Тренер сказал бегать.
- Как бегать? Я же не умею! – попытался возразить я.
- Как хочешь бегай! Но не меньше получаса, на пульсе 150 и непрерывно! – ответил тренер.
Тренер всегда прав. Если тренер не прав, то это не твой тренер. Поэтому я сходил в спорттовары, закупил зимние беговые кроссовки и термобелье и в ближайший выходной выперся на пробежку. К моему удивлению, я, пыхтящий и целеустремленный, как носорог, перебирая ногами чуть быстрее пешехода, сумел продержаться нужных полчаса.
Так я взял в привычку бегать несколько раз в неделю. Для кого как, а для меня основным мотиватором стали мягкие кроссовки и приятное термобелье.
Я не помню откуда мы приехали в тот вечер, но домой мы пришли уже после одиннадцати вечера. В прихожей я взглянул на кроссовки, и тут меня пронзила спонтанная мысль: а почему бы благородным донам не пробежаться перед сном? На улице легкий минус, снега не так чтобы много, но есть, настроение спортивное.
- Дорогая, я на пробежку! – крикнул я жене, доставая с сушилки термобелье.
- В скверике вокруг озера? – спросила жена. Я скривился, представив резкий запах бензина и тяжелый от выхлопов воздух Варшавки.
- Нет, наверное в парк пойду, - ответил я, доставая налобный фонарик.
Огни Москвы и свет от теплиц Московского, отражаясь в пасмурном небе, прекрасно освещали все вокруг, так что можно было и без фонарика, но я его все же надел, когда углубился в Бутовский парк, покинув освещенные дворики. В лесу спокойствие покинуло меня. Деревья поскрипывали на холодке, моя собственная куртка шелестела, когда я задевал рукавами за бока, и я поминутно оборачивался на шум одежды, ожидая увидеть вдруг маньяка за своей спиной. Но маньяков не было. Вообще никого не было лесу. Когда я выходил, было полдвенадцатого, пока вышел, размялся… в общем время приближалось к полуночи.
Неправду говорят, что Бутово-парк построен на костях. Чтобы добраться до костей надо пройти полтора километра. Я про печально известный Бутовский полигон, где во времена репрессий было расстреляно бесчисленное множество народа. Он располагался на другом конце парка, при этом если хочешь бежать по самому большому кругу и не хочешь возвращаться по своим следам, маршрут пройдет как раз мимо полигона. Сейчас там Аллея памяти, мемориал, церковь – все чистенько, ухоженно и аккуратно. Рядом с территорией полигона большой храм, когда мы были там на экскурсии местный священник, увидев наши казанские номера звал нас к себе пить кофе и спрашивал про Раифу. Было неловко признаваться этому радушному человеку что мы туристы аметисты, и мы отказавшись, пробурчав что-то вежливое. В общем, днем там все достаточно позитивно.
А вот ночью, по мере того как я приближался к этому зловещему месту, мне становилось все более не по себе. Миновав второй поворот я уже начал различать впереди забор полигона. В этом месте могильные рвы (огромные братские могилы) выходили за пределы полигона и как ужасные щупальца вытягивались в сторону города, отделенные лишь тонким забором из прутьев. Тропинка огибала эти щупальца прямо вдоль забора. Пробегая по ней, я вдруг услышал голоса. Далекий голос речитативом начитывал что-то, издали было не разобрать. По звучанию он внезапно напомнил мне голос Хомы Брута из фильма «Вий».
Обогнув рвы, я выбежал на дорогу перед главным входом, тянущуюся вдоль забора полигона. Чуть дальше эта безымянная дорога упиралась в Березовую улицу, а на перекресте стоял тот самый большой храм. Он терялся во мгле, и я его еще не видел.
А вот главный вход был уже рядом. Там было какое-то шевеление. Я подбежал ближе и увидел спины. Люди за забором смотрели на маленькую церковь на территории полигона. Оттуда и раздавался речитатив. Но что за странная служба посреди ночи? Какое-то ночное бдение? И почему так мало света, только свечи в руках у некоторых людей. В свете свечей я разглядел одежду участников молебна: она была грязной, старой и рваной. Какие-то лохмотья. Бездомные?
Ближайшие ко мне люди обернулись. В свете моего фонарика я разглядел длинные спутанные волосы, грязные нестриженные ногти на сложенных на груди руках; глаза мои помимо воли уставились на грудь одного из них: я разглядел круглые дыры на одежде. С ужасом я понял, что это пулевые отверстия!
- Вот он! Отомстим! Смерть ему! – хриплым голосом закричал он, протягивая руки и делая шаг ко мне. Еще несколько голосов подхватило его крик.
Бросив последний взгляд на толпу мертвецов и мертвого священника, возвышавшегося над толпой на пороге церкви, я развернулся и изо всех сил бросился прочь. Из второго входа тоже повалила толпа, путь к большому храму для меня был отрезан. Поэтому я рванул обратно к рвам, путем которым пришел.
Почему-то вспомнилось, что совсем недавно в какой-то группе в сети я оставил комментарий в поддержку сталинского режима. Вот и пришла расплата. Теперь-то они тебе все припомнят, стучало у меня в висках.
Вокруг рвов было оживленно. Мертвецы тянули руки между прутьями, я ощущал их смрадное дыханье и слышал проклятья, сотрясающие воздух.
- Смерть! Месть! Палачам и их потомкам! Во веки веков! – вот что я расслышал из массы криков. И бесполезно было объяснять, что у меня только бабай служил в КГБ, но только потому что был пограничником, и мои предки их не расстреливали, что я вообще тут приезжий.
Избегая протянутых рук, я отклонился от тропинки и по колено провалился в снег. Погоню от главного входа я не видел, моя куртка шуршала рукавами, и я чувствовал, что они совсем рядом, вот-вот схватят меня.
Кое-как выбравшись из снега и миновав рвы, я припустил по тропинке. За мной раздавался шум погони и проклятия, но очень быстро их заглушил шум крови в моих ушах. Какие там навыки бега, какая тактика преодоления дистанции – я бежал изо всех сил, как зверь от хищника, не сберегая силы и не думая о будущем – только бы убежать. Я почти не видел дороги, перед глазами у меня стояли разложившиеся лица мертвецов, оскаленные рты, гримасы ненависти и их глаза – сохранившиеся глаза, темные глаза, блестевшие как обсидианы в свете моего фонаря. Оглянуться я не решался.
И тут впереди я увидел еще одно чудовище. Из темноты смотрели три пары горящих зеленым глаз, а вокруг них виднелись очертания огромных песьих голов, еще более черных чем темнота вокруг. Все, конец. Разверзлись врата преисподней, Цербер пришел по мою душу.
- Фу, сидеть! Тихо! – манера изъясняться явно не Аидова.
Теперь я различил хозяина, и еще три песьих туловища. А потом еще и три ошейника с поводками, сжимаемыми в руке. Смертный. Живой. Человек. Сосед. А за его спиной мерцали огни домов Бутово-парка.
Испугавшись псов, я сбавил скорость. Пройдя человека, я обернулся. Лес позади меня был пуст, за деревьями никого не было, тропинка была пуста. Но мне показалось, что вдали я увидел блеск обсидиановых глаз. Или это просто снег?
Псы зарычали в темноту.
- Фу! – еще раз закричал их хозяин. – Да что сегодня с вами такое? Все, пошли домой!
И они вышли из леса следом за мной.
Утром в Страву прилетел комментарий от Светы:
- Неплохой темп, особенно для пересеченной местности. Но пульс! Балбес, зачем ты бежал на пульсе 210! Сердце посадишь!
- И правда. Больше не буду, - ответил я.