«МЫШКА – НАРУШКА»
Еще на службе в Советской Армии (Забайкалье, танковые войска: 40 градусов мороза и такой же градус жары) Дмитрий Русов прочитал взахлеб, уже изрядно затрепанную книжку, с названием «500 лет тайной войны». И с тех пор свое будущее он представлял не иначе, как аналогичную биографию Джеймса Бонда, но конечно, в советском варианте. Однако, работа во Внешней Разведке как-то у него не сложилась, да и необходимых попыток в этой связи, он даже не предпринимал. После демобилизации из армии и возращения в любимый город Ростова на Дону, 31 декабря поздно вечером Дмитрий оказался в Железнодорожном райотделе милиции, в том самом районе, где и прошла его ранняя юность. К этому времени, там уже работал помощником дежурного демобилизовавшийся на полгода ранее Дмитрия, друг юности Грицко Владимир - отчаянный и верный товарищ. Он и дежурный наряда стали агитировать Русова, послужить Советскому трудовому народу в милиции. А до этого, этот самый друг юности случайно, чуть не застрелил Дмитрия, вернувшегося с военной службы. Произошло это так…
Часами раньше, сержант милиции Грицко, выполняя приказ дежурного по отделу Васильева, в составе оперативного наряда выезжал в парк Собино, где происходила драка между хулиганствующими группировками района. На увещевания приехавших стражей порядка и попытку задержания самых активных участников драки, блатные хулиганы почти не среагировали и лишь спрятали холодное оружие. В момент задержания одного из противоборствующих главарей, Владимир достал пистолет и сделал предупредительный выстрел. После того, как хулиганов затолкали в машину, Грицко в спешке, забыв поставить оружие на предохранитель, машинально сунул его в кобуру. Блатные хулиганы были доставлены в отдел милиции и спустя некоторое время, проведать товарища, в райотдел зашел бывший танкист Русов. На радостях друзья обнялись, хлопая друг друга по спине. С разрешения дежурного они уединились в Ленинской комнате и оба стали расспрашивать о разных эпизодах солдатской службы в Забайкальском военном округе. Затем Грицко стал рассказывать о произведенном задержании нарушителей правопорядка. Дмитрий обратил внимание на расстегнутую кобуру своего товарища и на его оружие, сказав ему об этом… Грицко тут же вытащил пистолет системы Макарова и стал им хвастаться, рассказывая о проведенной облаве в парке, приврав при этом, что он вместе с напарником взял банду квартирных воров. Затем он спросил Русова: - Ну а ты, в армии-то из пистолета хоть стрелял, или только из танка? А то может больше, в спортивной роте отсиживался?
Русов парировал: - Да нет… Я лишь перед окружными соревнованиями раз в году бывал на спортивных сборах. А остальное время в танке Т-62. Дважды был на учениях. Так што, с танкового орудия стрелял. Ну и из Калашникова приходилось. Из нагана, вот нет…
Грицко же сидя на стуле, рассказывал милицейские страсти и продолжал щеголять табельным оружием, шутя прицеливаясь то в друга, то в металлический барельеф Ленина. В результате мальчишеского бахвальства нечаянно нажал на курок… Прозвучал выстрел и пуля пролетела над головою Русова, но он даже не успел испугаться. Грицко же, в один миг окаменел и потерял дар речи. В таком состоянии он находился до ворвавшегося в Ленкомнату Васильева, обрушившегося на своего помощника с кулаками и матерными выражениями. Сконфуженный милиционер получил буквально от дежурного по физиономии, после чего они вдвоем из барельефа пролетарского вождя стали выковыривать пулю, дабы не докладывать начальству об инценденте. Васильев приказал Грицко сдать оружие, а бывшему танкисту было рекомендовано после праздничных дней, обратиться в отдел кадров городского управления милиции.
Таким образом, Русов после гостевого посещения родного села и матери, приехав на ПМЖ в г. Ростов на Дону стал работать таким же милиционером, как и Грицко, с той только разницей, что районный отдел внутренних дел, в честь одного из большевицких вождей, назывался Андреевским. Вечерами, кроме того, он вместе с Грицко подрабатывал в свободное от службы время полотером, по договору с директорами школ, дворцов культур и кинотеатров – там, где были паркетные полы. Приработок в два раза превышал оклад милиционера и потому он имел возможность обедать и ужинать в популярном кафе «Золотой колос». Там он познакомился с симпатичной украинкой Любавой, работавшей официанткой. Спустя два месяца они поженились. Через год службы он был направлен на учебу в Астраханскую среднею школу милиции, а супруга не выдержав разлуки вскоре в Ростове загуляла и стала встречаться с обувным «цеховиком». Переживания, длились с обеих сторон недолго и они расстались посредством официального развода. Однако, на втором году учебы Русова, Любава, заявилась в Астрахань и стала умалять простить ее. Русов же был непреклонен и категоричен, считая предательство самым тяжким грехом. Успешно закончив АСШМ вернулся в донской город и по распределению отдела кадров оказался в оперативно-разведывательном отделе, ( а проще в «наружке») УВД Ростовского облисполкома.
Начались довольно скучные будни рядового разведчика лейтенанта милиции Русова… Почему скучные? Потому, что ежели «объект» не выходить из дома, из бани, из кафе, с дачи, из дома любовницы - значить его надо скучно ждать, ибо неизвестно через какой промежуток времени его удастся принять под наружное наблюдение. И уж только тогда «пошли-поехали», в буквальном смысле этих слов, и в переносном. Выражаясь разведывательным языком, ощущаешь следующее: просыпается разум, кровь в жилах начинает бурлить, появляется легкое профессиональное напряжение и рефлексное движение следом за «объектом», а порой и перед ним. В это время разведчик не ощущает свою проходящую жизнь - часы, дни и годы, которые он отдает государственным интересам, находясь на службе невидимого фронта и на службе трудовому народу. Главное субъекта наблюдения не упустить и не обнаружить себя. Случалось же всякое…
Как-то ранней осенью бригада «топ-топ», по оперативному заданию опера ОБХСС находилась в служебном автомобиле напротив жилого дома, скучно ожидая выхода из подъезда в воскресный день начальника снабжения одного из ликеро-водочных заводов города. Как было обозначено заданием - встали рано, в 6 часов. Ожидалось, что названный начальник может выехать в г. Азов для встречи с соучастниками сбываемого там «левого» товара. Более получаса никакого движения. Сыграли несколько картежных партий « в дурака» и уже было начали травить анекдоты, как вдруг дверь подъезда открылась и тот, кого ожидала разведывательная бригада, вышел из подъезда с огромной сумкой. Он ее поддерживал бедром правой ноги и обеими руками. Скорчившись всем туловищем в левую сторону и оглядываясь вокруг, он с трудом потащил странную поклажу в сторону мусорного бака. По-прежнему оглядываясь, мужчина, дотащив сумку до бака, с таким же напряжением поднял ее и бросил внутрь. Затем животом оперся о края бака и задрав ноги стал забрасывать сумку находившемся там мусором. Совершив содеянное, ушел в дом.
- Натали! Ну-ка, быстренько к баку и глянь, че там такое, покель наш мужик не дошел до окна своей квартиры,- распорядился Михалыч - «бригадный генерал», имевший такое прозвище, как строгий и опытный руководитель разведчиков оперативной бригады.
Наталья пулей выскочила из машины, даже не успев возразить бригадиру, что, мол, не женское это дело копаться в мусорном баке, как водитель служебного автомобиля Серега, по прозвищу «Лихач», сначала глухо заржал, потом высказался: - Вот теперь- то мы и увидим какого же цвета у Натальи ритузы. Она ж замужняя… Пока не поставит бутылку будем ее шантажировать. Но не тут-то было. Наталья, зажав платье коленями и упершись руками за края бака, нагнувшись, быстро стала разгребать бумажки, старую одежду и другой мусор.Когда открыла сумку - обомлела… Запыхавшись добежала до сослуживцев и плюхнувшись на заднее сиденье автомашины, где сидел Русов, стала рассказывать о содержимом сумки; поспешно и нечленораздельно. Но все поняли, что в мусорном баке находиться расчлененный труп… Русов наивно стал выяснять у Натальи, все ли части тела в сумке и если нет, то значит при выходе «объекта» следует брать его с поличным.
- Отставить,- скомандовал «бригадный генерал» и стал связываться по рации с дежурным по отделу. Русов в этой связи не выдержал и резко высказался: - Это тот самый случай вынужденных обстоятельств, когда оперативная бригада разведки может принять решение на задержание преступника. Уйдет же гад…
- Тоже мне умник нашелся. Наше дело наблюдать! Начальству доложено. Оно и примет решение…
Редко, но бывали случаи, когда теряли объект наблюдения, когда попадался подозреваемый преступник ушлый, или чересчур осторожный, ранее судимый и перепроверявшийся через проходные дворы и подъезды, менявший на ходу автотранспорт.
Несколько раз бывали случаи, когда преступники на улице или в подворотне наносили при встрече с подельником или знакомым ножевые ранения и пытались скрыться. Благодаря своевременному вызову «филерами» скорой медицинской помощи большинство жертв выживали, а скрывавшиеся преступники задерживались сотрудниками «наружки», до приезда оперов уголовного розыска. За кем только не приходилось работать, вернее топать… Тогда во времена Советской милиции транспорта было не много, да и «короли преступного мира» были не частыми объектами наблюдения. Так что в те времена, в основном «топ-топ» пешком… Однажды, бригада работала за спекулянтом, «азербеком» лет сорока, из Закавказья, скупавшего на Центральном рынке у своих единоплеменников, для последующей перепродажи на других рынках фрукты, овощи и цветы - дороже их первоначальной стоимости. Некоторой странностью его было то, что одевался он довольно модно, не так как его земляки и бывало, что свою незаконную деятельность он заканчивал не к закрытию рынков, а пораньше. Прихорашивался, прямо за торговым лотком, смотрясь в большое зеркало и выходил в центр города, где шатался по магазинам, или не редко встречался с местными жителями города, с которыми он затем ужинал в кафе или в ресторане. На этом наблюдение заканчивалось, ибо подобные его связи оперативного интереса не представляли. Но как-то раз он, закончив раньше обычного торговать гвоздиками и розами близ Центрального рынка, пошел по Буденовскому в сторону улице Энгельса, купив попутно два мороженных и на перекрестке с улицей Шаумяна остановился в ожидании кого-то. Мороженое не успело еще начать таить, как к торгашу подошел мальчик 10-12 лет, которому он и вручил одно мороженное. Затем о чем-то говоря, они пошли вверх по улице Шаумяна, по правой ее стороне, перешли переулок Подбельский и зашли во второй двор…
- Так в этом же дворе у него подвал, где он хранить с компаньоном свой товар, - проговорил Русов, подходя вместе с Михалычем к знакомому адресу.
- А ты че такой наивный, што до сих пор не понял - кто наш перекупщик? Это ж «голубой»… Педик! Скорее всего, мальчишку-то спасать надо… Давай бегом, в подвал…
Вот и такие бывали будни и «приколы» у разведчиков милицейской оперативной службы…
Через два года Русов, по протекции бывшего коллеги из «наружки», работавшего в начале восьмидесятых в городском УВД, оказался на должности оперуполномоченного отделения БХСС того же районного отдела милиции, где и начинал службу в органах внутренних дел, в качестве простого милиционера.
Первое время снимал квартиру в рабочем поселке Заречный, расположенном на левом берегу Дона. Добираться с ЛевберДона к месту службы было гораздо сложнее, отчего Русов на работу порой опаздывал, вызывая у начальника не яростный гнев, так как показатели его оперативно-розыскной деятельности «в социалистическом соревновании», были на уровне майора Романюка, бывшего участника войны и полкового разведчика. Началась суетливая и все поглощающая, не очень опасная и интересная работа по сохранности в Артемовском районе Советского государства незначительной части социалистического имущества. У Русова в оперативном обслуживании было 17 объектов (фабрик и заводов) легкой и пищевой промышленности, более 10 строительных организаций, а также жилищно-коммунальное учреждение района. Директора некоторых предприятий – члены бюро райкома партии. Абсолютное их большинство, честные и порядочные руководители. Не считая, конечно, советским грехом трату «материальной помощи» на угощение различных проверяющих.
ПЕРВОЕ ДЕЛО
В конце 70-х червь незаконной наживы в Советском обществе достиг наивысшего «расцвета». Взяточничество «процветало» почти во всех сферах жизни названного общества, но в информационном пространстве Советского государства таковые факты не выпячивались. О них пока сообщалось скромно и застенчиво, максимум до уровня директора районного предприятия. В то же время, в стране Советской «ходили» политические анекдоты о предстоящем третьем награждении золотой звездой Генерального секретаря ЦК КПСС и несметном количестве подаренных ему подарков. Ю.В. Андропов тайно мечтал, переместившись на должность председателя КГБ, провести в будущем свои «реформы», в том числе и в партийном аппарате власти. Оперативные же сотрудники милиции по-прежнему задыхались в огромном объеме оперативной работы и в ворохе зарегистрированных и незарегистрированных анонимных сообщений о совершаемых преступлениях в «народном хозяйстве», как впрочем и о всякой мелочи и ерунде. Это только в кино показывают, что по одному делу оперативной разработки работают сразу два -три оперативных сотрудника и столько же оперов раскрывают убийство или разбой, а следователь расследует, якобы всего лишь одно дело. В повседневных буднях оперативно-розыскной деятельности милиции на самом деле все обстоит иначе: встречи с источниками оперативной информации и их приобретение, как равно и внештатных сотрудников отделения, профилактическая работа на обслуживаемых объектах и оперативная разработка должностных лиц работающих на них. У хорошего опера должно быть не менее двух оперативно-розыскных дел и столько же дел агентурно-оперативной разработки. Также и в следствии: фактически у следователя до трех «хозяйственных» и до пятнадцати уголовно – бытовых дел.
УРусова было две «анонимки», в которых советскими гражданами сообщалось о взяточничестве начальника квартирного отдела районно-жилищного управления Валентиной Иванниковой и о хищениях коньяка на ростовском заводе «Азервинтреста». Анализируя оба анонимных заявления Русов недоверчиво подумал:-»неужели женщина, да еще с такой русской фамилией – взяточница?». Однако, на отдельном листе составил черновой вариант первичных мероприятий оперативного документирования данного преступления, а также установления «вынужденных» взяткодателей, подбора и вербовки агента в жилищном учреждении. С этим планом пошел к начальнику отделения, с денежной фамилией, Рублеву – однако, сотруднику принципиальному, грамотному и опытному оперу. Рублев до вступления в данную должность работал старшим опером, оперативно обслуживая хозяйственную систему общепита в другом районе города. Возможно поэтому, как считали некоторые его подчиненные выглядел он довольно полноватым и человеком был мало подвижным. Лишь иногда на конспиративной квартире проводил контрольные встречи с источниками не официальной информации, ежели таковая оперативная информация являлась важной, или ее реализация могла привести к расшифровке агента. С работы сам уходил позднее всех, приказывая операм докладывать о проделанной работе за день не раньше 21-го часа, а потом еще перелопачивать «секретно-бумажное достояние». Был порою добродушным, но чаще строгим. За нерадивость, болтливость и лень мог на сотрудников накричать, а за подлость и взятку даже измордовать. Был для них начальником и собственным судьей. Вышестоящему начальству о проступке подчиненных никогда не докладывал. В общем, страдал справедливостью и независимостью. Но было в нем также и что-то неприятное, «маслянистое», чопорное… Так в его кабинете одно время на столе стоял его собственный портрет, где он был запечатлен, в костюме, в рубашке с жабо и с «бабочкой, а также портрет бывшего сотрудника, погибшего в автомобильной аварии. Да и «неприкасаемые» жулики в районе были: руководители одного - двух магазинов, кафе, либо столовой, где в магазинах (за деньги - дефицитно отоваривались не все сотрудники районного отдела милиции), а в столовой - не на халяву, но вкусно обедал весь районный отдел «милицейских». В кафе же, отмечались советские праздники ( куда приходили со своим спиртным, еда за счет заведения) и дни рождения сотрудников отделения БХСС. По возрасту, майор Рублев был старше своих подчиненных на 10-13 лет, но младше майора Романюка, являвшимся в отделении старшим оперуполномоченным и имевшим, как и начальник, отдельный служебный кабинет – статусную зависть молодых сотрудников.
Рублев прочитал принесенный Русовым план, одобрил его, добавив лишь:- Ну и когда ж ты «подберешься» к этой Валентине, чтобы получать достоверную информацию о ее взяточничестве, учитывая, что отдел квартирного бюро состоит всего лишь из нее самой и одного инспектора? Скорее всего - оба соучастники взяточничества, формирующие «конверт» для себя и «наверх»…
Русов на мгновенье задумался, потом предложил следующее:- А што если в жилищном управлении мне потолкаться в очереди, послушать о чем там судачат очередники, поспрашивать самому о «порядочности» подозреваемых… Ну а потом, может быть самого себя поставить на квартирный учет и посмотреть, как справедливо будет двигаться очередность?
- Ты че сбрендил что - ли… Или ты может в жилищное управление перейдешь работать? У тебя более десяти проверочных материалов, две оперативные разработки и в том числе сложнейшее агентурное дело по винзаводу, которое «спихнули» нам коллеги из УВД города, не сумевшие его реализовать. Хотя впрочем, «потолкаться» в райжилуправлении следует… Пока еще, ты в районе милиционер не «засвеченный», как майор Романюк и другие офицеры. Только имей в виду, что у взяточников, наверняка, найдутся «высокие» покровители. И за правое дело придется сражаться. Это тебе – «не топ – топ»!
Во второй же день «слушанья» Русов толпясь в коридорной очереди, стал непосредственным свидетелем истеричного крика и матереных выражений, после размашистого захлопывания очередником заветной двери начальницы Иванниковой. К ней за один день-то попасть было сложно, выстаивая перед кабинетом порой не день и не два, потому и ругань, нервы и оскорбления. Русов ,запомнив все оскорбительные выражения очередника – женщины тридцати лет с грудным ребенком на руках, называвшей себя многодетной матерью - вышел вслед за нею и спокойно довел ее до места жительства, полуподвального помещения на переулке Халтуринском. Там же у соседей получил на нее установочные данные, заполнил повестку с данными потенциального свидетеля и бросил ее в почтовый ящик. Вернувшись на работу доложил начальнику о проведенном мероприятии и о необходимой подготовки к разведопросу предполагаемого свидетеля.
- Ты бы Дмитрий, в первую очередь позаботился о заведении и регистрации оперативного дела… Сделай копии с анонимных заявлений, «первичные» агентурные сообщения придумай от «кого-нибудь»… Подготовь задание своим бывшим коллегам. Хотя эффективней в этом деле, была бы «прослушка» взяточников. Короче, побольше бумажек и само - собой план оперативной разработки… Потом на подпись мне и начальнику милиции.
Шеф был обеспокоен слабыми оперативными показателями отделения за 1 квартал и потому подбивал Русова к незначительному служебному подлогу, прекрасно осознавая, что пока этого самого агентурного источника в данном деле нет и по его же собственному разумению быть не может. В квартирном бюро два чиновника и скорее всего - оба взяточники.
Гражданка Саламатина была вызвана к 9 часам и встревоженная милицейской повесткой уже прохаживалась со своим дитем по коридору второго этажа районного отдела милиции, мимо кабинета Русова и Хромченко. Русов появился на работе раньше 9 часов на 10 минут, подготавливаясь на ходу к данной встрече. Но увидев Соломатину с ребенком на руках, несколько растерялся и его рассчитанная агрессивная методика разведывательной беседы как-то в душе внезапно растворилась и он, добродушно взглянув на белокурого малыша, открыв кабинетную дверь, тихо буркнул: - Заходите…
Однако, все произошло иначе, чем себе представлял Русов. Не пришлось Саламатину стращать, не вытягивать из заблудшей души потаенное, прикидываясь то злым, то добрым «милицейским». Она сама предположила, что из жилищного управления в милицию на нее поступила жалоба, по поводу ее публичных оскорблений начальницы квартирного бюро. И она сама, без заданных вопросов, стала оправдываться, выпячивая свою матку – правду и несправедливость чиновницы.
- Ну назвала ее сучкой бесстыжей… А кто же она? Это ж какая несправедливость для многодетной семьи… Когда мы с мужем становились на учет, у нас было двое деток. Но прошло 12 летлет и их стало четверо. А очередь продвинулась вперед, всего лишь на 28 человек. Всего же очередников более 7 тысяч… В подвале нашем сырость и темнота. Дети болеют, а мы ютимся в малометражнойдвушке… Я уже устала к ним ходить. А до этого ходил муж…
«Во как, оказывается все обстоит, в этой длинной очереди. Квартирный дефицит. Все также, как в продовольственном магазине с копченой колбасой и индийским чаем. Тот, кто распределяет дефицит, тот и находиться в соблазне наживы. А очередники - жертвы этой наживы, если в отношении них имело место вымогательство. Интересно, Саламатина является такой жертвой? Вроде многодетные… Работает один муж. С каких доходов давать взятку – та? Как же начать? Может издалека?», - рассуждал про себя Русов.
- А муж – то ваш кем работает? Я в смысле, на жизнь – то хватает, или бедствуете?...
- Да не, не жируем конечно, ну Андрюха у меня шоферить на стройке. Зарплата нечего… Ну и че греха таить, иногда и подшабашит. Так што, сыты, обуты и одеты. Вот бы только нормальную нам квартиру… Пусть хотя бы и двухкомнатная, но побольше и не дореволюционной постройки. Выбраться бы из этой сырости…
- Ну, а Иванникова, она что же? Ни в какую, что ль? «Подмазали» бы чем-нибудь, или задобрили б ее. Или она даже не намекала на это?..
Русов увидел на лице Саламатиной обыкновенную человеческую растерянность и даже, как ему показалось, подспудное желание опрашиваемой рассказать о подобном все как есть и все как было. Но она лишь слегка зашмыгала носом и проронила: - «Ну Вы, тожить - скажите такое…» и тревожно опустила глаза. Опер почувствовал, что он на верном пути получения необходимой информации и решил слегка «поднажать»…
- А отчего ж в таком случае, Вы ее называли «сучкой бесстыжей»? Она что же, совратила в половой грех Вашего мужа? Ведь оскорбления у Вас там звучали, специфические…
- Да ну, Вы что? Мой муж... и с этой воблой сушеной…
-Тамара Петровна, я не о сексуальных пристрастиях заведующей квартирным отделом интересуюсь, а предполагаю совсем иное, что имело место - вымогательство взятки Ивановой у Вас или у Вашего мужа. В таком случае – никто из вас не будет нести уголовную ответственность и Вам остается только покается в том, что Вы скрываете от следствия. Я же по Вашим глазам вижу, что у Вас за предоставление квартиры вымогали деньги. Кто из двоих конкретно: Иванникова или Аваков?
Русов, старался общаться с Тамарой Петровной вежливо и на «Вы», боясь, что от его резких высказываний может заплакать ребенок, вертевшийся на коленях матери и застывший на мгновенье после его категоричного вопроса. Однако, малыш не заплакал, а Саламатина вдруг прослезилась и выдавила из себя: - «Тык это ж… муж, там с ней договаривался… Она и вымогала у него. Пусть он сам, вам все и рассказывает… Я то одно знаю, что деньги она взяла, да ей кажется мало… Потому и тянет…».
Наверное, в тот день в семье Саламатиных, возможно, был скандал по поводу не санкционированного Андреем признания жены в даче им взятки, потому как он вызванный по повестке, первоначально отрицал дачу взятки, а по поводу показаний супруги, высказался: - « Да мало-ли она вам тут че наплела…». И только вместе с участием Рублева, Саламатин, письменно подтвердил о вымогательстве Иванниковой одной тысячи рублей, но им было передано лишь семьсот, т.е. то, что было в семье.
Рублев настаивал «искать» других конкретных взяткодателей, в отношении которых было явное вымогательство денежных средств. Иначе, как он рассуждал, дело могут развалить еще в процессе расследования: - «В прокуратуре, заместитель прокурора Тучинская – курирующая следствие, такая ж взяточница, как и Иванникова. Знаешь, сколько она дел по торгашам прекратила?.. Что, удивлен? Поэтому в этом деле, потерпевших должно быть много. Пять – десять, а то и более таких взяткодателей, у которых вымогали взятки. Вы-мо-гали! Ибо только при таком варианте, в отношении взяткодателей уголовное преследование может быть прекращено».
Работа на оперативном уровне продолжилась. Поблаговидным предлогом был исследован архив квартбюро. В ходе его изучения были установлены авторы анонимных заявлений, по которым было отказано в возбуждении уголовного дела предшественником Русова. Опрошенные анонимщики дали объяснительные показания о вымогательстве взяток Иванниковой и Аваковым. Было также установлено несоответствие архивных данных с годовыми списками предоставленной квартирной жилплощади, т.е очевидно в районе существовала и не зарегистрированная квартирная жилплощадь. Разведчики «наружки» установили более 20 человек- «очередников», высказывавших в коридорных разговорах сведения о злоупотреблениях должностных лиц районного РЖУ, в том числе и о его начальнике. Однако, попавшие под наблюдение Иванникова и Аваков, всего лишь готовившие дела очередников для принятия окончательного решения жилищной комиссией стали вести себя настороженно, отчего их задержание с поличным уже не представлялось возможным. Началась реализация дела оперативной разработки. Поматериалом первичной проверки, следователем прокуратурой района Лысенко было возбуждено уголовное дело. Началась не менее сложная работа по фиксации доказательств взяточничества названными должностными лицами жилищного управления. Русов почти более ничем не занимался, кроме как выполнял отдельные поручения следователя, доставляя к нему «вынужденных взяткодателей». Уже на третий день уголовного расследования Лысенко арестовал Иванникову и Авакова, а еще через два дня уголовное дело «для изучения» обоснованности его возбуждения затребовала к себе Тучинская. Возбужденный Леонид Наумович, жаловался Русову:
- Ты представляешь, Дмитрий, две недели у себя продержала дело, хотя в нем всего лишь протоколы допросов пятерых потерпевших и два постановления об аресте взяточников. Говорит, что без вятки с поличным дело может развалиться. Недостаточно мол, обвинительных улик… и что в таком виде она не утвердит постановление о продлении срока содержания подозреваемых под стражей. Но мне кажется, что ее уже посетили «ходатаи», или был звонок из исполкома…
В конце данного сообщения Леонид Наумович перешел на шепот, как будто за дверью кабинета его кто-то подслушивал. Лысенко было уже за пятьдесят (предпенсионный возраст), но о нем отзывались оперуполномоченные райотдела, как о человеке славном и порядочном. И как о профессионале любой категории дел.
- Так, что ты Дмитрий, поднапрягись… С десяток свидетелей в прокуратуру, чтобы мне притащил. Ну и надеюсь по камерам следственного изолятора с нашими фигурантами твои «помощники» продолжают работать?
- Конечно! Пока дело изучала Неля Борисовна, я там побывал дважды. Информация такая, что часть «денежного довольствия» Иванникова передавала начальнику РЖУ Гущину. А он, председателю жилищной комиссии – т.е. заместителю председателя районного исполкома Жирнову. Аваков, уже готов дать признательные показания.
- Начальника жилищного управления, я то «закрою», а вот с заместителем председателя я боюсь - не справлюсь. Полагаю, что такую фигуру нам без помощи партийного органа - не одолеть. Или ты хочешь, что бы я до пенсии не доработал,… - и он неловко поправив очки, нервно глянул на закрытую дверь своего кабинета.
- Да не прибедняйтесь вы, Леонид Наумович… Все знают, что Вы борец за правду. А бороться за правду и справедливость - все равно, что счастье искать.
Вдохновленный собственным красноречием и искренней поддержкой следователя, Русов попрощался с ним и довольный условленной договоренностью, поехал на трамвае к месту своей работы. В пути он размышлял, как он дальше будет распутывать это не простое дело, относительно которого его еще никто «не прессует» и пока «не вставляет палки в колеса» оперативной деятельности. Он чувствовал заряд профессиональной энергии и готов был бороться за правду не на жизнь, а на смерть… Очевидно, романтизм и характер правдолюба, заложенные на генном уровне родителями, в нем продолжали жить и верить в советскую справедливость.
В служебном кабинете (примерно площадью 8 квадратных метров) отделения находился Хромченко и душевно мутузил студента педагогического ВУЗа, задержанного им за спекуляцию джинсами: - Кузнецов, как же ты мог, комсорг факультета и занимаешься фарцовкой. Позор… Ты вообще, представляешь, чем это для тебя может закончиться?..
- Да я, всего лишь одни джинсы продал и то ношенные, - оправдывался комсорг.
- Не одни, а пару. Фирма и все новенькие…
«Вербует…»,- подумал Русови сообразив, что его присутствие в этом деле будет помехой для оперативного мероприятия коллеги, поспешил его успокоить: - Извини. Я на минутку. Возьму из сейфа лишь необходимые бумаги и к шефу.
Шеф Рублев встретил Дмитрия не в лучшем расположении духа и находился почему-то в форменной одежде, что было довольно редким явлением. Пригласив Русова присесть, он с непонятным воодушевлением высказался: - Как ты думаешь, что я в форму-то вырядился?
Русов пожал плечам и ответил своеобразно: – Наверное, так надо…
- Благодаря тебе, Дмитрий Иванович, - со странной ухмылкой добавил Рублев, отчего Русов насторожился. К тому же, по имени отчеству, шеф его назвал впервые. Он откинулся своим грузным телом на спинку кресла и «обвинительным», но торжествующим тоном, вместе с еле звучащим юмором, произнес, как зачитал приговор: - Власть, заволновалась и находиться в стадии некоторого смятении… Сегодня председатель исполкома звонил начальнику милиции и интересовался у него делом по жилищному управлению. Александр Ильич вызывал меня к себе, где я ему доложил о ходе расследования по делу взяточников. Велел мне переодеться и ждать выезда к председателю исполкома. Вот так-то, уважаемый… Думаю, что началось «тушение пожара»… Боюсь, как бы нас с тобой не заставили его тоже тушить. Началась и возня со стороны власть держащих, то - есть то, о чем я тебя предупреждал… Надеюсь, что твой милицейский дух прочен и чист! Все же, наверное, мне надо позвонить на верх, родственнику, чтобы он проинформировал городской комитет партии об уголовном деле взяточников и об их преступных связях в органе исполнительной власти.
Такие, явно не советские и упреждающие высказывания шефа, да еще с помощью какого-то влиятельного родственника, слегка взволновали Русова, но и укрепили его дух и желание продолжать борьбу с несправедливостью, хотя бы и с помощью «влиятельных родственников». «Лишь бы дело не страдало» - рассуждал он. Но это было только начало в его оперативно-розыскной карьере, в его борьбе со злом. Многим, может быт, такое отношение к делу покажется Дон - Кихотством, но именно таким по натуре в тот период и был, совсем молодой еще, старший лейтенант милиции Русов.
Первой струею пожаротушения был отказ от своих показаний Авакова и частично признавшей свою вину Иванниковой, затем волокита с санкционированием ареста начальника РЖУ, ну и совсем уже тревожная процессуальная ситуация с отказом почти половины взяткодателей от ранних своих показаний. Кто-то параллельно с Русовым, но вопреки справедливости, работал в направлении развала уголовного дела…
Оперативная и дознавательская деятельность в работе любого оперуполномоченного не представляла собой разбирательство и документирование одного или двух преступлений. Это не кино, эта жизнь. Нужно было постоянно добывать и реализовывать полученные не гласные сведения о преступной деятельности криминальных граждан. И никаких штатных помощников, как это принято у западноевропейских инспекторов государственного сыска. Подключение к делу оперативных коллег отделения допускается лишь, когда наступает этап реализации оперативной разработки, или когда опера уголовного розыска выезжают на задержание вооруженного преступника или банды. В ином положении, оперативные сотрудники одинокие волки государственного сыска, не обеспеченные ни государственным транспортом, ни эффективными, техническими средствами борьбы с преступностью. В лучшем случае одна автомашина и то, только в отделении уголовного розыска. И только лишь по много эпизодным делам, с множеством обвиняемых, а также, когда география криминальных правонарушений представляла собой районы или целый регион, образовывалась оперативно-следственная бригада во главе со следователем, расследующим подобное большое дело.
По уголовному делу о взяточниках РЖУ, дело продолжало расследоваться. «Следственный старичек» Лысенко, после проведенного совещания в райкоме партии и увольнения с должности заместителя председателя исполкома, почувствовал моральную и политическую поддержку по данному делу, в связи с чем намеривался привлечь и его к уголовной ответственности. С помощью Русова были установлены еще более десятка взяткодателей, среди которых, после общественного резонанса и ходивших по району слухов, появились даже и добровольные заявители о фактах вынужденной дачи взятки, наивно надеявшихся на возврат переданной суммы денег. Кроме этого, были проведены «профилактические» беседы со свидетелями, отказавшимися от дачи предыдущих показаний. А также были получены данные, о поступавших в отношении них угрозах расправы, со стороны родственников взяткополучателей. Интересен тот факт, что все трое взяточников использовали одни и те же высказывания и поговорки, дабы побудить «соискателей» жилплощади, к получению от них соответствующей мзды: «Вы ж понимаете - на одну зарплату не проживешь…», «Господь велел делиться…», «Сухая ложка рот дерет….», «Не подмажешь – не поедешь…». Самым же весомым выражением являлось: «Вы ж понимаете – я, все не решаю…».
Не обошлось в этот, же самый период и без «профилактической» беседы проведенной в прокуратуре Тучинской с Русовым, по поводу усердия и его оперативных инициатив. Основанием для этого явилась ложное заявление родственника Гущина о якобы имевшем месте рукоприкладства со стороны Русова. Не называяоднако, конкретныхзаявителей, она сухо и жестко уверяла о наличии у нее медицинских экспертиз о побоях и грозила привлечением его к уголовной ответственности. После дачи оперуполномоченным объяснений, не оставивших никаких надежд «блюстителю законности», даже на вынесение административного взыскания, Русов покинул кабинет Тучинскеой и зашел к Лысенко.
- Ну что, к уголовной ответственности - не привлечен? - шутливо спросил Леонид Наумович и почти шепотом добавил: - А ты как думал, что мафия существует только в Италии? Нет дружище, в нашей шкуре за правду, еще нужно и пострадать. Христос, он ведь как: терпел и нам велел… Ну что, бывшего зампреда исполкома будем арестовывать?... Я то уже соответствующие постановления подготовил; на обыск и на арест… Хотя уже, вряд ли какие ценности ты у него найдешь! Завтра подпишу у прокурора и вперед. По поводу же твоего допроса не пасуй и будь таким же упертым, каким ты мне показался после нашего знакомства. Думаешь мне, легко живется в этом ведомстве? Скорей бы на пенсию – на даче для собственных нужд клубнику, да помидоры выращивать…
Но арестовывать зампреда Русову не пришлось. По письменному указанию прокурора области, уголовное дело для дальнейшего расследования было передано в областную прокуратуру, где уголовное преследование в отношении должностного лица исполкома, «за недостаточностью улик», было прекращено. Остальные взяточники, однако, все же были осуждены. Справедливость не в полном объеме, но восторжествовала!
КАК »СТРОИЛИ» СТРОИТЕЛИ
Николай Николаевич Грабовский считал, что жизнь удалась… Наконец-то он развелся со своей женой одногодкой, которая в свои сорок семь выглядела, как ему казалось, старше своих лет, да еще с выпуклым животом и мягкой грудью. Теперь то наконец он, не боясь огласки и партийно-нравственного осуждения, повезет на приобретенной новой «Волге», в престижный сочинский санаторий «Артист»своего Светика, 32-х лет. А что… Он уже пятый год возглавляет строительно-монтажное управление треста «Севкавспецстрой». Его строители заканчивают там установку мостовой конструкции, устройство и монтаж пляжного лифта, а также установку телевизионных антенн и кондиционеров санаторно-жилого комплекса, и он может себе позволить шикануть на всю «катушку» с любимой и молодой женщиной. Теперь-то денег у него хватит… Кстати о деньгах. Когда он работал в этом же управлении главным инженером, с деньгами как-то было не очень. Ну, то - есть с левым «заработком»… Все доставалось в основном начальнику управления. Теперь уже он, находясь в сговоре с главным бухгалтером, использовал старый метод хищения денежных средств: незаконной выплаты премиальных. Но они еще и дополнили к ней новую систему обогащения, (однако, старую, как мир) - оформления на работу в СМУ «подставных душ». Ими являлись местные работники курортного объекта и их родственники, оформленныена монтажно-строительный объект монтажниками-высотниками, которым по завышенным объемам строительно-монтажных работ начислялась зарплата и «высотные». На объекте санаторий «Актер», Грабовский оформил на временную работу в качестве монтажников трех первых лиц данного санатория: главного врача, главного инженера, художника и их родственников. Фактический объем строительно-монтажных работ на данном объекте был завышен на четверть (акты о принятии выполненных работ и завышенного объема, подписывал главврач Спиваков), в результате общая сумма хищения государственных денежных средств равнялась более 20 тысячам рублей. В советский период статья 93-прим УК РСФСР квалифицировала это уголовное событие, как хищение в особо крупном размере, наказуемое, аж даже - смертной казнью…
В этот раз о криминальном правонарушении Русова «оповещал», источник оперативной информации, работавший в бухгалтерии названного СМУ. Дело оборачивалось сложностью тем, что во – первых, Спиваков ранее работал секретарем райкома КПСС, во – вторых, его неделовые связи среди известных и популярных лиц в стране простирались до Всесоюзного Театрального Общества. Однако, в чужом городе, еще до возбуждения уголовного дела необходимо было добыть хоть какие-то письменные доказательства, свидетельствующие о преступлении. Пришлось, на свой страх и риск, и без уведомления прокурора, самому возбуждать уголовное дело (советское уголовно-процессуальное законодательство позволяло органу дознания в этом случае производить следственные действия лишь в течении 10 суток) и срочно ехать в Сочи. Перед самой поездкой встретился с агентом, который «подсказал», что «подставным душам» из Ростова, начисленная зарплата отправлялась по почте в сочинские почтовые отделения, по месту жительства этих самых «душ» и что изъятие денежных поручений и почтовых квитанций можно осуществить, без огласки для фигурантов данного уголовного дела. Это изъятие, конечно, являлось бы упреждающим и процессуальным началом по уголовному делу, дающим неопровержимое документальное доказательство виновности в хищении руководителей СМУ и в соучастии хищения денежных средств по этому делу, работников сочинского санатория. Затем уже после изъятия документальных свидетельств о хищении предполагалось; неожиданное назначение по делу документальной ревизии в СМУ и проведения контрольных замеров фактических объемов строительно-монтажных работ произведенных в санатории за полтора года. Ревизорам оставалось бы тогда сравнить акты формы №2, хранившихся в строительно-монтажном управлении и результаты контрольных замеров фактически произведенных объемов работ на данном объекте. Предполагалась кропотливая, бумажная, но необходимая следственная и ревизионная деятельность по поискуи изъятию известных документальных доказательств и обнаружению в процессе документальной ревизии новых схем хищения и документов. Рублев, после одобренного плана командировочных действий, рекомендовал еще и «состряпать» пару анонимок, о хищении Грабовским денежных средств. Такая необходимость вызывалась тем, дабы прикрыть сотрудничество негласного информатора с органами милиции так, что якобы анонимные сообщения о преступлениях пришли по почте из Сочи и чтобы смысл их содержания и их авторство, являло бы собой сотрудников санатория.
Агент, поставлявший Русову данную негласную информацию до окончания ростовского университета какое-то время жил в Сочи. По национальности он был башкир и родился в Уфе. После смерти матери, будучи подростком бродяжничал и воровал, перемещаясь на поездах из города в город, пока не остановился на вокзале города Сочи. Там он и был завербован сотрудником уголовного розыска Линейного отдела милиции. Через полтора года он был привлечен к негласному сотрудничеству, как платный камерный агент. Кроме этого он еще и «работал» в поездах дальнего следования, сообщая о ворах-гастролерах и картежных шулерах. Однажды ему пришлось участвовать в непосредственном задержании двух «чемоданных» воров, оказывая физическую помощь единственному милиционеру, находившемуся в тот период в вагоне поезда. Одному из преступников удалось бежать, а через полгода в Сочи произошла их неожиданная встреча, в «темном переулке». Уголовников было двое, а он один.
- Ага.. Вот он барабан, ментовский стукач, с кликухой «Миша-Башкир»… Наконец-то я твою продажную шкурку попорчу, - злобно проговорил уголовный элемент, перебрасывая нож с одной руки в другую. «Мише-Башкиру» пришлось спасаться бегством, а потом и вовсе перебраться в другой город. В Ростове на Дону он поступил в университет, на заочное отделение юрфака и продолжал негласно сотрудничать с органами милиции, состоя на связи у Русова. После уголовной угрозы и его бегства из Сочи, «Уфимцев» был предельно осторожен и намеривался любым путем свою агентурную деятельность на поприще борьбы с преступностью, переформатировать в легальную профессиональную деятельность. И это ему удалось. С помощью каких-то новых связей, через два года он становиться помошником прокурора транспортной прокуратуры, а затем и его заместителем…
После совещания с начальником отделения, в коридоре встретил старшего опера Романюка, предложившего зайти к нему. Степан Демьянович был в отделении, несомненно, самым опытным оперативным сотрудником: и по возрасту, стажу работы и оперативно-розыскным навыкам. Он же участник войны и военный разведчик, образование – автодорожный техникум и вечно незаконченное высшее, в связи с чем, он каждый раз при смене начальников, некоторое время исполнял их обязанности. Как и подобает разведчику, в разговоре он прикидывался простаком и добродушным дядькой, пытаясь, всякий раз непринужденно получать информацию от собеседника - иногда и в личных, корыстных целях. Официально, в оперативном обслуживании у него были предприятия бытового обслуживания, учреждения культуры, медицина и районное образование. Но по натуре своей он через свою агентуру влезал куда угодно: в борьбу со спекуляцией, с хищениями в пищевой и алкогольной промышленности, в строительных организациях и тому подобное… В разговоре с коллегами часто повторял: «Учись пока я живой!», «Доработать бы этот век, да и на покой»… По праздникам «пропускал» одну, другую, а то и пятую рюмочку с коньячком - увлеченно рассказывая военные байки, с собственным участием в героических подвигах. В разговоре с Русовым начал так…
- Слыхал, ты в Сочи отправляешься?... Ну, не отдыхать, конечно же…Слыхал, что и дело у тебя серьезное. Да – а… Там у партийных боссов, все под контролем… Не дай бог не в ту кормушку залезешь?... Проблем у тебя будет, как на войне… И Берлин тебе брать не придется! Я вот летом отдыхал там у своего фронтового друга… Так он мне, рассказывал за ихнева сочинского прокурора Костюка, тоже бывшего фронтовика. Вот был - то правдолюб! Такого – то поискать. Начал он там трясти эту ресторанно - торговую мафию. Давал следокам санкции на арест… Ну, а арестанты стали давать показания, что взятки передавались председателю горисполкома и выше.
Романюк, при этом приподнял над головой указательный палец и перешел на шепот. Лоб его сморщился, спина сгорбилась и он стал походить на заговорщика, продолжив однако, стращать Дмитрия.
- Вмешался 1-й секретарь крайкома Медунов… Костюк, выходит на заместителя Генерального прокурора Найденова, тоже фронтовика. Ну и мэр – хер, был арестован и осужден. Короче, после этого Костюка партийные органы начали прессовать. Сначала из партии исключили, потом с понижением в транспортную прокуратуру отправили, а потом и вовсе на гражданку. Где он только и кем не работал. Вернулся с Севера в Сочи. И вот заслуженный юрист РСФСР устроился работать на завод по переработке вторичного сырья, простым рабочим. К этому времени он уже утратил веру в справедливость и в возможность восстановления его на работе по профессии. Но семью – то, надо ж было кормить… Однако, что касается тебя, то ты у нас, с «опытом борьбы» против коррупционной власти... Поэтому делай все по уму, как в разведке… Ну так, кого ты там, в Сочах, собираешься арестовывать? - глядя почти наивными глазами, с полушутливым выражением лица и как бы, между прочим, спросил Степан Демьянович.
- Разведывательная тайна… - ответил Русов, спустя после некоторого замешательства, понявший наконец, к чему же сводился этот разведывательный вопрос старого опера.
В Сочи Русов был впервые, ну а Черное море видел во второй раз. Конец апреля. Над городом нависло темно-серое небо, из которого моросил неприхотливый дождь. После ростовской холодной погоды, Дмитрий в этом зеленом и слегка простуженном городе чувствовал себя с непривычки, не очень комфортно. Тем боле, что две его попытки поселиться в сочинские гостиницы не увенчались успехом, даже после предъявления служебного удостоверения. Пронизывающая сырость и горькое ощущение, что ты в этом городе вообще-то никому не нужен, тем паче со своими оперативно-розыскными и следственными полномочиями. Да, вот такая была неприветливая Советская Россия юга страны, для чужих и нежданных гостей. В те времена, даже милицейскому сотруднику, без блатного знакомства поселиться в гостиницу, было порой не возможно. День, однако, только начинался и Русов решил отправиться в одно из почтовых отделений, где по его постановлению предполагалось изъять необходимые документальные доказательства. После неоднократных расспросов у сочинских граждан и водителей троллейбусов он добрался до необходимой почты. Узнав у работницы почтового учреждения имя, отчество руководителя, постучался в дверь заведующей. Зайдя в ее кабинет, вытащил удостоверение и представился симпатичной и дородной почтовой начальнице: - Здравствуйте, Наталья Васильевна, я из Ростова на Дону, инспектор ОБХСС Русов, с постановлением о выемке по конкретному уголовному делу.
Видно было по лицу еще молодой начальницы, как она от неожиданного известия напряглась, но вскоре овладев собой, спросила слегка кокетничая: - И чем это мы провинились перед ростовской милицией, когда у нас своего ОБХСС хватает?
Русов боялся больше всего, что она станет звонить в местный отдел милиции и начнется волокита на тему «что и почему», кто проходит по делу и что следовало бы получить на изъятие документов разрешение в городской прокуратуре. Чуть ли так и не произошло. Заведующая после некоторого замешательства действительно стала звонить в местную милицию. К счастью дежурным по отделу оказался бывший следователь, который спросил лишь у заведующей: есть ли печать на постановлении о выемки и проверила ли она удостоверение сотрудника милиции. Он поинтересовался, совпадает ли в этих двух документах фамилия командированного офицера, потом попросил передать трубку Русову и в процессе разговора еще сам, лично убедился, что все законно. Наталья Васильевна после этого стала более лояльной и с усердием стала помогать, отыскивая в архиве почтовые уведомления о денежных переводах и почтовые квитанции о полученных на почте денежных суммах работниками санатория.
- Что у Вас такие недоверчивые и не гостеприимные люди? В гостиницу не поселиться – зимой мест нет?… А на почте, по законному постановлению, действующему на всей территории СССР, не выдают доказательство преступления. Не уж–то к Вам решился бы приехать какой-то мошенник из другой области, чтобы изъять никому ненужные почтовые бумажки? Тем не менее, мы все советские люди и должны быть отзывчивыми и добрыми друг к другу, - сделал шутливо-воспитательное заявление Русов, стоявшей чуть ли, не по стойке «смирно» почтовой начальнице.
Заведующая, с красивым лицом и пышной грудью, старше Дмитрия на 7-8лет, виновато тяжело дышала и искренне желала искупить перед ним свою вину. В связи с чем, промолвила застенчиво: - Ну виновата, немножко… Решила подстраховаться… Вы уж, Дмитрий Иванович, не держите зла. А переночевать, так Вы можете и у меня. Квартира трехкомнатная, так что места всем хватит… Я, с сыном живу. В третий класс ходит… А муж-то шофером был, да полтора года назад попал в аварию и насмерть…
«А, что…»,- подумал Русов: « На двух работников санатория и их родственников, я на данной почте документы наполовину изъял. Завтра найду остальные. И еще денек посвящу Спивакову в другом почтовом отделении. Поэтому, предложение начальницы этой почты следует принять, тем более, что все хорошо складывается». Складывалось действительно все хорошо. В центральном почтовом отделении он также без проблем изъял необходимые почтовые документы, неопровержимо свидетельствовавшие о незаконном присвоении денежных средств на сумму около девяти тысяч рублей. Вместе с двумя другими соучастниками - работниками санатория; сумма хищения по части третьей уголовной статьи, квалифицировалась, как «хищение в особо крупном размере». Такой оперативно-уголовный расклад закладывал стопроцентный успех реализации оперативной разработки и последующей передачи уголовного дела в городскую прокуратуру по подследственности, для дальнейшего расследования.Именно так рассчитывал Русов и надеялся на успех в дальнейшем расследовании этого уголовного дела, не очень громкого и даже заурядного, располагаясь в купе пассажирского поезда «Адлер-Москва». Вспомнил он и интимный момент сочинской командировки, связанный с любовной утехой, произошедшей между ним и Натальей Васильевной. Во вторую ночь его пребывания в квартире почтовой начальницы, Наташа (так она попросила себя называть за ужином) после полуночи, пришла в гостевую комнату и порывисто дыша, с очевидной женской страстью и желанием, залезла к Дмитрию под одеяло. Ему запомнилось, как она, осыпая нежностью все части его тела, шептала: - « Ты уже спишь? Ну, прости, прости дуру старую…». Поезд тронулся и стал набирать ход и Дмитрий, вспоминая о случившимся не знал, как к этому интимному знакомству относиться, еще и потому, что обещал приехать….
Неожиданный визит Русова в СМУ с «собственным» ревизором (такие проверяющие в органах милиции в ту пору были, являвшиеся на самом деле нештатными и негласными сотрудниками органов внутренних дел) был выбран, как раз, после ухода в отпуск Грабовского. Этот «визит» произвел на главного бухгалтера строительно-монтажного управления - соответствующий фурор и шок. Главбух, с фамилией Стрижак, не скрываемо нервничал, когда читал постановление о назначении документальной ревизии, поглядывая при этом на милицейского «ревизора», которому за ревизорскую деятельность по трудовому договору предполагалось оплата со стороны СМУ.
- У нас, в строительном тресте вообще-то есть свой ревизор,…- удручающе произнес Стрижак и плюхнулся в свое кресло с недочитанным постановлением.
- Ну, что ж, Андреевский орган дознания не возражает против совместного участия ревизором треста в проведении назначенной по уголовному делу ревизии. Я думаю, что такой вариант, будет выглядит даже объективней, - парировал Русов.
- Да, да… Несомненно. Я, конечно, буду звонить в ревизионный отдел треста. Все равно нужно о вашем намерении докладывать вышестоящему руководству… Ну и надо же было такому случиться, что наш руководитель, находиться в отпуске.
- Наверное, на море отдыхает… Хотя еще не сезон… - предположил с юмором Русов, одновременно давая понять главбуху, что он намекает на сочинский объект…Однако, оперативный сотрудник не собирался раскрывать все свои карты и об иных оперативных мероприятиях предпочел умолчать…
- К сожалению, Борис Валентинович, но вам теперь больше придется контактировать с нашим ревизором. Я представляю вам Владимира Ивановича. Прошу любить и жаловать. В свое время он также как и вы работал на промышленном предприятии области главным бухгалтером, а потом в контрольно-ревизионном управлении облисполкома. Я думаю, вы найдете общий язык…
Владимира Ивановича Фомичева, Русов знал уже два года, но с органами милиции он сотрудничал намного больше. Слыл заядлым курильщиком «Беломор-Канала», рассказчиком анекдотов и неподкупным ревизором. Хоромы не имел, автомобиля тоже, спиртным не злоупотреблял, страдал язвенной болезнью. Русов с его участием надеялся разворошить в СМУ осиное гнездо расхитителей государственных средств, из числа руководства этого самого специализированного строительно-монтажного управления.
Вернувшись на место работы и успев только снять пальто – услышал, как зазвонил телефон. Начальник отделения не добрым голосом предложил зайти к нему. Рублев стал трясти какой-то бумажкой и орать необычайно свирепым голосом, требовательно заявляя: - Ты что, разведчик хренов, запустил работу с письменными обращениями граждан. Два заявления у тебя просроченные и одно на контроле у начальника УВД города, человека, мною очень уважаемого - (как потом выясниться ближайшего родственника и заступника). В этой заяве говориться о хищении рабочими и начальником цеха рыбы с рыбзавода… Ты че, не можешь со своими внештатными инспекторами провести ночной рейд, после выхода второй смены…
- Там не все так просто. Вначале идут пустые работяги, потом затаренные рыбкой. Раз на раз не попадает… Да и вообще, работяг задерживать – как-то стремно. А на начальника цеха нет никакой конкретной информации. Я проверял адрес заявителя. Никакой Рыбакопов, там не живет. Заявление анонимное, с «подковыркой»… Потом, еще и некогда. Вы же знаете у меня две серьезные разработки. По заводу «Электроприбор» уголовное дело в отношении трех обвиняемых. Следак забодал своими отдельными поручениями.
- Ты че, в отделении самый крутой, что ли опер? Я сказал тебе, немедленно займись рыбзаводом. В УВД дай промежуточный ответ. Выполняй указание! Ты меня понял?.. – заорал еще громче, Рублев.
В коридоре встретился коллега капитан Веточкин - старослужащий, бывший участковый, через мерно подозрительный к сослуживцем, нескрываемый сталинист, вместе с тем, сам себе на уме - считавший не грехом присвоить конфискованные на толчке джинсы. Он, наверняка слышал разгневанный крик начальника и потому проходя мимо злорадно ухмыльнулся.
Вернувшись в свой кабинет, сочинил ответ в отдел БХСС городского УВД по заявлению «Рыбакопова». Потом руками поддерживая голову, стал пальцами тискать виски, напряженно обдумывая все же дальнейшую реализацию оперативной разработки о хищениях в СМУ, в тайне надеясь, что ревизор «Исаев» (агентурный псевдоним) существенно нароет фактов хищений и на других строительно-монтажных объектах. Ну, а в санатории, еще находился основной и непосредственно действующий расхититель прораб Копылов, завышавший объемы строительно-монтажных работ и принимавший на работу «подставных, которого», необходимо было срочно задерживать и доставлять в Ростов. Допрашивать напористо, предъявляя емууличающие его документы, арестовать, пока на трое суток и снова допрашивать. Главное, добиться от него признательных показаний о соучастии в хищении денежных средств Грабовским. По существу необходимо было выполнить набор первичных следственных действий и закрепить токовым допросом доказательную базу. В помощь Русову, для задержания и доставки Копылова в Ростов начальником райотдела был выделенн милиционер могучего телосложения и они вдвоем прибыли на железнодорожный вокзал, где при входе он чуть не столкнулся с Владимиром Грицко, взывавшим к проходившем мимо гражданам, воспользоваться услугами частного таксиста. С другом юности давно не виделся. Обнялись, разговорились… Из короткого разговора с ним запомнилось, что после ухода из милиции Грицко также был женат и тоже развелся. Но от брака есть сын. Сменил несколько мест работы. Сейчас встречается с молодухой и, намерен вновь создать семью. Приглашал в гости и на свадьбу…Однако, пора было выходить на перрон. После расставания милиционеры сели в вечерний поезд и на следующий день были уже в сочинском санатории, где не мешкая и на виду у изумленных монтажников произвели задержание Копылова, который к постигшей его участи, был однако, уже готов. Очевидно Стрижак, скорее всего, успел проинформировать своих соучастников о начавшейся в управлении ревизии, чему также способствовало и срочное исчезновение из «Артиста» главного участника хищения денежных средств Грабовского. Хотя, его арест пока не предусматривался, но начавшиеся паника и страх после ареста прораба, заставили его из Сочи спешно ретироваться в Ростовскую область к родственникам, в небольшой городок Батайск, что расположен в 10 километрах от Ростова на Дону. Находясь в отпуске и в непосредственной близости от еще руководимого им управления, он рассчитывал каким-то образом помешать ходу начавшегося расследования, тем паче, что предупрежденный Спиваков через свои партийные и актерские связи, обещал также этому содействовать.
Неугомонный сыщик, однако, успел в день приезда допросить некоторых родственников главврача и художника, проживавших недалеко от санатория, которые показали, что никаких монтажных и строительных работ они не выполняли, а заявления написали по просьбе санаторных руководителей.
Задержанный Копылов ехал в отдельном купе и само собой в наручниках. Попытки Русова, разговорить его в пути на тему совершенного им преступления, не увенчались успехом. Он лишь твердил, что никакого преступления не совершал и обещал дать показания лишь в присутствии адвоката. Русоввпрочем и предполагал, что без документов арестованный не заговорит и пожалел, что в спешке не захватил изъятые им на почте платежные квитанции и заявления о приеме на работу «мертвых душ», изъятые им в СМУ.
Оставался последний десятый день расследования уголовного дела органом дознания и Русов, собрав все письменные доказательства, на общественном транспорте отправился в КПЗ (камеры предварительного заключения), где со вчерашнего дня содержался подозреваемый Копылов. Перед тем как вызвать названного заключенного зашел коперу, главному содержателю задержанных (кум, как его называли городские и районные оперативные сотрудники) дабы узнать какие ж «разговоры« были в камере.
- Ничего существенного… Рассказывал о том, что вам уже известно. Надеется, что его подельники все же вытащат отсюда, - коротко сообщил уже стареющий «кум» о поведении Копылова.
«Ну, спасибо и на этом» - подумал про себя Дмитрий и отправился в следственную комнату. Вскоре на допрос был доставлен Копылов с тоскливым взглядом, выглядевший старше своих сорока лет, несуразном для этого события костюме и клетчатом галстуке, но готовый сражаться, отпираться и не признаваться. Он, присел на «казенный» стульчик, намертво прикрепленный к полу и стал крутить головой, с любопытством его разглядывая.
- Ты что же, никак задумал шарахнуть им по башке следователя. Не… Так дело не пойдет и мы с тобой ни о чем не договоримся. Ты ведь не акула по этому делу, а всего лишь мелкая рыбка. Также считают и те, кто толкнул тебя на преступный путь. Пойми у меня преимуществ больше, чтобы тебя засадить, а у тебя шансов отвертеться – с гулькин нос. Доказательств твоей виновности достаточно! Вот они! - и Русов правой ладонью торжественно похлопал по бумажной папке, где находилось все, что до сего дня ему удалось найти, изъять и допросить. Копылов слегка засопел носом, но словесно никак не отреагировал. Русов же продолжал давить на сиротскую долю расхитителя, подводя его к печальной перспективе…
- Твой начальник и главврач санатория рассчитывают на свои связи и естественно думают лишь о своей шкуре. Но уголовное дело, похерить совсем, им не удастся. Слишком много доказательств и прямых улик. Поэтому паровозом и единственным обвиняемым в этом деле они рассчитывают сделать тебя. Но куда ж деть эпизоды хищений с периодичным оформлением на временную работу санаторную троицу «монтажников» и их родственников. На всех их заявлениях твои «резолюции» - «Принять монтажниками-высотниками четвертого разряда» и даты. Через два месяца вы их увольняли и вновь «принимали». Вот полюбуйтесь… - и Русов держа поочередно письменные доказательства перед его лицом, стал демонстрировать их взволнованному прорабу.
- С просьбой взять все на себя, твои начальственные соучастники на тебя еще не выходили? – по-прежнему нажимая на психику, вдруг спросил оперуполномоченный.
Копылов заерзал на стуле, а после предъявления ему почтовых квитанций и протоколов допроса мнимых монтажников, выдавил лишь из себя: - Моя доля с «мертвых душ», всего лишь десять процентов… Все деньги распределял Спиваков. Могу лишь предположить, что и Грабовскому передавал он, когда тот появлялся на объекте.
- Ну, не скромничайте Петр Васильевич… А как же завышенные объемы строительно-монтажных работ… Доля с них, каковой же являлась? К сожалению, ревизия только началась и контрольного обмера в санатории еще не делали. Что до контрольных замеров, вы могли бы рассказать следствию? Суд непременно учтет ваши признательные показания, если вы их начнете давать с первого листа допроса.
- Ну да учтет… Расставляй карман шире Петро… Вы ж меня подводите к самой тяжкой статье. Меня сокамерники уже просветили, что мне светит. Групповуха - это ж 15 лет? – сокрушенно и вопросительно, промямлил Копылов.
- Я тебе поэтому, ответственно и заявляю, что судья тоже человек и ему не нравиться, когда обвиняемый начинает «вилять» и менять показания. Поэтому выбирай свою позицию сам. Но она в любом случае должна быть твердой. Можешь вообще отказаться от дачи показаний. Только не все твои подельники – родственники Зои Космодемьянской. Кто-то, да заговорить первым. Хотя бы ваш главбух – интеллигент вшивый. Он – то вас всех и сдаст. Документальных же доказательств в деле предостаточно. Да еще и в процессе документальной ревизии, наверняка будут вскрыты новые факты хищений государственных денежных средств… И от милицейского ревизора будет зависит какие объекты проверять.
Такой следственный прием побуждения подозреваемого к криминальной откровенности Русов в своей практике применял не раз. Виновному как бы дается шанс, самому принимать решение относительно своего процессуального поведения, но в то же время в его сознание вдалбливается, что наказание в меньшей степени, но неотвратимо придется нести. Копылов сразу же поспешил заверит, что в этом СМУ он работает всего два года и сочинский санаторий это всего лишь его второй объект.
- Первый объект в Батайске был почти завершен моим предшественником и я там работал, всего 4 месяца. Как бы там, проходил испытательный срок. Грабовский, очевидно ко мне только присматривался и вот эти самые предложения по «мертвым душам» и припискам сделал прямо в санатории. Ну, вы понимаете, какие предложения… Он умеет навязывать подобное. Сначала хвалил самого себя, что дал мне курортный объект, а затем грозился уволить, если б я.., ну в общем, не согласился сотрудничать по предложенной им схеме воровства.
Все сказанное оставалось лишь записать в протокол допроса, но естественно с применением юридических терминов, дабы при проведении очных ставок с подельниками и в процессе судебного разбирательства, они бы уже звучали для него знакомыми выражениями и были бы привычными фразами после предъявления ему обвинения следователем прокуратуры.
Успешно закончив, свою часть расследования по данному уголовному делу, Русов уложился в отведенный процессуальным законодательством срок и лично передал его в канцелярию городской прокуратуры. На следующий же день от Рублева узнал, что расследование было поручено следователю Майскому и Дмитрий поспешил к нему на Садовую, чтобы представиться и решить с ним вопрос об аресте Копылова, ибо заканчивался срок его предварительного заключения. Александр Яковлевич, так звали следователя, принял оперативного сотрудника радушно и даже похвалил его за оперативность в проведении первичных следственных действий, за уже назначенную документальную ревизию и за изъятые в почтовых отделениях Сочи документы. Однако, тут же добавил, что расслабляться им обоим не следует, так как дело сложное, с неоднократным продлением и розыском подозреваемых и обвиняемых.
- К тому ж неоднократно придется продлевать срок содержания под стражей Копылова… Вот тебе первое мое постановление об его аресте и постараюсь сегодня же допросить его в качестве обвиняемого. А ты, быстренько в КПЗ, с постановлением об аресте. Я уже познакомился с делом…Надо искать Грабовского и тоже арестовывать. Сочинские связи, пока на «подписке о не выезде». Попроси ревизора, чтобы он накапал подобные факты хищений еще и на других объектах монтажного строительства. Надо еще закрепить факты письменными доказательствами. Факты, факты и только неопровержимые факты! «Хозяйственные» дела, Дима, знаю по опыту всегда многоэпизодные, с множеством участников. Без документов, свидетельствующих о хищении, слабо доказуемы, а вялость их расследования просто не допустима. Так что прописывайся в прокуратуре… У меня еще два дела таких…
Александру Яковлевичу было за тридцать. Он не сетовал на жизнь, был весьма подвижен и энергичен, и в недалеком будущем надеялся успешно реализовать свою карьеру на службе в прокуратуре. Он носил модные очки, одевался в модную штатскую одежду и прокурорскую одежку одевал лишь в торжественных случаях, а именно тогда, когда заканчивал дело и направлял его в суд. Русов, после «наружки», сам старался выглядеть престижно и элегантно. Носил приличный, но единственный костюм серого цвета и галстук, туфли темно-розовые с бордовым отливом. Осенью и весной легкий плащ и «шпионскую» ляпу. Он косил под западного детектива из французских фильмов, отчего каждый выходной, с подружкой или один, любил ходить в кино. Иногда и в рабочее время. Однако, до Майского ему было далеко, потому как за своим столом следователь по особо важным делам выглядел на самом деле всегда важным, значительным и деловитым.
В конце беседы многозначительно спросил: - Ну что там по камере? С подозреваемым работали?
- Само собой… Потому и на первом же допросе пошел в сознанку. Он и в СИЗО будет под «присмотром», как впрочем и Грабовский, правда которого нужно будет еще взять. Кстати я даром время не терял и установил его родственников. Ближайший родич, родной дядя живет в Батайске. Тоже строитель. Его сын, ранее судим за разбой.
- Так в чем же дело… Сын – разбойник то нам не нужен, а вот Николай Николаевич там скрываться может. Кроме всего, вот тебе и постановление на его арест.
- Дело в том, что у Грабовского родственники есть и в Ростове. Но прощупать все адреса пока не хватает времени. А идти на обум, не в моей тактике оперативного мышления. Завтра же поеду в батайский адрес. Попробую сам потопать …
- Ну что ж, сыщик… Я чувствую, мы с тобой сработаемся, - сказал, прощаясь Майский.
Возвращаясь из прокуратуры Русов, довольный положительным подходом к делу «важного» следователя, размышлял о предстоящих оперативных мероприятиях и встречах. Так, необходимо было заехать в техническую службу 7-го отдела областного УВД и получить у его представителя данные о прослушке служебного телефона главбуха СМУ. В информационных сводках сообщалось о двух контактах Грабовского с главбухом. В них он приказывал уничтожить все акты о выполненных работах с завышенными данными по объектам Ростова и Краснодарского края. В свою очередь Стрижак жалобно докладывал шефу, что по Ростову уже поздно, ибо с ними уже работает милицейский ревизор. А по Краснодару, он уж «постарается»… Кроме того, сетовал на неизвестного ему «стукача», сдавшего их «ментам с потрохами» и умолял действовать в связке со Спиваковым, выходя на деловые и иные связи в органах власти и прокуратуре. Никто из них не обмолвился о месте нахождения звонившего. Но технарям из «семерки» было известно, что звонки были из Батайска и на другой день, рано утром, Русов со своими коллегами Веточкиным и Яшиным были в адресе на ул. Дзержинского.
Яшин, называвший себя «милицейским», а своих коллег «милицейскими» по сему случаю шутил: - Твой строитель, знает где прятаться, прикрываясь «железным Феликсом». Вот только куда «милицейским» большим числом идти – в баню, или в дом?
- Николай на всякий случай пойдет к дому, ну а мы с тобой Валера в баньку попариться, да и увидеться там кое с кем. Наверняка, Грабовский там еще почивает. Банька – то, видишь, к саду примыкает. Могу поспорить… Да, и имейте ввиду, что семейка цыганская…
Калитка и ворота, однако, были закрыты и пока Валерий Яшин с Русовым поочередно пытались преодолеть препятствие, дверь дома открылась и вышла хозяйка, ставшая нарочито громко кричать: - Это что еще за отряд … Вам че здесь надо!? А ну, валите отседа! Сынок, сынок – на помощь, грабят никак…
В это время из бани выскочил мужчина и ринулся в сторону сада, одевая на ходу, спортивную куртку. Николай Веточкин только перелез через ворота, а двое его коллег уже были в погоне за розыскиваемым и вскоре настигли его, повалив на землю. Вдвоем, начали заламывать руки задержанному и в этот самый момент сзади на Яшина налетел младший Грабовский и лихим ударом сбил его с ног, хотя уже дважды ярым голосом Веточкин прокричал: «Милиция, милиция…». Секунды хватило Русову, чтобы вырубить «правым боковым» двоюродного брата прораба Грабовских-младшего. ПодоспевшийВеточкин, поспешил, защелкнуть на руках у старшего Грабовского, наручники. Затем торжественно объявил: - Грабовский, вы арестованы! Однако, так торжественно арест не закончился, потому как подбежавшая мать младшего Грабовского с криками: «Сволочи, сволочи, что ж вы делаете?..», вцепилась в волосы Русова и он с трудом от нее освободился. Когда, задержанного уже выводили со двора, она кричала - «Ка - ра - ул!», бросая вслед камни и палки.
После ареста начальника СМУ, на конспиративной встрече с агентом «Уфимцевым», участвующего в разработке с самого начала, была получена информация о хищении Стрижаком из архива бухгалтерских документов. После этого, главбух еще более стал переживать за свою судьбу и в доверительном разговоре со своим заместителем признался, что ждет своего ареста каждый день и что если его арестуют - он расскажет все. Русов однако, с его задержанием не спешил, дожидаясь, когда закончиться ревизия и когда он поставить свою подпись в акте документальной проверке ревизоров. Арестованный Грабовский все отрицал, а на очной ставке с Копыловым не стесняясь присутствия следователя, стал ему еще и угрожать, что, мол, на зоне за «клевету» цыганская рука его достанет. Копылов был в некотором смятении, но показаний своих не изменил.
Повестками Майский вызвал «мертвую« троицу сочинского санатория. Главный инженер и художник прибыли вовремя, но в своих показаниях (особенно инженер) настаивали, что работу они выполняли в выходные и в неурочное время. Деньги получали, но никому не передавали. И только возможная угроза их ареста выдавила из них частичные признания: заявления писали по просьбе Спивакова, деньги передавали ему же, но в выходные дни, они все же якобы работали. Ну, в общем - цирк актеров… Спиваков прислал телеграмму, что из-за болезни задерживается…
«Цирк» продолжился, но уже в стенах прокуратур. Сначала для проверки дело попросил принести прокурор города. Проверял более двух недель… Потом уголовное дело запросила областная прокуратура. Проверяла в течение аналогичного времени. Дело вернулось с незначительными замечаниями… В это же самое время приезжал Спиваков. Неофициально нашел Русова, при подходе последнего в позднее время к месту своего жительства. Без обиняков сразу стал предлагать деньги, периодически в разговоре, то увеличивал сумму ( в конце она для следователя и опера составляла 50 тысяч), то ссылаясь на важные связи и при этом заверяя, что дело все равно будет прекращено. А деньги, для первичного звена, что б все были сыты… Причем Спиваков обращаясь к Русову был запросто наглым и логичным, называя его просто и душевно по имени…
- Дима, ну будь же ты разумным… Рядом с моим санаторием – санаторий Совета министров СССР, а ко мне ежегодно приезжает отдыхать Царев, председатель ВТО. Ты хоть знаешь, кто это такой? Ты даже не представляешь, на каких людей я вышел… Я ж хочу по хорошему, что б каждому по серьге и чтобы все были довольны и не писали бы жалобы… Кстати такой именно вариант «заключения мира» мне посоветовали ваши же коллеги…
Рассматривая наглеца, стареющего пижона с небольшой залысиной, потенциального взяткодателя и взяткополучателя, Русов неожиданно и жестко для него спросил: - А как вы меня нашли?
- Ну, Дмитрий Иванович, если вы заметили, вон машина меня дожидается. Второй раз уже в этот вечер к вам подъезжаю. Так вот с помощью таксиста нашел ваш адрес. Ну, а до того кое кто, из ваших же, по базе данных адресного бюро нашел вашу прописку. Я заканчивал ростовский мединститут и хорошо знаю город и некоторых хороших людей проживающих в нем…
Русов, был в некоторой растерянности от смелости и наглости главврача, и в запутавшихся мыслях искал столь же оригинальный ответ, дабы прервать эту нежеланную для него встречу.
- Предложение ваше, конечно, весьма заманчивое.., - и он нарочито призадумался с выражением лица мучительного человека, никак не способного принять решение. Но потом спросил, просчитав следующий ход: - Деньги при вас?
- Нет, конечно. Я же не рассчитывал на такой исход…
- Жаль, а я хотел уже попросить таксиста подбросить нас в отдел милиции, где изъять у вас эти 50 тысяч в доход государства.
- Нет, уважаемый сыщик, денег у меня нет. Да и не нравиться мне ваш подход к делу… Вы, еще потом жалеть будете. А сейчас, в вас играет юношеский романтизм и не дает вам заглянуть в собственное будущее. После моего ареста, ваша карьера, навряд ли пойдет в гору. Молоды, молоды вы еще... Прощаюсь с вами. Завтра у меня встреча с товарищем Майским. Официальная…
«Боится, однако, что и его арестуют…», подумал Русов и развернулся в сторону калитки.
На следующий день Рублев сообщил ему, что с ним общался заместитель начальника РОВД по оперативной работе Фоч Юрий Валентинович, в прошлом неплохой опер уголовного розыска, а в середине 80-х руководящий сотрудник райотдела, уже не заботившийся о стройности своего телосложения и деловой чистоплотности. На стук в дверь его кабинета он никогда не отвечал стучавшему – «Занят!», хотя у него зачастую находился очередной родственник или посетитель из сферы советского искусства, где в частности заместителем директора филармонии работала его «дорожайшая» супруга - Розалия. Фоч считал непременной обязанностью, отчитать пришедшего опера в присутствии «посетителя», непонятно за что, или произнести заумную и замысловатую речь, производя таким образом на родственника или знакомого, впечатление своей начальственной значимости и «всеобщей» эрудиции.
- Русов, опять ты в центре внимания начальства… Фоч дипломатично интересовался у меня агентурным делом «Монтажники» и требовал явиться с ним к нему. Очевидно, у него побывали заинтересованные «ходоки». Не исключаю, что хочет вычислить твоего источника в СМУ, или заполучить какую-то иную оперативную информацию. Небось опять, богема ходатайствует. Вообще уже, обнаглел… Уголовное дело прокуратурой расследуется, а его интересует дело совсем иного рода – агентурной разработки. Придумай что-нибудь…
- Я предполагаю, откуда ветер дует. Вчера, где я проживаю самолично появлялся Спиваков. Предлагал на двоих: мне и следователю 50 тысяч…
- Ну, а ты, - ехидно спросил Петрович.
- Ну, а че я. Послал его куда следует…
Русов к Фочу явился без дела и ложно доложил в присутствии постороннего ходатая, что его якобы два дня назад запросило городское начальство отдела БХСС. Фоч стал требовать забрать оперативное дело обратно, под предлогом якобы предстоящей проверки областным УВД, инструктируя при этом, как следует в таком случае обращаться к профильному начальству.
- Речь твоя должна быть лаконичной, краткого изложения, с точным выражением мысли и с четкой ее формулировкой. Без многословия и неуместных выражений… Ты меня понимаешь? Русов, ты не во окно смотри, а на меня. До областной проверки дело должно быть у меня. Поэтому, выйдешь от меня и прямо в городское УВД. В разговоре с руководством своей службы никакой экспрессивности и никакой эмоциональности, никаких риторических приемов…
Два дня Русов старался не появляться по месту службы. Рублев разгневанному Юрию Валентиновичу докладывал, что необходимый сотрудник выполняет отдельные поручения следователя прокуратуры по изъятию документов и проведению обысков, что практически и соответствовало истине. Вечером же третьего дня произошло ЧП: при подходе к своему дому был сильно избит (с переломом ребра и существенных ушибов) следователь Майский, так и не решившийся арестовать, задержанного в порядке статьи 122 УПК, обвиняемого Спивакова. Обстоятельства избиения, вроде бы со слов самого потерпевшего, свидетельствовали о хулиганском мотиве совершенного деяния, но Русов после посещения в больнице Майского, думал совсем иначе.
- Я найду твоих обидчиков, но мне все же думается, что это были не только хулиганы и избили они тебя не за то, что у тебя не было сигареты. Ты проанализируй, Александр Яковлевич, все сказанные ими фразы. Ведь их всего было двое. Хулиганы по большей части ходят гурьбой. Хотя впрочем, подобным образом и ко мне добадывался один курильщик… Ну я, его – просто вырубил.
- Да я вспомнил, что один из них, когда я пытался повторно пояснить им, что я не курю – почему-то спросил у меня – «Ты хорошо подумал?». Когда, я от удара упал, они меня били ногами, а один приговаривал: - « Ты подумай, ты хорошо подумай! Как людям причинять боль…». Ну, в общем, что-то в этом роде.
- А как они выглядели? Возраст? Телосложение?
-Ну чуть, помоложе меня. Такие средние…
Через пару дней Русов появился в палате с фотографией формы №1 из паспортного стола г. Батайска, с изображением младшего Грабовского. Майский молча, долго рассматривал фото, потом неуверенно заявил. «Похож. Но я не уверен…». По факту нанесения телесных повреждений было возбуждено уголовное дело и младший Грабовский был задержан на даче отца. Задержание было сопряжено с «некоторой» опасностью. Напарник Дмитрия стал под окнами дома, а Русов начал стучаться в дверь, оказавшейся открытой. Когда Русов вошел в открытую дверь садового дома, то Грабовский младший, стоял за нею с пистолетом в руках.
- На пол! Я сказал, ложись на пол, - крикнул он и направил оружие на Русова.
- Ты сначала-то с предохранителя сними, а потом угрожай,- как можно спокойнее ответил ему Русов, глядя в глаза. На какое-то мгновение Грабовский переключил внимание на свое оружие, чтобы убедиться, что предохранитель в нужном положении для выстрела. Дмитрию этого хватило, чтобы нанести свой коронный удар правой по бороде и «противник», с распростертыми руками, оказался на полу. Его приятель и подельник даже не думал сопротивляться и прыгать в окно.
Однако, дело о хищении государственных денежных средств в особо крупном размере в течение 2-х недель не расследовалось, а вернувшийся из больницы следователь Майский был еще не совсем здоров и следственные действия проводил уже не столь активно как ранее. Он выглядел мрачным и духовно вялым… В отношении работников сочинского санатория и их родственников, материалы уголовного дела были выделены в отдельное производство и направлены для расследования по месту их жительства, где дело неоднократно по различным причинам приостанавливалось и возобновлялось, а затем и вовсе были прекращено… Начальник СМУ Грабовский, главбух Стрижак, Копылов и еще два прораба этого же управления были осуждены к длительным сроком заключения.
Главврач и он же, бывший секретарь Хостинского райкома КПСС Спиваков, продолжал работать все в той же должности, в санатории Всесоюзного Театрального Общества. Через 2 года Русову вновь пришлось побывать в служебной командировке, и также возникла проблема с устройством в сочинскую гостиницу. Вспомнил о бывшем «подопечном» и, не желая беспокоить «почтальоншу», поехал в известный ему санаторий. Федор Иванович был в хорошем настроении и принял «упрямого сыщика» радушно, поместив в люкс-номер, не преминув при этом «попрекнуть» его былою несговорчивостью: - А вот бы взял тогда денюшку, так глядишь и майором бы уже был, да и в гостиницу с другим то норовом мог заселиться…
- Другими словами Федор Иванович, жил бы я, как и все взяточники - и не тужил бы. Так? Но мне, все же кажется, что в глубине души таким меня вы представить не можете…
Затем Русов перешел на «ты», с грубоватым оттенком благодарности: - Спасибо, что не побрезговал простым милиционером и принял, однако…
Лето было в разгаре и санаторий кишел всякими театральными и киношными знаменитостями. Вот на волнорезе прогуливается народный артист Каюров, без обычной бородки «вождя мирового пролетариата. А вот на мелкой гальке, в гуще большой компании, театрально размахивая руками, читает свои эпиграммы заслуженный артист Гафт.К частному продавцу, стоявшему у пляжного лифта с вареными початками кукурузы, подошел популярнейший певец Кобзон, приобретя для себя и супруги два горячих початка. Когда вокруг них образовалась небольшая толпа из потенциальных покупателей, он тут же заметил: - Где Кобзон, там всегда и почитатели его таланта… Несколько человек из присутствующих стали ему аплодировать, а он артистически смущаясь высказался в пользу продавца кукурузы: - Покорнейше благодарен… Но я к тому, что кукурузу теперь всю раскупят…
Не далеко от места, где на лежаке находился Русов, под солнечными зонтами по два-три человека, расположилась большая группа танцоров из ансамбля Моисеева, в основном молодые женщины, со стройными и красивыми фигурами и такими же ногами. Ближе всех остальных к нему, лежали часто переворачиваясь с живота на спину и наоборот две молодые барышни. На вид явные танцовщицы. В голове Дмитрия закружились явно не служебные мысли, особенно после того, как одна из танцовщиц, переворачиваясь на спину, дважды посмотрела в его сторону. И он решился, отрекомендовавшись не стандартно...
- Разрешите представиться? Ваш сосед по артистическому пляжу, заслуженный полицейский России Дмитрий Русов, готовый вами восторгаться и даже прислуживать… Если, конечно, позволите?
- А почему бы и нет. Нас только смущает ваша должность. Она никак не гармонирует с данным санаторием. Но может быть вы с вашим статусом, все же нас удивите,- высказалась та, которая ранее никакого интереса к нему не проявляла. А которая проявляла, рассмеявшись, добавила: - Ну, что ж заслуженный полицейский, принесите-ка мне самого лучшего мороженного и такого, что бы еще сверху смородиновое, или клубничное варенье было. Эх–х, Вика, ну что будем толстеть?..
- Не-е, ты чево… Мне холодненького боржоми, пожалуйста, Дмитрий, - ответила Вика.
- А не хотите ли вы кроме всего этого, еще и холодного пива с раками. А?, - раздухарился Дмитрий, готовый все исполнить.
- Вы шутите, Дмитрий? Откуда здесь раки?
- Да меня тут сегодня утром, один не очень известный человек угостил. А ему самолетом из Ростова прямо живых прислали. Сегодня утром, они уже и были сварены… Короче, я сейчас.
Русов, оставив свой лежак и полотенце с вышитой надписью «Люкс-номер», поднялся в спальный корпус санатория, забрал из холодильника своего номера раков, которых ему утром в качестве презента, вручил Спиваков. Через пятнадцать минут, он с кульком раков, с холодным пивом, такой же минералкой и мороженным был уже на пляже, у очаровательных московских дам.
- Разрешите доложить, ваше поручение выполнено, дорогие и несравненные… Одна из которых, однако, до настоящего времени так и не представилась…
- Стела.., или Стела Сергеевна. Как вам будет угодно, - протягивая еще не загорелую, белую ручку, назвалась улыбаясь подруга Виктории. Дмитрий галантно поцеловал ее руку и с надеждой предложил вытаскивая раки: - Давайте, по простому, по казачьи… Раки то ведь донские. Да и сам я, возможно казачьего роду… Позвольте я их вам разделю пополам и почищу от скорлупы. Так, ешьте и запивайте пивом, а также посматривайте за мороженым, что бы оно, не смешалось с песком.
Вскоре девчата, так увлеклись поеданием раков вместе с пивом, что забыли о боржоми и мороженном. Они стали угощать раками своих коллег-танцоров, в основном мужчин и Русов забеспокоился, что за этим занятием Стела Сергеевна просто забудет о нем, о добром молодце… Однако, этого не случилось. Вспомнили о прохладном напитке и десерте, когда минералка оказалась уже теплой, а мороженное растаяло и потекло. Вспомнили и о «заслуженном полицейском»… Вечером Дмитрий и Стела ходили в летний кинозал на французский детектив, главную роль в котором играл ЛиноВинтура. После кино, обнимались и целовались… Стела оказалась; простой и обаятельной женщиной. К тому же балериной Большого театра, а Вика ее подругой, с которой они дружат еще с тех пор, когда вместе ходили в балетную студию. Через день Русов отметив в городском отделе милиции командировочное удостоверение, уехал в Ростов, с московским адресом и телефоном Стелы Федосеевой.
Вернувшись в Ростов, Русов вновь готов был погрузиться в оперативно-розыскную деятельность, но ему еще предстояло у секретаря отчитаться за командировку. Сварливая собирательница слухов и вечно всеми недовольная секретарь Нина Ивановна промолвила как обычно с замечанием: - А где отметка сочинского УВД о прибытии… И почему не загорелый? Бледный весь, как сперохета… Такой ты тут, своей зазнобе вряд ли нужен…
- Какой, еще зазнобе? – настороженно спросил Дмитрий.
-Секретарша, с отдела вневедомственной охраны… Вот муж ее узнает о ваших шашлях, так обоим мало не покажется.
- Да ты че, Нина Ивановна, у нас всего лишь приятельские отношения, - стал оправдываться Русов, пытаясь погасить нравственно-греховную угрозу, исходившую от секретаря отдела милиции.
- Ну да… Так я и поверила. Зачем бы она тогда у меня интересовалась: женат ты, или нет?
В это время, кстати, зашел старший участковый Причастный, красавец-мужчина, которого единственного из всех офицеров отдела милиции, секретарь канцелярии тайно и явно боготворила. Он скромно выругался, затем грозно добавил: - Опять ты Нина Ивановна, тень на плетень наводишь? Не можешь ты без сплетен, Нинок…
Лицо ее запылало бордовым цветом и она затараторила, пытаясь оправдаться: - Ды… нет, нет, Сашенька. Напротив, пытаюсь этого офицера вывести на путь истинный… А то ведь…
Она не договорила, ибо «Сашенька» жестко пресек ее дальнейшее повествование об «аморальном» образе жизни Русова: - Так все! Помолчи. Дайка мне лучше мою почту.
Наступала осень… Конец уже прохладного октября и начавшегося кружева бурых листьев в парках города. В самом начале 80-х болезненный и коррупционный генеральный секретарь ЦК КПСС, «дорогой наш…» Леонид Ильич Брежнев ушел в мир иной, а за ними такие же болезненные и «дорогие...» Юрий Андропов и Константин Черненко. Наступала «эра» нового коммунистического «мышленья», которое проповедовал, возможно и искренне, гуманный и либерал-демократичный Михаил Горбачев, прозванный в народе «Горбатым», а также «Меченым». Это самое «мышленье», не осознавалось и не впитывалась в сознание не только трудового народа, но и даже, в понимание заместителей начальников милиции по политической части. Хорошо еще, что это «мышленье» не коснулось пока оперативного состава органов внутренних дел и «милицейские» продолжали работать с утра и до позднего вечера. В основном честно и добросовестно, борясь с преступностью, охраняя, вроде бы и народное добро, но как затем оказалось, в интересах советского, чиновничьего аппарата.
Личная жизнь Дмитрия Русова пока существенно не менялась, разве, что наконец, он получил из милицейского жилищного фонда однокомнатную, изолированную квартиру с печным отоплением и туалетом во дворе, на перекрестке улицы Пушкинской и переулка Согласия – зато в центре города. Дом был двухэтажным, еще дореволюционной постройки и до 1917 соответствуя некоторому названию переулка, являлся «домом терпимости». Дмитрий же в этом смысле не бедствовал и зачастую приводил «на ночлег» очередную барышню, в связи с чем, соседи хоть и относились к нему довольно не плохо, за глаза называли его не очень добрым словом, а одинокая соседка тетка Люба неравнодушно заявляла: - Иваныч, када ж ты женишься… Да прекратишь наконец, заниматься б…вом! А еще в органах работаешь…
И Иваныч, вскоре прекратил заниматься этим самым б… Случилось с ним «очередная» влюбчивость, но на этот раз надолго - в женщину очень красивую и очень умную, старше себя и к тому же замужнею. Любовь и мучительные раздумья, ревность и грезы и даже стихотворное творчество. Словом неспокойная, вертлявая жизнь: с короткими и недолгими, совместными командировками в различные города страны, которые приходилось придумывать и вместе выстраивать, дабы на какое-то очередное мгновенье ощутить, более-менее человеческое счастье. Вместе, вдвоем… Ворованное счастье длилось недолго...
Русов к этому времени уже заканчивал вечернее отделение Академии МВД СССР, рассчитывая после ухода на пенсию Степана Демьяновича, занять должность старшего опера и его отдельный кабинет. Приближался праздник – день «Великой» Октябрьской Социалистической Революции». Оперативное подразделение готовилось к служебному смотру и к празднованию очередной даты названной революции. После смотра на стадионе Динамо и домашнего переодевания в гражданскую одежду, встретились в кафе «Встреча» за уже накрытым столом. Оставалось присутствующим поставить на стол принесенное спиртное. Романюк и Рублев по бутылке коньяка, остальные водку и вино. Веточкин поставил на стол водочную «чекушку», на что сразу отреагировал Романюк: - Коля, ты опять экономишь свой личный бюджет, хотя выпьешь, как всегда не меньше литра…
Первым заржал шеф отделения, а потом страстным хохотом были заражены и все остальные. После смеха шеф решил добавить долю и собственного юмора: - Нас, как обычно, обещал осчастливить своим присутствием Юрий Валентинович. Придет, как обычно, без бутылки, но с еврейскими анекдотами… Ха-ха-ха, - прозвучал, уже менее скромный смех, а Рублев продолжил: - Все же первый заместитель начальника милиции, да и оперативную работу знает не понаслышке. Другое дело, что «революционный» праздник у оперов уголовного розыска отмечается скромнее, потому и к нам…
- Так, а где наш молодой сотрудник Мамотко Анатолий, подающий большие надежды в оперативном обслуживании предприятий общепита. Стол накрыт, спасибо ему, но где же, он сам?
- Да он, шеф, парень не пьющий, вот и стесняется наверное,- пояснил Хромченко.
Но вскоре появился стеснительныйМамотко, своим телосложением напоминавший начальника отделения, долго извинявшийся за свое опоздание. Следом за ним появился и Фоч, в радужном настроении. Расселись по своим местам и Юрий Валентинович первым поднял тост, как высшее должностное лицо среди присутствующих, за революционный праздник и за предстоящий день милиции – вместе взятые. Его речь вновь сопровождалась красивыми и патриотичными фразами, а также четким и звучным голосом. Русов пил вино, как настоящий разведчик. После первого тоста, выпил полбокала, а затем по глотку после каждого тоста. После четвертого тоста за служебную дружбу и «за мир во всем мире» Фоч стал рассказывать анекдоты про «находчивых» евреев и травить байки про известных артистов. Потом Веточкин попросил рассказать Романюка кое-что из фронтового юмора. Фронтовой разведчик уже не раз рассказывал про этот удивительный случай, а Веточкин подвыпив, каждый раз приставал к нему: - Ну признайтесь, Степан Демьяныч, это же не с товарищем вашим произошло, а с вами? Ну, так же ведь? Уж больно вы все тонкости этого случая знаете.
Дело было в 1944 году, при сражении в Карпатах… По приказу командира пошли они вдвоем с напарником в гуцульскую деревушку на разведку. У местного жителя расспросив о возможном расположении немцев, стали пить вместе с ним самогон. После третьей рюмки в дом вбежала жена хозяина со словами: - «Немцы у деревни…». Разведчики в окно увидели целый взвод шагающих вяло по улице фрицев и решили уходить огородами в лес. Выскочили из хаты и на задний двор к огороду. А там полутораметровый заборчик. Со слов Романюка, он – то этот забор перемахнул и побежал дальше. А его товарищ подобное совершить не смог. В панике заметался по двору… Затем слышит как двое фашистов спрашивают о чем то хозяина и потом видит, как один из них направляется на задний двор. Рядом с разведчиком оказался туалет. Разведчик туда. Закрыл дверь и не дышит. А фашист прямым ходом и с автоматом направляется к туалету.
В этом месте рассказа кое-кто уже начинал хихикать, а когда Степан Демьяныч заканчивал фронтовую быль с «неприятным» эпизодом своего военного рассказа ( о том как разведчик перекрестившись, сначала бросил в очко туалета свой автомат, а потом и сам прыгнул в эту ужасную яму) - раздавался грохот смеха милицейских слушателей сего рассказа. Романюк же всегда заканчивал словами: - А вы как думали? Жить захочешь и не туда прыгнешь…
ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ
Отделению добавили еще одну штатную единицу и «милицейских» в отделении стало 10 сотрудников. Новенький, по фамилии Каргинян, с автотранспортным образованием стал оперативно обслуживать предприятия и цеха бытового обслуживания населения. Проработал он, однако, не долго и по причине отсутствия существенных показателей в работе, а также поступавшей негативной информации о нем, был по ходатайству все тех же влиятельных «милицейских» (тех кто его и принимал в органы милиции), переведен в следственное отделение райотдела. Через полгода работы в нем, он был привлечен к уголовной ответственности за взяточничество и осужден. Другой новый сотрудник, бывший спортсмен, также не имевший специального милицейского образования, «сливал» своим знакомым торгашам, сведения о предстоящих проверках и даже агентурную информацию, полученную от своего болтливого коллеги.
Старший же лейтенант милиции Русов, продолжал честно служить трудовому советскому народу и трудиться не покладая сил на благо социалистического государства и его государственных слуг, за что, очевидно ему, было присвоено очередное офицерское звание – капитан милиции. Это событие, вполне заурядное, было «обмыто» и в офицерском кругу и среди товарищей гражданского статуса. На базе отдыха, расположенной на левом берегу Дона, гражданские друзья-товарищи так веселились, «обмывая» под магнитофонные записи капитанские погоны, что собрались разойтись лишь вечером. Среди гостей мужского пола немногие «нажравшись», вели себя безобразно: произносили тосты залезая на стол и горланили блатные и попсовые песни на всю пляжную округу. Офицерский «именинник» требовал порядка, шутливо угрожая, совместно с боксерским тренером Костей Маглеем набить горланившим хулиганам морды. Костя, стащив Витю Сюткина со стула, размахивавшего над собой снятой с себя рубахой и намерившегося залезть на стол с очередной похабной частушкой, слегка ударил его по печени. Тот, упав на землю артистически ойкая, стал изображать из себя потерпевшего, причитая: - Ой, ой.. Что ж вы делаете., менты позорные. Убивают! Спасите…».
Среди гостей были и барышни, и даже жены. Своей красотой и интеллигентностью выделялись две сестры Ивановы. К вечеру шумной толпою собрались идти в город. Подойдя к дорожному подъему моста, одну из сестер, на спор, взял на руки Маглей, собиравшийся ее донести до начала города. Другую, старшую Елену, подхватил Игнатов Александр, давнишний товарищ Русова, приехавший из Москвы на побывку к матери. Расстояние до Ворошиловского моста метров сто и примерно метров двести длинна моста. Поспорили; кто из «несунов» не выдержит, тот всех угощает в баре пивом… Слава богу, что богатыри, под громкие крики и улюлюканье болельщиков, сдюжили и донесли «драгоценный груз». Почти всем уже хотелось домой, но некоторые звали в пивной бар. Однако, возобладал разумный выбор.
Тем временем советская жизнь, довольно приличная для тех, кто подворовывал и брал взятки никак не менялась, но все же протекала для большинства советских граждан таже довольно справедливо, шагая пятилетками вперед - к победе коммунизма! Вместе с тем…
За слишком откровенные высказывания в адрес руководства районной прокуратуры в отдел вневедомственной охраны Железнодорожного ОВД был переведен начальник отделения Рублев. Работавший старшим опером БХСС отделения милиции на Центральном рынке Киселев, на праздновании своего дня рождения, вдруг, вспомнил удивительные моменты из своей личной жизни. Будто бы Рублев, после распития с ним спиртных напитков, приставал в его доме к нему с гомосексуальным пристрастием. Он это рассказывал с юмором, напоминал присутствующим странности бывшего шефа с расставленными на его столе фотографиями некоторых подчиненных и о его желании, вырядиться необычным образом. Вот вам и - на! Многие не верили имениннику, вместе с тем плевались и негодовали, а потом словесно издевались над самим же Киселевым, сообщившим эту гадостную новость. Тот пытался «перевести стрелки» заявляя: - Так он и к Мамотко приставал… Скажи им Антон?
- Да ты че, не было такого… И вообще, отстань от меня…
- Вот это, да… Шеф голубой! А был такой справедливый и строгий со всеми… Тьфу гадость… скорчил рожу Веточкин.
Яшин не выдержал и с юморил: - Значит не со всеми…
Первоначальный, нравственный шок был заглушен выпитой до дна водкой и более «милицейские» эту тему не поднимали и стали обсуждать кандидатуру на вакантную должность начальника отделения. Тот же Киселев заявил: - Мне с городского подразделения Валера Василевский говорил, что будто бы начальником нашим будет Витя Волошинов. Между прочим, классный мужик… Спокойный и грамотный опер. По моему групповому делу о спекуляции азербеков фруктами он отлично сработал со своим «источником» в КПЗ, по установлению места скупки товара и всех участников групповухи.
Новый опер Власов, однако заявил, что нам пришлют кого-то из областного аппарата. Так или иначе, жизнь в некоторой степени менялась, тем паче, что очередная влюбленность Русова, к этому времени, серьезно стала угрожать его холостяцкой независимости. Он даже, намеривался сделать предложение молоденькой Ларусе, студентке 2-го курса пединститута, как ему казалось, отвечавшей ему аналогичной взаимностью. Что в скором времени и случилось. Однако, счастливая супружеская жизнь продолжалось лишь пару лет и на третьем ее году пришлось прослушать информацию от своего же источника, о неких не деловых связях Ларуси с ювелиром мастерской бытового обслуживания. Пришлось с незаконной просьбой обращаться к бывшим коллегам из «наружки». Информация подтвердилась. Официальный развод. Но семейная жизнь после месячного, обоюдного молчания продолжалась с разлуками и частыми ссорами, в присутствии уже рожденного сына. Недоброе и отвратное ощущение после очередной ссоры, зачастую одолевало Русова грустью и гадким настроением. Он стал курить и старался найти себя в работе, теряя при этом статус примерного семьянина…
Итак, «Деловые люди» - оперативная разработка группы расхитителей производственного объединения щеточных и пластмассовых изделий, во главе с генеральным директором и прочими должностными лицами, осуществлявшими непосредственно на предприятии изготовление «левых» изделий из пластмассовой крошки и натуральной щетины.
От агентурного источника поступила информация, что заместитель генерального директора Пустовойтин договорился с подельниками из химкомбината волжского городка о поставке излишков пластмассовой крошки. Вместе с начальниками производственных цехов они якобы производят излишки обувных и одежных щеток, а также пластмассовые изделия бытового назначения. Главное, что эту преступную группу, как потом выяснилось, представляли собой абсолютно все руководители объединения, от мастеров главного инженера и генерального директора. Ну, это потом, в процессе оперативной разработки были установлены все ее фигуранты, а пока по первичной информации значился лишь Пустовойтин и сама «деловая леди» - генеральный директор Привалова, которая якобы в процесс левого производства не вникала, но деньги от сбыта «левака» получала. Данная информация от источника, была кроме того, наполовину предположительной, собранной им от болтливых шоферов призводственного автотранспорта и от самого Пустовойтина, любившего расслабиться от коньячка с красивыми женщинами.
В середине 80-х отдел милиции возглавил подполковник Дубовской, являвшийся до этого начальником отдела общественного порядка городского УВД и работавший когда-то оперативным сотрудником всего лишь около трех лет. Поэтому дела об оперативной разработке он старался не утверждать и отправлял в таком случае оперов к Фочу. Уже год, как работал начальником отделения БХСС упомянутый Волошинов и когда Русов принес ему на согласование будущее дело оперативной разработки, тот прочитав материалы, предложил с ними идти к Фочу. Кроме того поразмыслив он добавил, что дело «классическое», но следует осуществить вербовку нового источника, располагающего более обширной информацией и возможно даже из числа расхитителей низового звена. Потом Григорьевич неожиданно заявил: - Дело очень даже интересное… Но как мне кажется, без внедрения в банду расхитителей действующего сотрудника милиции в этой разработке не обойтись. Если конечно, городское начальство даст добро. Ты главное у Фоча постановление подпиши так, чтобы он не вдавался в подробности…
И Русову повезло. Юрий Валентинович в своем кабинете был не один. Он пытался подавить профессиональное достоинство заместителя начальника уголовного розыска, за серию нераскрытых, однотипных квартирных краж последнего месяца, пуская в ход унизительную для сыщика угрозу: - Ну, Зворонов, если ты не в состоянии со своими подчиненными раскрыть хотя бы одну – две кражи из этой серии, то переходи тогда в участковые. Подобных требований им никто не предъявляет. Короче, еще максимум неделя и если не будет результата – пишешь рапорт о переводе.
Капитан Зворонов пытался оправдаться, ссылаясь на залетных «домушников». Но Фоча уже заинтересовал вошедший сотрудник из более интеллектуальной службы. Он, при другом раскладе, несомненно, стал бы изощряться собственными предложениями дополнительных пунктах плана разработки, или вообще мог заявить о недостаточности оперативного материала для заведения дела оперативной разработки. Однако, регистрация такого дела в ИЦ считалось хорошим показателем оперативно-розыскной деятельности всего отдела, да и заместитель начальника ОУР переводиться в участковые не собирался. Поэтому Фоч, посмотрел лишь бегло первую страницу плана и замысловато расписался в графе «Утверждаю».
Русов довольным вернулся к начальнику отделения и они стали первоначально сами обсуждать проблему внедрения опера в данную разработку, остановившись на подборе кандидата и будущей его роли. Потом Волошинов, прервал эту бесполезную беседу заявив: - А што мы тут с тобой, раньше времени толкуем… До внедрения еще долго. Да и поиском «кандидата» я займусь сам, с помощью коллег из городского или областного УВД. Ты проводи мероприятия, записанные в плане. Выпиши пока задания на проведение установочных мероприятий уже известных фигурантов, да пусть твои бывшие коллеги поездят за машиной отдела сбыта. Сходи в отдел кадров объединения и под благовидным предлогом выпиши данные работниц цеха, проверь их всех через информационный центр УВД. Глядишь, кто-то и окажется нам «полезным человеком». Начальник отдела кадров предприятия был бывшим военным и понимающе передал Русову карточки на работников цеха пластмассовых изделий, среди которых по легенде сотрудника милиции якобы может скрываться преступник, находящейся в розыске. Однако, как показалось Дмитрию, вряд ли кадровик поверил его легенде, тем боле, что через некоторое время он прямо спросил: - А я не могу быть вам полезным?
- Скорее всего нет, но в будущем все возможно,- ответил ему Русов и поспешил удалиться с тем, что ему удалось записать. После проверки более десяти работниц цеха по информцентру УВД, оказалось, что одна из них ранее негласно сотрудничала с уголовным розыском Кировского отдела милиции. Оставалось только организовать с ней встречу и восстановить агентурную связь.
«Возможно, ей ничего и неизвестно, но если ее озадачить на получение любой информации о цеховых участниках хищения, то ее информация может оказаться существенным подспорьем в установлении механизма создания неучтенной продукции и вывоза ее с предприятия. А если удастся произвести внедрение оперативного сотрудника милиции, то это дело потом еще и будут изучать в милицейской академии», - хвастливо рассуждал Русов сам с собой. Другой «тайный голос» рассуждал вопреки: – «Ты сначала еще реализуй начатое дело… Ты даже не представляешь, сколько доказательств надо добыть оперативным путем: документировать поставку «левого» сырья с химкомбината: изготовление излишков продукции и ее сбыт в торговой сети, роль каждого расхитителя и соучастников. А самое главное – грамотное и успешное задержание групповых преступников…».
Данной оперативной разработкой заинтересовалось руководство городского ОБХСС. Непосредственно, заместитель начальника отдела Рыбаков для внедрения и разработки расхитителей, подобрал в городском УВД города Шахты, опытного оперативного сотрудника капитана милиции Щебуняева. С некоторыми сложностями ему удалось все же устроиться шофером в транспортный отдел производственного объединения, после того лишь, как была проведена оперативная комбинация по лишению водительских прав одного из участников хищения готовой продукции. Однако, только через два месяца от внедренного опера стала поступать ценная информация о времени вывоза «левака» и о местах его сбыта. В этот период случился и казус с опознанием опера при сбыте товара в его родном городе. Недалеко от городского рынка Щебуняев припарковал свой «газон», а находившийся с ним сотрудник отдела сбыта, взяв товаро-транспортную накладную намеривался отправиться в хозяйственный магазин, чтобы вернуться оттуда с грузчиком для переноски товара. Щебуняев вышел из кабины автомобиля с тряпкой и стал протирать лобовое стекло. В это же самое время с задержанным правонарушителем мимо проходил участковый инспектор опорного пункта милиции рынка. Увидев своего коллегу за необычным занятием инспектор удивленно спросил: - «О… Николай Михайлович, а чей-то ты тут делаешь?...
Какое-то мгновение Щебуняев замешкался, увидев остановившегося работника сбыта и тогда он бросился к опешившему участковому в объятья громко заявляя: - « Петро, братуха, рад тебя видеть, Ну надо же встреча…». И уже тихо на ушко: «Давай, дергай отсюда… Провалишь операцию!»
Участковый поспешил удалиться… А Щебуняев, внутренне еще взволнованный подошел к товароведу, наблюдавшему за сценой братания и спокойно пояснил: - « Надо же… Двоюродный брат, по материнской линии… В ментовке оказываеца работает. Сто лет его не видел. Может когда и пригодица…». Товаровед одела сбыта, стареющий, курчавый армянин, инвалид детства, доверчиво ответил: - «Может и пригодиться…» и зашкандылял в направлении магазина, опираясь на инвалидный костыль. Щебуняев про себя подумал: «Кажется, поверил…».
Миновал еще месяц и в начале сентября, после документальной фиксации в магазинах Хозторга «левого» товара, началась реализация оперативной разработки. Операцией руководил Рыбаков, а ее участниками являлись оперативные сотрудники Артемовского ОВД и отдела БХСС УВД Ростгорисполкома. Теперь уже предстояла гласная оперативная и следственная работа, связанная с задержанием расхитителей социалистической собственности, с допросами преступников и допросами свидетелей, с арестами должностных фигурантов и с изъятием вещественных доказательств по возбужденному уголовному делу и как водиться, с противодействием «темных сил» в расследовании данного дела. Разрабатываемые засуетились…
С обнаружением в цехе пластмассовых изделий излишков сырья и изъятия бухгалтерских документов Русова, вдруг стала «опекать» фабричная красавица с великолепной фигурой и пышной грудью. Она работала старшим бухгалтером и подписывала все протоколы выемки, в качестве понятой. Русов сделал ей как-то комплимент, сравнив ее с американской кинозвездой, после чего она стала кокетничать, а в отсутствии главбуха, кроме того, стали звучать и не двухсмысленные намеки на проведение мурного вечера. Галочка, как ее все называли, оказалось не так проста и после вечера в кафе, завлекла опера к себе домой. Хотя впрочем, Русов и не думал сопротивляться. Уж так она чертовски, была сексуальна… Странно, но его даже не мучила такая измена и возможно бы, он продолжил эти интимные отношения. Однако, на очередной встрече с основным агентом был ошеломлен, услышав от него, что «Галочка» любовница Пустовойтина, что вся любовь ее наиграна, а сама она приставлена для получения информации и даже к склонению сотрудника милиции на уничтожение некоторых изъятых документов.
После очередной вечерней планерки Волошинов попросил Русова остаться. Без обиняков, он высказался по существу.
- Дима, понимаешь тут такое дело… Короче. Дубовской до службы в милиции помогал органам в качестве дружинника. Тогда они назывались бригадмильцы. Вместе с ним бригадмильцем был его друг, некто Самсонов, родной брат Приваловой... Ну, ты сам понимаешь, что теперь Самсонов Юрию Николаевичу «не дает проходу». Как там, по возбужденному тобою уголовному делу, арестованный Пустовойтин намерен сдавать свою «хозяйку», или они с главным инженером руководство» групповухой» берут на себя? После обысков и показаний начальников цехов им то уже все равно надо готовиться в исправительное учреждение… Или отбывать наказание втроем веселей?
Русов почувствовал, что внутренняя натура его вся напряглась так, что даже душа вспотела… Он, конечно, ожидал что-нибудь подобное, но собирался бороться за полную справедливость, за наказание всех виновных. Собирался идти до конца… Однако, услышал и другой внутренний голос, который стал вкрадчиво убеждать его, что ничего крамольного начальник отделения ему не предлагает и никто уголовного дела херить не собирается. Просто руководитель намекает, чтобы с усердием не перестарался. И что тут такого… В общем, уголовное дело надо передать в следствие без предъявления обвинения Приваловой, допросив ее в качестве свидетеля… И чтобы не выдать собственного малодушия, Русов притворяясь, стал «косить» под западного сыщика Коломбо, соглашательски приговаривая: - О да!.. Если Дубовской, то конечно… Я уже провел расследование… Привалову допросить вообще-то надо… Хотя бы по фактам оформления на работу «мертвых душ». На некоторых заявлениях и приказах ее подпись. Я «подчищать» дело не буду. Да и наши городские коллеги за этим делом надзирают неустанно. В оперативной разработке их доля участия чуть ли не основная. Так что за дело они будут сражаться. Ну и Привалову, наверняка, к уголовному делу притянуть… Рыбаков, вы же знаете, он такой.
- Дима, ты городских коллег не перехвалил? Это уже не твое дело… Обвиняемых, там и так более десятка… И потом, от тебя разве что-то и кто-то – требует? Что ты сразу, надзиратели надзирают… Вот посмотришь при подведении итогов за год, о твоих заслугах городской отдел вспомнит разве, что как о начальном инициаторе оперативной разработки. Давай, готовь передачу уголовного дела в следственный отдел городского УВД, через нашего секретаря райотдела. Ты и так изрядно потрудился по делу: организовал проведение документальной ревизии с участием нашего «Исаева», обнаружил в цехах излишки пластмассового сырья, в магазинах Хозторга обнаружил излишки товаров… Провел обыска и арестовал четверых подозреваемых…
- Пятерых, Виктор Григорьевич.
- Тем более… Так что, готовься капитан Русов к славе, но лучше если тебя вместе с Владимиром Иванычем наградят денежными премиями, - пошутил Волошинов, перейдя однако, о т обращения по имени к фамилии и званию.
Уголовное дело было передано в городской следственный отдел следователю, специализирующемуся по «хозяйственным» делам и он его довольно успешно стал было расследовать, но через месяц его запросила городская прокуратура, якобы по жалобе обвиняемых. Помошник прокурора более 2-х недель его «изучал», потом вернул с незначительными замечаниями, а затем после продления срока следствия по делу, городской прокурор вообще оставил данное уголовное дело для расследования в своем следственном отделе. Дважды его собирались прекращать «за недостаточностью улик», но Рыбаков доказывал, что подобные действия нового следователя не правомерны и дело передавали другому следаку. В конце концов, оно оказалось в следственном управлении УВД Ростовской области. Следователем СУ данного УВД уголовное дело все же было направлено в суд, с привлечением в качестве обвиняемых Пустовойтина и гл. инженера Глухова, но всего лишь за злоупотребление ими служебным положением. Двум начальникам цеха готовой продукции и двум мастерам было предъявлено обвинение в особо крупном хищении, а трем директорам магазинов обвинение по части-2, статьи 92 УК РСФСР. Получалась какая-то разделенная, но не совсем справедливая «советская уголовная участь» граждан СССР, не сообразно их должностной ответственности и полученного «гонорара» от хищения социалистической, т.е. народной собственности. Привалова же вообще не была привлечена к уголовной ответственности… Русов вначале, конечно укорял себя, за некоторую свою не принципиальность, но другой тайный, предательский голос успокаивающе нашептывал: - «Ну, а что ты можешь сделать?.. Бороться с системой? Так она тебя в порошок сотрет и выплюнет…».
Приближался «великий» советский праздник очередного «летия» октябрьской «социалистической революции». Вспомнилось, как во времена «дорогого» Леонида Ильича всем сотрудникам районного отдела милиции предстояли хлопоты по охране общественного порядка различных шествий и парадов. Но тогда еще и намечался приезд в Ростов на Дону заместителя министра МВД генерала Чурбанова – зятя Брежнего. Зять генерального секретаря ЦК КПСС очевидно перед праздником от руководства областного УВД намеривался получить «какие-никакие» праздничные подарки и все ростовское начальство (начальник отделения Волошинов также) с трепетом и волнением ожидали «Его« приезда. Тогда, отделение Волошинова, всем своим личным составом в 12 человек и в форменной одежде, патрулировали выделенный им участок ответственности в подземном переходе пр.Буденовского и главной улицы города имени Энгельса, а также подходы к названному переходу. Данный переход был украшен цветной мозаикой и художественными изображениями людей труда. Предполагалось, что заместитель министра осмотрит названные изображения и выйдет через переход на другую сторону главной улицы города. Задача отделения заключалась в том, чтобы в это время в переходе никакая экстремистская, хулиганствующая и вообще дурно пахнущая сволочь не могла оказаться рядом с названным зятем. Сотрудники милиции, рассредоточившись в переходе и около его выходов, стали скучно ожидать очередного высокого гостя из Москвы, разглядывая проходящих студенток консерватории и пединститута. Все это ожидание длилось более 3-х часов, как и всегда в подобных случаях. Наконец зам начальника по службе спустился вместе с Волошиновым в переход и зычно позвал всех к себе: - Так, ребятушки приготовьтесь, подъезжает, подъезжает… Виктор Григорьевич, смотри мне тут - не подведи! От вас, он с начальником УВД, в обком партии… Я, к обкому.
И действительно, через 10 минут стоявшие у входа в подземный переход рядом с консерваторией, сотрудники ОБХСС увидели, как по ступенькам впереди милицейской свиты стал спускаться молодой генерал… А в это самое время с другого входа в переход, прихрамывая и покашливая, спустился замызганный бродяга… Его не предполагаемая встреча с зятем Брежнева была бы неминуемой. Однако, находившейся в начале перехода Волошинов среагировал мгновенно. Инстинктивно и также мгновенно озаботившись будущей, собственной карьерой, он схватил руками несчастного бедолагу, поднял его, прижав к груди. Затем наверх по ступенькам, не чувствуя тяжести вонючей ноши, буквально выскочил с ней на верх, забежал в сквер, расположенный перед книжным магазином и выронил бродягу на землю. Возвращаясь обратно, он увидел, как иронично ухмылялись опера Киселев и Красильников. Не выдержал и сорвался, обрушившись на них с гневом и ругательством, добавив в конце: - Проглядели… Ну я вам еще устрою русскую баню…
Затем уже в переходе, он еще обругал опера Шведова и молодого сотрудника Охрименко, сына заместителя начальника УВД, не оказавших ему никакой помощи. Посмотрев, однако, как начальственная свита степенно удаляется в сторону выхода к кафе «Золотой колос», облегченно вздохнул.
Такие не свойственные оперативным подразделениям райотдела милиции задачи ставились руководством с регулярной периодичностью: от оказания помощи уголовному розыску в раскрытии квартирных краж до охраны и сопровождения высокопоставленных персон. Однажды отделение сотрудников вместе с участковыми инспекторами было рассредоточено вокруг обкома партии, по прилегающим улицам, по случаю посещения членом политбюро КПСС Кулаковым Ростова на Дону. Русов вместе с участковым Зейналовым были определены у правого угла здания, для разворота налево или назад подходивших граждан. Многие капризно возмущались, заявляя: - А в чем дело!?
Зейналов, еще говоривший с акцентом, услужливо пояснял: - Тэк наде. Нэобижяйтесь, пожялюста…
Не обошлось и без конфуза. Подошел солидный мужчина, в штатском, намериваясь бесцеремонно продолжить свой путь. Однако милиционеры, остановили его движение. На что, он стал возмущаться заявляя: - Да вы что разве не знаете меня. Я полковник Князев, начальник городского отдела КГБ и мне необходимо пройти в здание по служебной необходимости.
- Ваше удостоверение, товарищ полковник, - среагировал Русов.
Полковник стал шарить по карманам, но удостоверения у него не оказалось. Зейналов развел руками – «в этом случае, мол, не можем никак тебя полковник, пропустить». Он резко развернулся и ушел, но вскоре вернулся с начальником милиции, который не обидно поругав бдительных милиционеров, попросил их затем комитетчика пропустить
Вот такая разнообразная советская служба, более всего же с оперативно-розыскным уклоном и с некоторым противостоянием несправедливости, продолжалась у Русова. В нем находился какой-то упертый, твердолобый и свободолюбивый казак, отстаивающий, прежде всего интересы простого люда, интересы народной справедливости в ее простом понимании. Этот самый «казак», как мог, так и старался защитить его нравственную чистоту характера, его твердость в борьбе с преступностью и несправедливостью. Однако, десятилетняя холостяцкая жизнь с частой влюбчивостью во встреченных женщин и «встреченных» без чувств и намерений, жизнь с оглядкой на примеры более успешной карьеры его коллег и быстро закончившимся семейным счастьем – наложили все же на него некий отпечаток устремления в сладкую жизнь. После надоевшего нытья молодой супруги, о желательном семейном варианте проживания в квартире со всеми удобствами, Русов принял «предложение» директора швейной фабрики (с нерусской фамилией), о передаче в фонд жилищной комиссии его родного отдела милиции, двухкомнатной квартиры. Оставалось только, чтобы председатель милицейской комиссии принял бы решение о выдаче ордера в пользу Русова... По ходатайству начальника отделения и начальника милиции председатель комиссии так и поступил. А Русов, не взирая, на запретные вопли «второго голоса», перестал оперативно «интересоваться» руководством экспериментального цеха фабрики…
Последнее «хозяйственное» дело
Последнее оперативное дело с участием все того же «Исаева» и непосредственного источника оперативной информации реализовывалось по должностным лицам завода «Элктробытприбор». До того уже было осуждено несколько должностных расхитителей данного предприятия. На сей раз, источник сообщал: о приписках, хищении денежных средств и о сбыте создаваемых излишков продукции, с участием начальника отдела сбыта и директора завода. Директор завода Будаков являлся членом бюро Артемовского райкома партии, что в будущем само - собой предвещало борьбу с чиновниками этой самой партийно-советской системы. В данном случае, Русов решил как всегда подстраховаться, двумя сложными и рискованными ходами борьбы за правду и справедливость. Когда преступления «хозяйственников», в процессе оперативной разработки будут негласно задокументированы; необходимо будет уголовное дело возбудить самому, одновременно с проведением обысков и изъятием документов. Копию постановления о возбуждении уголовного дела направить в прокуратуру как минимум, с суточным опозданием, когда главные подозреваемые будут тоже задержаны в порядке статьи 122 уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Ну, а на десятые сутки расследования, отведенные оперативному сотруднику органа дознания, все тем же УПК, передать дело в следственный отдел и направить в прокуратуру «состряпанную» самим же «анонимку», о якобы полученной Русовым взятке от директора завода.
Итак, после сообщения агента о предстоящем вывозе «левака» готовой продукции, сначала «наружка» выявила в Ростове магазины принявшие такой товар, затем, с участием гаишников и оперсостава отделения БХСС машина с леваком под благовидным предлогом останавливалась... Оперативно делались копии товаро - транспортных накладных на перевозимый товар, ибо после реализации излишков товара накладные преступниками уничтожались. После нескольких контрольных закупок электрообогревателей и электрочайников началась реализация оперативного дела. Так, двое оперов и двое внештатных сотрудников в обеденный перерыв закрыли хозяйственный магазин на улице Московской, где и началась внезапная инвентаризация. Перепуганные продавцы шушукались меж собой, а директор ходил сам не свой, нервничая и пытаясь неоднократно кому-то позвонить. Трохин, оперативно обслуживавший в районе магазины розничной торговли зорко наблюдал за ним приговаривая: - Уважаемый, будьте любезны, положите трубочку на место. Звонить пока не положено… Вот закончиться проверка снятия остатков фактического наличия товара и его сличения с документальным остатком, подпишите акт – тады и позвоните. А пока не положено…
Директор оправдывался, заявлял, что жена, мол, заболела и что он всего лишь хочет справиться о состоянии ее здоровья. Трохин же был непреклонен и предлагал директору спуститься в подвал магазина, где хранилось основное количество товара и принять участие в его пересчете. Трохин кричал своему коллеге, контролировшиму пересчет фактического остатка: - Виктор Иванович, да забери ты директора из кабинета. Пусть считает вместе с материально-ответствеными…
И так, нечто подобное, происходило почти во всех магазинах, где сбывался «левак»: кто-то рвался к телефону и пил сердечные таблетки, другие требовали участия в инвентаризации товароведов Хозторга, а в одном из магазинов директор со странной фамилией Турчак, после нервного расстройства вдруг заявил: - Прошу принять от меня добровольное признание с повинной…
Русов, слегка подыгрывая слабонервному преступнику и сам при этом, ощутив предвкушение правильности целенаправленного расследования («Вор должен сидеть в тюрьме!»), стал подсказывать Яков Семеновичу изложение текста «явки» с повинной. После допросил его в качестве подозреваемого и выполнил его просьбу, чтобы дата на явке с повинной значилась ранней, чем в протоколе.
- Что же вас заставило, Яков Семенович, принять такое смелое решение?
- Ой не спрашивайте, дорогой начальник… Боюсь, что Вам все равно станет известно о ранней моей судимости, в бытность моего проживания на Украине. Хотя тогда в Одессе я и похитил социалистической собственности совсем немного, на следствии виновным себя не признавал… Получил, однако же, больше чем мой тогдашний директор. На этот раз я намерен поменять тактику своего поведения…
- А намерены ли вы сообщить следствию о заводских и магазинных сообщниках преступления, о размерах сбыта похищенного и о своих намерениях погасить нанесенный государству ущерб?
- Намерен, намерен… У меня в блокноте все в аккурат записано: имена, фамилии и не только заводских сообщников, но и представителей Севкавглавснаба. Слава богу, что не так глубоко все зашло, всего лишь 4 месяца… Вы позволите, я открою сейф и достану свой блокнот…
- Да, да, конечно, Яков Семенович…
Такого «повинного» подарка Русов в этом деле не ожидал. Такое начало расследования, с учетом доказательств добытых оперативным путем, предполагало и его успешное окончание при судебном разбирательстве. Кроме этого, во всех магазинах, куда поставлялись заводские «излишки» товаров, была обнаружена масса различных товаров со складов Севкавглавснаба. Дело сначала расследовалось в городском отделе следствия, потом его к своему производству приняла старший следователь следственного управления областного УВД Татьяна Добахова. После месячного расследования она потребовала от своего руководства создание следственной бригады, в составе еще одного следователя и двух оперативных сотрудников, одним из которых оказался Русов. Все заявительные и анонимные материалы проверок вместе с месячным графиком встреч с негласными сотрудниками милиции, Русов передал начальнику отделения, рассчитывая через месяц вернуться в родные пенаты.
Однако до формирования оперативно-следственной бригады, не все так гладко получалось по этому делу. Еще в процессе самостоятельного расследования уголовного дела прокурор района не дал санкцию на арест директора предприятия Будакова, ссылаясь на то, что якобы на его арест необходимо получить «неофициальное добро» от секретаря райкома партии, хотя арестованная начальник отдела сбыта Левина дала признательные показания. В процессе допроса она утвердительно заявляла, что хищение создаваемых «излишков» готовой продукции и ее сбыт, организовал именно Будаков. При обыске в его гараже были обнаружены деньги, в сумме более 100 тысяч рублей. Оставаясь на свободе, он уничтожал компрометирующие его документы, пользовался не деловыми связями, словом делал все, чтобы избежать уголовной ответственности. Но выйти на арестованных своих подчиненных, находящихся в следственном изоляторе ему очевидно не удалось. Во всяком случае, никто из них, своих показаний не изменил. В целом незначительную роль, в сохранении уголовного дела сыграла сочиненная анонимка. Помошник прокурора, долговязый молодой человек, «из кожи лез вон», предлагая Русову чистосердечно признаться в получении от Будакова взятки.
- Разве из материалов дела усматривается хоть какой-нибудь намек моего вымогательства? Где вообще логика? Я выношу постановление о предварительном заключении Будакова под стражу, а прокурор возражает, ссылаясь на какие-то не юридические отношения с партийной властью.
- Ну, а если Левина откажется от своих показаний, что тогда?
- Вас же интересует мой криминал, а не Левина. Я же честный «милицейский» и скорее не принципиальность прокуратуры может развалить дело, а не я!? К тому же, я подстраховался и уже изъял на заводе документы на семерых «мертвых душ», которые были оформлены по указанию и приказам Будакова…
Русов вернулся в отдел, где Волошинов, аккуратно, но раздраженно заявил: - Дима, ты мне не дашь доработать до пенсии. Ты не устал писать в прокуратуре объяснения… Что ты такой не угомонный?
Добахова спустя неделю, с санкции областного прокурора арестовала все же Будакова, но появились защитники расхитителей неучтенных излишков со складов Севкавснаба, обнаруженных в магазинах. Таковые выходили с разными «предложениями» на различных начальственных особ УВД и прокуратуры, дабы облегчить участь конкретных обвиняемых. Надо отдать должное, что Татьяна продолжала стойко отстаивать уголовно-процессуальную справедливость и вместе с коллегой уходила домой лишь поздним вечером, не обращая внимания на жалобы своего мужа по поводу превращения его в «домохозяйку». Все обвиняемые были осуждены и получили по заслугам.
Появился и вскоре исчез короткий промежуток советской справедливости во главе с Андроповым… Некоторые материалы по данному делу были выделены в отдельное производство для расследования районными отделениями следствия. Всего же было предъявлено обвинений более двадцати гражданам различного статуса. Основные виновные по данному уголовному делу были осуждены к большим срокам лишения свободы.
Русов намеривался возвращаться в свой отдел милиции, но его для беседы к себе в кабинет пригласил начальник следственного управления. Полковник Латышев поблагодарил его за хорошую работу в бригаде и тут же предложи перейти на работу в следствие.
- Тебя майор, очень хвалила Добахова, ну и майорское звание ты получил во время расследования своего же дела. Так что ты, скорее всего наш, «хозяйственный» следак - нежели опер. Поработаешь сначала год-два в районном отделе милиции, а потом я тебя заберу в областной аппарат. Ну, так как?
- Ну не знаю… Скучноватая, однако, следственная деятельность…
- Не, не – ты подумай,.. Тем паче, что я руководству УВД подал рапорт о награждении всех членов бригады, крупной денежной премией. Но вы вернули государству, конечно не соразмерно больше.
Затем он встал, крепко пожал Русову руку и добавил: - Сходи все же в Центральный ОВД, там как раз тамошний следователь вышел на пенсию.
Следствие и уголовный розыск
Русов, получив в финансовом отделе заслуженную денежную премию, вышел из милицейского управления на Содовую, почувствовав себя необыкновенно свободным и даже счастливым. Никаких обязанностей и никаких обязательств перед государством и перед самим собой. «Махнуть бы сейчас на море, хотя бы на Азовское...», подумал Русов. Затем он прошел несколько кварталов по главной улице города, раздумывая на ходу идти ему в чужой райотдел или нет. От места жительства далековато, но зато самый центр города. Все знакомое, да и многие коллеги по бывшей службе лично известны. «Зайду в начале, к Лешке Захарову, с ним и посоветуюсь. Да и начальник уголовного розыска знаком еще по «наружке…», - рассуждал про себя Дмитрий Русов.
Захаров, встретил с распростертыми объятиями и узнав о причине появления, обрадовался.
- Тут у нас на следствии уже два года работает майор Василевский. Ты его, наверняка, знаешь. Из наших. В городском отделе работал… В основном по нашим материалам возбуждает дела. Порой же, их и прекращает…
- Наверное, доказательная база слабая, потому и прекращает, - заговорил уже как следователь, Русов.
- Да нет, он находит различные причины другого порядка…. То якобы ревизия проведена поверхностно, то доказательства, якобы не существенные, ну и тому подобное…
- А я бывало сам возбуждал и уже с железными доказательствами передавал в следствие . Последнее уголовное дело, возбужденное мною, областным следователем было направлено в суд . Все обвиняемые были арестованы и осуж.
- Да я слышал… Ну ладно, пойдем к начальнику следствия Хачатурову. Я тебя ему представлю.
Хачатуров был уже пожилого возраста и на службе находился почти всегда в форменной одежде, будучи в звании подполковника. Заметно было, что милицейскую форму он одевает чаще, чем гражданскую и она у него была, довольно поношенной. Для необходимой выслуги у него уже было более 25 милицейских лет, но он пока еще не собирался провести остаток своей жизни на грядках своей дачи.
На его столе лежало несколько стопок уголовных дел, очевидно которые, по мотивам и состоянию, являлись; прекращенными и приостановленными, требующие начальственных поправок и резалюций. А также дела по которым необходимо было сообщить вышестоящему начальству разного рода информацию. В манере поведения руководителя следственного отделения чувствовалась одновременно строгость и сдержанность в общении с подчиненными. Взгляд, с подозрительным прищуром и с нескрываемым любопытством.
- По поводу вас, мне звонил начальник следственного управления и заверил меня, что я не буду сожалеть по поводу вашего перехода в следственный аппарат. Если будут трудности, обращайтесь. Завтра же можете приступить к работе, получив у меня для принятия к собственному производству пяток однотомных дел. А сегодня, пока самостоятельно знакомьтесь с коллективом отделения…
И началась ответственная и муторная работа в отделении следствия, районного значения. Ответственная потому, что если ты предварительно арестовал подозреваемого гражданина на трое суток, то ты как следователь обязан по их истечению освободить подозреваемого в преступлении, или арестовать его, предъявив ему обвинение в соответствующем криминальном деянии. А муторная и нудная потому, что требовались четкое знание уголовного и процессуального кодексов и усидчивость на рабочем месте. Обязательное соблюдение шаблонного описания обвинительного заключения, с повторением одной и той же фабулы преступления в описательной и резолютивной его части. Соблюдение последовательного процессуального порядка в процессе расследовании уголовного дела, с обязательным утверждением обвинительного заключения в прокуратуре и неукоснительное соблюдение сроков расследования, с обязательным уведомлением все того же надзорного органа в этой связи. Короче, следственная деятельность в большей степени сидячая и кропотливо-конторская работа и никакой романтики…
Русов сел за стол ушедшего в гражданский мир милицейского пенсионера. В следственном кабинете работали еще два среднего возраста следока, один из которых, кореец по национальности. Ким, занимал в области первое место по количеству законченных и направленных в народный суд уголовных дел. Он был наверное, самым небольшим корейцем в Ростове на Дону и очевидно самым шустрым, потому как все, он делал очень быстро. Особенно Дмитрий удивлялся тому, как он необыкновенно быстро печатал на пишущей машинке. Долго в кабинете он, однако, не засиживался. Быстро исчезал и также вскоре появлялся, приводя с собой неизвестно откуда какого-то свидетеля по уголовному делу, то подозреваемого в краже карманника из дежурной части. Чувствовал себя он необыкновенно здоровым, отчего порой прямо в кабинете отжимался до 30 раз, после чего демонстрировал присутствующим коллегам некоторые приемы каратэ. Кроме всего был он чрезвычайно собою горд и высокомерен, особенно когда на улице выходил из собственного автомобиля. Второй коллега следователь Захарченко Александр был очень прост и добр. Неоднократно оказывал Русову помощь, как в составлении обвинительного заключения, так и в его печатании, особенно когда заканчивался срок расследования по делу. У Русова с этим была проблема, так как он, тыкал в клавиши, всего лишь одним пальцем. По поводу первого места Кима, Александр шутя пояснял: - Он конечно очень шустрый, но количество листов в его делах обычно 20 листиков. Преступления-то очевидные и незначительные; мелкие кражи и хищения, побои, хулиганство, ну в общем, когда расследование длиться два-три дня. А Шеф ему подбрасывает такие дела, чтобы при подведении итогов в городском отделе следствия наше отделение ставили всем в пример. Вообще-то у нас и другие показатели следственной работы тоже неплохие…
Одно из первых дел, которое расследовал Русов, было хищение стройматериалов с объекта Облисполкома (гостиница советских чиновников) снабженцем Сосо Чиаташвили. Первичный материал проверки был зарегистрирован в журнале правонарушений дежурной части райотдела сотрудником ОБХСС Захаровым. Именно этот материал проверки был недостаточным для возбуждения уголовного дела: сам подозреваемый был в отказе и не был задержан с поличным на базе стройматериалов, куда им, якобы сбывалась облицовочная плитка. Обнаруженные излишки не значительны, подозреваемый Чиатошвили завскладом базы был опознан с трудом.
- Алексей, дело зыбкое… В суде оно может развалиться. Анонимка и неутвердительные показания при опознании Чиатошвили, т.е. фраза - «кажется он…» не могут являться твердыми доказательствами его виновности.
- Дима, да я понимаю. Но сейчас декабрь, конец года…. Ты главное, выставь карточку на раскрытое преступление. Я лично отвезу ее в Информационный центр УВД, а в новом году дело можно будет и прекратить. В показателях отделения этого года раскрытое преступление, так и будет значится раскрытым. Ты же сам знаешь, как это делается. Ну, а с Чиатошвили мы «поработаем…». Он же ведь жулик, не уж-то, ты сомневаешься?
- Мое ощущение, что он жулик, к делу не подошьешь. Забирай его из «дежурки» и работай с ним… Да и еще, с завскладом определитесь; он свидетель или сообщник преступления. Выясни, кто был в тот день охранником на КПП. Под каким предлогом снабженец Чиатошвили мог заехать на базу и кто управлял автомобилем?
- Ладно, уговорил, -вымолвил Захаров и с неохотою взяв свой материал проверки, вышел из кабинета. Присутствующий и не проронивший при этом ни слова коллега Ким, отозвался вдруг, одобрительно по поводу высказываний Русова.
- Правильно. Бывший коллега теперь, тебе уже не коллега и ты должен думать, прежде всего, о судебной перспективе своего дела, а не об улучшении показателей ОБХС.
- ОБХСС, поправил его Русов.
В ходе расследования Русовым был установлен шофер управлявший автомобилем. Он же и оказался автором анонимки. В процессе допроса он дал необходимые свидетельские показания, после чего «поплыл» и Чиатошвили . Ему и завскладом было предъявлено обвинение в хищении и они оба были осуждены. Примерно через 5 лет, Русов в центре города случайно встретил неопрятно одетого и заросшего щетиной Чиатошвили, который после недоброжелательного приветствия стал жаловаться на свою судьбу, а затем стал упрекать бывшего следока в своей несчастной доле.
- Вот зачем ти меня посадил, Русов… Я вот вернулься, а она меня не пускаить… Мне что, на улице ночевать? Слюшай, дай немного денег… Жрать хочю.
Выяснилось, что не пускает его в квартиру бывшая его сожительница и что он ночует в подъезде и что денег у него «ни копейки».
- Врешь, ты все, Чита-Маргарита. Чтобы грузин, так опустился… Не верю!
Но все равно, полез в карман пиджака, достал оттуда кошелек и все находившиеся там деньги отдал «несчастному»... После этого Русов, почему-то периодически встречал этого самого, «несчастного» Чиатошвили, в центральной части города, но уже помирившегося со своей сожительницей и работавшего то охранником, то не работавшего вовсе и каждый раз пристававшего к нему с различными просьбами…
Заканчивались восьмидесятые… Воспринимались они какими-то рыхлыми, не надежными, хотя уже и самые предприимчивые граждане стали создавать первые кооперативы. Однако, чувствовалось политическая и житейская напряженность… Но что касалось напряженных чувств и любовных отношений у людей, в частности у «милицейских», они по прежнему яростно горели от напряженной службы и пылких чувств, до совершенной какой-нибудь глупости, либо до самой пенсии, а то и смерти…
Весна, конец мая. Уже, отцвели черемуха и сирень… Солнце еще не зашло, но день вроде бы уже заканчивался. Русов был дежурным следователем и у себя в кабинете печатал «обвиниловку» по хозяйственному делу. От дежурного по отделу поступил очередной телефонный звонок. Поступила команда на выезд, по поводу огнестрела и обнаруженного трупа в районе левого берега Дона, у Соленого озера. В конце своей команды дежурный, капитан Тарасов добавил: - Слушай, Крапивина нет сейчас… Зайди к его заместителю Карпенко. Ерунда какая – та… Звонок. Человек сообщает, что он сотрудник нашего розыска старший лейтенант Столярный и что он… убил своего же сотрудника, сыщика Пушкарева. Розыгрыш што ли? Или нажрался водки… Короче, я пока дежурному городского отдела ничего не докладывал…
Русов вместе с Карпенко, через двадцать минут прибыли в район Соленого озера. Вместе с милицейским шофером стали обследовать северную часть побережья озера, где начиная с мая месяца различные подразделения районного отдела милиции, или его отдельные группы, периодически выезжали на отдых в это место. Выезжали, чтобы «расслабиться» за рюмкой водки, закусывая килькой в томатном соусе, или с бутылками пива и с сушеной донскою рыбой, но никак для того, чтобы стрелять друг в друга. Вскоре труп, рядом с палкой воткнутой в песок, был обнаружен заместителем отделения розыска Карпенко. Когда к месту убийства подошел и Русов, Карпенко был бледным и тяжело дышал. Сухим и горестным голосом прохрипел: - Наш кадр, старлей Пушкарев… - Вот тебе и розыгрыш… Это не простое убийство, а чрезвычайное происшествие! Ну, ты следак, приступай к осмотру места происшествия, а я с водителем поищу тебе понятых на ближайшей базе отдыха, да оттуда с телефона доложу о происшествии начальнику отдела милиции и начальнику городского отдела розыска. Счас ,тут скоро ментов будет, не протолкнуться… Понаедут, как всегда, самые важные начальники и выскажут самые нелепые версии, отдадут важные указания… А для нас с Крапивиным, без оргвыводов, это дело, так не закончиться…
До появления понятых и приезда эксперта-криминалиста, Русов в кустах недалеко от убитого «милицейского» нашел пистолет системы Макарова. Русов достал из кармана платок и обернув им ствол, аккуратно осмотрел оружие, не почувствовав при этом присущего запаха гари произведенного выстрела. Он также обратил внимание еще на одну торчащую палку, воткнутую в песок на расстоянии тридцати метров от убитого. Между ними следы широких шагов. Оставленные следы между палками отличались по размеру от тех, что были возле одной из воткнутых в песок палок. Мертвец, лежал с открытыми и удивленными глазами и с уже не кровоточащей, раной в груди. Напрашивался сам собою необычный вывод: между «милицейскими» операми, произошла самая настоящая дуэль… Непонятным только, кто в этом поединке отстаивал честь, или это был результат ссоры и обыкновенной пьянки. Тем более, что в ста метрах от места произошедшей дуэли были свежие угли затухшего костра, остатки шашлыка и пустые бутылки водки и пива. Вскоре прибыл криминалист, определивший, что из обнаруженного оружия никто не стрелял, а следом понаехало, разного ранга начальство. Ну и начался «разбор полетов» у подчиненных…
Русов в течение двух лет, так и не научившись быстро печатать, расследовал в основном «хозяйственные» уголовные дела, с некоторым придатком квартирных краж. За этот промежуток времени он не прекратил и не приостановил ни одного уголовного дела! Из-за своей упертой натуры, будучи процессуально самостоятельным должностным лицом, отвергал любые, «лестные» предложения и осмеливался повторно направлять уголовное дело в прокуратуру для утверждения обвинительного заключения. Но это убойное уголовное дело со смертельным исходом, ему расследовать до конца не пришлось. Он, передал его следователю районной прокуратуры, установив до этого третьего участника загадочного происшествия. Это был закадычный товарищ дуэльного убийцы, отмерявшего на месте происшествия, своими шагами смертельное расстояние между соперниками. Он же и рассказал, что «милицейские» стрелялись из-за любимой женщины, добивавшиеся оба ее руки и сердца. Он после убийства просто струсил и покинул место происшествия вместе со Столярным. Дуэльный убийца недолгое время скрывался в морском поселке Головинка, Краснодарского края. Спустя месяц Столярный, не выдержав мучительных переживаний, добровольно сдался местному участковому.
Не продолжительная часть жизни на следственной работе Русову, однако, порядком наскучила. Надоела и эта «война» трепавшая нервы, за доведение расследования до судебного разбирательства, да и эта сама нудная, по сути «писарьская», следственная работа. Чего только стоили ему повторные расследования незаконно прекращенных уголовных дел, отмененные городской или областной прокуратурой, или невыполнение указаний помошников прокурора об их прекращении на стадии первичного расследования… А в это самое время, от начальника уголовного розыска, вновь поступило предложение о переходе на службу в отделение уголовно-розыскного подразделения. Русов сразу же согласился и сдав два уголовных дела Хачатурову для дальнейшего расследования, попрощался с хорошим трудовым коллективом…
КРАЖА ИЗ МУЗЕЯ
Время конца восьмидесятых и начало девяностых годов представляла собой необычные политические события в РСФСР и во всем Советском Союзе. Был проведен референдум о сохранении политического статуса СССР и его государственного устройства. Прибалтийские советские республики, как впрочем и иные, однако требовали собственного государственного суверенитета. Потом эти требования переросли в политические требования и вооруженные столкновения. Горбачевская перестройка заканчивалась полным ее провалом… Так она, во всяком случае, воспринималось народными массами. Некоторые же политики «большевитского» толка нашептывали в своей партийной среде, что вся эта, так называемая «перестройка», была лишь трамплином для прыжка из социализма в капитализм. При этом, они, своею грудью - защищать социалистическое отечество не спешили. Но в министерстве внутренних дел Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, пока еще царствовал закон и порядок. Уголовный же розыск продолжал успешно, согласно собственной статистики, раскрывать уголовные преступления… Работа в ОУР началась с того, что вначале Русов, по предложению начальника отделения, выезжал на территорию (участок) оперативного обслуживания, для расскрытия криминального происшествия, с более опытными сыщиками. Он, присматривался к их действиям, прислушивался к их специфической речи, вглядывался в осматриваемое место происшествия, чтобы найти существенную улику. Он никогда ни кричал, не запугивал подозреваемых в преступлении граждан и тем более, не «рукоприкладствовал». Хотя зачастую, нервное напряжение и допрос потенциального преступника, отрицавшего свое участие в криминальном происшествии, по мнению опытных коллег, «предполагали» физическое воздействие. Поэтому приходилось на таких «несознательных» граждан тратить больше времени, парой и не результативного упорства, а также и логического завершения допроса, с признанием и раскаяньем правонарушителей. Некоторые коллеги в этой связи «подкалывали» Русова: »Мол, что «белая кость»… Боишься руки замарать». На прежней оперативной службе, конечно, было проще: и сами подозреваемые были не кремни, да и вещественных доказательств (особенно документальных) - было предостаточно. А на «территории уголовного розыска», более всего убеждает грубость. Такова, уж человеческая натура… Кроме того, по линии уголовного розыска сыщик «идет» в основном от факта совершенного преступления к установлению уголовных граждан и к их розыску. И гораздо реже случается так, когда сотрудник уголовного розыска знает об устойчивых намерениях преступной группы и их данные, затем захватывает преступников в момент совершения ими преступления.
И вот вариант такого совершенного факта преступления. Неожиданная кража картины, из музея изобразительных искусств. Такого преступления, как минимум полвека, в Центральном ОВД не регистрировалось.
Самостоятельный выезд. Так пожелал начальник отделения, заявив: - Это как раз по тебе. «Интеллигентная «кража… Бери дежурного следователя и вперед на осмотр места происшествия и на раскрытие преступления.
Названный музей располагался в нескольких кварталах от райотдела, на улице Пушкинской. Место происшествия представляло «пустое место» на стене от картины, 2-го художественного зала и следователю Сорокиной оставалось лишь отразить это «событие» в протоколе осмотра «места» и допросить смотрительницу залов – древнею старушку. Украденная картина являлась полотном известного художника Куинджи, под названием «Волна», изображающего небольшой участок моря, лучи заходящего за горизонт солнца и набегающую на берег волну. Картина была небольшого размера и могла поместиться в обыкновенную хозяйственную сумку.
Во время осмотра места происшествия появился начальник УГРО Семичастный, с опытным опером Смоленским. Появились они, очевидно, по звонку директора музея Крутицкой, считавшей совершенную кражу неординарным делом. Смоленский посоветовал Русову взять списки уволенных работников, для поголовной проверки их по Информационному центру на судимость, до чего Русов мог додуматься и сам. Вскоре «усиленный» вариант раскрытия кражи вместе со следователем улетучился, как и появился, а незадачливый сыщик, остался один на один с фактом совершенного и нераскрытого преступления. Вокруг него галдели и суетились музейные работники, высказывавшие обычные и необычные версии случившейся кражи, но отрицавшие кражу с участием персонала музея. Директор музея особенно усердствовала в этой связи, защищая смотрителей залов – «божьих одуванчиков».
- Да, Варвара Семеновна, конечно виновата, что не доглядела. Видно годы берут свое… Но на такую зарплату из молодых никто не идет. Кроме того, вчера, в воскресенье было много народу: и военные, и студенты и просто интеллигентные люди… Я от городского отдела культуры давно уже требую установления в реритетный зал русских художников охранной сигнализации, но все как обычно… Нет средств.
- Ну хорошо, а как же смотритель не заметила пропажу картины, после ухода посетителей выставки?
- Ну, она же небольшого размера и пустое место не бросается в глаза. Наконец, Варвара Семеновна утверждает, что визуально при осмотре «пустого места» не было.
Стоявшая тут же, растерянная и печальная Варвара Семеновна, подтверждала: - Да, как мне кажется, визуально, я пропажу не заметила… Виновата, голубчик, виновата… Не пересчитала.
Русов взял необходимые списки сотрудников, а потом неуверенно спросил у Крутицкой:: - Скажите, а музей каким-то образом контактирует с частными коллекционерами? Возможно, вы из них с кем-то знакомы, по роду своей деятельности?
- Ну конечно. У нас есть даже их адреса. У нас есть данные коллекционеров живописи, икон и фарфора. У некоторых из них мы приобретаем названные предметы искусства, но чаще принимаем их в дар, на безвозмездной основе.
- А не могли бы вы мне устроить встречу с коллекционером живописи, которому вы более всего доверяете?...
- Да есть такой человек. Это Борбиков, заведующий кафедрой железнодорожного института. Некоторые предметы искусства, в том числе и одну картину он подарил музею. Одним словом, порядочный человек.
Пока Русов беседовал с искусствоведом, реставраторами, смотрителями и иными работниками музея, Крутицкая принесла ему список коллекционеров из 8 человек. Она же пообещала договориться с Борбиковым о встрече в здании музея.
Вернувшись в отдел, Дмитрий в отсутствии своего коллеги по розыску взял чистый лист бумаги и нарисовал, как смог, в правом его углу здание музея, и план зала из которого была похищена «Волна», с возможным вариантом выхода преступника. Ниже записал фамилии 2-х подозреваемых, как ему показалось реставратора и художника, которые при даче показаний волновались более, чем остальные. Зашедший в кабинет начальник розыска Крапивин, желавший справиться о перспективе раскрытия кражи, увидев рисунок и писанину Русова скептически заметил: - Пустое это все. Пока от агентуры всего розыска города не появиться хотя бы одно сообщение о лицах провернувших это дело, или вор попытается картину сбыть - не мечтать нам о раскрытии данной кражи. Ну ты, однако, пробуй и с усердием. Глядишь и удивишь весь наш розыск. А пока зайди ко мне и получи два зарегистрированных сегодня заявления, о квартирных кражах.
Зарегистрированные материалы до следственной проверки, собранные участковыми, были небогатыми, в том смысле, что представляли они собой протоколы осмотра места происшествия, заявления потерпевших и два листа объяснений соседей. Кражи были совершены в частном секторе проживания потерпевших, недалеко от мясокомбината. Способ совершения однотипный и логика подсказывала, что они совершены одним и тем же лицом, или лицами. И если эти ребята местные, то следует встретиться с участковым инспектором и с оперативным источником, проживающим на данной территории… Ход логической мысли оказался верным. После того, как агентура была озадачена, то полученная затем информация свидетельствовала о возвратившемся из колонии воре «домушнике», неком Коле «Вертуне», угощавшем водкой, кого попало в ипподромном ресторане. О нем же, как о потенциальном и неисправимом преступнике рассказывал и участковый. Недельку за ним походили ребята из «наружки», установив место хранения похищенного, после чего он вместе с подельником был задержан, а потом и арестован.
В этот же период Русов нашел время для встречи с профессором Борбиковым. До этого, в энциклопедии он прочитал краткие выдержки о русских живописцев конца 19-го века и почти все о Куинджи, рассчитывая не показаться профессору профаном в искусстве. Названый художник, по отцу однако, был греком, но мастером русской пейзажной живописи он слыл заслуженно, а кроме того являлся членом русского товарищества, так называемых «передвижников». Таковые его познания привнесли в процессе беседы расположительное к нему отношение профессора, что дало ему возможность получит информациюь о тех коллекционерах, кого профессор характеризовал как непорядочных людей.
- … Ну, а все-таки, Владлен Сергеевич, среди вашего брата коллекционеров есть же и алчные, и добропорядочные. Вот вы же наверняка, относите себя к последним?... А возможно вы можете назвать и такого, кто является большим поклонником творчества Куинджи, пытавшегося экспериментировать, игру красок со светом солнца и луны.
- Нет, таковой мне не известен. Если вам угодно, я просто могу перечислить, как вы выразились, алчных собирателей предметов искусства. Вот, например, есть такой Сергей Оськин, по прозвищу «Ось». Отец его какой-то начальник в вашем ведомстве. Есть еще такой «Покойник» по фамилии Покоин, зовут Григорий. Ну и Гена «Борода», пушкинист и собиратель ростовской старины. Этот, кроме всего не брезгует ничем, в том числе и живописью, для последующей ее перепродажи столичным скупщикам. Да и о вашем бывшем коллеге Николае Васильевиче, тоже ничего хорошего, сказать не могу… Фамилию его не знаю. Ну, пожалуй и хватит. Я надеюсь, что наш разговор останется конфидициальным.
Выполнив поручительные мероприятия следователя по двум квартирным кражам, Русов с активным упорством приступил к оперативному расследованию кражи картины из музея. Начал с того, что более обстоятельно опросил реставратора и художника. Понял и почувствовал, что его ранние подозрения в отношении них не верны. Однако, художник в процессе опроса был кроме всего словоохотлив и рассказал, что искусствовед Разин вместе со своим сыном, являются также собирателем старинной живописи. Это сообщение не только не продвинуло оперативное расследование к раскрытию кражи - напротив, в пустую, были потрачены проведенные в отношении них оперативно-розыскные мероприятия. В конце концов, к краже они оказались не причастны… Все предположительные рассуждения и нарисованная схема не сработали. «А может быть, в этой схеме я кого-то вообще не упомянул. Да и по коллекционерам еще никаких мероприятий не проводил…», - рассуждал про себя сыщик. И он сначала решил провести установочные оперативные мероприятия в отношении перечисленных Борбиковым коллекционеров, а из числа работников музея опросить всех поголовно, вплоть до уборщиц.
Вызванная для опроса уборщица Кленова, была тридцати лет, довольно приятной наружности и как оказалась, работала в музее всего два месяца. Она же, войдя в кабинет Русова, слегка стала нервничать, но опер не придал на этот раз особого значения, ведь также и нервничали искусствовед и художник при их опросе. Однако, на заданный вопрос, почему уборку залов музея она совершала вечером, а не утром, как и заведено; она отвечало логично, но с паузами и несколько не связано, неоднократно повторяя некоторые свои фразы.
- Так, это ж… Меня же вызвали… Я ж не сама. Вызвали. Вот… Не сама ж я … Солдаты же были на экскурсии, натоптали там своими сапожищами. Ну и это… Кому-то еще из гражданских.., в общем стало плохо с желудком. Ну и он «вырвал» прямо эту свою… блевотину, на пол в зале…
- А почему именно вас?
- Наверное потому, что живу ближе чем сменщица и у нас с мужем телефон есть. Тут недалеко… Ну ря… рядом, за углом, на Семашко.
- А вот в списке сотрудников музея ваш адрес указан на улице Портовой?
- Так, это ж я там у матери жила, ну и эта, прописана там… А уж два месяца как, живу у сожителя. Сколько же еще можно встречаться, да таскаться… Вот он и определился наконец – то…
Кленова на все вопросы отвечала с опущенной головой, с неохотой, постепенно, однако, приближая свое объяснение к лицу, установочные данные которого, после очередного вопроса, ей почему-то не хотелось сообщать.
- А сожитель тут мой причем?.. Он никакого отношения к моей работе не имеет… Он вообще инженер… Сейчас, он пока временно не работает. А отец его, между прочим, работал в органах большим начальником…
- Полковник Оськин… - вырвалось у Русова. После ее подтверждения, он понял, что допустил преждевременный оперативный ход и теперь, надо «сожительницу» либо «дожимать» на признание, что являлось проблематичным, или же прикинуться простаком. Оперативная мысль его стала лихорадочно стучать в виски, поспешно подбирая варианты «мягкого отступления» дальнейшей беседы и ее завершения. Он выбрал второй вариант…
- Ну, так бы и сказали… Это ж совсем другое дело… Я извиняюсь, за свои каверзные вопросы и потому наш разговор на этом и закончим. Посидите пока в коридоре, а я у секретаря поставлю печать на вашу повестку.
Русов обратил внимание, как радостно почувствовала себя Кленова, выходя из его кабинета. Он тут же заскочил в соседний кабинет своих коллег и стал уговаривать сыщика Попова, читавшего рапорт участкового о каком-то правонарушении, «довести» Кленову до ее домашнего адреса. Тот было стал оказываться, ссылаясь на собственную занятость, но Русов был непреклонен, пытаясь довести до сознания опера, срочность и острейшую необходимость своего обращения. Наконец Попов сдался и вышел на улицу. Как только появилась Кленова, взял ее под наблюдение и довел до нужного адреса на улице Семашко. После чего, Русов стал названивать в дежурку, бывшим своим коллегам, с просьбой соединить его с руководством оперативно-разведовательной службы. Соединившись по телефону с заместителем начальника названной службы, стал уговаривать его взять установленный адрес под наблюдение, пока без письменного задания. Хорошо, что еще дом был двухэтажным, старой постройки, с одним подъездом и на территории Центрального ОВД. В паспортном отделе милиции, Русов в тот час же, взял под честное слово карточку формы №1 с фотографией Оськина и поспешил показать ее стоявшим у адреса разведчикам…
В своем адресе Оськин появился лишь к вечеру. Трижды выходил из подъезда дома, оглядывался вокруг, выкуривал пару сигарет и возвращался обратно. Объект наблюдения явно нервничал и выглядел настороженным…
Вернувшись в квартиру после третьего перекура он стал опять приставать к сожительнице, требуя, чтобы она в очередной раз рассказывала ему о всех тонкостях ее допроса. Начинал он все с той же присказки: - Ну, я же все рассчитал… И запачканный солдатами к вечеру паркетный пол, и отрыжка блевотины, исполненная подпоенным мною бродягой, и ты, незаметно.., быстро все сделала… А я, забрав у тебя сумку, мгновенно исчез… Никаких следов и свидетелей. Однако, вот этот допрос… Что-то мне не нравиться, этот твой «милицейский»…
- Ну, хватит… Ты меня уже забодал, своим нытьем! Я ж тебе сказала , как только он услышал фамилию твоего отца, стал извиняться… И таким прямо стал обходительным.
- Дура… Да, он тебя развел, как ребенка, почувствовав твою ложь и волнение. Прошло более полмесяца и он наверняка, стал интересоваться коллекционерами, а ты ему, мою фамилию… Не трудно представить теперь ход его мыслей. Валить мне, наверное, надо из города. На всякий случай...
- Сережа, а как же я? Ты же обещал, что если картина будет у нас, мы зарегистрируемся… Ты опять меня обманул. Ты, просто меня использовал…
И посыпались с обеих сторон оскорбления и ругательства. Кленова стала громко рыдать, захлебываясь слезами несправедливости…
Рано утром, около семи часов из подъезда дома вышел Оськин, со спортивной сумкой. Был он, однако, не спортивного телосложения и небольшого роста. Шел озираясь, периодически останавливался, при этом, то поднимал воротник своей куртки, то опускал его. Выглядел он не важно: не бритый, осунувшейся, настороженный…
Осень как-то неуверенно вступала в свои права и серый, мелкий дождик осторожно прижимал желто-красные листья к асфальту, а такого же цвета небо жадно прятало солнце. Заканчивался 1991 год и вместе с ним политическая эпоха Советского Союза, расколовшегося на более мелкие национально-территориальные образования, чем Россия. Дойдя по улице Семашко до здания обкома коммунистической партии Оськин перешел улицу Энгельса и остановился. Огляделся вокруг, затем достал сигареты и нервно закурил. Неожиданно, к нему подошли двое в военной казачьей форме, образца начала века, с плетками в руках и один из них попросил сигарету. Другой, грубо спросил: - А ты че так рано?... Тоже на митинг, что ль собрался?..
- Да нет, я от зазнобы иду.., вот.. домой, - придумал Оськин, изрядно струсивший при появлении «исторических» казаков, после чего поспешил удалиться. Путь его продолжился к центральному рынку, где находилась стоянка автобусов с маршрутами до улицы Портовой и до конца проспекта Стачки. Он доехал до конечной остановки микрорайона Западный, где начинались садоводческие товарищества. В одном из них, на улице Сиреневой находилась родительская дача, а на ее территории русская баня, в которой он зачастую отдыхал с друзьями. Рядом с ней стоял небольшой сарайчик для хранения дров, где и находился его тайник. Подходя к даче, Сергей еще раз убедился, что за ним никто не следит, не обратив внимания на женщину с хозяйственной сумкой, свернувшей в переулок. Взяв из тайника картину и все накопленные от антикварного «бизнеса» деньги он открыл баню,и сев на ступеньки ее парилки долго раздумывал, как ему поступить дальше в этой бушующей жизни. «Уехать в Москву и первым делом сбыть заказчику похищенную картину. Затем снять квартиру без прописки и на какое-то время «затихнуть»… Да, родителям надо оставить записку с ложным посылом, что якобы уехал работать по специальности на стройку,.. куда-то в Сибирь. Да куда угодно, лишь бы они не волновались»…
В это самое время Русов докладывал своему непосредственному начальнику о личности Оськина и его передвижении после допроса сожительницы и установления за ним наружного наблюдения. Сошлись на том, что «коллекционера» необходимо брать, но на всякий случай Крапивин решил доложить начальнику городского отдела розыска, а тот в свою очередь в уголовный розыск УВД области. На верхнем начальственном уровне было принято решение «вести» фигуранта до встречи с заказчиком кражи, даже если он проживает в другом городе. Вообще - то, это классически верный вариант. Так же и повествуется в учебнике оперативно-розыскного дела органов внутренних дел. Однако, «верхний уровень начальства» не учел, что в стране к этому времени была нарушена не только экономическая жизнь советских граждан, но и государственный порядок. Над государственном укладом жизни растерзанной страны «нависли» деструктивные силы и либерально-демократические требования переустройства советского социалистического общества. Приближался «добровольный» уход М. С. Горбачева с постов президента СССР и генерального секретаря ЦК КПСС. Страна вступала в эпоху политического разлада и экономического бардака…
После приобретенного Оськиным авиабилета на рейс «Ростов-Москва» руководством областного уголовного розыска было принято решение «сопровождать» его до аэропорта Внуково, где передать затем для последующего наблюдения московской «наружной службе». «Москвичи» благополучно довели «коллекционера» до гостиницы «Украина» и установив полученный Оськиным номер в гостинице, остались в своем транспорте ожидать до полуночи его выхода.
После вылета Оськина из Ростова на Дону, сразу же была задержана Кленова, которая после недолгого отрицания своего участия в краже, дала признательные показания. На другой день Русов совместно с коллегой Поповым вылетели в столицу, для последующего задержания Оськина и заказчика кражи. Однако, события оперативно-следственные действия развивались не согласно милицейскому плану. А совсем наоборот… Оказывается «заказчик» пришел к Оськину в гостиницу через пару часов после его заселения в номер. Забрал то, что заказывал и был таков. Московские разведчики естественно не могли наблюдать непосредственно номер гостиницы, потому и встречу наблюдаемого объекта с предполагаемым заказчиком можно было зафиксировать лишь при выходе объекта из отеля. Два дня Оськин посещал рестораны и бары столицы, приводил в номер московских проституток и только лишь на третий стал интересоваться рекламной прессой и совершать выезды в спальные районы Москвы, для снятия квартиры. Было принято решение о его задержании. На первом же допросе он показал, что картину продал в первый же день своего приезда московскому коллекционеру, некому Каневскому, с которым о встрече договорился по телефону. Номер телефона Каневского был найден в записной книжке, по нему и был установлен адрес. Однако, там уже никто не проживал и к тому же квартира оказалась съемной. Скупщик краденого возможно на самом деле был и не «Каневским», а скорее всего, человеком с другой фамилией и именем. К покупке заказанной картины он хорошо подготовился: снял квартиру, предъявил хозяину фальшивый паспорт и уже с заграничным паспортом и с настоящими данными выехал в благополучную Западную Европу, не будучи «национал-патриотом» России… А может быть он, вовсе никуда и не «иммигрировал». Живет себе где-то в московской квартирке и наслаждается вечерами подлинным творчеством Куинджи, не приглашая к себе подобных граждан в гости. На всякий случай Русов, московским коллегам из розыска, оставил приметы «Каневского» и описание похищенной картины. В этот же день забрав из дежурной части УВД Центрального округа задержанного Оськина, ростовские «милицейские» выехали на Казанский вокзал общественным транспортом. Столичные, еще не морозные улицы, медленно засыпались нежно-белым снегом, а возле памятников группировались демократически настроенные граждане и просто люди, с надеждой на прекрасное будущее… И только Оськин сидел не поднимая головы, выглядев тоскливым и озабоченным, хотя и без наручников. Он еще в милицейском здании, когда выяснилось, что коллеги служебной машины не предоставят, клятвенно побожился, что не будет предпринимать попыток к побегу. Хорошо еще, что работники линейного отдела милиции договорились с бригадиром поезда «Москва-Адлер», об отдельном купе. В Ростове Оськин был помещен в изолятор временного содержания, а потом и арестован. Несчастный его отец, тщетно пытался «договориться» с прокурорским и милицейским начальством, об освобождении его из под стражи и избрании меры пресечения – подписки о не выезде.
Таким образом, кража была раскрыта, но похищенная картина государственному музею возращена не была. После расследования данного уголовного дела и привлечения судом Оськина и Кленовой к лишению свободы, Русов еще долго ощущал в себе чувство, не до конца исполненного долга. Но как время лечит раны, так и творческая работа поглощает в себе человека, если такой человек не эгоист и не приспособленец.
После девятнадцати часов в каждом отделении милиции остаются один-два сотрудника доделать какую-то «бумажную» работу, ну и дежурные опер со следователем. Сотрудники же уголовного розыска почти все работали до позднего вечера. Девять часов... По инициативе Крапивина в его кабинете, в честь раскрытия не рядовой кражи и принятия Русова в коллектив уголовного розыска, сыщики обязали его «проставиться». На столе три бутылки водки, хлеб, вареная «любительская» колбаса и килька в томате. После третьей рюмки кто-то из сыщиков вспомнил, без «подкалывания», случай черезмерной доверчивости Русова к квартирному вору, вызвавшему добровольно показать место хранения краденого на отцовской даче. Там вор, по прозвищу Заика, заверил понятых, сыщика и следователя, что краденное имущество находиться на чердаке в чемоданах и что он сам готов их оттуда подать работникам милиции, чистосердечно раскаиваясь в содеянном. На чердаке однако, был проделан «запасной» лаз, которым «Заика» и поспешил воспользоваться. Разговоры и рассказы о работе, о нашумевших преступлениях в городе, о политических событиях в стране. Затем анекдоты и воспоминания о неординарных раскрытых преступлениях…
«БУДНИ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА…»
Девяностые годы были не только трудными и сложными в смысле продовольственного достатка и отношений в семье, а разрушающими не только страну, но и интимно-любовные чувства мужчины и женщины. Таковое случалось в тех семьях, где существовал не семейный брак, а всего лишь сожительство. В эти годы морально и материально страдала страна, страдала семья, но более всего дети, в которых не воспитывали ни честь, ни достоинство. Русов конечно, старался уделять внимание своему сыну, но на столько, на сколько хватало, свободного от работы время. В редкие выходные они вместе бывали летом в зоопарке, зимой в цирке и на зимней горке, а на четвертый год службы в уголовном розыске, он, добившись отпуска в летний период, отдыхал с восьмилетним сыном в курортном поселке города Сочи. К этому времени Русов уже имел подержанную автомашину, вишневую «восьмерку» Волжского автозавода, на которой они и прибыли к морю, поселившись у частного домовладельца. На девятые сутки Русову уже надоел морской отдых и он заскучал по работе… Вместе с протестовавшим по сему случаю сыном, ранним вечером, стали собираться в дорогу.
К одиннадцати часам ночи они были в родном городе и в своей квартире… Только их там ни мама, ни сожительница к ужину не ожидала. Явившаяся домой лишь к полуночи, она неубедительно пыталась оправдаться, что причиной ее позднего «визита» было посещение с подругой двух серийного фильма в кинотеатре, на последний сеанс… Далее «кино» в отношениях бывших супругов продолжилось незначительными и коротким обращениями друг к другу: « Опять приперся в грязной обуви…» - « Пошла ты, знаешь куда…», ну и так далее и тому подобное…
Через пару недель конфронтация усилилась, вообще отсутствием разговорной речи между бывшими супругами, дверь ее комнаты стала закрываться, а в коридоре появились грязные ботинки сорок пятого размера и молодой человек высокого роста, явно моложе и выше бывшей избранницы Русова… Потом скандалы: один, другой, кулачная схватка между мужчинами и понимание, что совместное житие невозможно. Договорились о предстоящем размене и Дмитрий, при этом ушел на съемную квартиру в центре города, поближе к работе. И снова кражи, грабежи и разбои…
Русов приходил на работу или с опозданием, или на час, на полчаса раньше. Чаще с опозданием и завтрак - бутерброд с собой. Нельзя сказать, что он страдал одиночеством, ибо мог сделать себе в выходной и котлеты, и даже борщ. Зачастую, в этом ему помогала очередная барышня. Так и в это утро; на кухне хлопотала возможно Наташа, или Светлана… А он, после завтрака, уходя на работу и подгоняя подружку к выходу, как обычно говорил ей, обещая – «Я позвоню…».
Попов уже работал, опрашивая потерпевшего, молодых лет парня.
- Подключайся. Дело не совсем обычное: грабеж и кража. Аналогичный вариант недельной давности. И это только на нашей с тобой территории. Надо будет посмотреть городские сводки, а пока слушай, что рассказывает «терпило«.
Молодой человек 28-30 лет, обескураженного вида продолжил: - Ну, как я уже рассказывал вам, приехал я из Таганрога на Ростовский вокзал для последующей поездки в Москву. Там у меня знакомая, вернее подруга, на которой я собираюсь жениться. Познакомились мы летом на море. В общем чемодан я сдал в камеру хранения, а в нем дорогой импортный фотоаппарат, духи французские в подарок и деньги в носках… Папаша дал, для будущих трат в столице.
- Это ты потом расскажешь нам. Ты по существу совершенных в отношении тебя преступлений рассказывай, а про любовь и деньги, потом, - напутствовал потерпевшего Попов, торопясь записать существенное в опросном объяснении.
- Так в том-то и дело… Кроме всего и чемодан кто-то в камере хранения получил по моей квитанции, что находилась у меня в кармане костюма. Очевидно, это все девка ресторанная, подстроила…
- С этого места, поподробней, - бросил Русов, избитую фразу сыщиков.
Мой московский поезд отправлялся через три с половиной часа. Ну, я и решил походить по центру города. Посмотрел фильм «Последний жулик», а после зашел покушать, в находящийся рядом ресторан «Московский». Во втором зале было много свободных столиков, а за одним из них сидела барышня моих лет, с ярко накрашенными губами. Ну и меня, черт дернул, подсесть к ней. Я еще спросил у нее: «Не возражаете, если я вам составлю компанию?».
- Будьте так любезны, располагайтесь, если вы конечно, не бандит какой-то…
- Да, нет… Я вообще-то инженер-конструктор авиационного завода, Куликов Андрей. Кажется, в руке у нее был бокал вина и я предложил ей еще шампанского, а себе заказал коньяка, сто или двести грамм…
- Короче, Остапа понесло, - предположил Попов.
- Да, да, именно «понесло»… Ну что поделаешь? У меня и отец , с таким же характером… За столом, после коньяка я стал рассказывать собеседнице про свою невесту и даже про «французский» подарок для нее. Кажется, я даже показывал ей квитанцию из камеры хранения. Ну, в общем хвастался, как мальчишка. А когда выходил в туалет, квитанция, кажется, оставалась на столе. В тот момент она ее и украла, наверное. Через час я вспомнил о своем поезде и половина одиннадцатого засуетился уходить. Барышня вызвалась помочь мне дойти до остановки, что должна была быть на улице Садовой. Но оказались мы с ней, на какой-то не освещенной улочке, где мне и стало плохо. Я нагнулся и пытался вырвать. В этот момент меня кто-то ударил по спине, как мне показалось дубиной. Короче, очнулся я, часа через два. С руки были сняты импортные часы, из кармана кошелек с деньгами.
- Клафелинщица, твоя барышня, - предположил Русов и продолжил – подсыпала она тебе в коньячек чудодейственного порошка, вот ты и не соображал куда шел. А притащила она тебя на улицу Шаумяна, и вывела затем через переулок Газетный в наш район. Так что, конструктор, поездку в Москву придется пока отложить до лучших времен. С нашего телефона можешь позвонить родителям, чтобы они за тобой приехали. А пока, с твоих слов составим словесный портрет барышни – преступницы…
Во время изучения суточных сводок по городу за прошедший месяц Русовым было установлено, что аналогичные криминальные происшествия произошли в трех районах города. Стал обзванивать эти отделы милиции. Преступления нигде не раскрыты. В Пролетарском отделе таких криминальных факта два. Туда Русов намеривался и выехать, однако, в кабинет зашел Крапивин и вручил ему для расследования еще два проверочных материала по фактам мошенничества. Русов не читая, бросил их в свой служебный сейф и общественным транспортом поехал в Пролетарский отдел. Дежурный по отделу сказал ему, что начальник розыска в городском отделе, но принять по делу его может заместитель Василий Иванович. Замнач розыска оправдывал свое имя и отчество, так как своим образом напоминал знаменитого комдива гражданской войны Чапаева. Более всего легендарного героя напоминали чапаевские усы и движения правой руки при их разглаживании. Именно такой жест он сделал после того, как Русов рассказал об ограблении потерпевшего с предварительным отравлением.
- Ну что я тебе могу сказать по этим двум фактам… Немного. Словесный портрет наводчицы местами совпадает с нашей фигуранткой преступлений. Ориентирована агентура и известно, что нападавших мужчин было двое, 25-30 лет. Один из них слегка картавил. Вот и все. Пока тишина…
Русов, вернувшийся на свое рабочее место, то есть, в свой служебный кабинет, вспомнил о двух проверочных материалах совершенного мошенничества. Передавший их Крапивин, предупредил при этом подчиненного, что в журнале учета правонарушений расписался он сам. Потому очевидно добавил: - Смотри не заныкай. Один из заявителей серьезный чиновник…
Два заявления были приняты дежурным оперуполномоченным розыска майором Диденко. Фабула дела: днем факт мошенничества, совершенный рядом с «Альфа - банком», с помощью ловкости рук, при продаже мошенником валюты. Второй заявитель свидетельствовал, что рядом с гостиницей «Интурист» двое мужчин продали ему «золотой» перстень, оказавшийся медным. Направленные милицейские наряды ППС на места происшествия мошенников не обнаружили. Объяснения потерпевших были Диденко записаны ровным почерком, последовательно и скрупулезно. Чувствовалась старая школа, да и сам майор носивший прозвище «Дед», был уже седым ветераном розыска. Русов зашел к нему в кабинет, в надежде услышать от него, хоть какую-то незаписанную деталь показаний. Но «Дед» дотошно допрашивал квартирного вора и Дмитрий не решился прервать их беседу. Выходя из кабинета ветерана подумал, что может быть сходить к банку, где крутятся валютные менялы. Один из них, некто Прошкин, был уже опрошен Диденко, но ничего существенного он не сообщил.
Русов вышел из отдела и направился к Альфабанку. Закурив сигарету остановился в полсотни метров от него и стал наблюдать, как валютные менялы перед входом в банк, в наглую предлагали входящим гражданам свои незаконные услуги. Подойдя вплотную к одному из них, схватил его за руку и не представляясь грубо спросил: - Ты, наверное, и есть Прошкин. Тебя ж уже доставляли в отдел милиции, но ростовщический процент заставляет вновь топтаться здесь?… Так ведь? Однако, расскажи мне кто из Вас кроме рублевой маржи «зарабатывает» на этом месте еще ловкостью пальцев и рук?
- Не… не мы… Это залетный какой-то. Молодой, да наглый. Мы его пытались выдавить… с моим напарником, но тут же появился его приятель, довольно не хилого телосложения и пригрозил нас покалечить.
- Кстати … Напарник твой исчез. Но меня больше интересует - «молодой, да наглый». Возраст, наколки, жаргон?..
- Ну ему лет 25-28, наколок не заметил, а жаргон вроде бы нормальный… В смысле не тюремный. А вот, в смысле его произношения… Кажется он, букву «р» не всегда выговаривал. Слегка картавил, при слове «рубли»…
- Вот это уже интересно и в этой связи, Сергей Васильевич, я вновь вас приглашаю в отдел для дачи показаний. Не надо только свою физиономию делать недовольной, а то я могу вас привлечь к повторному административному наказанию. И сегодня же найдите своего напарника, также для дачи показаний. Или ваш незаконный бизнес пострадает вместе с вами.
Прошкин стал упираться… Разгневанный оперуполномоченный, скопившуюся неожиданно злость превратил в неожиданное желание дать этому «моржу» по роже, но только лишь вырвалось: - Ах ты, скот … Да я тебя, посажу в «обезъянник», где тебя «опустят» уголовники как пи…. И ты из бизнесмена превратишься в ментовского стукача. Ты этого хочешь?…
Прошкин сразу же присмирел и поторопился заверить Русова в своей благонадежности к органам милиции.
Буквально на следующий день позвонил «человек», состоявший на связи у Русова в качестве агента. Попросил о встрече. «Арестов» был надежным и результативным источником криминальной информации. Ранее судимый за кражу, за нанесение телесных повреждений осужденным «коллегам» на зоне и сам пострадавший от них, мог за себя постоять, что однако, не помешало лагерному «куму» его завербовать… Работал он, как говориться »не за вознаграждение, а за порядок». «Домушников», вторгшихся не на свою территорию он сдавал, руководствуясь принципом – «не надо гадить в чужом доме», а « лиц кавказкой национальности» он просто недолюбливал… На встрече рассказал, что на «блатхате» у Кости Каталы играли в «очко» два заезжих фраера.
- Один вроде русский, спортивного телосложения, с Пятигорска, второй то ли грузин, то ли абхаз, но говорил без акцента , слегка картавя… На вид им лет по тридцать. «Грузин» проверял находившихся за столом игроков на «профессионализм», подавая приемы картежного шулерства как шутку, однако нами он был жестко предупрежден… Да еще… Как бы между прочим, спрашивали о возможной наводке на «жирный объект»... Как они появились у Кости, выяснить не удалось. Вполне возможно, что проживают они у кого-то в частном секторе, или даже в гостинице.
Удивительно, но факт. Через две недели Русову их удалось вычислить в частной гостинице, частного сектора Ворошиловского района Ростова. К этому времени в городе они успели еще совершить три алогичных преступления. Взяли их рано утром, по тихому, как говорят уголовники - «без хипиша». Долго упирались они, почему-то относительно местонахождения наводчицы, которой оказалась ростовская проститутка. Она же гражданка Украины, по имени Марина, уморившая клафелином авиаконструктора Куликова из Таганрога и еще четырех ростовчан.
Таким образом, то ли случайность, то ли успешность удачливого сыщика, а скорее всего выросшее его мастерство уголовного сыска и любовь к своей профессии, вместо оставленной женщины, придали ему необходимых сил и упорства в раскрытии одиннадцати эпизодов мошенничества и грабежей приезжей троицей.
Теперь сыщику Русову работалось не в условиях возможности незаконного прекращения должностными лицами правоохранительных органов его оперативных усилий, или уголовного дела на стадии его расследования, а наоборот - начальство требовало от него раскрытия уголовных преступлений, или их сокрытия, в виде так называемых «отказных материалов»… Собранные материалы до следственной проверки в следствие не передавались, а вместо этого оперуполномоченными выносились постановления об отказе в возбуждении уголовных дел, в связи якобы, с отсутствием состава преступления, или события криминального происшествия. Хотя с середины девяностых годов все смешалось и все поменялось… В 1992 году появился вредоносный приказ об увольнении на пенсию сотрудников милиции после двадцати летнего стажа работы в органах внутренних дел. Выборочно, были уволены опытные оперативные сотрудники милиции, возраст которых был за пятьдесят и у кого выслуга была более 25 лет. А в связи с тем, что социалистическая собственность была поделена и «приватизирована» ( в основном между теми, кто «находился к ней ближе всех остальных»), отделения и управления БХСС были упразднены. С незначительным личным составом они теперь представляли подразделения по борьбе с экономическими преступлениями, выявлявшие незначительные правонарушения, типа обнаружения контрафактного товара в магазинах или в местах его изготовлении. Документирование взяточничества чиновников в государственных структурах являлось для них сложнейшей проблемой. Постепенно происходило сращивание органов исполнительной власти и контрольно-карательных структур МВД. Появились спортивно-криминальные бригады и милицейские крыши, а то и оперативные сотрудники, являвшиеся членами таковых бригад.
"ЛИХИЕ ДЕВЯНОСТЫЕ…"
В Российской Федерации – России, в основном, в составе административно-географических территориальных субъектах (русских краев и областей) – в тот период происходил политический и экономический бардак формирования олигархического и кланового капитализма, с шоковой формой народного выживания. Кроме всего, становление нового, «демократического» государства происходило с неформальным участием американских «специалистов», устроивших новое государство так, что русские не удосужились создать собственную республику в Российской федерации. Непредприимчивые народные массы, в основном русского населения, группами окружали в тот кошмарный период, продовольственные рынки и прилегающие к ним улицы. Людские цепочки, потерявшие в сберегательных кассах жалкие »сбережения» и не имеющие никакой наличности понесли из дома на продажу предметы домашнего обихода. Ростовчане, для продажи держали на руках ношенную одежду, а на выставленных перед собою картонных коробках такую же обувь и разного рода посуду. На таких «блошиных рынках» попадались предметы современного искусства и старины, сделанные из хрусталя, фарфора, бронзы и серебра… На легальных вещевых рынках, с товарами привезенными из Китая и Турции, более успешней, пытались выжить бизнес-челночники… На стадионах демонстрировали автотехнические трюки и громогласно звучали модные песенки типа – «О, белые розы, снег и морозы…». Ни страна, ни чиновники, а люди - пытались выжить! Ни толерантность, а людская злоба и жестокость вселялась в души некогда миролюбивых граждан СССР. Некоторые «спортивные бригады» превращались просто в обыкновенные банды, вымогавшие и «выколачивающие» деньги и ценности у представителей малого и среднего бизнеса. «Интернациональные» и национальные олигархи воевали между собой с помощью силовых структур и «высоко сидящих» должностных лиц…
В органах милиции тоже разброд и упадок дисциплины… Кто-то увольнялся с надеждой открыть свой бизнес, кто-то беспредельничал в питейных и игорных заведениях, стреляя в потолок, а то и в людей из табельного оружия…
В отделение уголовного розыска Центрального ОВД вместо уволившихся сотрудников пришли двое новичков: один молодой, толстоватый, с высшей школы милиции, другой среднего возраста и телосложения, уволенный на пенсию с военной контрразведки. Несмотря на лиричность своей фамилии, Олег Светков, быстро изучил и освоил приказы милицейского министра, касающиеся оперативно-розыскной деятельности оперативных подразделений МВД и спустя два месяца самостоятельно раскрыл в районе разбойное нападение, слегка покалечив одного из нападавших.
Русов оперативно разрабатывал этническую группировку дагестанцев, которую возглавлял мастер спорта по вольной борьбе аварец Шамсудинов, по прозвищу «Шамиль». Он действовал жестко и убедительно: с помощью утюга и иных изощренных способов истязаний и запугивания. Из сообщений оперативного источника были известны две жертвы, оба владельцы ресторанов, которые в неофициальных беседах шепотом признавали совершенное в отношении них насилие и вымогательство, но «заявы» в орган милиции писать отказывались, ссылаясь на возможные репрессии в отношении близких, со стороны не арестованных бандитов. Аргумент был такой: Шамиль угрожал расправой над родственниками в случае обращения потерпевших в милицию, членами его банды, не участвующих в вымогательстве. К реализации данной оперативной разработки подключились сотрудники областного управления розыска. Работала «наружка» и предполагалось, что разведчики выведут на момент совершения конкретного вымогательства и тогда, как говориться, «по горячим следам» производить задержание. Фотографировать потерпевшего со следами пыток, орудия вымогательства и самих вымогателей с незаконными предметами ношения. Таковую новизну реализации оперразработки предложили сотрудники уголовного розыска области подполковник Токманов и майор Ткаченко. Оба ранее работали в Артемовском ОВД и хорошо знали Русова. Токманов опытнейший оперативный сотрудник, рассудительный и надежный. Ткаченко хороший опер, с неизменной манерой блатной походки, жестикуляцией и блатною речью. В задержании, со стороны районного отдела милиции готовы были участвовать инициатор разработки Русов, а также смелый и крутой для такой операции Светков. Связь с разведчиками поддерживал Токманов и он же позвонил Русову, когда «спортивные» бандиты подъехали на импортных автомашинах к офису строительной фирмы «Стройкомплекс», расположенной в старинном здании на углу Социалистической и Чехова. Это был второй их приезд, очевидно для того чтобы получить ответ на предложенное «крышевание», связанное с ежемесячными платежами вымогателям. В промежутке между посещениями «дагами» офиса строительной компании в кабинете гендиректора, он же и учредитель фирмы, было установлено подслушивающее устройство, с помощью которого можно было слышать и записывать проходящие «переговоры». А также для успеха операции, с ориентироваться на необходимый момент задержания бандитов. Когда такой момент наступил Токманов и Ткаченко вместе с небольшой группой омоновцев были уже на месте. Хорошо, что офис фирмы находился рядом с отделом милиции и Русов с Светковым бегом преодолели четыре квартала и заняли позицию, у четырехэтажного старинного дома напротив. Ждать пришлось недолго. Через двадцать минут Токманов подал команду на захват преступников. «Шамиль» и двое его соратников по переговорам были захвачены почти на месте, но сам главарь, кинув через бедро одного из нападавших на него омоновцев, попытался уйти и выскочил в коридор. Не тут- то было… Дорогу ему преградил подоспевший Ткаченко, с мощным телосложением, превосходивший «дага» ростом, сантиметров на двадцать. Однако, борец -«вольник» ускользал из «объятий» опера и ухватив его за ногу пытался совершить бросок через себя , но надорвался, тем более, что на нем повис еще и омоновец. Застегивая наручники и обыскивая его, Ткаченко приговаривал: - Ну, надо же, вертлявый какой… Ты че из блатных штоль… Ну, ну... не брыкайся! О-о,.. а эта, что за пушка?.. доставая из-за пояса его пистолет системы Макарова, нарочито тонким голосом спросил Ткаченко.
В это же самое время расставленные главарем на улице бандиты стаявшие «на шухере» стали разбегаться в разные стороны. Водитель, пытавшийся уехать на «Ауди», был вытащен омоновцем, буквально за уши. Кто-то из убегавших, проскочил мимо стоявших Русова и Светкова, нырнув во двор старинного дома. Оба опера следом за ним. Бригадный бандит спешно заскочил в подъезд, очевидно надеясь там отсидеться. Но сотрудники розыска, вытащив табельное оружие стали осматривать по раздельно старые подъезды, еще не имевшие кодовых замков. Русов зашел в первый подъезд, а Цветков во второй. Дмитрий не обнаружив бандита вошел в следующий подъезд и услышал на четвертом этаже окрик Олега: - Стой, сволочь, буду стрелять… Но убегавший преступник уже был на крыше дома, выскочивший туда от страха и погони через чердак и оконный проем. Туда же, на пологую железную крышу вылез и Цветков, сделав предупредительный выстрел. Дмитрий сделал, тоже самое, видя как убегающий «даг» заметался у печной трубы и ответно выстрелил в Цветкова два раза, но мимо. Затем почему то выбросил пистолет на землю в сторону улицы. Подбежавший Олег, преодолев незначительное расстояние, ударил стрелявшего, рукой с пистолетом, по голове. От чего тот упал на крышу и скользя по ней рухнул плашмя на землю дворового участка.
- Ты зачем, это... Да ты, ты… – выпалил запыхавшийся и изумленный Русов. На что, слегка нервно дышавший, бывший контрразведчик спокойно ответил: - А ты бы, хотел передать его правосудию?
- Ну да…. – ответил опешивший сыщик.
- И что ты теперь, намерен предпринять? Сдашь меня?..
Русов был в отчаянном смятении. Порывисто выпускал изо рта холодный осенний воздух и не знал что ответить, ибо его представление о человеческой справедливости и государственной законности входили во взаимное противоречие. Пока они спускались к возможному трупу на земле, где уже толпились двое сотрудников милиции и жильцы из подъездов дома, Русов в растерянности думал, как ему поступить. В голове стучали два слова – «Сдашь меня… Сдашь меня»… Уже перед выходом из подъезда философски изрек: - Судьба каждого из людей в их поступках…
Упавший с крыши бандит был еще жив, однако до приезда скорой помощи он скончался. Подошедший уже к мертвому дагестанцу, Ткаченко , подводя итог результатов операции иронически: - Добегался… Наверное, споткнулся?…
Так для себя и решил Русов, и при составлении рапорта падение преступника описал как его неосторожность при попытке скрыться.
Потерпевший строительной фирмы вместе с владельцами ресторанов, платившие «дополнительный налог» бандитам, дали после их арестов соответствующие показания. Однако, не все бандиты были арестованы и не все осуждены, потому как потерпевшим продолжали угрожать, а у одного из них был похищен несовершеннолетний ребенок, нахождение и освобождение которого длилось почти также долго, как следствие и судебный процесс. Светков спустя полгода был переведен в городской отдел уголовного розыска, а Русова, примерно через такой же промежуток времени забрали в отдел по борьбе с организованной преступностью УВД области, где его сразу же привлекли к разработке некого Коли Бульдозера и его бригады.
В подвале студенческого общежития «Бульдозер» открыл кафе и офис общественной организации «Казаки Дона», с кабинетом казачьего атамана. В этом его кабинете висела знамя черного цвета, с вышитым изображением человеческого черепа и скрещенными костями. Над черепом вышитая белыми нитками название казачьего подразделения – «Черная сотня», а рядом старинные казачьи портреты донских казаков, времен Первой Мировой войны. Вместе с «казачьим соратником» Владимиром Марковым, именовавшим себя казачьим полковником, они на данном знамени они закрепили новодельные казачьи шашки и стали создавать воинскую казачью сотню. Однако сотня, представляла собой в лучшем ее сборе, чуть более двадцати человек. Основной дееспособной силой являлись самоорганизовавшиеся спортсмены: бывшие боксеры под предводительством мастера спорта и бывшего сотрудника ОУР Александра Савинкова и рукопашники «Русского боя» со своим тренером Андреем Первозванным. Ну и всякий казачий люд, считавший себя казаками по родословной. В течение полугода были игры в «казачье возрожденье» путем создания виртуальных станиц и хуторов. Все это сопровождалось с проведением Казачьих Кругов и Собраний, с торжественным приемом известных национальных политических деятелей на то период, типа Миронова и Стерлигова. Известность Бульдозера росла не по дням… и вскоре к нему добровольно зачастили под «Казачью крышу» и мелкие, и крупные предприниматели. Появились и бывшие «милицейские», начавшие выполнять в этой самой «Черной сотне» оперативно-разведывательные поручения Бульдозера. Черных касс было две: казачья – общинная (для кормления «пехоты» и ее «бригадиров») и личная Бульдозера, которая по сумме накопления значительно превосходила общаковую. Первым, об этом прознал Савинков, громогласно ворвавшийся в казачий кабинет и отправивший в глубокий нокаут Колю Бульдозера, по фамилии Цехмейко. Присутствовавшие при этом «казаки» были в шоке, но никто даже «рыпнулся» с места, чтобы стать на защиту мифического атамана. Покинувший затем «сотню» криминальный лидер Савинков, обосновался для самостоятельных грабежей и вымогательств, в цирковой гостинице. Его преступные деяния длились не то чтобы долго, не то чтоб не долго… Ну в общем, спустя год или два, он пропал… Якобы выехал на малую Родину своего детства, где и сгинул. Савинков был мастером спорта, но совсем не тяжеловес и даже не среднего веса и даже совсем неизвестным боксером. Однако, у него был хорошо поставлен удар, правый с боку, так, что не надо было добавлять по «бороде« соперника или противника еще одним ударом. Его работа в Артемовском ОВД значилась у начальства успешной, т.е на 92,7% раскрываемости преступлений в его зоне оперативного обслуживания. Он слыл и добродушным человеком и жестоким. Вместе с тем он был не предсказуем и особенно, когда вдруг, чувствовал себя стяжателем справедливости и правды, относительно преступного мира и своего непосредственного начальства. Особенно, это проявилось у него, когда из областного управления розыска, на должность начальника милиции, вернулся бывший начальник ОУР Артемовского райотдела Юрий Колосков. Юрий Матвеевич, был довольно строгим и требовательным к себе и подчиненным. На любом сборище сыщиков, однако, любил похвастаться, своими до начальственными успехами в раскрытии преступлений. На вид худой и хилый, но дотошный и беззаветно преданный уголовному сыску. Между ними произошла какая-то профессиональная ссора, ибо Колосков считал себя тоже «сыщиком от Бога» и очевидно они поругались из-за методов достижения результата оперативных расследований. А возможно уже и тогда, Савинкова влекло на незаконный, «революционный» путь изъятия вещьдоков и денежных средств у воров и грабителей. Якобы именно из-за этого, суровый и драчливый сыщик Савинков, ушел с оперативной работы хлопнув дверью и сказав этому самому «строгому» начальнику: - «Да пошел ты…».
У Бульдозера судьба сложилась иначе… Бывшие оперативные сотрудники милиции, которым он платил зарплату через месяц и называл их дармоедами, до наступления совсем непредсказуемых событий, вскоре покинули «казачью сотню». Оставшийся, на этом поприще в должности начальника службы безопасности, бывший военный полковник Сычевой, балуясь «не табельным» оружием - нечаянно на смерть застрелил «казачьего сотника» Бережного. Что и затем, послужило поводом для разгона органами милиции этой самой «сотни» и разложения организованной преступной группы, действовавшей под прикрытием общественной, казачьей организации. За вымогательство, ни кого привлечь к уголовной ответственности не удалось, но Сычевой за непреднамеренное убийство, а Цехмейко за ношение и хранение арсенала огнестрельного оружия - были арестованы и осуждены.
Другие бригады вымогателей под предводительством «Скрипок», «Волков» и им подобные, частично упокоились на Северном кладбище, а более продвинутые из них стали заниматься легальным бизнесом, оставшиеся в памяти их потерпевших разбойниками и даже «Робин Гудами».
Как-то в центре города Русову встретился Константин Маглей, предложивший в кафе выпить кофе, а за одно и по рюмки коньяку. Русов в разговоре, не удержавшись, спросил у него, правда ли, что его спортивный зал по прежнему посещают бывшие его ученики, преступные авторитеты, да и сам ли он, уж не является ли таковым… Костя красивым и эффектным движением запрокинул свои волосяные «вихри» назад, затем рассмеявшись рассказал: - Да, меня еще только «Япончиком» не называли… Однажды, слышишь… приезжаю в Сальский район, разобраться в одной щекотливой ситуации. Захожу там к одному… Сидит такой местный купец, пальцы веером и мне говорить – «Ты вообще, кто такой?.. Ты знаешь, кто меня вообще-то крышует?»
- Ну кто же?- спрашиваю я. Костя Маглей, отвечает он… Так что получается я и тренер, я и бос мафии, -пошутил он и громко рассмеялся.
Между тем, закончилась Первая Чеченская война, в которой бесславный министр обороны вместе с тогдашним президентом РФ погубили множество русских ребят. Закончилась и Вторая Чеченская бойня, также с потерями солдат и офицеров различных ведомств и подразделений: сотрудников ГРУ и военной контрразведки министерства обороны, внутренних войск, омоновцев МВД и сотрудников ФСБ. Вечная им память…
В здание областного УВД, на втором этаже, Русову, также как-то неожиданно, встретился бывший его напарник по Центральному ОВД Светков Олег, взъерошенный и агрессивный.
- Ты че такой… И че тут делаешь?
- Да отписывался… у этих церберов, из службы собственной безопасности. На медне, попал я опять в переплет. Ты ж, наверняка, в курсе. Брали банду кавказцев. Слыхал?… Двое из них, стали палить в нас. Ну, я их и пристрелил... В процессе перестрелки, конечно… Тоже мне: - Караул, грабят… Вон на Центральном рынке нашли отрубленную голову женщины, сотрудницы мед лаборатории. Вот это убийство! А я то,.. в процессе перестрелки, - добавил он, невозмутимо. Потом его лицо сделалось злым и каменным, и он, процедил сквозь зубы:
- Они моего верного товарища, Толю Гладкова, уже после окончания военных действий, ножом… Из-за угла. Ты знаешь, какой он был? Он был лучшим из нас… Это ж он участвовал в освобождении заложников - украинских школьников, из захваченного преступниками самолета. Когда его наградили орденом, он знаешь, как сказал: - «Служу русскому народу!».
- Нечего нам туда было лезть. Может быть я и не прав, но столько нашего брата русского там полегло… Ради чего и кого? А теперь они, понаехали к нам и разбойничают, уже на нашей территории. Вооруженных разбойников я убивал без суда и убивать буду. Да, вот такой я…
«Ну, понесло товарища на дорогу справедливости…», подумал Русов, но вслух лишь придержал его яростную прыть: - Ну, что ты орешь… Олег, ты че… забываешь, где ты находишься. Ты зайди еще к своим бывшим коллегам, в ФСБ. Они в соседнем здании. И там покричи…
- И зайду. Меня там еще, многие помнят…
Таких, как Светков хватало и в милицейском управлении. Особенно среди омоновцев. Они и стрелялись и семьи у них распадались, безбожные пьяницы среди них попадались и наоборот, бросали вовсе службу и уходили в монастырские общины…
В оперативных подразделениях по-прежнему не хватало опытных оперативных сотрудников и все больше вакантные должности оперуполномоченных занимали случайные люди, принятые в органы милиции с гражданским образованием по блату,люди без романтических чувств, а то и без чести и мужества.
Нельзя сказать, чтобы среди высших милицейских чиновников не было честных и порядочных людей. Были и такие! Начальники районных отделов милиции, начальники УВД и их заместители, да и в самом министерстве внутренних дел трудились, почти без выходных - работали честные и обязанные своему служебному долгу сотрудники милиции. Как говориться, конечно и « не без того…», чтобы кто-то из старых и закадычных друзей не поздравил бы их с Новым Годом, с днем милиции, или уголовного розыска. Но таких, на «солидных» должностях, держали не долго: год, два, ну максимум три… Тем, кто жил иначе, нужны были люди иного типа, которым приносили деньги за продвижение по службе, за полученную мзду и взятки и даже за «крышивание». Между «этими» и «теми» не видимая борьба: за сытную жизнь и за справедливость…
У Русова была уж не такая и сытная жизнь, но жаловаться ему, все же было грешно, тем более, что в его съемной квартире, на день рождения, вдруг объявилась его бывшая супруга, с букетом гвоздик и подарком. Сообщила, что вторая любовь ее «растаяла в тумане льдинкою…» и что первая ей дороже всего. В течение месяца она навещала его и предлагала вновь соединиться ради сына, или хотя бы, просто так. Но в этот раз, якобы, «на веки - вечные». Соединились… Жили правда долго, но нельзя сказать, что мирно и с любовью…
"ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО"
В кабинете Русова раздался звонок со служебного телефона. Звонил Токманов. Попросил к нему зайти, где у него уже, находился майор Ткаченко.
- Нас приглашает к себе начальник розыска, по какой-то серии не раскрытых уголовных дел в области. Саша, тебя попрошу, без этих твоих, блатных словечек… Ты же знаешь, начальство этого не любит.
Начальник уголовного розыска полковник Колесников, бывший заместитель начальника отдела оперативно-разведовательной службы, относился именно к категории тех руководителей, что не были еще испорчены ни «лишними» деньгами, ни черною икрою, ни выдержанными коньяками. Не страдал он и красноречием. Говорил сухо и по существу.
- Вроде бы и не ваше направление работы, но в области явно орудует организованная банда разбойников. Ночью убивают из «огнестрела» охранников и случайных свидетелей, затем ломают сейфы, которые не поддаются отмычкам и забирают всю наличку денежных средств. Уходят на мотоциклах… Ограблены два бывших совхоза в Азовском районе, один в Заветинском, а также, колхоз «Победа» Аксайского района и там же аграрный комплекс, приватизированный бывшим министром сельского хозяйства. Просьба у меня к Вам – окажите на местах помощь своим коллегам… Владимир Александрович, а ты, лично зайди к начальнику следственного управления. Забери у него под расписку сводное уголовное дело по этим пяти разбоям. Я с ним устно договорился. Оставьте на время все, что у вас есть сейчас в производстве и досконально изучите все факты разбойного нападения. Причем каждый из вас в отдельности и каждый как ему видеться, пусть изложить версии: о составе банды, географию ее местонахождения, ее бандитскую экипировку, предполагаемых наводчиков и »квалификационных» качеств бандитов, взламывающих сейфы. Ну и само собой – планы оперативно-розыскных мероприятий…
Неудержимый Ткаченко, невообразимо жестикулируя, пытался что-то сказать о единственной, по его мнению версии, но Токманов схватил его за руку и локтем толкнул его в бок. Затем, спокойным голосом добавил: - «Потом Саша, потом…».
Русов, при составлении собственных версий разбойных нападений, посчитал необходимым встретиться с давним своим знакомым по юности и ранней молодости Серафимовым Валерием, проживавшем в районе Ленгородка и парка Собино. Серафимов, он же «Граф», был дважды судим и последний раз, за кражу денег из сейфа магазина. Дмитрий два года в далекой юности, вместе с ним учился в строительном училище и последний раз с ним случайно виделся четыре года назад, на остановке трамвая, около дворца железнодорожников. При встрече, «Граф» уверял его, что с «темным прошлым» он, после отсидки завязал. На всякий случай Дмитрий нашел его прописку по адресному бюро и проверил на наличие новой судимости. Более - не судим. Зашел к нему в адрес поздним вечером, чтобы наверняка застать дома. Дверь открыла жена и не впуская Русова даже в коридор, позвала мужа, крикнув ему: - Валера, тут к тебе пришли… Мужчина какой-то?...
В доме находилась еще его мать и малолетний сын, школьник начальных классов. Сам Серафимов после ужина допивал чай и был в спортивном трико и майке, отчего на руках его были видны различные наколки. На груди красовался божественный храм, а от предплечий и до кончиков пальцев, бросались в глаза различные уголовные надписи, типа: «не забуду мать родную». Валерий был рад приходу «птушного» товарища, однако тему, связанную со взломом сейфа, предпочел «базарить» во дворе дома, выкуривая одну сигарету за другой…
- Нет, Дима… Ты со своими ментовскими приемчиками, в душу мою не лезь…
- Валера, ты не так меня понял. Я вовсе не собираюсь вторгаться в твои уголовные связи. Их я могу установить и через информационную базу данных. Мне, с твоей помощью хотелось бы понять или представить психологию этих жестоких и неизвестных пока «медвежатников», оставляющих после себя человеческие трупы.
- Я вообще-то удивлен твоему визиту и не думаю, че у нас получица «базар-вокзал»… И я не собираюсь тебе сдавать ростовских «медвежатников», что кроме меня, еще на воле… Ну а провинциалов, я не знаю вовсе.
- Валера, мне не нужны твои прежние связи. Да и навряд ли,они теперь у тебя могут быть, если ты действительно завязал. Тем более жена, сын… Мне хотелось бы, чтобы ты помог мне по рассуждать… Что это за группа бандитов, их мотивы совершения преступлений, экипировка и обязательное убийство охранников. Пять эпизодов разбойных нападений и пять убийств. Из них четыре охранника и один завхоз колхоза Аксайского района. В подобной практике обычно охранников связывали, кляп в рот и повязку на глаза…
Русов почувствовал, как его приятель внутренне оживился и был на распутье; помогать «менту» в расследовании, или послать его куда следует. Решил вместе «пофилософствовать», начав с собственной кражи из сейфа.
- Я –та, как… Никого не убивал и не собирался. Взломал овощной лаз и по транспортеру опустился в полуподвал. Затем из него поднялся на верх, к кабинету директора. Хомкой взломал дверь и отмычками «поработал» над сейфом. Этому «искусству» я научился у ростовского земляка-«медвежатника» Вани «Чалого», при первой отсидке. Он же и подарил «кипировку» отмычек, сделанные на зоне… Взял тады я, неплохую сумму деньжат. Можно машину было купить, а я купил лишь сварочный аппарат, а остальное бабло прогулял в кабаках.
- А кто ж тебя сдал?
- Я так думаю, что грузчик из того же магазина. Тот же грузчик, что и дал мне наколку…
- Хорошо… Ну, а что ты думаешь, о рассказанных мною разбойных нападениях?
- Примерно тоже самое, че и ты. По возрасту ребята моложе нас, примерно на червонец. Мотив, неуемная нажива и воровская жизнь. Потому и не думаю, что ребята из спортивных бригад… Потому и «ТТ». Работают втроем, или вчетвером. Скорее всего, ростовчане, но не ленгородские… Ищи их главаря. Освободился год, полтора назад…. Когда сколотил банду, начал и «работать» по крупному. Кто помогает ему в выборе объектов нападения - не могу понять. Может цыгане, собирающие металлолом в сельской местности…
«Ничего конкретного, ну и на том спасибо»,- подумал Русов прощаясь с Серафимовым . А когда вернулся на работу и стал готовить версии и план мероприятий для доклада Токманову, использовал в основном все предположительные высказывания своего товарища. Версия, что бандиты ростовчане, была такой же, как и у начальника отдела. Ткаченко настаивал, что группировка бандитов из Аксайского района, или из самого городка Аксая. Совершили мол, кражу в соседнем колхозе и после первого удачного разбоя, решили разбойные нападения совершать подальше от дома. Все согласились, что версия очень даже логичная и потому отрабатывать ее должен сам автор. Ткаченко поехал к сыщикам в Аксайский ОВД, а Русов с Токмановым первым делом стали встречаться со своей агентурой. Названные встречи никакой полезной информации не принесли, как впрочем и поездки Ткаченко в Аксай. Однако, в беседе с руководством колхоза он все же установил, что действительно, раз в месяц на старом УАЗе в селе появляются два цыгана, скупающие металлолом у местного населения, а у заведующего продовольственным складом - мясо свинины и говядины, после забоя скота. Их возраст 35-45 лет. У старшего из них зубные коронки из золота и его имя, якобы Василий. Среди источников оперативной информации стали искать агента с цыганской национальностью, чтобы быстрее выйти на предполагаемых наводчиков. Безуспешно…
По первому уголовному делу, возбужденному по разбою, и совершенному в колхозном селе значилось экспертное заключение по обнаруженному отпечатку следа, оставленного протектором колеса от мотоцикла «Урал», стоявшего в момент нападения налетчиков недалеко от правления колхоза. Ткаченко усердно перелопатил всю районную базу данных зарегистрированных мотоциклов с коляской, но необходимой марки мотоцикла в ней не значилось. Стрелявшее оружие, пистолет системы «ТТ», ранее нигде в криминальном событии не применялся. Никаких следов и отпечатков, более бандиты, кроме стрелянных гильз, калибра – 7,62 в местах происшествий не оставили. На очередном подведении итогов расследования Токманов был не в настроении и предостерегал от возможного гнева начальства, в случае последующего совершения разбоя данной группой преступников, до их задержания. Сам он трудился по данному делу, как простой опер, отрабатывая намеченные планом мероприятия и собственные версии.
- Нам всем, ребятушки бы, надо, еще попотеть по этому делу. Не ждать же, когда аксайские сыщики задержат цыганей… Так, Саня, ты отрабатываешь суточные сводки за неделю, а ты Дмитрий, едишь в Азовский райотдел милиции и трясешь там сыщиков за их бездеятельность по этим разбоям. Селишься в гостиницу, а на следующий день посещаешь совхозы и проверяешь версию по цыганям, а также устанавливаешь номер их машины. Чем мне заниматься, я сам знаю. Так что вперед ребята, за Родину, за Сталина!..
- Причем тут Иосиф Виссарионович, - удивился Русов, выходя вместе с Ткаченко от Токманова.
- Поговорка у него такая. Так ему кажется, что он напутствует нас на серьезный лад и ответственное дело…
Русов прибыв в Азовский отдел милиции, как и ожидал, услышал от начальника отделения розыска нытье, по поводу общего количественного завала уголовных преступлений в районе.
- У вас, в городских отделениях розыска штатных оперов - то, побольше. Да и выезжать на происшествия, на старом УАЗике, не за 30-50 километров…
- К стати, по первому эпизоду бандитского налета, на такой же марке автомашины в аксайском колхозе двое цыган закупали там мясо, а у населения металлолом. У вас же два разбойных эпизода в районе и не одного подозреваемого. Завтра с раннего утра, капитан, вы лично, поедете со мной в эти совхозы.
В селении Круглом, директор одноименного акционерного общества сослался на занятость и представил им Иван Архиповича, бывшего вожака коммунистов совхоза, который якобы располагает всей полнотой информации по данному сельскому населению. Русов остался в Круглом, а начальника розыска Туркина отправил в казачий хутор Колодезный, где располагалась администрация второго бывшего совхоза.
Иван Архипович, еще не старый старичок, бывший офицер запаса Советской армии действительно оказался тем самым информационным осведомителем, о котором сыщику только можно было мечтать. Он, по военному доложил: что разбойное нападение было совершено ночью, два месяца назад. Затем он поправился, что первоначально эта была кража, с проникновением в здание администрации общества. Само проникновение было обнаружено сторожем Ворониным, который пытался задержать бандитов внутри здания, но там же, ими и был убит. Сейф без признаков взлома был открыт, из которого неустановленными преступниками была похищена значительная сумма денежных средств общества.
- А скажите, Иван Архипович, не закупали ли у вас перед ограблением коровье, или свиное мясо цыгане?
- Именно они и закупали, в большом количестве и не первый раз. Но завхоз никакой накладной им не выписывал, а приходный ордер на деньги от покупателей, наверняка есть. Подлинная же в нем фамилия, я не уверен. Паспорта у них никто не требовал… Ну вот номер автомашины я запомнил – 886, а вот буквы… В конце кажется - ХА, или – КА…
Приходный кассовый ордер оказался на имя «Васильева В.С.». Кроме номера автомашины, анологичные свидетельские показания добыл и капитан Туркин. Теперь оставалось установить точный регистрационный номер УАЗа и точные данные старшего по возрасту цыгана. Возратившись в Ростов Русов на следующий же день лично отправился в переименованную государственную автомобильную инспекцию, ибо по телефону дежурный офицер этого ведомства с неполными данными не стал бы искать цыганский автомобиль. К полудню ему из тысячи номерных знаков «886», удалось установить владельца автомобиля УАЗ, зарегистрированного на некого Василия Василевского, проживающего в цыганском поселке, Советского района Ростова.
На совещании у Токманова было принято решение – брать этого самого (не маршала), а цыгана Василевского. Сыщики, зная какие сложности до задержания подозреваемого, может создать цыганская семья в своем доме, попросили у начальства, для усиления группы двух-трех омоновцев и в таком составе прибыли к необходимому адресу. Перед ними предстал, приличный 2-х этажный дом, без камер наблюдения, но с высоким забором. Его, однако, сотрудники ОМОНА преодолели с легкостью и открыв с наружи ворота вся группа въехала непосредственно во двор цыганского дома, где вообще никакого транспорта не было. Ворвались, однако, в дом с обычными криками: - Всем лежать! Руки за голову! Собственник автомобиля оказался дома и лежа на полу пояснил, что хозяин то он, но по доверенности им пользуется его племянник. Тоже Василий, но с другою фамилией. В наручниках и под вой цыганских домочадцев Василевского затолкали в милицейский микроавтобус и поехали к адресу племянника. Как говориться «Слава богу…», что на тот период времени не у всех были мобильные телефоны и племянник Василий вместе с автомобилем находился в своем домашнем адресе. Василий Костенко с небольшой возней и цыганскими воплями был все же задержан и доставлен в областное управление розыска.
В УВД Токманову, позвонил начальник розыска из Центрального райотдела и сообщил ему, что патрульным нарядом с поличным, задержан некто Степаненко Владимир за кражу денег из магазина. Кроме этой кражи колется на разбойное нападение в Аксайском районе… Владимир Александрович, сразу же рванул в районный отдел милиции.
Костенко Василия допрашивали Русов и Ткаченко. Делали они это поочередно и с пристрастием, т.е. с повышенным тоном голоса и с нереальными угрозами. Якобы в камеру, ему подсадят полового насильника, или пару хулиганов, которые отобьют ему почки… Русов разыгровал, относительно «доброго» сыщика и пытался добиться у него признания путем интеллектуального допроса, заканчивая общение с подозреваемым безразличным тоном.
- Не хочешь признавать свою вину в качестве пособника, т. е. правонарушителя, передавшего всего лишь информацию о месте хранения денежных средств, то следователь тебе может предъявить обвинение, как соучастнику разбоя, совершенного организованной группой лиц с применением насилия. А это уже от восьми до пятнадцати лет – статья 162, часть третья. Ну, дело твое. Выбирай…
Обычно в конце такого допроса и сделанного подозреваемому предложения, в кабинет врывался Ткаченко, с видимым намерением добавить к «интеллектуальному» допросу пару тумаков и яростного гнева.
- Хватит тебе с ним возиться. Ты же видишь, он по хорошему не понимает… Пока по печени не получит, он не заговорит…
- Ладно, ладно… Я признаю, что рассказал о месте хранения кассы в колхозе «Победа», одному из своих дальних родственников…
- Имя, фамилия? – также грубо и напористо, спросил Русов.
- Его тоже зовут Василием, а фамилию не знаю…
- Ты че, козлиная рожа… Кого ты лечишь? Родственника не хочешь сдавать? Тогда у следствия не жди пощады и на минимальный срок не рассчитывай. Фамилия родственника?
- Степаненко… Но вам его не найти. Он живет в садах, на какой-то даче и он их меняет… - с трудом выдавил из себя, раздавленный цыган.
В это самое время Токманов в кабинете начальника розыска также «беседовал» со сводным братом Василия Степаненко, Владимиром. Первым делом он заявил, что по делам о разбоях в Аксайском и Азовском районах он будет говорить, если ему «простят» кражу из магазина, тем более, что похищенные деньги он возвратил, там же в магазине.
- Как это простить?.. Материал, о твоем задержании зарегистрирован в журнале учета преступлений. Каждый его лист его прошит, пронумерован и скреплен сургучной печатью…
Ну я не знаю… Это уж Ваши проблемы. У меня через две недели свадьба… Она такая голубоглазая куколка. Она такая… Короче, люблю ее... А брат – та, деньги зажилил… Купил подержанную тачку, для дел вроде. Сам же со своей кралей в кабаках гульванят… Поэтому я самостоятельно пошел на кражу. А теперь вот, приходиться идти на предательство брата. А вы мне там, про какой-то журнал…
Токманову пришлось уговаривать своего коллегу, чтобы собранный материал о краже превратить в отказной, якобы, в связи с незначительной суммой похищенных рублей. После чего Степаненко Владимир потребовал от Токманова, дать ему «слово офицера», что его отпустят на свободу.
- Даю слово, но при условии, если ты расскажешь о всех членах банды и об известных тебе фактах разбойных нападений, во главе с твоим братом. А также… в чем выражалось и твое участие во всем этом…
Владимир Александрович намеривался получить от задержанного преступника письменные показания, для чего его нужно было тащить в областное управление для официального допроса, после чего следователь, скорее всего бы, принял решение об аресте виновного. Поэтому Токманов предложил своему тезке написать явку с повинной и согласиться с мерой пресечения – «подпиской о не выезде». Степаненко стал капризничать, что мол, он участвовал только лишь в первом разбое «… и то стоял на стреме, а долю свою получил лишь частично». Его наивность из-за молодости просто подкупала, но при этом, его соучастие в разбойном нападении, несомненно, как уголовное деяние присутствовало. Он всего лишь мог рассчитывать на минимальный срок и на другую статью, если его умысел был направлен на совершение кражи, а не на грабеж, или разбой. Фактически его брат именно кражу и планировал, но появился охранник и он вынужден был стрелять… Он, разбойник. А как квалифицировать действия Владимира, все зависит от показаний участников преступления и от следователя. Но у сыщиков в таком случае свой, более важный вариант - раскрыть преступление полностью, с арестом всех его участников. Но относительно роли младшего Степаненко во всем этом и быстроты раскрытия преступления с арестом главаря бандитской группы, предполагало, в какой-то степени не совсем нравственное использование младшего брата - против старшего. Вряд ли в этой связи колебался Токманов, осуществив по существу вербовку Степаненко Владимира, разъяснив ему, что он должен рассказать о всех известных грабежах и помочь с задержанием брата. А при даче показаний утверждать, что о наличии оружия у брата и тем более о намерениях его применить - ему не было известно. Таким образом, он верил, что до суда его не арестуют и возможно, состоится его свадьба, а сам он получит два года условно…
О месте нахождения брата он рассказал, что после его освобождения они вместе в Ростове снимали квартиру, потом брат вместе с сожительницей Ворошитовой Светланой после рождения ребенка сняли дом, в районе Ростовского моря. Там же, он часто менял свое местожительство. Последнее время он живет также в садах, но уже в районе Западного микрорайона.
- Ну, а банда, если считать и меня, состояла всего из трех человек… Все делали в основном двое жиганов; брат и Коля Звонарев – кликуха «Звонарь». С ним братуха, отбывал вторую «ходку» на зоне. Да… Наводку давал, какой-то цыган, дальний родственник по деду. После первой жертвы в аксайском совхозе, брат меня на дело больше не брал…
Конкретный садовый домик, где с осени и проживала семья Степаненко Василия, младший брат решился показать его лишь издали. На обратном пути его руки дрожали и слышно было, как он тяжело дышал, нервно подергивая правой ногой, опираясь на носок стопы.
Степаненко Василия решено было брать на следующий день, рано утром, с привлечением еще одного майора, старшего оперуполномоченного Мирошниченко и водителя микроавтобуса сержанта Калайдова. Прибыв на улицу Сиреневую, заняли вокруг дома намеченные по плану позиции. Мирошниченко и Ткаченко с помощью ломовой «хомки», со второй попытки взломали дверь садовой хижины медвежатника. Попав в коридор дома и держа оружие наготове они заорали, что есть мочи: - Степаненко, сдавайся! Ты окружен.
В ответ послышалась беспорядочная стрельба и названный бандит в трусах, выбив табуреткой раму в окне, выпрыгнул на землю в сторону сада, поранившись стеклом. Но он даже не успел подняться, как на него навалились Токманов и Русов, отобравшие пистолет и одевшие на него наручники. В доме послышался плач малыша, женские вопли и оскорбления, затем причитания.
Вскоре подоспели Мирошниченко и Ткаченко. Последний, как всегда с юмором, пошутил: - Василий, ты куда же это собрался в одних трусах… В городе прохладно и дождливая погода…
У него был изъят тот самый пистолет системы ТТ, а при обыске в доме и в сарае были обнаружены вещественные доказательства: одна обойма патронов калибра 7,62, связки ключей и отмычек, разного рода воровские инструменты, используемые при взломе дверей и сейфов, а также не очень значительная сумма денег, в воровском понимании…
Доставленный в следственное управление УВД области Василий Степаненко заявил следователю, что никаких показаний в качестве обвиняемого он следствию давать не будет. Следак Карпович в рамках процессуального кодекса, немного покорпел над его сознанием, пытаясь добиться от него хотя бы частичного признания, но затем вернул медвежатника обратно сыщикам… Сыщики с ним, стали работать по парно: Токманов с Мирошниченко, Русов с Ткаченко. Токманов начинал так: - Видали мы и таких упертых, эгоистичных и жестоких убийц, стремящихся скорее на зону, в родную среду. Но это же надо еще заслужить, хотя бы незначительным покаянием…
Мирошниченко также вкрадчиво добавлял: - Ну, что ты, как не родной. Или ты боишься смерти? А такой приговор возможен! Все зависит от тебя… Да и цацкаемся мы с тобой до поры, до времени.
Степаненко уже имел три ходки на зону и в ответ лишь ухмылялся, сожалея лишь о потери Светланы и сына, в тайне все же, надеясь на наказание в виде лишения свободы… Почти два года побывал он на воле и даже обзавелся небольшим жирком, от вкусных обедов сожительницы. Но самое главное это сын. «Надо же было этим смертным людишкам, встретиться со мной на воровской дорожке… Но эти убийства, пусть еще докажут… », рассуждал про себя бывалый вор.
Токманов, обещал Степаненко младшему не устраивать между ними очную ставку, опасаясь, что после нее он пойдет в отказ. Судьба семейного стукача не завидная. И брата родного жалко сдавать и любимую женщину терять не хочеться. До судебного разбирательства старшего брата рассчитывали «убедить» показаниями Костенко и вещдоками. Русов, по собственной схеме надеялся вывести Степаненко на признательные показания. На вид, да и внутренне Степаненко старший, был и выглядел человеком мужественным и жестоким. В свои сорок два, он еще был физически крепок, роста среднего и такого же телосложения, со взглядом страшным и пронзительным. Казалось его не разжалобить, не расстроить, не поколебать…
- Вот ты из себя тут, корчишь воровского героя и даже не задумываешься над тем, как там без тебя, будут выживать твоя любимая женщина и твой кровный сын? Ты бросил их, а кроме того создав семью, ты нарушил воровской закон…
- Я не «вор в законе»… Так что, ничего «воровского…» - я не нарушал! Что касается сына – это мой личный грех. В уголовном кодексе об этом ничего не сказано.
«Ну вот, наконец заговорил», - подумал Русов и намеривался далее продолжить психологическую атаку. Его, однако, опередил Ткаченко, опираясь на возможное доказательство, которого пока еще у сыщиков не было.
- Вор, не вор… Ты о смертельных своих деяниях, скорей поведай нам, до заключения трассалогической экспертизы. Это тебе точно зачтется. Пульки та твои с мест происшествий нами были изъяты. Подельник твой, «Звонарь», в сознанке… - атаковал психологически Ткаченко, соврав по ходу «атаки», относительно признания Звонарева.
- Чево, чево?.. На понт меня, мент, берешь? Кражи были: в Чалтыре, в Неклиновском районе и где-то еще за Азовом… Да, несколько сейфов, я тряхнул. Но я, на «мокруху» не шел.
Стало явно заметно, что медвежатник Василий занервничал, заерзав на стуле, признавая кражи из сейфов частично и без кровавых эпизодов. Теперь следовало, его «дожимать» и тут уж не до благородства. И первым это понял Ткаченко, вновь заявив по блатному: - Так что же Звонарь, «гонит» что ли? Или он стрелял, а подставляет тебя? Говори, сволочь…
- … Да и, не совсем понятно, что означает твое – «на мокруху не шел». Ты хочешь заявить, что планируя кражи, убийство людей в ваши планы не входило и убийства охранников не преднамеренные, а вроде как вынужденные… Ну и свидетелей, зачем же оставлять?.. Так же, Степаненко?
- Ну, получается, что так, - выдавил с трудом из себя признание, воровской злодей и добавил.
- А Звонарь ваш дурак… Сибирский валенок. Теперь же, это группавуха… Я бы, все взял на себя…
- Ну так что, Василий?.. В протоколе подозреваемого, так и запишем? – спросил Русов.
- Пишите, че хотите, - вдруг обреченно и тихо проговорил Степаненко. В процессе расследования, он еще долго пытался сохранить убийственные эпизоды в тайне, выдавая их лишь, как вынужденную меру физического устранения охранников при совершении краж. А в трех эпизодах, он якобы вынужден был отстреливаться, в связи с открытием огнестрела со стороны самих охранников. Так или иначе, Степанеко Василий, кроме известных уголовному розыску совершенных им краж, признал еще четыре эпизода. Каждый раз перед признанием он торговался со следователем, выпрашивая у него свидание с сожительницей и с сыном, как будто чувствовал неминуемый смертельный приговор. Через две недели в Краснодарском крае, в казачьей станице, у дальних родственников был задержан четвертый член банды, по прозвищу «Звонарь», который не долго упирался, после предъявленных ему показаний братьев Степаненко. Всех четверых суд признал виновными во всех эпизодах краж и разбоев, кроме младшего Степаненко Владимира, являвшегося участником бандитской группы при совершении ею первого преступления. С учетом его «явки с повинной» суд вынес ему наказание, в виде четырех лет лишения свободы.
Минула грязная осень и лихой ветер порывистым рвением сушил тротуары улиц, одновременно сметая с них пожухшую листву и всякий бумажный мусор, брошенный по ходу несознательными горожанами. Близился двухтысячный Новый Год, вместе с ним и надежды простых людей на лучшую долю в этой «капиталистической» жизни. Когда этот год наступил, вместе с и.о. молодым президентом страны, Русову, казалось, что скоро, каким-то образом измениться и сама страна… К этому году ему уже стала надоедать эта уголовно-розыскная жизнь и безответное дарение ей своего личного времени. Да и молодые, да шустрые коллеги не переставали его удивлять своими греховными поступками, а порой даже участием, в милицейском «крышивании»… В его сознание постепенно вкрадывалось ощущение уже не романтичности этой самой жизни в окружении нового поколения сыщиков, стремящихся в ней более всего, к карьерному росту и жизненному благополучию. А тут еще, вместо ушедшего Колесникова, начальником розыска стал бывший коллега из аппарата БХСС, супруга которого, молодая тогда еще милиционерша, работавшая в отделе по борьбе с карманными кражами, до замужества являлась подружкой Русова… Однажды, она по какой то причине пришла очевидно к супругу и в коридоре встретила бывшего, своего любовника. При этой встречи она чувствовала себя радостной и счастливой. Болтала не умолкая, все вспоминая и вспоминая счастливое время своей молодости… Воркующую пару то ли случайно, то ли намеренно, недалеко от своего кабинета заметил Маринкин муж. Подойдя с суровым выражением лица, он надменно, не замечая Дмитрия, молча и грубо взял жену под руку и они направились к выходу. С того дня, он старался Русова не замечать, когда вынужденно был его видеть на оперативных совещаниях отделов по конкретным преступлениям. Однако, никаких ему препятствий не чинил и козней никаких не строил. Короче, вслед за увольнением Ткаченко и Токманова, старший оперуполномоченный Русов тоже уволился на пенсию по выслуге лет. С ранней весны и до поздней осени работал на своей «фазенде» с тридцатью сотками земли и со всякой живностью подсобного хозяйства. Часто ходил на рыбалку к Мертвому Донцу, что протекает в пятистах метрах от исторического селения Танаис. Там на рыбалке, он однажды встретил своего сослуживца по Артемовскому ОВД и такого же пенсионера, как и он сам, Трохина, который с берега, не совсем удачно забрасывал удочку и она у него почему-то предательски дрожала в руках. У него дрожали не только руки, но и слегка подергивалась голова… Таким его Русов, видел впервые. Последнее время он работал в областном аппарате по борьбе с экономическими преступлениями, потом в штабе УВД. Разговорились, вспоминая совместную службу в райотделе.
- Ну а это, что с тобой такое?… Что за трясучка?
- Нервы, Дима, нервы… А ты думаешь, как можно было дослужиться до полковника в девяностые… Кругом выскочки, да предатели. Ты-то, так и ушел майором… А у меня-то уровень был повыше твоего… Но также приходилось отстаивать интересы дела и государства… Стой, стой… Кажется клюет…
Русов в какой-то мере был согласен с ним, зная его, как человека определенно принципиального, требовательного и тем не менее трусливого, страстно заботившегося о собственной карьере. Затем подумал про себя: - «Тоже мне, трясущейся герой…». Однако, вспомнив, как этот самый не национальный герой, будучи начальником отделения пытался со следствия перетащить его к себе, обратно на оперативную работу в родной коллектив – пригласил бывшего полковника и сослуживца к себе в гости, на свою «фазенду»…
Как только у Русова закончился дачный сезон, его потянуло в город с желанием поработать в гражданском сообществе, связанного с поиском и сыском. Года три он работал в банке начальником службы безопасности, потом сотрудником детективного агентства. Дважды, в качестве туриста выезжал за границу: в Германию и в Швецию. В скандинавской стране жил Александр Игнатов, его друг ранней молодости, с которым Дмитрия связывали не только воспоминания о ней, но и в каком-то роде похожая семейная судьба, сложившаяся у обоих не лучшим образом.
Игнатов, такой же бабник, был искренне рад приезду Русова и они, уже оба в возрасте за пятьдесят, бродившие по улицам старинного Стокгольма, то и дело оборачивались в след встречных дамочек, отнюдь, не пожилого возраста. В одном из кафе, куда они по ходу забрели выпить шведского пива, Алекс, как он себя называл, в разговоре о том и о сем, вдруг ударился в российские воспоминания:
- А ты помнишь, как мы четверо ростовчан гуляли в московском ресторане «Националь»… Ты еще из Ростова привез с собой огромный, соленый арбуз, на закуску... Помнишь, как все мы уговаривали официанта, чтобы на кухне арбуз разделали на кусочки для подачи к столу, к «Столичной» водочке. И только за хорошие чаевые, он согласился. А эту американку, студентку, помнишь? Она обучалась на факультете русского языка, где я преподовал… Как ты ее лихо «снял» тогда в ресторане и усадип за наш стол. А потом угощал ее русской водкой и этим самым арбузом, ты помнишь?… А я кого тогда «снял», уже и не помню. Мы их обоих, после ресторана, потащили в гостиницу… Вот в России, жизнь была куда покруче! Скажи… А это помнишь… Как в очередной твой приезд, мы ходили к Большому театру, где ты встречался там с балериной. Ну, с которой, ты в Сочи познакомился… Я еще не верил, что на самом деле, к нам выйдет из Большого, настоящая балерина. А она, после репетиции, раз… и выходит к тебе! Че ж ты, на ней не женился?…
- Чудак ты, Саня… Ну, кто такой был тогда я, рядовой, провинциальный сыщик? Иона балерина, известного во всем мире театра! Помниться, я еще раз приезжал к ней, но кончилось все прощальным, сладким поцелуем и скупой слезою… Ну и потом, ты же знаешь, что я люблю девчат грудастых и сочных…
Тоскуя по родным и близким, через год, через два Алекс периодически приезжал в Россию и там, находясь в родном городе, часами искал в интернете ростовских красавиц, уделяя этому занятию и встречам с ними, значительное время. Дмитрию в интернете он сделал сыскной сайт на частное лицо и Русов стал пытаться работать самостоятельно, как частный сыщик. Однако, производство частного сыска не процветало, ибо обращений клиентов по поводу розыска без вести пропавших, раскрытия краж, фиксации супружеских измен и т.п., было не достаточно. Клиенты обращались довольно редко, в связи с чем доход от детективной деятельности, являлся, даже вместе с пенсией, довольно скудным…