В начале семидесятых годов прошлого столетия, когда в советском союзе, как сейчас принято считать, расцветал самый настоящий застойный период, строились новые города, заводы, бесплатное жилье и прочие застойные объекты. В то далекое время я, с пробивающимся подобием усов пятнадцати летний юнец, учился на живописном отделении, в мстерской художественной профтехшколе. Можно долго описывать те прекрасные времена и как было интересно жить и как мы мечтали стать известными художниками. Однако это получится очень скучный для читателя рассказ, который интересен будет только рассказчику. Таким образом, спешу начать свое повествование. Как я уже сказал времена были застойные и по этому нам наверное выдавали совершенно бесплатно: кисти, карандаши, бумагу , краски, кнопки, стиральные резинки, бесплатно кормили и одевали . Однако взамен всему этому, строгость тогдашнего режима не позволяла носить усы, бороды , длинные волосы, носить брюки " клешь" и всевозможные вольности.
Время от времени, устав от работы за мольбертами, мы выходили в перемену отдохнуть. Мы были тогда молодые, а за окном кружилась и пела весна и ясное дело, что на месте нас было не удержать . Однако прежде всего надо рассказать какое было здание, как было устроено. Это было интересное старинное здание , по всей видимости какого-то богача и войдя в вестибюль, сразу перед глазами возникала лестница, которая шла на второй этаж. Лестница довольно широкая и если подниматься или спускаться вдвоем, то можно постараться было не задеть встречного человека. На верху была небольшая площадка, над которой, полагаю, в дореволюционные времена висел портрет высочайшей особы. А в то время, когда мы учились, поднимаясь на верх и даже не поднимаясь, а прямо с самого низа, был виден бюст Владимира Ильича Ленина, который стоял на подставке задрапированной красной тканью и эта подставка была узкой, что в последствии для нас оказалось роковой деталью. Этот бюст был выполнен из гипса, в натуральную величину и не представлял ни какой ценности, с художественной точки зрения. В те времена таких бюстов по стране было великое множество. Та площадка на которой стоял бюст, была не широкой и по этому было трудно обойти не задев его, но конечно все старались это делать, однако произошло то, о чем будут еще долго говорить и приписывать это действо кому угодно, но не нам с тогда закадычным другом. И как я уже говорил, устав от работы за мольбертами мы вышли в коридор отдохнуть и набраться сил с друзьями. Толик Волков подошел к бюсту с левой стороны и стоял там, мы конечно веселились в силу своей молодости, были подвижны и я случайно толкнул Толика, а он случайно толкнул бюст. Тот не долго думая упал, хотя в гипсовом состоянии даже В. И .Ленин не мог думать, развалился на две крупные части, соответственно голову и торс. Голова плавно покатилась до ступенек и потом начала медленно падать с каждой ступеньки, скатываясь все ниже и ниже. Еще не осознавая всего того, что произошло я догнал голову и успел ее поймать, прежде чем она докатилась до низа, а Толик поднял недвижимый торс, который лежал на площадке и мы начали торжественно спускаться с лестницы. В низу нас уже поджидала Вера Александровна, она была членом партии и всегда была начеку. Она очень рьяно относилась к воспитанию молодежи. Увидев это безобразие, она расставив широко в стороны руки, как бы пытаясь охватить все это происшедшее целиком не упустив ни малейшей детали, ходила из стороны в сторону и говорила:" Это дело политическое, кто это сделал?". Но мы как-то об этом не задумывались, что дело политическое и может обернуться для нас очень плохо. Честно признались, что сделали это мы и понесли части В.И.Ленина в учительскую. В учительской, когда мы туда вошли, воцарилась тишина. Такая тишина там бывала только тогда, когда там никого не было. Внутри у меня что-то произошло непонятное и стало как-то не по себе. Вера Александровна приказала нам стоять здесь и ждать директора, Толик икнул и поправил очки. Он вообще всегда был спокоен как танк, в отличии от меня, но эта привычка всегда выдавала его когда он волновался. В учительской было трое преподавателей и у всех у них за плечами были военные годы, фронт, послевоенная разруха, одним словом их было трудно чем либо удивить и тем не менее, Дмитрий Игоревич многозначительно молчал, глядел на голову и спустя минуту сказал, как бы не относящуюся к данному событию фразу, что иногда и правда торжествует. Да и были понятны эти слова, ведь его родители были репрессированы и из за этого он не смог получить высшее образование. В этой фразе было все: трагизм тех смутных времен, искалеченные судьбы, обида. Однако вопреки всем препонам, он стал замечательным художником, его картины и по сей день украшают многие административные стены и частные собрания . Присутствующий при всем этом другой преподаватель Иван Игоревич молча устремился к углу учительской. Там стоял шкаф закрывающий часть окна. Этот шкаф располагался таким образом, что эта часть окна была недоступна взгляду непосвященного наблюдателя, а находилась там и довольно часто, бутылка водки, которая стояла на подоконнике. Каждый вложившийся в это мероприятие мог поправить пошатнувшееся здоровье, или начать его раскачивать после очередной получки. Иван Игоревич так же молча, вышел от туда и ушел в коридор. Тем же замысловатым путем удалился и Дмитрий Игоревич. Виктор Иванович который в подобных случаях, прогоняя нерадивых студентов из аудитории, в след кричал им: "Вон на площадь собак гонять", ограничился только многозначительным ДА!!!! и последовав примеру товарищей так же вышел в коридор. Мы остались одни. Из приоткрытого окна доносилось заливистое щебетание какой-то пичуги и просачивался нежный аромат цветущей сирени, от этого становилось еще хуже. Вспомнилось как примерно в это же время, годом раньше мы сдавали вступительные экзамены. Тогда это здание казалось волшебным, недосягаемым, а кто в нем находился, были для нас большими художниками. И вспомнилась та радость, когда я услышал свою фамилию в списке поступивших, а сейчас все это могло рухнуть из за какой-то глупости. Воображение изощрялось в том, как нас отчисляют из числа студентов, как нас судят на комсомольском собрании и..., в это время вошла директор школы. Это была очень строгая, в прошлом учительница русского языка, Роза Николаевна. И я думаю, не случайно был поставлен такой строгий педагог во главу художественного заведения, чего не доставало всегда художникам, так это дисциплины. Войдя в учительскую, она сразу сказала, что это дело политическое и тут, нам стало ясно - за нас не поставит ни кто даже копейки. Далее был суровый монолог о дисциплине, самосознанию и еще о многом, что даже вспоминать не хочется. Однако немного погодя, она как-то обмякла, как праздничный шарик, когда из него постепенно выходит воздух, замолчала и спустя несколько секунд сказала, что дает нам две недели на ремонт бюста и уже более строго добавила: " Или купите новый". Но у нас таких денег, конечно же не было и выйдя из учительской с надеждой, что все образуется, стали думать как исправить случившееся.
В аудитории нас встретили хихиканьем и перешептыванием. Наш преподаватель Александр Николаевич сказал,что дело поправимое и только надо найти эпоксидную смолу, она склеивает все намертво. Мы сразу как-то воспряли духом, хоть в то время найти эту смолу было очень, очень трудно, но у Толика работал знакомый на оборонном заводе, который мог достать все.
Через три дня вернувшись после выходных из дома, Толик с торжествующим видом достал из кармана два флакона из под чернил, наполненных густой как мед жидкостью и сказал, что ввиду только чрезвычайной ситуации достали вот это, но этого должно хватить. Мы не знали как пользоваться этим клеем, но на выручку пришел опять Александр Николаевич. Он сказал, что надо вылить все в емкость и поставить на плитку, когда пойдут пузыри, снять и тогда смола готова. Мы так и поступили. Сидя возле плитки внимательно следили за процессом и когда появился маленький пузырь я потянулся к консервной банке, а варилась смесь именно в ней, тут же отдернул руку, так как наше варево вспенилось и застыло так быстро, как не убегает молоко у плохой хозяйки. Смола застыла капитально, мы не смогли отковырять ее от банки, преподаватель оказался прав, она приклеивалась мертво.
Время шло неумолимо быстро. Смолы у нас не было, но и другого тоже не было, тогда я пошел на обувную фабрику, где работала мама, она насыпала мне в пакет казеинового клея. Вечером, после занятий мы опять были в сборе. Разведя клей, мы перевернули табурет и отбитую голову положили внутрь, а торс, предварительно намазав место склейки, водрузили сверху. По тем временам такая картина с перевернутым Лениным вызывала много вопросов, которые нам тут же и были заданы, но ремонт есть ремонт, однако пришлось перенести табурет вместе с бюстом в аудиторию подальше от любопытных глаз. Так как бюст внутри был пустотелый, было решено изнутри наложить гипсовую шину. Гипс можно было достать только в больнице. Наверно любознательный читатель задастся вопросом, а почему бы все это не купить в магазине? Но он не знает, что в те времена в магазинах много чего нельзя было купить, а приходилось все доставать. И когда я пришел в больницу, там взамен гипса попросили два листа ватмана и если читатель помнит о том, что нам все выдавали бесплатно, то он поймёт , каким образом я с полным пакетом гипса довольный возвращался на место ремонта. Наложить гипс не составило труда и на следующий день настало время покраски бюста.
Здесь опять нам на помощь пришел Александр Николаевич, на этот раз он дал банку немецкой краски, которую по случаю где-то достал для покраски своего "горбатого" запорожца, ей мы и покрасили бюст. Через несколько дней, бюст красовался на прежнем месте поблескивая немецкой краской и выглядел еще лучше чем раньше, но подставка под ним была уже широкой.
После того случая прошло много времени и я уже работая преподавателем в этом же училище, разговорился как-то с завхозом и рассказал ему эту историю. Он не говоря ни слова, открыл какую-то кладовку и показал мне бюст. Бюст лежал на стеллаже, торс отдельно, голова отдельно. Оказалось его после нас разбивали дважды. Наверно у каждой вещи своя судьба подумал я тогда, как и мы они живут своей жизнью. Однако у этого бюста как в компьютерной игре, их было три.