Других здесь всё равно нет.
Не создал Господь других. Да и не нужны ему другие. Мы, люди, насколько предсказуемы, настолько же и разнообразны. Сравниться с нами может разве что калейдоскоп с цветными стекляшками внутри, да и тот проигрывает. Нету в калейдоскопе того тепла и разнообразия.
Ну посудите сами: предположим, в одном месте собираются незнакомые люди. Случайно. Предположим, несколько женщин. Предположим, в магазине. Нет! В больничной палате. Точно! Пусть соберутся беременные женщины в роддоме.
Во-первых, у всех одинаковый повод, у всех примерно одно и то же состояние, сроки и одни и те же планы — рожать, но самое главное — им уже некуда деваться!
В общем, круглые сутки наши дамы говорят без умолку о чём угодно. Мало ли тем. Но, главная, конечно, — про беременность и роды. Чем не калейдоскоп?
Одна сразу же захватывает лидерство. Нет, она сама ещё не рожала, ну да это и не важно. Она уже знает обо всём на свете: как правильно питаться, как разговаривать с врачом, как рожать, как купать и как воспитывать. Чёткие инструкции родным и близким по телефону с непременным отчётом о проделанной работе.
Другая — полная противоположность. Это — наивная. Это — напуганная. Она не то, чтобы говорить с врачом, она и с мужем-то по телефону говорить не может. Не успевает тот произнести приветствие, как тут-же становится виновен во всех смертных грехах, самый невинный из которых - сластолюбие. Потом уже слёзы, потом утешение всей палатой с уточняющими вопросами и, наконец, совместные рыдания по причине загубленной молодости.
Обязательно есть и самая несчастная. То ли мать одиночка, то ли многодетная — не разобрать. А может и просто жертва, по-жизни. Она самая тихая и её принято втайне жалеть и угощать. Утешения она принимает со смирением, угощения с удовольствием и плохо скрываемым аппетитом.
Есть отстранённая — не такая как все. Она, как бы, не участвует в роддомовской жизни. Она вещь в себе. Она знает, что всё в её жизни — события, мысли, желания — были, есть и будут не как у всех. Даже забеременела она как-то необычно. Не как все. Нет, она, конечно, помнит как именно. В смысле процесса. Но это не важно. Она чувствует, она уверена, что у неё всё это — необычно. И теперь главное понять бы: что всё это значит?
Так и живут.
Потом наступает момент единения и всеобщего счастья — принесли передачки: огромные бутерброды с копчёной колбасой толстыми кружочками, буженинка ломтиками, сальце тоненькими лепесточками, да с прожилочкой... ммм... маринованные огурчики или форелька слабой соли, а главное — печеньки!
Вот оно счастье: Можно! Сейчас — всё можно!
А потом они рожают.
По очереди и скопом. Кричат от боли и плачут от радости. И опытная, и наивная, и несчастная, и даже та — не такая как все.
Ну, не прелесть ли??
Или вот, был ещё случай. Собрались как-то мужики в бане. Вернее, в баню.
Да не дошли...