Эта история началась с того, что однажды я закончил Политехнический институт, и долгое время не мог устроиться на работу. На дворе стоял славный две тысячи пятый год. Был я тогда молод, романтичен,
и по-юношески наивен.
Все детство и юность я провел в своем родном Волгограде, и всегда мечтал о романтической профессии. Порой завидуя первооткрывателям стран и материков, путешественникам, отчаянным героям из романтических книг. Иногда я размышлял: как же скучно сидеть целыми днями в душных офисах и конторках, под монотонный гул сплит-систем. Впрочем, в центре занятости мне никто и не предлагал работу в офисе. Предлагали должность «сортировщика капусты» на консервном заводе (первый раз я услышал такую специальность), или подсобным рабочим на стройке.
Возможности устроиться по «блату» у меня не было. Моя мама работала преподавателем истории и философии в университете, а отец служил актером в местном театре. Он всегда говорил, что нужно быть великим в «малом». Где бы не работал человек – он должен стать Мастером своего дела. Однако, почему-то большие роли в театре ему не предлагали, и он, как правило, играл дворецкого или лакея, который за весь спектакль выходил на сцену пару раз и говорил: «Кушать подано, господа…»
Однажды я просматривал газету с объявлениями о вакансиях, когда в комнату вошел отец:
– Слушай, Вовка, утром звонил дядя Паша из Краснодара, они сейчас набирают ребят в фирму – для работы по монтажу автоматики по нефтепроводу. Ты же мечтал о романтике?
Я начал готовиться к поездке. Чтобы выглядеть брутальней, сменил очки на линзы, и начал отращивать бороду. Но редкая рыжая поросль отчаянно чесалась, и тогда я оставил на подбородке небольшую шкиперскую бородку, а остальное безжалостно сбрил.
Через две недели отец отвез меня на Железнодорожный вокзал.
– Ты со своей бородкой похож на нашего дьячка-кастрата Николая, из новой экспериментальной пьесы. Подожди-ка, – он достал из кармана банку из-под кофе. – Передашь моему младшему братишке – горсть волгоградской земли, он уже пять лет на Родине не был.
Надо сказать, что у отца и дяди Паши было специфическое чувство юмора. Когда папа ездил к нему в гости, два года назад, тот подложил в сумку женские трусы пятьдесят восьмого размера, с открыткой: «Снова надеюсь и жду нашей встречи…», хотя знал, что сумку отца всегда собирает и разбирает мама. Дома был грандиозный скандал, отец полгода не созванивался с братом, но под Новый год они помирились.
На следующий день я приехал в солнечный Краснодар. Молодцеватый, с закрученными гусарскими усами дядя Паша долго тряс мою руку на перроне вокзала, а потом обнял:
– Ну ты вымахал, племяш! Что, приехал покорять нежные сердца южанок? Да, мы с твоим отцом в свое время… Ну, ладно, поехали в офис.
Офис «Сервисмонтажавтоматика» находился недалеко от вокзала, в старом трехэтажном здании, во дворе которого были склады и автостоянка.
– Коллектив у нас небольшой, чуть больше ста человек, – дядя Паша вводил меня в курс дела,– практически все – одна большая дружная семья. Я работаю инженером по охране труда. А вот, кстати, и кабинет шефа. Входи.
На двери была вывеска: «директор Спиридонов Анатолий Юрьевич»
Шеф, огромный толстый мужик, поздоровался, протянув широкую ладонь, и внимательно просмотрел мои документы.
– Хорошо, хорошо, – он пролистал диплом, – как раз то, что нам нужно. Все, Владимир Александрович, берем вас на должность мастера в бригаду монтажников.
Я от неожиданности закашлял:
– Как мастером? Я же и производство толком не знаю, мне бы первое время монтажником поработать…
– Сынок, обвыкаться некогда. У нас заказ серьезный от «Черномортранснефти», а у меня мастер позавчера уволился. Всю специфику работы бригадир знает. Твое дело – наряды грамотно заполнять, за материалом следить, да людишек наших контролировать. Да, и кстати, в бригаде у тебя хлопцы работящие, но отчаянные. Ты за ними следи, чтоб не расслаблялись, – он щелкнул себя пальцем по кадыку.
В дверь тихо постучали и в кабинет вплыла пышнотелая блондинка.
– Марина, оформляй к нам молодого человека, и с завтрашнего дня – в командировку к Селиванову.
Девушка с жалостью оглядела мою худощавую нескладную фигуру, и что-то пометив в блокноте, вздохнула:
– Хорошо, к Селиванову…
На следующий день на «Ниве» меня привезли в небольшой поселок, под Новороссийском. Мы подъехали к деревянному домику на окраине. На улице стояли «газон» с зеленой будкой и «уазик».
– Ну вот, твоя бригада уже дома, – водитель Олег протянул мне пакет с документацией. – Иди, знакомься, а мне в Краснодар нужно успеть до темна вернуться.
Я вытащил свою походную сумку, взял пакет с бумагами в другую руку, и побрел к дому. «Нива», фыркнув мотором, запылила к шоссе.
Из калитки вышел высокий рыжий мужик:
– Николай Селиванов. Бригадир. Можно просто – Селиван. А ты, стало быть, новый мастер? – он критически осмотрел меня. – Ну, пойдем, знакомиться будем, как раз к ужину поспел.
Я зашел в дом и огляделся. Наверное, такое же ощущение было у Шарапова, когда он попал в дом банды «Черная кошка». За большим столом сидели и ужинали мужики, увидев меня все повернули головы.
– Здравствуйте.
– Здоровей видали, – буркнул серьезный паренек с краю. – руки мойте и прошу к столу, пока картошка горячая.
Бригадир протянул мне полный граненный стакан водки, который утонул в его огромных лапищах.
– Ну, за вступление в монтажное братство…
– Извините меня, но дело в том, что я вообще не пью,– я попытался заискивающе улыбнуться.
Мужики посмотрели на меня как на инопланетянина, вышедшего посреди поля из летучей тарелки.
– Володя, нужно. Парни не поймут.
Я взял стакан, и стараясь не вдыхать, опрокинул горькое содержимое в рот двумя большими глотками.
– Вот это наш человек! – восторженно выкрикнул лысый мужичок, сидящий напротив.
Я вяло закусил огурцом, в голове непривычно зашумело.
– А вы слышали за Юру Кузьмича, из бригады Зайцева? – ловко опрокинув стакан, спросил Селиван.– Кузьмич решил машину поменять, попросился на двойную вахту, два месяца дома не был, на Тихорецкой жилы рвал с зари до заката. Там сейчас нефтяные резервуары полностью обновляют. Так вот, приезжает домой – а в коридоре туфли сорок шестого размера и сумка стоит. Он сначала думал, что брат жены из Воронежа приехал. Тут амбал незнакомый из комнаты выходит, в обнимку с его женой. «Рая, к нам что, кто-то приехал?», – растерявшись спрашивает Кузьмич. «Нет, Юра, это ты уезжаешь…»
Мужики загоготали:
– И что Кузьмич?
– А что ему, тут же развернулся, и на третью вахту поехал.
Я постарался привстать, и тут перед глазами все поплыло, резко начал приближаться пол с желтым линолеумом, но меня успели подхватить, и отнести на кровать.
« Эх, народец нынче хилый пошел…» – слышал я уже в полузабытье чей-то голос.
Чуть свет меня разбудили, я умылся на улице под рукомойником, затем мы пили крепкий чай с ватрушками на веранде.
– Нужно запастись продуктами, начнем с верхней точки, придется дня три ночевать в горах, иначе после дождей мы наверх не поднимемся, – командовал Селиван.
– А что, здесь дожди часто?
– Проживешь подольше – узнаешь побольше, – хмуро заметил патлатый седой мужик с чапаевскими усами.
После завтрака, пока мужики ездили за продуктами и готовили инструменты, бригадир показал, как правильно заполнять наряды, вести техническую документацию.
На объект мы приехали к полудню. Было действительно очень высоко, с вершины горного плато виднелась зеленая шапка лесного массива и тоненькая полоска шоссе внизу. Мужики покурили и принялись долбить скальный грунт, под колодцы и кабельные траншеи.
– А что, разве не бывает экскаватора? – спросил я у своего земляка, жилистого Саши Дорофеева.
– Бывает. Но редко, – и немногословный Саша продолжил долбить горный пласт тяжелым ломом
– А сколько рабочий день продолжается?– поинтересовался я у Селиванова.
– Для нас рабочий день – световой день, мы же на вахте, и зарплата у нас идет от выработки.
Мне было трудно понять, в каком горниле закалились эти суровые парни, не знающие отдыха, выносливые как степные верблюды, и сильные как африканские слоны. Я решил помочь, и пару часов помахал кувалдой, пробивая упрямые горные пласты, а наутро еле встал, будто меня самого били этой кувалдой. А ведь все мужики были старше меня.
«Все дело в привычке» – объяснил всезнающий Селиван.
Несколько дней мы работали и жили в горах, боялись, что если пройдет дождь, не сможем подняться на горное плато, чтобы закончить работу. Пищу готовили на плите с небольшим газовым баллоном, спали на рундуках в будке машин.
Вечерами, под шумящими деревьями и яркими звездами я чувствовал опьяняющее чувство от близости с природой, гармонией с окружающей средой. Наверное, так собирались охотники возле костров и десять тысяч, и пятьсот лет назад, деля свою добычу и трофеи. Мужики немного выпивали за ужином, и травили нехитрые байки.
– Вы же знаете, я в Ростовском Мореходном учился. Лет пять по Дону на сухогрузах ходил. – Юрий Петрович, обладатель чапаевских усов, любил вспомнить былое. – В середине девяностых устроился через однокашника на судно, в загранплавание.
– Куда плавали? – спросил лысый сварщик Павловский.
– Это дерьмо по трубам плавает, – обиженно вытянул губы Петрович, – а моряки ходят. В Валенсии помню случай был. Мы там разгружались в порту, и мне трубой ногу придавило. Капитан вызвал медиков, а у нашей фирмы очень серьезная медицинская страховка, в любом городе Европы нас могли обслужить. Привезли меня в больницу. Положили в большую белоснежную палату: кондиционер, телевизор, свежие фрукты в хрустальной вазе на тумбочке... Врачи вокруг меня бегают, кровь из пальчика взяли, давление померили. Лежу я как царь, отдыхаю. После обеда заходит медсестра: бабенка такая чернявая, грудастая: «Ви есть сеньор Филатов, русский?» Я киваю: он самый. А она: «Вам нужно… массаж. Раздеваться.»
Мужики у костра заржали. Селиван быстро разлил по стаканам остатки водки. Бывший мореход выпил, и не закусывая, продолжил:
– Я одежду снял, лег на живот, а сам оглядываюсь: чтобы никакой подлости не было. Медсестра мне всю спину промяла, до мелких косточек. Затем вытащила из кармана маленькие стеклянные баночки. И вот мажет она меня какой-то пахучей мазью и тут-же баночки ставит. Не знаю, как это с ногой связано, но через три дня я был как новенький. Даже грешным делом хотел другую ногу повредить, чтобы с Паолой, так медсестру звали, поближе познакомиться, но судно уходило, и меня выписали…
Дослушав рассказ, начали расходится спать.
Один Павловский еще долго сидел у костра, бормоча что-то по-английски и вглядываясь в тлеющие огоньки стеклянным взглядом.
К концу недели привезли металлический колодец, мы установили его, проложили кабель, установили датчики, и наконец, выехали вниз, к поселку. После пяти дней, проведенных на горном плато, остановились возле горной речки, и побежали в воду. Середина августа выдалась жаркая, но вода в горной речушке была довольно бодрящая. Вдоволь накупавшись и поплавав, мы поехали в поселок.