ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. АКТ СЕДЬМОЙ.
(Тот же учебный класс в автошколе. Из него выходит последними из группы Захид, Валентина, прощаясь на ходу с Владимиром и Олечкой.
В классе остаются Владимир и Олечка. Они становятся напротив друг друга между столами, практически сидят на них.)
ВЛАДИМИР. Ну, вот и разбежались все… Ты не представляешь, с каким нетерпением каждый раз я жду окончания занятий… чтобы перекинуться с тобой хотя бы парой слов, заглянуть в твои глаза… В печенках уже и эти занятия, и эта школа!..
ОЛЕЧКА. Ай-яй-яй-яй-яй! Скажите, пожалуйста! Да ты должен судьбу благодарить, что есть такая школа, и что, благодаря именно этой школе, мы встретились, а сейчас, вот, еще и общаемся один на один!
ВЛАДИМИР. Смешно сказать… Мы практически никогда не остаемся с тобой вдвоем. У тебя все папик на языке, и как только заканчиваются занятия, ты летишь к нему. За пределами этой школы встречаться мы из-за твоего престарелого опекуна тоже не можем. А здесь (кривляется) – никаких удобысытыв… К тому же – скрывайся, не скрывайся – у всех наших все равно на виду…
ОЛЕЧКА. А зачем же от наших-то скрываться? Пусть смотрят и завидуют! Ну, а по поводу папика… ты, Вовочка, должен меня понять… У папика от денег бумажник вот-вот лопнет. Я просто обязана помочь ему этот бумажник облегчить… Я бедная несчастная девушка, совсем одна. Кто мне еще поможет?..
ВЛАДИМИР. Папик, папик, папик… Какое противное слово! Вот что, я убью его!
ОЛЕЧКА. Ну, не ревнуй ты так! Девичья благодарность за щедроты благодетеля самая маленькая. Ему достаточно подержаться за кончики моих пальцев, чтобы описаться от счастья.
ВЛАДИМИР. Так я и поверил, что достаточно!
ОЛЕЧКА. А, думаешь, я верю в искренность твоих чувств?
ВЛАДИМИР. В искренность?.. (Приближается к Олечке вплотную, берет ее за руки, преданно смотрит в глаза.) Не веришь?..
(Владимир начинает страстно ласкать Олечку, закрывает глаза, дыхание его становится частым и взволнованным. Олечка отвечает Владимиру взаимностью, затем резко его отталкивает.)
ОЛЕЧКА. Ты с ума сошел. Поезжалов здесь! Он же никуда не уходил!
ВЛАДИМИР. Ну, и что! Уходил или не уходил Поезжалов, какая разница? Черт с ним! Он, может, будет здесь допоздна торчать! А то и на ночь останется… унитаз красить!
(Владимир улыбается, Олечка хихикает. Владимир снова берет ее за руки.)
ОЛЕЧКА. Какой ты настойчивый… Почему я должна уступать твоим желаниям?..
ВЛАДИМИР (мысли вслух). А я разве что-нибудь желал?.. Она что, провоцирует меня? Впрочем… Она такая соблазнительная! Какая разница!
ВЛАДИМИР. Я весь горю!
ОЛЕЧКА. Я о том и говорю!..
ВЛАДИМИР. Любишь ты слова рифмовать… Ловко это у тебя получается… «Горю-говорю», «Нет инструктора важней, чем инструктор Алексей»! Прямо настоящая поэтесса!.. Я надеюсь, что с этим Алексеем у тебя действительно ничего не было?
ОЛЕЧКА. Ну, что ты, милый?! (Гладит его по голове, с готовностью смотрит в глаза.) Наивный ты мой настойчивый дурачок!
(Владимир подается всем корпусом вперед, на Олечку.)
ВЛАДИМИР. Оля, Олечка…
ОЛЕЧКА (снова отталкивает Владимира). А ты уверен, что сюда никто не войдет?
ВЛАДИМИР. С улицы, конечно, нет. А из другой двери, если только Антуан вместе со своим ярым полком…
ОЛЕЧКА. Ты все шутишь, но ведь Антуан Ярополкович действительно может войти…
ВЛАДИМИР. Поезжалов у нас человек интеллигентный. Он никогда не войдет. К тому же сейчас тихо. Мы обязательно услышим, если кто-то будет подходить к двери. Олечка!.. Рядом с тобой я теряю над собой контроль…
(Владимир ласкает Олечку, сажает ее на стол, целует.)
ОЛЕЧКА. Вовочка, миленький!.. Я боюсь… Не надо!.. Подожди!..
ВЛАДИМИР. Чего еще ждать?
ОЛЕЧКА. Ты знаешь, Вовчик, на западе принято так… Если кто-то занимает помещение и не желает, чтобы их беспокоили, а на замок закрыться возможности нет, они вешают на ручку, с обратной стороны двери, галстук…
ВЛАДИМИР. Хм… но галстука у меня нет!..
ОЛЕЧКА. Эх, Вовчик, Вовчик!.. Непредусмотрительный ты человек!
ВЛАДИМИР. Что же делать?..
ОЛЕЧКА. Думай, Вовчик, думай!
ВЛАДИМИР. А что тут думать? У меня шнурки есть (смотрит на свои башмаки)! Какая разница?! Повесим шнурок!
ОЛЕЧКА. Шнурок не пойдет: никто не догадается!
ВЛАДИМИР (наклоняется, чтобы расшнуровать туфель на правой ноге, расшнуровывает его). Пойдет, еще как пойдет! Поезжалов на то и директор, чтобы догадываться! А не догадается, так, хотя бы, потренируется!
(Владимир быстрым шагом направляется к двери, ведущей в административную часть, открывает ее, и завязывает шнурок бантом на дверной ручке, расположенной со стороны административной части. Олечка за ним наблюдает, успевая при этом смотреть на себя в зеркало, вынутое из сумочки, и поправлять прическу. Владимир закрывает дверь, направляется к Олечке, слегка волоча за собой правую ногу в башмаке без шнурка, так как туфель теперь болтается на ноге.)
ОЛЕЧКА. Тебя, Вовчик, как в ногу ранили…
ВЛАДИМИР. Нет, меня не ранили, меня убили. Ты!.. Выстрелом в самое сердце! И теперь оно умирает от любви, страстной любви к тебе!
(Владимир приближается к Олечке вплотную.)
ОЛЕЧКА. Игра талантливого актера!
(В это время к входной двери в учебный класс из административной части подходит Поезжалов, видит шнурок, завязанный бантом на дверной ручке, присматривается, пытаясь понять, что это такое, трогает рукой.)
ПОЕЗЖАЛОВ (размышления вслух). Шнурок… Потеряли? Нашли? Повеситься? Или «осторожно, окрашено»!? (С опаской трогает пальцем ручку, затем – дверь.) Вроде, нет…
(В это время Поезжалов вдруг слышит чей-то разговор, восклицания Олечки, прислушивается, приблизив одно ухо к створке двери. Владимир ласкает и целует Олечку, поднимает ее ноги, задирает юбку, намеревается снять колготки, но видит высоко забинтованную ногу, и, понимая, что повязка будет ему мешать, начинает ее развязывать. Развязать сразу не получается. Тогда Владимир в порыве страсти пытается разорвать узел зубами. При этом он зло рычит. Олечка заливается звонким смехом.)
ВЛАДИМИР. Ну, товарищ директор! Это ж надо так бояться людей с кинокамерой! Словно мумию бедную девушку забинтовали!
ОЛЕЧКА. Вовчик, я не мумия, и бинтовалась я сама.
ВЛАДИМИР. Да, я понимаю, потому что на такое способна только ты: накладывать на ногу бинт, не снимая колготок!
(Наконец, Владимиру удается развязать узел и он начинает разматывать повязку. Бинт оказывается довольно длинным. Разматывая повязку, Владимир чертыхается, путается в бинте. Наконец, освободив ногу подруги от бинта, он снова пытается овладеть ей. Свет в классе гаснет.)
ОЛЕЧКА (в полной темноте). Ой! Вовочка! Ой! Миленький!
(Поезжалов, смотревший уже некоторое время в замочную скважину, распрямляется. Пятно, освещающее директора автошколы, замершего у двери, становится ярче. Неожиданно Поезжалов начинает делать гимнастические упражнения: с усилием разводит руки, поднятые на высоту плеч и согнутые или разогнутые в локтевом суставе; приседает, выбрасывая руки перед собой и т. д.)
ВЛАДИМИР (голос в темноте). Ну, вот и умничка!
ОЛЕЧКА (голос в темноте). Умничка! Тебя же не сдержать!.. Но мы так рискуем!..
ВЛАДИМИР (в темноте). Повышенный уровень риска быть застигнутым врасплох улучшает качество и глубину удовольствия. Экстрим способствует выработке адреналина!
ПОЕЗЖАЛОВ (мысли вслух). Хм… Какая оригинальная и глубокая мысль! Можно, безусловно, можно, отмечая некоторую шаткость моральных устоев, отметить и стремительный рост интеллекта отдельных слушателей школы!.. Этот Свистунов несколько дерзковат, но парень, очевидно, не глупый. Надо понаблюдать за ним попристальнее!
(Поезжалов удаляется в административную часть помещения.)
Конец седьмого акта