Дочь Анкундина Шишкина – Наталья – моя мама.
Мои знания о детствеи юности мамы почерпнуты из бесед с ней, а позже, когда я повзрослел, вся ее жизнь протекала перед моими глазами.
Сохранились многочисленные почетные грамоты, документы о награждении орденом «Знак Почета» № 159540 от 1 сентября 1954 г. и ряда медалей, одна их которых «За доблестный труд в годы ВОВ 1941-45 гг.
Сохранилось удостоверение об избрании ее депутатом Краснокамского горсовета
от 5 марта 1957 г., причем в компартии она не состояла.
Она не часто рассказывала о своем детстве, проведенном в городе Уржуме в Вятской губернии. Даже свозила меня туда в 1952 г. и показала их бывший большой дом, могилы предков, гимназию в которой училась, но родственников ее уже там не было.
В Уржуме ее родители имели большой деревянный одноэтажный дом с большим яблоневым садом.
Ее отец – Анкудин Шишкин – из крестьян, старовер с жестким характером в отношении соблюдения религиозных правил. Мать, во всем покорная отцу. В семье еще две сестры, старше и младше, и трое братьев, Иосип и Георгий. В живых после революционной смуты остался жить младший – Яков.
О старшем брате Осипе мама вскользь упоминала, что он в революционные годы погиб: - везли его на призывной пункт в соседнее село, а из леса выехали какие-то конные, спросили кто они, и просто зарубили шашками, - возможно оказавшись «зелеными».
Именно так я запомнил ее рассказ о старшем моем дяде Осипе. Но совсем недавно мне удалось связаться с писателем и краеведом из Уржума Дмитрием Козаковым и от него получить более точные сведения о моем деде Шишкине Анкудине Анисимовиче - Уржумском торговце хлебом.
И даже более точный рассказ свидетеля гибели моего дяди Осипа, старшего брата моей мамы, и случилось это в августе 1918 года во время контреволюционного Степановского мятежа в Лебяжье, где у семьи деда был большой каменный дом с лавкой.
Маме, тогда было 9 лет и, ее рассказ не был точным об этом событии.
Об этом более подробно я пишу в очерке о моем деде – Анкундине Анисимовиче и повторяться не буду.
Рассказывала мама и о его крестьянской хватке, о достатке в их семье. В селе Лебяжье на судоходной реке Вятка, ее отец имел землю и большой каменный дом, выращивал хлеба, которые удачно сбывал на ярмарках.
Отец ее был компаньоном Нолинского пароходчика Я.Е. Небогатикова, у которого служил приказчиком Михаил Скрябин, часто бывавший у дедва в гостях по хлебным делам. Мама как-то упомянула, что у них в гостях бывал маленький Славик Скрябин, будущий соратник Сталина - Вячеслав Михайлович Молотов.
После революции – жизнь нашего деда, как и у многих, круто изменилась.
Дома и все имущество в Уржуме и Лебяжье в 1929 году реквизировали, Анкундие Анисимвич с женой Катериной были арестованы. К этому времени дед мудро поставил на ноги всех своих детей: дочери стали учителями, младший сын Яков учился на бухгатера в другом городе, и на их судьбу раскуачивание деда особенно не оторазилось.
Мамины сестры вышли замуж, а мама, окончив учительские курсы, была направлена учительствовать в Сибирь, на берега реки Ангары.
Об этом периоде жизни, мама рассказывала, что на первых порах приходилось трудно, например, очень трудно было уговорить местных жителей-охотников присылать детей в школу.
За месяц до начала учебного года ей приходилось на лодках спускаться по реке, от одного селения до другого и делать обход местных жителей.
Там, в домах на сваях, вокруг костра сидели, не то тунгусы, не то буряты, и начинали разговаривать с гостем, лишь после того, как обойдет по кругу их трубка мира, а гость тоже выкурит из нее. Именно там она привыкла к курению табака и бросить уже не могла.
Рассказывала мама и о том, как их, (учителей), местные власти заставляли агитировать крестьян за вступление в колхоз. Как заставляли вместе с учениками ходить по селу с плакатом: «Крестьянин, Тишка, - КУЛАК!».
Она была очевидцем всех этих безобразий, творимых в селе при революционной ломке привычного уклада крестьянской жизни.
Рассказывалось это, конечно, только в кругу семьи, - власти, при желании, в любой момент могли обвинить ее в нелояльности к власти, за раскулаченного отца и расстрелянного красными брата, примкнувего в 1918 году к белым в Степановском мятеже.
Позже ее перевели учительствовать ближе к родным краям в Пермскую (тогда Молотовскую) область. Там на учительской конференции в городе Молотов она встретилась с моим отцом, а в январе 1935 года они создали семью. Я родился 13 декабря этого же года.
Отец к моменту встречи с мамой, уже был разведен с прежней женой, которая ушла к другому мужчине и оставила на его попечение сына 4-х лет. К моменту моего рождения, Юрику было 6 лет и настоящей матерью он стал считать мою маму.
Перед войной папа и мама переехали в город Краснокамск. Папа был назначен завучем вечерней школы, там же стала работать и мама.
Жизнь наша была благополучной. Жили в хорошей квартире, как теперь говорят в "сталинке", имели две комнаты. Был достаток: имелся хороший радиоприемник, у меня велосипедик, а у Юры фотоаппарат, по тем временам, это было не у каждой семьи.
Мама и папа ездили в Молотов в театры, из Молотова к нам в Краснокамск приезжали родственники, часто приходили в гости учителя-сослуживцы, да и мы сами ходили с ответными визитами.
Мне запомнилось, как вместе гостями коллективно лепились пельмени. Причем мясо обязательно на рынке выбирал отец и лично готовил фарш сечкой в березовом корыте.
Из вин на столе бывало только вино «Шато и Кем», крепких напитков никто не пил.
Часто после застолья все пели песни, а если из Перми приезжал папин брат Николай, - устраивался музыкальный концерт: папа играл на банджо или мандолине, а дядя Коля на скрипке. Война, непрошенно, ворвалась в нашу спокойную, размеренную и счастливую мирную жизнь!
Я хорошо запомнил этот день: папа стоит на стуле, подставив ухо к черной тарелке репродуктора, - мама, Юра и я рядом. Даже я, 6 -ти летний ощущаю серьезность момента.
Кончилось сообщение правительства, все молчат, но всех выводит из оцепенения голос Юры, (ему 12 лет) – «надо бежать в магазин за конфетами, а, то их быстро раскупят!»…
Мама и папа отлично представляли, какие лишения ожидают горожан в условиях войны: – карточная система, отсутствие продуктов, скачки цен. Все это они уже испытали в своей молодости. И они приняли мудрое решение - взять перевод в сельскую школу.
Так в сентябре 1941 года они стали учителями школы деревни Черная. Это всего в 6 километрах от Краснокамска и в 40 километрах от Перми.
Переезд в сельскую местность позволил нашей семье выжить в военные годы, - огород, дрова и квартира, по закону учителям предоставлялось колхозом.
Вскоре война подобралась и к нашей семье. В сентябре 1941 года отца вызывали в военкомат и признали негодным к службе в армии – слабые легкие. Еще при Колчаке врачи выдали ему белый билет.
В декабре его вновь вызывали в военкомат, и опять медкомиссия отпустила его домой.
Однако, через 5 дней, в сильнейшие морозы, он был снова призван, и сразу, без теплого обмундирования, был направлен в действующую часть.
В результате через три месяца его из госпиталя на носилках привезли домой с неизлечимой открытой формой туберкулеза.
На мамины плечи легла задача, как можно дольше поддержать, с каждым днем убывающие силы папы.
Но 19 мая 1942 года папа скончался, его похоронили на сельском кладбище деревни Черная.
Неоценимую поддержку и помощь в этот трудный период маме оказали учителя школы и воспитатели лагеря Литфонда (детей литераторов и артистов), эвакуированного в деревню Черная из блокадного Ленинграда.
Перед мамой, оставшейся вдовой с двумя сыновьями, встала сложная задача,
как-то жить дальше. Юрию, окончившему семилетку, надо было продолжить где-то образование, а мне в сентябре предстояло идти в первый класс.
С учебой Юрия, вопрос решали Пермские родственники отца. Они убедили родную мать Юрия, Катерину Даньщину, (оставившую сына при разводе в возрасте 4 лет отцу), пригласить продолжать обучение своего, уже 14-летнего сына), к себе в Свердловск. Тем более, что ее муж был директором политехнического техникума.
От нее пришло к моей маме письмо. Юрий уехал, и мы с мамой остались одни. К чести Юрия, он не забыл нас и каждое лето на каникулах приезжал к нам в Черную.
Вскоре на мамины плечи свалилась еще одна проблема, – рентген показал у меня затемнения в легких. Мама была в панике, только что потеряла мужа, а теперь может потерять и сына!
Опять пришли на помощь ленинградцы, мамигна подруга - Ирина Павловна Стуккей, жена пэта Всеволода Рождественского, они жили на втором этаже нашего дома. И Ирина Валерьяновна Карнаухова, известная стране сказочница и собиратель фольклора, диктор радио - «бабушка Арина», поместили меня на какое-то время в лагерь Литфонда, подкормили меня и приостановили развитие болезни.
Шла война и все ее беды не обошли нас. Мы питались в основном картошкой, хлеба мама получала 400 грамм и 200 грамм на меня, и часть его меняла на молоко.
Все довоенные носильные вещи были обменены на жиры и углеводы, так необходимые для моего организма. мама работала в две смены - в первую смену школе шли занятия до 4-го класса, а во второй до 7-го. Не отказывалась мама и от других работ.
Помню, что не один раз маму мобилизовывали на лесоповал заготовлять для отолпления школы дрова, ну а помогать в колхозе на жатве, молотьбе, сенокосе она умела с детства и никогда не отказывалась.
Война подходила к концу и жить становилось легче. Уехали ленинградцы - мамины подруги, но много лет из Ленинграда ей приходили письма, а мне посылки с книгами и игрушками.
Ленинградцы уехали, а на их место в освободившихся школьных зданиях разместился детский дом, и опять мама стала работать в две смены.
Мой брат Юрий, учился в Свердловске в политехническом техникуме, но каждое лето на каникулах приезжал к нам в Черную. Он не ужился в семье родной матери, и даже ушел жить в общежитие.
К тому времени у нас с мамой был хороший огород с картошкой и овощами, маме не хватало времени для его обработки, я же мог лишь помогать ей в этом вопросе. Юра с охотой включался в работу на огороде: полол, окучивал, поливал, а еще мы с ним собирали ягоды и грибы. Уезжая осенью в Свердловск, Юра увозил с собой даров природы столько, сколько мог забрать.
Чтобы я не был уже совсем беспризорным, мама пригласила к нам жить пожилую женщину, - беженку, утратившую во время войны документы и всех близких. Так появилась в нашем доме приемная бабушка – Софья Григорьевна Боровкова.
Софья Григорьевна была хорошо образованна и была не плохим кулинаром. Вот теперь я был под присмотром, под контролем выполнял домашние задания, был вовремя покормлен, а в дневнике у меня стали появляться хорошие оценки.
Окончив 7 классов в Черновской школе, я поступил в Воено– Механический техникум города Перми, а мама согласилась вернуться в Краснокамск, в город, где до войны счастливо жила с папой, там еще остались помнящие ее довоенные подруги.
Работу ей дали не простую – быть директором школы, в которой обучались дети репрессированных сталинским режимом родителей с Повольжъя, Кавказа и Крыма.
Эти люди должны были каждую неделю отмечаться в милиции и, конечно, были озлоблены на Советскую власть. Вот и попробуй, директор, вывести такую школу на первомайскую демонстрацию!
Мама хорошо работала и в 1954 году была награждена орденом Знак Почета.
Образ мамы будет не полным, если не сказать, что она сознательно обрекла себя на одиночество в личной жизни. Мама не была «синим чулком», пожалуй, наоборот – заводилой в праздники на учительских девичниках.
На моей памяти, маме дважды предлагали руку и сердце, положительные, во всех отношениях, мужчины. Так в 1952 году, - Леонид Ветошкин, женатый на маминой младшей сестре Ане, после ее смерти, предлагал нам переехать к нему в поселок Пиляндыш и жить вместе.
У него остались без матери две дочери, мои двоюродные сестры, обе моего возраста. Однако, мама не согласилась и осталась верна памяти моего отца.
Отдохнула мама лишь, уйдя на пенсию. Главная задача ее была выполнена, - я был ею воспитан, выучен, стал офицером, создал семью, родил маме внука.
Мама в зимние месяцы подолгу гостила у нас и помогала воспитывать нашего сына, а мы с женой почти каждое лето приезжали к ней в Краснокамск.
При наших военных переездах из города в город, наш сын Юрий жил у бабушки.
Появилось у нее время и для более частых встреч с сестрой Верой.
Летом 1969 года, когда тетя Вера гостила у нее в Краснокамске, врачи у мамы обнаружили рак легких с множественными метастазами, в стадии, уже не подлежащей лечению. Я перевез ее в Кривой Рог. Я и моя жена окружили ее вниманием и уходом, но через полгода, 19 ноября 1969 года, в возрасте 60 лет, она ушла из жизни.
Моя воинская часть, руководство Гор ОНО Кривого Рога, дирекция школы гарнизона, узнав, что умерла заслуженный учитель, организовали похороны с соответствующими почестями: с выносом знамени школы, гражданской панихидой и захоронением на кладбище, где покоятся летчики, погибшие при выполнении летных заданий.
Светлую память, оставила мама в наших сердцах, - моем, моей жены Галины,
внука Юрия. Сыновья Юрия, Максим и Павел знают о ней из наших рассказов и этих записей.
PS/
О жизни Веры Анкиндиновны Шишкиной (моей тетки) и других потомков Анкундина Анисимовичяа, напишу поже.