охотился, обменивал добычу на товары у других племён. И счастливый возвращался назад.
Вскоре счастье их ещё увеличилось: девушка родила дочку. Девочка была настолько прекрасна, что, казалось, будто красота всего мира, окружающего молодых родителей, вся их любовь воплотились в маленьком создании. Девчушку назвали Лучезарной.
Родители безумно любили свою дочурку. Но они не замечали, что их любовь становится слишком навязчивой. Родители превратили девушку предмет обожания, своеобразный фетиш. Они ни на шаг её не отпускали. Лучезарная не смела ничего делать сама: ни есть, что хотелось бы, ни гулять, где хотела бы...
Девочка росла, но тиски родительской опеки всё сжимались. Когда родители увидели, что дочка выросла и превратилась в необыкновенную красавицу, они испугались, что кто-нибудь отнимет у них дочь, поэтому решили увести её ещё дальше в горы. Несколько лет отец искал лазейки, где можно было им пройти на самую опасную вершину.
Наконец, он нашёл этот путь. Собрав нехитрый скарб, они увели свою дочь ещё дальше от мира людей. Вершина, на которой они поселились, встречала и баюкала на своих плечах облака. Было там сыро, а сквозь туман очень часто и ничего не видно. Но когда облаков не было, то с этой горы был просматривался весь удивительный мир.
На самом краю они устроили небольшую каменную скамью, чтобы девушка могла сидеть на ней и любоваться миром. Лучезарная, робко подчиняющаяся воле родителей, стала понимать, что они придумали для неё новую тюрьму, из которой ей уже никогда не уйти. Каждое ясное утро она выходила из лачуги и садилась на каменную скамью. Она плакала, а слёзы её ручейками стекали вниз на камень.
Однажды она услышала разговор отца с матерью. Он говорил о том, что дочка выросла, пора ей найти жениха, родить ребёнка, который продолжит их род. И он считает, что самым лучшим женихом для дочери может быть только он, её отец. Тогда она останется с ними навсегда. Девушка с ужасом ждала, что же ответит мать. Та, помолчав, согласилась.
Лучезарная побежала к своей скамье и взмолилась всем Богам, стала просить их, чтобы они освободили её от родителей-тиранов. Она плакала, а слёзы её ручейками стекали вниз. Начавшийся дождь смешивался со слезами, и образовавшиеся ручейки падали с горы в пропасть. Казалось, что все Боги плачут вместе с ней.
От этих ручейков там, внизу, образовалось озеро Слёз, чистое-чистое, слегка солоноватое.
Но чем больше девушка плакала, тем дурнее становилось её лицо. Красота уходила вместе со слезами.
Отец, увидевший некрасивую дочь, сначала испугался, а потом возненавидел её. Он ругал её каждый день, морил голодом, а иногда и бил, если видел, что она опять плакала. Но его желание обладать ею не исчезло.
Однажды утром мать рассказала дочери, что вечером сама она уйдёт из лачуги, а на родительском ложе её место заменит Лучезарная. Девушка вгляделась в глаза матери и увидела в них слёзы. Ничего она матери не сказала, повернулась и пошла к своей каменной скамейке.
Тихо сидела она, ожидая, когда послышатся шаги отца, гулко раздававшиеся в горах. Он пришёл с охапкой полевых цветов. Мать тихо вышла ему навстречу, молча обошла его и пошла по тропинке.
Лучезарная встала, окликнула мать, и, когда та повернулась, раскинула руки и прыгнула вниз. Но ветры не дали ей разбиться. Они любили девушку, жалели её, поэтому подхватили и нежно обняли, медленно опуская к озеру.
Девушка также медленно погрузилась в озеро собственных слёз. Мать-земля поднялась островом, чтобы спасти несчастную девушку. Вода омыла её лицо, и стала она по-прежнему прекрасной. Вечером девушка уснула и увидела молодого охотника, который протягивал к ней руки. Но когда она открыла глаза, то увидела, что никого рядом с ней нет. И так было всякий раз, стоило лишь ей заснуть.
И опять заплакала Лучезарная.
И на этот раз Боги сжалились над ней, превратив её в каменную деву, ожидающую своего охотника...
... – Ты можешь спасти её, если наденешь на палец одно кольцо, что висит у тебя на груди, а другое вложишь ей в руку. Делать это надо с чистым сердцем. Но помни: кольца эти бабушка для тебя приготовила. Отдашь их девушке, можешь любовь свою потерять...
Настя проснулась и подскочила. Она оглядывалась, но и следа старушки не нашла. Не раздумывая, она сняла амулет, освободила кольца и подошла к статуе. Выбрав кольцо поменьше, Настя надела его на тонкий каменный пальчик, а второе положила на протянутую ладошку.
- Сколько же ты лет меня ждала, милая?
В этот миг девушка из каменной стала постепенно становиться живой, но почти прозрачной, а в воздухе проявился и стал осязаем юноша с луком за плечами. Он обнял девушку и поднял её высоко в небо. Потом они спустились, обняли Настю, поклонились ей до земли и исчезли. А остров стал медленно опускаться в озеро.
Настя подбежала к берегу, зашла в воду и поплыла. Она не видела, как остров скрылся под водой, и когда повернулась, то за ней была лишь водная гладь.
Обсушившись, она оделась. Села на песок и стала ждать. Но никто не приходил за ней. Настя решила прогуляться вдоль берега. Она шла, разглядывая скалы. Внезапно она увидела отпечатавшийся рисунок девушки и охотника. Держась за руки, они как бы прошли сквозь камень, оставив на нём лишь свой след. Настя подошла поближе. Она рассматривала изображение, а разглядев на пальце девушки кольцо, погладила его. Затем потрогала своё. И вдруг увидела, как от её кольца идёт лучик света, направленный на рисунок. Под этим лучом в горе проявились ступеньки.
Боясь, что они исчезнут, Настя стала по ним забираться.
13
На площадке среди скал сидел Бэлвор. Настя бросилась к нему так стремительно, что он едва успел подняться, чтобы встретить её. Она уткнулась в его плечо и старалась успокоить и дыхание, и бьющееся сердце.
- Ничего мне не объясняй. Я, пока забиралась по ступенькам, очень многое поняла. Мне Лучезарная на многое открыла глаза. Во многом надо уметь самим разобраться, дойти до истины. Тот лес, что я проходила одна, должен был наполнить меня счастьем. Но, чтобы оно не переполнило меня, я должна была пройти через страдания.
- Мне было нелегко, но я не мог иначе...
- Я знаю. Я теперь совсем другая. Закалились не только моё тело, но и душа. Я знаю цену слёз. Я счастлива, что спасла Лучезарную. Не поняла только, кто её встретил? Наверное, небесный охотник. Когда-нибудь я нарисую их портрет!
- Тебе надо отдохнуть. Вот поешь. И расскажи мне, через что тебе пришлось пройти и кто такая – Лучезарная?
Ни Бэлвору, ни Насте не хотелось отходить друг от друга, но волшебство встречи, притянувшей их друг к другу, исчезло. Они нехотя отошли в стороны: Бэлвор, чтобы достать ей обед, Настя, чтобы оглянуться вокруг.
Площадка, где они находились, была вытянутой овальной формы, окаймленная каменной стеной, имеющей два прохода: тот, что вёл вниз, и тот, который расположился на противоположной стороне стены. Стены были чуть выше метра, поэтому с площадки открывался удивительный мир гор на фоне безоблачного неба. Посередине было устроено костровище, где лежала небольшая вязанка хвороста.
- А ведь это место тоже напоминает глаз.
- Такие площадки есть вдоль всех гор. Они нужны, чтобы была возможность путникам устроить более-менее комфортный отдых.
Костерок разгорелся. Бэлвор опять не разрешил ей возиться с обедом, и Настя рассказывала ему о только что пережитом. Глаза её горели, когда она вспоминала легенду о Лучезарной.
- Я думаю: пусть и на небесах, но она будет счастлива!
- Я лишь немного слышал о девушке, которая наплакала целое озеро... Настасья!
Можешь ли ты идти дальше? Нам нужно спуститься к нашим лошадкам. Они, конечно, надёжно привязаны, но я о них беспокоюсь.
- Да, я могу идти. Мне кажется, что я теперь получила столько сил, что мне всё нипочём.
- Вот и хорошо! Но ты, правда, на меня не сердишься?
- Нет, конечно!
- А что ты увидела в зеркале, расскажешь?
- Это слишком личное. Да, и ты же сам говорил, что там мои страхи.
- Да, говорил. Так и есть...
- Я попрощаюсь с Озером!
Настя подошла к стене, глянула вниз и вскрикнула:
- А где ступеньки? Где озеро? Ничего кроме каменной чаши нет!
- Девушка больше не льёт слёзы. Озеро, видимо, ушло под землю, - ответил подошедший Бэлвор.
- Не знаю, рада ли я тому, что исчезло красивейшее из озёр, увиденных мною.
- Настасья! Ты должна радоваться, что освободила девушку. Твой дед Любомир неспроста проложил такой маршрут. Всё это для чего-то должно тебе пригодиться.
Спускаться пришлось по таким же ступенькам, но это было тяжелее, чем подниматься. Хорошо, что с одной стороны ступенек из горы выпячивались огромные корни деревьев. Как они там появились, было загадкой, так как самих деревьев не было и в помине.
У Насти всё же немного кружилась голова: страх перед высотой так и не исчез. Она думала о Лучезарной, вспоминала деда, свою лошадку. Несколько раз приходили тёмные мысли о будущем, но она умело переходила на светлые воспоминания.
В какой-то момент Настя зашаталась, прикрыла глаза и, чтобы не упасть, ухватилась за корень и села на каменную ступеньку. Бэлвор мгновенно обернулся и поспешил наверх.
- Ничего, просто потемнело в глазах. Посижу немного.
Он подал ей бутылочку с водой. Настя сделала несколько глотков и, обняв корень, прислонилась к нему.
Бэлвор тоже присел чуть ниже её.
Только девушка прикрыла глаза, как ей опять привиделась тёмная каморка. Человек на цепи стоит на коленях спиной к ней, он простирает руки к окну, что-то бормочет. На каменной скамье сидит огромная крыса, которая начинает громко смеяться:
- Ничтожество. Посмотри на себя. Чего ты добился своим предательством? Ты никому не нужен. Слышишь! Никому! Даже я могу убить тебя! И никто не придёт на помощь.
- Убей...
- Нет. Ты слишком мало страдал. Я не насытилась твоим страданием. Разве ты один страдаешь? Разве из-за твоего малодушия другие не страдали? О чём ты просишь, ничтожный? О корке хлеба и глотке чистой воды? Разве об этом надо просить?..
- Настасья! Что с тобой?
Настя очнулась от грёз. Её опять передёрнуло не то от жалости, не то от отвращения.
- Мне снова привиделся отец. Я никогда его не видела, но думаю, что это он. Я должна буду найти его. Я простила его давно. Я...
Бэлвор поднялся ещё на одну ступеньку, встал на колени и обнял девушку. Она тоже обняла его. «Это самый близкий мне человек. Спасибо, Великая Мать, за то, что именно Бэлвора ты выбрала мне в проводники!»
Неизвестно сколько бы они так просидели, но внезапно потемнело. Солнце закрыла туча, набежавшая невесть откуда.
- Поспешим! – сказал Бэлвор.
И они быстро стали спускаться. Лошадки, увидев своих седоков, радостно заржали. Настя почувствовала, что она тоже соскучилась по своей лошадушке: погладила её и резво вскочила в седло.
Сначала скакали вдоль скал, споря с поднявшимся ветром. Затем, когда Бэлвор вытянул руку и показал знак остановки, пошли шагом. Бэлвор искал проход. Немногим людям открывался он, но Бэлвор был не только человеком, но и птицей. Он нашёл его среди скал.
- Горы пропустят, но им нужен дар.
- Я знаю, что подарить, - ответила Настя.
Она достала рубашку, которую ей подарила мать Стрижака и которая жгла руки Насте, как только она до неё дотрагивалась. Расстелив её на камне, девушка погладила рубашку, искоса взглянув на своего спутника, но увидев, что он не смотрит на неё, свернула рубашку и засунула с радостью в расщелину. Её взгляд упал на другие трещины. Настя с любопытством разглядывала, что же из них торчит. Это были кусочки тканей, и плетёных поясков, и какие-то бусинки на шнурочках. Так хотелось достать, посмотреть... Ну, а вдруг гора обидится?
Настя засунула рубашку ещё глубже, отошла полюбоваться, но в отдалении даже трёх шагов нельзя было разглядеть даров. Гора смотрелась единым монолитом. Всадники взяли лошадок под уздцы, и горы пропустили их.
Идти по узкому проходу было нелегко, хотя ветра там не было. Настя переживала за лошадку. Она не хотела, чтобы та поранилась. Но на удивление девушки обе животинки проходили тропу без боязни. «Видимо, это людям путь через горы заказан. Не каждый найдёт проход, а найдёт - поймёт ли, что горе нужен дар?»
Хорошо, что дорога была одна, потому что в каменном проходе было очень темно, да и туча не уходила. Настя постоянно смотрела вверх, опасаясь какой-либо беды от неё. Когда они вышли из прохода на волю, она даже удивилась, что ничего с ними не произошло.
Но мир по эту сторону гор оказался ещё более мрачным. Туча полностью закрыла небо, ветер был пронизывающий и колючий, поднимающий пыль и мелкие камушки, бросая их в лицо путникам.
Настя поёжилась и застегнула куртку. Она достала платок, подаренный Боянкой, и повязала его на шею. Но, подумав, надела на голову, боясь простудить уши.
- Нам надо найти дом в скале, похожий на тот, что мы недавно покинули. Это две сестры охраняют мир по разные стороны гор.
- Охраняли...
- Боги не оставят горы без присмотра. Уходят одни, приходят другие. Так устроен мир.
Они поскакали вдоль каменной стены. И хотя Бэлвор говорил о двух сёстрах, Настя удивилась, увидев на пороге дома, как две капли воды похожего на разрушенный, старушку, подарившую ей колечко и ключи. Как будто ничего и не было, а всё лишь приснилось ей. Только и было одно отличие: где-то был слышен звук падающей воды.
Старушка ждала, пока они спешатся, подойдут к ней. Гости поклонились, поклонилась и она.
- Заходи, девица. А ты, ворон, лошадок пристрой, - даже голос был один в один как у хозяйки кички. Только и разница была, что у старушки на голове был странным образом повязанный платок.
Настя знала, как устроен дом, и она не ошиблась, когда сделала шаг к лестнице. Старушка кивнула и приказала оставить вещи, а потом спуститься к ней. И в горнице ничего не изменилось – Настя видела это своим ночным зрением. Она сложила котомку, куртку. Нашла чистые носки-копытца, переоделась, слегка помассировав пальчики ног. Хотела идти, но остановилась. Достала кичку и понесла её хозяйке.
Она спустилась к ней, поклонившись во все стороны, преподнесла кичку.
- А... Божидара не пожалела, отдала-таки. Ну, благослови тебя Великая Мать. Не пожалела для меня сестрицын подарок, - говорила старушка, надевая кичку.
Настя пожалела, что не принесла остальные вещи Божидары: вот, как оказалось, звали исчезнувшую хозяйку.
- Я Божедарка. Ты что растерялась? Мне больше ничего не надо, твои дары тебе и останутся. Вижу, что вы те, кого ждала я. За печью лицо умой с дороги. К столу иди.
Настя хотела чинно сесть за стол, чтобы по традиции её поупрашивали, но как только Божедарка подала ей хлеб, она тут же принялась есть. Стол и кушанья тоже ничем не отличались. И девушка уверила себя, что это не две старушки, а одна, каким-то образом исчезающая и появляющаяся вновь.
Бэлвор тоже присоединился к трапезе. После сытного ужина гости были отправлены хозяйкой спать. Но Настя спросила, нет ли возможности обмыться с дороги, на что Божедарка, взглянув на неё пристально, утвердительно кивнула. Она тоже была не очень разговорчивой.
- Я сейчас принесу во что переодеться, - сказала девушка и мигом сбегала на второй этаж и обратно.
Старушка повела её на улицу, а потом за пристройку, где стояли лошадки. Там в горе была пещера, из которой и были слышны звуки водопада. Ветер немного утих, поэтому идти было легко.
Старушка показала на пещеру:
- Не бойся, здесь никого нет. Купайся, сколь хочешь.
Настя зашла в пещеру и пошла по довольно-таки широкому проходу. Идти было недалеко и комфортно: дорожка была гладкой, но нескользкой, а впереди появился голубоватый свет. Да, и температура увеличивалась, становилось даже жарковато.
Когда девушка вышла к воде, то перед ней открылась чудесная картина: природная баня с двумя бассейнами, от одного из них и шёл голубоватый свет. От другого же небольшой пар. В оба бассейна из отверстий в горе лилась вода.
Настя, не мешкая, потрогала и ту, и другую. Она разделась и спустилась по ступенькам в горячую воду, которая на ощупь оказалась слегка маслянистой и имела какой-то странный запах. Поплавать в ней было одно удовольствие. Неподалёку от водопада в каменной чаше девушка нашла крупный песок. Она натёрлась им и встала под водопад, который оказался с более горячей, чем бассейне, водой. Постоять под ним долго не получилось. Девушка перебежала под другой и ойкнула: настолько разительна была перемена температуры воды.
Потом был то один бассейн, то другой... Она бы вечность в них плескалась, пока не услышала издалека обеспокоенный голос Бэлвора:
- Настасья! У тебя всё в порядке?
- Да! – закричала она. – Прекрасно!! Я сейчас выйду. Сходи и ты сюда.
Настя вышла из воды, лениво потянувшись, стала одеваться. Она уже в проходе почувствовала свежесть разбушевавшегося ветра. Бэлвор ждал её у входа.
- Ты же продрог весь. Иди туда, я сама добегу. И не возражай. Там тепло.
Она вышла из пещеры, но налетевший ветер чуть не сбил её с ног. Настя сжала губы, сквозь зубы произнесла:
- Врёшь. Не такая я теперь пушинка, не сбить тебе меня!
И ветер как будто услышал её слова и присмирел. А Настя побежала в дом. Она тихонько прошла наверх, протёрла насухо свои волосы и легла, утонув в перине.
Она не слышала, как пришёл Бэлвор, как присел на корточки, разглядывая её лицо, как погладил её по волосам и поцеловал в завиток у виска.
14
Вторую неделю Настя живёт у Божедарки одна. Бэлвор улетел поутру, объяснив, что ему нужно многое разузнать. Насте же дал совет во всём слушаться хозяйку, а ещё обещание, что здесь она будет в полной безопасности.
С тех пор девушка жила по определённому графику, который почти никогда не нарушался. Утром она бегала до одинокой скалы и назад. Потом выполняла упражнения, показанные Божедаркой. Уставшая, она бежала в пещеру. Несколько дней плескалась там одна, но потом старушка стала учить её задерживать дыхание под водой, показывала, как правильно его восстанавливать. Божедарка растирала её то ароматной солью, то грязью, то травяными настоями.
После этого шёл очень плотный завтрак. Настя удивлялась, когда это хозяйка успевает его приготовить, пыталась предложить помощь, но в ответ слышала только ворчание: «Много, мол, здесь таких, которые не в своё дело лезут...»
Настя, отблагодарив хозяйку, поднималась в горницу и около часа отдыхала.
А дальше начиналось самое интересное: Божедарка учила читать руны. Каждая была вышита шёлком на маленькой плоской подушечке. Их было немного: всего восемнадцать. Вроде бы легко выучить, но у каждой руны была целая история, которую надо было запомнить.
Настя, видя с какой важностью Божедарка рассказывает ей о новой руне, стала понимать всю их ценность. Нужны ей оказались все: неизвестно какие из них встретятся на двери в башне. Они не особо отличались друг от друга начертанием: чаще всего - длинная палочка, на которой несколько коротких соединялись, пересекались... или отсутствовали.
Привлекла девушку сначала та, которая называлась «Берегиня». Это была руна Матери Земли. Казалось бы, она должна быть очень надёжной, так как даровала жизнь для какого-то свершения, но старушка назвала её противоречивой. А руна «Белобог» была полным антиподом руны «Чернобог», и надо было быть очень внимательной, чтобы не перепутать их. Первая означала «мир», а вторая «разрушение». Надо было знать, как они отражаются в воде, так как там, в башне, всякое может быть.
Божедарка радовалась, что ей досталась такая способная ученица, поэтому кроме обычных щей да каши выставляла на стол разные пироги, шаньги, ватрушки. В маленьких глиняных плошечках стояли невероятно вкусные вареньица. Настя, которая всегда к ним относилась прохладно, пробовала всё, что было на столе, хвалила хозяйку так искренне, что та всё больше улыбалась и похоже, даже полюбила гостью.
Обед заканчивался прогулкой. Настя удивилась, когда древняя старушка в первый раз лихо вскочила на коня. Они никогда не скакали, а шли рядом. Божедарка рассказывала обо всём, что они видели:
- Если облака редкие, то будет ясно и холодновато; облака полосами – к дождю, облака перьями предвещают ненастье от двух дней до недели;
если облака слоями и двигаются быстро, то это к ветру, а если медленно, то к дождю. Если облака двигаются навстречу друг другу, то будет ненастье и длительный дождь. Если облака перемешиваются, двигаясь в разные стороны, то будет дождь...
И так целую поездку про одни облака. На следующий день про птицу, потому что она пролетела низко. Потом про воду, про траву, про горы.
- Если ты встретила пчелу в поле, а ульев не видно то, что это значит? - вдруг, прерывая рассказ, спрашивала Божедарка.
- Значит, будет хорошая погода. Если пчелы громко жужжат, высоко поднимаясь при этом, погода быстро изменится и не позднее следующего дня может пойти дождь.
- Молодец, девка! Ну, и память у тебя.
И урок продолжался.
После прогулки старушка доставала лук, давала Насте семь стрел. В первый день все они пролетели мимо цели. Затем девушка начала понимать, как надо встать, что делать руками, даже о чём думать в момент пуска стрелы. И дело наладилось. Птицу на лету она, конечно, ещё не сбивала, но в мишень стрелы попадали.
Перед ужином в пещеру Настя ходила одна. Она плавала, стояла под водопадами, ныряла в воду. Ужин был лёгким. Старушка как будто уставала от гостьи за день и торопила её с трапезой. Она ничего не говорила, но девушка замечала все мелочи: только освобождалось блюдо, блюдце или блюдечко, как его тут же убирали со стола. Настя, заметив это, старалась не задерживать хозяйку, благодарила и уходила в горницу.
Пару дней она сразу засыпала, но потом сон перестал к ней приходить так скоро. Она лежала, размышляя о том, где же сейчас Бэлвор, когда они поедут искать башню, как же всё это будет происходить: встреча с Ведуном?
Порой становилось очень страшно, казалось, что страх берёт её за горло и совершенно не даёт дышать. Девушка и кольцо на пальце крутила, и амулет прижимала к губам, пытаясь поговорить с ним, но ничего не помогало. Тогда Настя вставала и, не сходя с места, делала дыхательные упражнения. Она боялась, что скрипнет половица и проснётся Божедарка, а будить старушку очень не хотелось. Отдышавшись, Настя ложилась и боялась закрыть глаза: ей стал мерещиться оживающий портрет, который она когда-то нарисовала. Эти глаза, глубокие, чёрные, горящие. Это нос, немного похожий на клюв. Эти волосы, сложенные в маленькие рожки.
Настя не высыпалась, целый день истязала себя упражнениями, но сон всё равно не шёл. Отчаявшись, она обратилась к хозяйке:
- Не спится по ночам. Страх рядом сидит, не отпускает.
- Не спится ей, - заворчала Божедарка. – А я жду, когда скажешь? Вон в кружке давно отвар настаивается. Много не пей. После пещеры несколько капель. А то уснёшь надолго.
Настя так и сделала. Но, видимо, немного перелила... Проснулась вечером. Ей показалось, что она только глаза закрыла и опять открыла. Только почему-то очень хотелось кушать. Внизу гремела хозяйка. Настя спустилась вниз и встретила неодобрительный взгляд прищуренных глаз:
- Ты чего это, девка, учудила? Сутки проспала, не просыпаясь. Напугала старуху.
- Вы меня простите. Зато я великолепно выспалась! Есть очень хочется.
- Иди уже, искупнись. Нельзя и дня пропускать. А потом поешь.
Когда Настя вышла на улицу, то от неожиданности чуть не упала: ярко-красный диск луны висел как будто совсем рядом. Вот он, прикоснись к нему. Был он непросто большой, а огромный. Такого она никогда не видела ни в том мире, ни в этом. Лунный диск был пугающе красив.
Было ветрено, промозгло и темно, несмотря на большую луну. Она, казалось, наоборот усиливала темноту. Даже Настино второе зрение не особо помогало. Поёжившись, девушка побежала в пещеру. Там сначала кинулась в горячую воду, а уж потом занялась гимнастикой. Но что-то угнетало её. Страшило. Она начала прислушиваться, оглядываться.
- Просыпайся, Настасья, просыпайся! Нечего было лить отвара столько. Хорошо, хоть вообще проснулась... Великая Мать! Что это?
В холодном водопадике постепенно проступало лицо с её рисунка. Казалось, сам водопад замер, вода застыла, а лицо росло и обретало черты настоящего монстра. Пустые глазницы наливались водой, застывающей льдинками. Из-под лица лилась вода, от которой отсоединились две струи, потом ещё две, ещё... обретая вид рук, что вытягивались, шарили по стенам, по полу, в бассейне с холодной водой, как будто искали кого-то, но не находили.
Настя стояла в ступоре, не могла пошевелиться и нормально вздохнуть. Она старалась не смотреть в ледяные глаза, вспомнив любимого ею «Вия» Гоголя. «Не смотри, не смотри. Надо как-то дотянуться до амулета. Вот оно, началось... Как страшно... Страшно? Нет. Он не настоящий. Это вода. Пугает. Что же это я?.. Дыши, Настя, дыши!» - проносилось в её голове.
Немного отпустило. Но слегка подняв глаза, девушка увидела, что одна из водяных рук приближается к её ногам, тянется, шарит. Под ней образуется лёд. Становилось невыносимо холодно.
Непонятно, что вдруг сработало в ней: Настя с визгом кинулась в горячую воду и, набрав полные пригоршни, плеснула на руку. Рёв, прокатившийся по пещере, был услышан Божедаркой. Она с невероятной скоростью оказалась в пещере. Протянула одну руку в сторону Насти, и девушку буквально впечатало в противоположный от водопадов край. Затем молниеносно подняла другую, и вода горячего водопада, разделившись на несколько струй, спелась с холодной, образуя сложно заплетённую девичью косу.
Лицо стало искажаться. Рот кривился, как от невыносимой боли.
- Отвернись, - закричала громовым голосом Божедарка.
Настя не поняла, к кому обращается она, но тут же отвернулась. «Значит, правильно, что не смотрела».
Голос Божедарки, размноженный эхом, заставил Настю поёжиться:
- Как посмел ты нарушить границу? Я ещё могу побороться с тобой, Ведун! Думаешь, нет сил у старой Божедарки? Мне все Боги помогают! Все силы земли за меня, ледышка!
Послышался рёв, но уже как будто издалека.
Лишь через минут пять, Настя услышала голос своей хозяйки:
- Напугала ты меня, девка! Ох, и напугала! Вылезай ужо.
Настя развернулась и увидела, как последние ледяные струи исчезают в горячей воде.
Она вышла из воды и кинулась, как была мокрая, к спасительнице.
- Уронишь, бесстыдница! Будем тут обе ошпаренными плавать. Ну-ну... Дома поплачешь, пойдём.
Настя оделась, повязала волосы полотенцем, и они вышли из пещеры. Исчезла луна, исчез и ветер, как их и ни бывало. Лишь лёгкий летний ветерок обдувал её распаренное, раскрасневшееся лицо.
Переодевшись, девушка спустилась вниз. Божедарка ждала её за столом. Настя поклонилась ей и молча села на указанное место. Божедарка протянула стеклянный кубок, отделанный серебром. Насте показался он знакомым: уж не такой ли когда-то Бэлвор выставлял на стол в день её рождения. «Как давно это было...»
В кубке был тягучий напиток.
- С новым рождением тебя, девка!
- Я – Настасья...
- Великая Мать сохранит тебя, а я ей помогу за твоё особое доверие!
Настя, сделав глоток, поставила кубок и, выйдя из-за стола, села на колени, уткнувшись в подол хозяйки.
- Глаза-то на мокром месте опять? Ну-ну, полно...
И в этом голосе Настя услышала что-то от своей бабушки. И так тепло ей стало на душе, как давно уже не было...
Сон пришёл сразу. Он был глубокий, без сновидений. Настя хорошо отдохнула и проснулась в игривом настроении. Хотелось петь и смеяться! Когда она спустилась, то поняла, что означало её поведение: за столом сидел Бэлвор.
«Всё. Каникулы закончились», - подумала она.
февраль 2018