Русская деревня

Н.Н.ГАГУРИН.


РУССКАЯ
ДЕРЕВНЯ.






               



Глава 1. РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ.
Родина – понятие ёмкое. Слово «родина» имеет один корень (род) со словами родился, родные. У многих людей  слово родина ассоциируется с местом, где родились (так называемой малой родине), для всех – со страной, в которой родились. Для меня слово родина связано с деревней русской, имеющей странное название ГУБАРЁВКА, с милым моему сердцу домом, где я родился и жил до окончания 10 класса и позже навещал ежегодно, только в последние годы стал реже посещать родные места из-за здоровья. Ещё великий русский писатель И.С.Тургенев в письме своему другу поэту Я.П.Полонскому писал: «Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу – родине поклонитесь…».
   Место для обитания будущие жители выбрали далеко не случайно. Холмистая местность. Чередование возвышенностей и впадин, пролегающих с запада на восток. Близость леса. Речушка, не имеющая названия, но несущая студёную вкусную воду, питающаяся многочисленными родничками, берущая начало в роще из родника на склоне возвышенности, наполняемая своей водой несколько прудов. Вода этой речушки позволяет жителям деревни собирать хорошие урожаи со своих огородов. Вдоль неё идёт полоса буйно растущей растительности. Здесь растут могучие липы, вётлы, ольхи, мелкая поросль, кустарник, густой осот. Поэтому даже в самые знойные летние дни вода в речушке оставалась студёной, очень холодной.
   В одной из впадин то узкой, то широкой, то мелкой, то глубокой с извилистой речушкой начали поселяться пришлые люди. Дома строили по обеим сторонам речушки и прудов на возвышенных пологих участках, напоминающих губы человека и давших название ей Губарёвка. Деревушка была небольшой, насчитывала несколько( семь-восемь) десятков дворов. Застройка барская. Крестьяне одного барина селились на одной улице. И улицы назывались по имени-фамилии барина: Шахматовская, Морозовская, Тамарская. А одну часть деревни, которая заселилась на отшибе (краю), дома которой разбросаны по берегам пруда назвали Тундрой. Шахматовская улица получила название по фамилии барина из старинного рода саратовских дворян Шахматова Алексея Алексеевича. Здесь в семье своего дяди многие годы, оставшись круглой сиротой в шесть лет, провёл академик Алексей Александрович Шахматов – один из самых талантливых и разносторонних представителей русской науки. Его портрет в числе четырёх видных  исследователей по истории русского языка красовался на второй странице обложки учебника русского языка для младших классов. Между Тамарской улицей и Тундрой находились четыре домика, стоящих один возле другого и образующих улочку. Дома в улицах располагались так, что окнами фасадными обращены были в улицу, а позади – участки отводились под огороды. А в Тундре дома расположились вокруг пруда в хаотическом порядке. Одним концом (западным) Шахматовская улица  упиралась в Володин сад, а заканчивалась у дороги, ведущей из Саратова в Сокур через село Большая Каменка. Через эту дорогу начиналась улица Тамарская. Параллельно ей, но на другой стороне ложбины пролегала третья улица – Морозовская. Улица Шахматовская располагалась на косогоре, в ложбине же протекала речушка с очень вкусной целебной родниковой водой. Старожилы помнили время, когда воду этой речушки возили в Саратов для продажи. И покупали за её чистоту, прозрачность, вкусовые и целебные качества. Конец улицы Шахматовской(местные жители называли его угол) от речушки отделялся ещё одним косогором (бугром), разделявшим два оврага. В ближнем овраге протекал ручей, когда- то обильный, но со временем, пришедший в запустение. Папа рассказывал, что помнит этот ручей, питающий большой пруд, который как и сад, расположившийся на его правом крутом берегу, назывался Александровским. Он туда бегал со сверстниками – мальчишками купаться в этом пруду. Когда же  они слышали хлопки в ладоши, то быстро выскакивали из воды, прихватывали свои одежды и мигом разбегались, так как это был сигнал к освобождению пруда. В его прозрачной чистой воде шла купаться барыня. Ограды вокруг барской усадьбы и барского пруда не было. Крестьянам и их детям разрешалось купаться в то время, когда он был свободен от барского присутствия. Поэтому барыня и подавала сигнал, давая понять: «Иду купаться». А любила купаться она , раздевшись догола. А ребята прятались в кустах на берегу пруда и наблюдали сквозь густые заросли за барыней, которая наслаждалась купанием и любовалась белизной своего красивого стройного тела. В те времена девушки и женщины презирали загар, считали это неприличным, недостойным занятием.
   Деревня Губарёвка утопала в садах. За Александровским ближе к деревне следовал Володин сад. Между речушкой и ручьём на косогоре (бугре – так называли это место жители) расположился Белов сад, а за речушкой -Барский, за Тамарской улицей – Гагуринский сад, который был поделён между четырьмя братьями: дедушкой Николаем Ивановичем и его двоюродными братьями Фокой Еремеевичем, Григорием Еремеевичем и ещё одним, которого не помнит моя сестра, Гагуриными. И Тундру окружали сады. Старожилы помнят образцовое содержание всех этих садов, имевших непосредственных хозяев в лице барина. Но после того, как хозяев не стало, сады  стали общими, колхозными. Никто за ними не ухаживал, не поддерживал их в надлежащем порядке. Сады приходили в запустение. Особенно пострадали они во время войны 1941-45г. Их вырубали на дрова. Хотя роща и лес были поблизости. Но в них запрещалось пилить, рубить деревья, даже усохшие, упавшие.
   Русская деревня! Родная деревня! Как ты хороша и мила моему сердцу! В семнадцать лет покинул я тебя, но ежегодно, пока были живы мои родители, на месяц приезжал в эти родные края. Сначала - один, затем - с Ниной (женой), затем - с ней и с сыночком Колей, позже - с ними и вторым сыночком Володей, ещё позже-с  ними и дочуркой Аней. Ничто и никто не мог мне помешать приезжать сюда. И после того, как родители ушли на вечный покой продолжаю навещать опустевшую деревушку, приезжаю поклониться маме, папе, бабушке Дуне, другим родным, которые лежат на деревенском кладбище в роще за речушкой, за Барским садом. И думаю, что пока есть сила и здоровье, буду продолжать наезжать на родину, ибо тянет туда меня неимоверно. И если бы не жизненные обстоятельства, то пешком бы отправился и остался там жить до конца своих дней. Но… видимо не судьба. Зачастую живущий человек не управляет своей жизнью (где жить, как жить и т.д.). Она диктуется ему сложившимися условиями, обстоятельствами. Мой старший брат Гриша мечтал после выхода на пенсию поселиться в родной деревушке, покупал книги, помогающие строиться и благоустраиваться. И часто говаривал: «Мне не безразлично, где лежать на вечном покое». И ушёл из жизни, не реализовав свою мечту, а близкие и родные не выполнили его пожелания. Когда он умер в 1978г., то перед похоронами родные обсуждали этот вопрос и решили похоронить в Риге, где оставалась жить его семья(жена, дочка, внучка и зять). В то время даже бредовой мысли у нас не возникало, что он будет лежать на кладбище в другом государстве.
   Родная деревня! Ты прекрасна в любое время года, и зимою, и летом, и весною, и осенью. Зимою кругом белым-бело. Дома, избушки завалены снегом. В сугробах снега проложены дорожки от избы к избе, а от них - к речушке. В тихое морозное утро из каждой трубы вертикально вьётся дымок. На горках резвится детвора, катаясь на санках, лыжах, ледянках. Ледянка – устройство для катания с горок. К широкой короткой (50-70см) доске прибиваются поперечины: короткая поперечина - впереди, немного длиннее - сзади, они соединяются продольными рейками. На нижнюю сторону доски накладывается коровий помёт (с небольшим уклоном впереди), поливается. Ледяная корка образуется в несколько слоёв. На прудах, покрытых сверкающим льдом, днём и при лунном освещении бегают в валенках дети, некоторые, прикрутив к валенкам коньки, скользят по льду. Иногда с огромным азартом соревнуются на скорость бега. Отдельные ребята мастерили самокаты и катались, отталкиваясь ото льда палочками с металлическими штырями  на концах.
   Самокат-устройство для катания по льду пруда, по ледяным дорогам. Делали их двух типов. Одни самокаты – квадратная дощатая площадка размером 40-45см, поставленная на пару коньков. Второй тип отличался наличием третьего конька, который использовался в качестве руля и крепился к площадке на двух коньках.
   Не всегда проходило гладко. Случалось неосторожным мальчикам, реже девочкам принимать ледяные купели, когда лёд ещё был не совсем окрепшим.
   Особенно шумно и весело на горках и прудах бывало в дни зимних школьных каникул. И только вьюга, метель, сильные морозы загоняли ребят в избы. Залезут они на русские печки и лузгают в тепле тыквенные или подсолнечные  семечки да слушают завывание ветра в печных трубах.
   Жизнь в деревне не замирала и зимою. Уход и содержание всякой живности требовали повышенной заботы и внимания. Появлялись на свет ягнята, телята и другая молодь, которых до наступления тёплых дней или же подросших держали в избах. И стол становился разнообразнее. Молоко, сливки, творог, сметана - весомая добавка к зимнему рациону.
   Сколько зима ни злится, но и ей приходит конец. Солнце не только начинает светить, но и пригревать, особенно на солнечной стороне. Образуются на радость детям ледовые сосульки, которые начинают свисать с крыш всяких строений. На солнечных полянках появляются проталинки. И вот уже бабушки и мамы пекут «жаворонки», в которых вкладывают монеты, кусочки материи, щепочки. Кто-то радуется, кто-то огорчается, съев свои «жаворонки». Так как, если попалась монета, то к богатству, кусочек материи материала - нарядам, щепочка – к похоронам. Прилетают первые ласточки. Это означает, что весна взяла своё, зима отступила.
   И взрослые, и дети ждут прихода весны с нетерпеньем. Взрослые потому, что зимние заготовки, корм заканчивается, а дети связывают весну с отдыхом от учёбы в каникулы. Солнце поднимается всё выше и выше и светит с каждым днём дольше. Снег под затвердевшим настом растапливается. Вода скапливается под толщей снега и твёрдого наста. Наступает момент, когда вода по канавкам, канавам под снегом устремляется вниз через огороды, улицы к речушке. Для деревенских учеников наступают долгожданные весенние каникулы, которые не имели конкретных дат, а приурочивались к половодью, когда из-за бурных потоков воды нельзя было ходить в школу из одной деревни в другую, да и по деревне ходьба была затруднительна. Прилетевшие скворцы заняли свои домики и, сидя на скворечниках, издают такие рулады, что невольно заслушаешься. Белый снежный покров исчезает. Лес и роща наряжаются в зелёный наряд, сады надевают белое, сиреневое и других  ярких цветов покрывало от цветения яблонь, груш, вишен и других фруктовых деревьев и сирени. У деревенских ребят - новые игры: лапта, городки и другие, в которых основным спортивным снарядом является мяч. А как красиво весною в роще, которая сияет от множества цветущих подснежников, а позднее ландышей.
   Весна не только праздник, но и упорный труд крестьянский. Как гласит русская пословица - что посеешь, то и пожнёшь. Вот и стараются деревенские жители быстро обработать почву, вовремя посадить, посеять, помня другую пословицу - весенний день (час) год кормит.
   Дни становятся длиннее. Солнце уже не только греет, но нещадно палит. Вода в прудах нагревается, и детвора с огромным удовольствием загорает и купается. Наступили продолжительные летние каникулы. Походы в лес за ягодами и грибами. Да и в садах есть чем полакомиться, в избытке  - такое нетерпенье, что не дают плодам полностью созревать.
   Сенокос. Пора заготовки душистого разнотравного сена. Крестьяне отбивают косы и идут, едут на свои делянки для покоса.
   Уборка зерновых. Наряду с взрослыми трудятся школьники, работая возчиками на бричках. Отвозят от комбайнов зерно на ток, который представляет собой расчищенную или специально оборудованную площадку для просеивания, сушки и предварительного хранения зерна. А сколько труда вкладывали деревенские жители в полив овощных и других культур на огородах. Не сосчитать переносимых вёдер с водою. В этой работе огромную помощь взрослым оказывали мальчишки и девчонки. И неописуемая радость охватывала всех, если набежит туча дождевая, закроет яркое солнышко и прольётся долгожданным дождём. После дождя наступает благодать. Всё живое и неживое торжествует и благоухает, а мальчики и девочки босиком с удовольствием и радостью бегают по дождевым лужам, стремясь скорее попасть в пруд - покупаться в тёплой дождевой воде.
   Но незаметно и быстро пролетают летние месяцы. Подступает осень, а с нею- начало учебного года. Трудно и неохотно расставаться с весёлою порой, но жизнь не остановишь. Одни ребята (их большинство) будут познавать новые предметы школьной программы, а некоторым предстоит пройти повторный курс, т.к. оставались на второй год.
   Лес меняет свой зелёный наряд на жёлто-багрово-пурпурный, продолжает одаривать грибами опёнками, которые растут вокруг спиленных деревьев (пней) семьями, сады - грушами, поздними яблоками, огороды - овощными и бахчевыми плодами. Полным ходом идёт заготовка на зиму. Тыквы складируют в подполье, картофель и другие овощные плоды - в погреб. Солят в бочках огурцы, помидоры. Рубят капусту и солят в бочках. Кочерыжками от кочанов капусты лакомятся ребята.
   Осень - пора густых туманов. Часто приходится искать в такую темень (хоть глаз выколи, ничего не видать) корову,   или овец. В это время они, в основном, пасутся на озимях, земельных площадях, на которых взошла рожь.
   В деревне дома строили фасадными окнами в улицу. Улицы располагались с запада на восток. Один ряд домов выходил фасадными окнами на юг, другой - на север.
   Каждой семье государство выделяло в нашей местности 40 соток земли, а в Ростовской области- 1га. Такая большая разница в наделах земли в зависимости от территории была! На дом и двор, на котором строились различные хозяйственные помещения для содержания крупного и мелкого скота, птицы, для складирования разной утвари и другие отводилось 3сотки, а на огороды-37соток, из них 15 соток поливных земель, т. е. земель, расположенных вдоль речушки. К неполивным землям относились зады, т. е. участки земли, находившиеся за домом. Примерно половина принадлежащей каждой семье земли находилась в разных местах на нескольких  участках в равных долях. Распределением  занималось правление колхоза.
   Дома  бревенчатые, снаружи мазаные раствором глины с навозом или обшитые досками. Мазаные дома ежегодно надо было подмазывать и белить. Двухскатные крыши домов крыты соломой (мало), черепицей (один), кровельными листами железными (в основном). Окна отделаны расписными наличниками, со ставнями. Каждое окно с двумя рамами, одна (наружная) из которых съёмная. Весною она снимается и убирается на чердак. Внутри дом делился перегородкой деревянной (дощатой) на горницу и кухню. Горница-это и зал и спальня. В ней - кровати, стулья, стол, настенное большое зеркало. В одном углу (восточном) стояли иконы на полочке, на которой по церковным праздникам зажигался в лампадке огонь. В  центре дома -голландка с плитою, дверца её выходила в кухню, в которой – русская печь, стол ,скамьи, табуретки, посудная лавка и шкафы, полати(нары) для сушки и хранения лука - севка, которые делались под потолком, сундук для хранения вещей. В кухне находился вход в подполье. Под одной крышей дома или в пристройке располагались сени, т.е. помещение между жилой частью дома и крыльцом. Они не отапливались. Строились сени с чуланом (кладовкой). В них хранилась вода, принесённая из речушки, обувь, одежда. В чулане хранились продукты. Подворье - огороженный или неогороженный участок около дома. В нём размещались хлевы (помещения) для крупного и мелкого скота, кур и другой живности, пригон для содержания животных в тёплое время года, погреб с погребицей или же подвал для хранения овощей и солёностей. Ворота имели не все жители.
   Какую одежду  и обувь носили деревенские жители? Мужчины - полушубок или фуфайку, в сильные морозы, для поездок - тулуп, ватные штаны, шапку -ушанку и валенки, шерстяные чулки или носки, варежки, рукавицы. Женщины носили фуфайку, а на выход – доху,  шерстяные чулки, пуховые платки, валенки, чёсанки с калошами, боты.
   Питание не отличалось большим разнообразием. Как говорится щи да каша – пища наша. Картофель в разных приготовлениях: жареная, варёная чистая или в мундире, в супах и щах. Каша пшённая, манная и другая, лапша домашняя. Яичница-глазунья, с салом. Блины и блинчики, пирожки с картошкой, с луком и яйцами, а в праздники- пироги с разнообразной начинкой. Соленья разные: помидоры, огурцы, капуста и другие.
   В каждом подворье содержали корову с телёнком (более не разрешалось), овец с ягнятами,  кур, а некоторые свиней и коз. Зимою и к весне резали живность для еды или на продажу. Количество скота, кур ограничивалось советской властью. Лошадей держать не разрешалось. В зависимости от подворья (сколько помещений, выгонов во дворе) скот содержался раздельно или вместе. В летнее время скот содержался во дворах в загонах. В качестве корма использовались сено (для покоса колхоз выделял каждой семье участок с травою), солома скошенных зерновых, тыквы, свёкла, ветки с листьями, которые заготавливались на дрова, когда прочищали отдельные участки леса по разрешению лесника.
   Погреб - это котлован размером 2,5-2,5м (чуть меньше, чуть больше), высотой около 2м. Накрывался он настилом из деревянных материалов: жердей, балок, досок и толстого слоя (до40см) земли. В настиле оставляли квадратный лаз в1м (творило) который закрывался деревянной крышкой, в зимнее время - двойной крышкой, между крышками прокладывался утеплитель. Стены и потолок погреба не бетонировали. В погреб жители осенью складывали для хранения в холоде картошку, лук, морковь, свёклу, капусту, молоко, масло, сливки, сметану и другие продукты. А также осенью  жители (4 мужчины) опускали в погреб    кадушки (10-15 ведёрные) с разными соленьями,   мочёными яблоками, тёрном. Весной из погреба всё поднимали и набивали его снегом. Так как в нём стены и потолок были земляные, то вода при медленном таянии снега в летнее время впитывалась в почву. Снегом температура в погребе поддерживалась прохладной и постоянной, необходимой для длительного хранения продуктов. Над погребом строилась погребица (сарай) из деревянных материалов, накрывалась двухскатной крышей. Использовалась она для хранения всевозможных вещей, необходимых в хозяйстве: кадушек, корыт, лопат и др., а летом - для жилья, т.к. в ней сохранялась прохлада даже в жаркие дни. Некоторые жители деревни имели подвалы (выходы). В отличие от погреба он имел небольшую глубину (до1м). Вход в него - по лестнице. Сначала была малая прихожая, а затем само помещение выхода, которое закрывалось дверью. Размеры его 2,5-35м. Пол земляной. Сводчатый потолок из деревянного материала, на нём укладывали слой земли. Свод возвышался на 1,5-2м.
   Бани имели не все. Обычно баней владели несколько семей. Строились бани около речушек, прудов, т.к. баня требовала много воды. Баня представляла собой сооружение деревянное, обмазанное с обеих сторон раствором глины с навозом. Помещения бани: предбанник, в котором раздевались и одевались; моечная, в которой находились печь с котлом для нагрева воды, с камнями для нагрева и образования пара. А также в моечной -  настил (полок), где парились берёзовыми или дубовыми вениками, скамьи, кадки для холодной и горячей воды, тазы. Печь в бане топили по-чёрному (позже стали строить бани с топкой по – белому), т.е. печь не имела дымовой трубы, а дым выходил через моечную и входную (в предбанник) дверь. В бане мылись семьями (две-три пары), с детьми дошкольного возраста. Сначала матери мыли детей и отправляли их домой, а затем мылись сами с мужьями. После бани дома ожидал готовый самовар и чаепитие с вареньем.
   В деревне проживало много родственников, т.к. дети по мере замужества или женитьбы, в основном, отселялись. Только семья одного сына или дочери могла жить с родителями. Например, с нашими родителями жили дедушка с бабушкой. Тетя Маша с дядей Мишей (Никифоровым), т. Наташа с д. Егором (Кондратьевым) с семьями жили на Морозовской улице, д. Ваня Гагурин с т. Анютой - как и мы на Шахматовской. Кроме ближайших родственников по папиной линии на нашей улице жили мамин брат с семьёй. Жили в деревне многочисленные (двоюродные и троюродные) родственники как с папиной, так и с маминой сторон. В деревне жили родственники Герасимовых, Михайловых и других.
В нашей деревне многих (если не всех) знали и называли не по фамилиям, а по прозвищам (кличкам). Так мы были Миколины, Герасимовы-Яшины, Осиповы-Волковы, Павловы-Козловские и так далее. Жители проявляли заботу об охране от воров и разбойников, от пожаров, о снабжении разной утварью по ведению крестьянского хозяйства. В нашей деревне в ночное время ходили сторожа с колотушками, которыми отпугивали воров и разбойников. На Морозовской улице на краю у балки, отделяющей улицу от Тундры, стояла кузница, в которой кузнец со своим подручным ковали разные изделия, необходимые крестьянам. В кузницу иногда заходили ребята и наблюдали за их слаженной работой. Подручный поддерживал постоянно жар в печи огромными мехами, в которой лежали куски железа. Раскалённые докрасна куски подручный брал длинными клещами и клал их на наковальню, а кузнец своими мощными руками большим молотом ковал какое-нибудь изделие. Кузнец жил с семьёй на Шахматовской улице в добротном доме, обшитом досками. Его знали не по фамилии, а по мастерству и называли кузнец. На краю (перед Гагуринским садом) Тамарской улицы возвышалась каланча (наблюдательная вышка над зданием пожарной части), с которой велось наблюдение за состоянием пожарной безопасности. С каланчи открывался широкий обзор на деревню. Она смотрелась им как на ладони. Когда наблюдатель замечал  подозрительный  дым или языки пламени, то бил в набат. Дежурившие пожарные сразу же мчались к месту пожара, разворачивали  шланги, устанавливали насос, брались по двое за ручки насоса с обеих сторон и начинали работать, качать воду из водоёма (речушки, ручья, пруда). Пожарный из брандспойта приступал к тушению, к ликвидации очагов пожара. По набату к месту пожара прибегали жители(каждый из них заранее знал с чем ему бежать) и помогали пожарным. У каждого двора стояла бочка с водою, кадка с песком и был оборудован противопожарный щит, на котором должны быть багор, лопата, лом, топор и ведро. Всё это кануло в прошлое, нет сторожей, нет кузницы, нет каланчи со зданием пожарной части, да и в самой деревне домов поубавилось.






               

               

Глава 2. НАШ ДОМ.
   Наш дом находился на Шахматовской улице (третий дом от угла). Дом и двор занимали примерно 3сотки земли. Дом небольшой, бревенчатый, с 2-х скатной крышей, крытой кровельными железными листами. Его построили в 1935г. Материал - брёвна после разборки старого дома, т.е. он перенесён с одного места на другое. Размеры его - примерно 6 на 8м. С шестью окнами, из них два фасадных окна с видом на север (на улицу) и четыре - на восток. Высота от пола до потолка - 2,4-2,5м. Под полом находилось подполье, глубина которого 1,2м. Вход в него был из кухни. Для утепления дома по периметру пристраивалась завалинка шириной примерно 30см и высотой -до окон, которые были небольшими, с двойными рамами, со ставнями. Дом разделён дощатой перегородкой примерно на равные части - горницу и кухню. Дверь из кухни в горницу-2хстворчатая из досок. Дом обогревался русской печкой и голландкой, которая располагалась в горнице, а её лицевая сторона с дверцей продолжала перегородку. В голландке встроена плита с одной конфоркой. Размеры голландки небольшие, всего 90 на 110см. Голландка имела вьюшку с дверцей. Дымоход закрывался двумя круглыми  крышками, доступ к которым располагался в кухне. Плита выходила на восток. Голландка имела поддувало. Топили её в зимнее время дважды: утром и вечером. Если же утром топили русскую печь, то голландку утром не топили, а только вечером. Огромных размеров русская печь (1,5*2,5м) занимала примерно четвёртую часть кухни. Лежанка печи располагалась на высоте 1,5м. Печь имела две печурки (углубления боковые) для сушки варежек, носков и других мелких вещей. Для залезания на лежанку печи к боковой стороне прикреплялись на всю длину лежанки ступеньки. Лежанка короче печи длину дымохода, который располагался впереди топки, которая закрывалась заслонкой. В этом дымоходе был встроен малый дымоход с круглым отверстием для трубы самоварной, а в остальное время он закрывался заглушкой. Печь с двух сторон (боковой и задней) примыкала вплотную к стенам дома. В углу между печкой и дверным косяком закреплён умывальник сосковый, вода из которого лилась в таз, который устанавливался на полочке на уровне первой ступеньки печи. Дымоход с боковой стороны обрамлялся досками и использовался для вешания полотенец. Под печкой было пространство, закрываемое крышкой, туда сажали кур.
   В кухне стояли стол обеденный, скамья, кровать с металлической сеткой, а ранее на её месте стоял сундук. Позже его перенесли (когда родители не стали держать корову, овец) за голландку к стене (слева от входной двери). Перегородка за голландкой на полметра вдавалась в горницу, видимо для того, чтобы вьюшка голландки осталась в кухне.
   Стены дома мазаные  (раствором глины с соломой или с навозом), белились. Позже их оклеили обоями. Освещался  дом керосиновой семи или десяти линейной (1линия-2,54мм) лампой, которая ставилась обычно на подставку, укреплённой в проёме между окон (в кухне). При чтении, писании  лампа ставилась на стол, при необходимости переносилась в горницу. В 1951г. в деревне рядом с берёзами (с одной стороны) и прудом (с другой) построили помещение электростанции, в котором установили движок с огромным заводным колесом, вырабатывающим электрический ток. Деревенские жители принимали участие в электрификации, рыли ямы для столбов. В домах электрики провели проводку, которая до сих пор действует. Давали электроэнергию с начала темноты до 23х часов. Без 15 минут 23часа электромеханик давал трижды (миганием) сигнал о выключении, т. к. у большинства жителей часов не было. Повторно включал в  четыре часа утра, а выключал, когда становилось светло. Электрические лампочки (по одной) были в горнице и кухне.
   В кухне перед печью у стены стоял кухонный шкаф с двумя дверками, над ним на стене закреплена секция с несколькими полочками, закрывалась она занавеской. В горнице стояли две кровати с металлическими сетками (одна -у переборки, другая - у стены смежной с сенями), стол, табуретки, стулья. В углу (северо-восток) - образа: иконы, лампадка, бутылочка с маслом для заправки её. Лампадку зажигали по церковным праздникам. Вешалки для одежды были в кухне и в горнице. В кухне вешалка крепилась на стене слева от двери. Одно время у этой стены был лежак. В горнице вешалки крепились на перегородке за голландкой. Пол и потолок в доме – дощатые (из досок). Из домашних цветов имели фикусы с большими зелёными листьями. Кадки с ними стояли в горнице и в кухне. В горнице между фасадными окнами висело большое зеркало (0,4*1,0м). Слева от него красовалась чёрная тарелка (радиоточка), из которой мы узнавали о жизни, событиях внедеревенских.  Висела на стене над кроватью рамка с фотографиями под стеклом. Позже появилась вторая рамка с фотографиями.
   К жилой части дома с западной стороны примыкали дощатые сени с чуланом и крыльцом, с односкатной пологой крышей. Размеры их-5,5*3,0м. В них хранились разные вещи, инструменты, инвентарь, продукты, зерно и др. А летом в сенях стоял бак с питьевой водой, керогаз.
   В начале пятидесятых годов крышу дома обновили. Папа пригласил старого кровельщика, который мог только на земле готовить железные листы, а мне пришлось поднимать их и укреплять. На крышу у конька выходили две дымовых трубы (голландки и печи). Для утепления на чердаке настилали сухие листья, которые осенью собирали в роще или в лесу. В начале шестидесятых годов сени перестроили, удлинили и сравняли по фасаду с домом. В этом принимало участие все мужчины: папа, брат Гриша, зятья Петя и Миша и я. Доски для этого привёз Петя из Башкирии. Двор П-образной формы сразу начинался от тыльной стены хлевом (строением без потолка), за ним находилась конюшня, а через двор - другая конюшня. ,все эти строения находились под одной двухскатной крышей покрытой соломой. Двор имел деревянные ворота и калитку. Но в военные годы двор был постепенно разрушен. Брёвна, доски использовали на дрова, а солому - на корм скоту.
 










Глава 3.  РОДОСЛОВНАЯ ГАГУРИНЫХ.
1. Дедушки и бабушки.
   Так как дума о составлении родословной нашей семьи пришла ко мне слишком поздно (ушли из мира сего бабушка Дуня, папа, мама и я не мог воспользоваться их воспоминаниями о более древних предках), то начну описание родословной с дедушки и бабушки по папиной линии. Мне на дедушек по обеим линиям и на бабушку по маминой линии не повезло. Я их не видел. Дедушка Гагурин Николай Иванович родился в деревне Губарёвка Вязовской волости, Аткарского уезда, Саратовской губернии в 1864году. Месяц и день рождения дедушек и бабушек родители не знали. Бабушка Евдокия Павловна родилась в селе Идолга, которая находилась в 12км. от Губарёвки по дороге в Татищево, в 1868году. Поженились они в 1888г. и стали жить в Губарёвке. Вскоре у них стали появляться дети. Как говорила бабушка Дуня: «У меня было 11брюхов», т.е. беременностей. Но живых моя сестра Аня помнит только 5детей. В то далёкое время рождаемость была высокой, но и смертность, особенно в младенческом возрасте, была немалой. Так, например, в одной семье родилось 18детей, а живых остались два парня по имени Шурука и Васяка.
   Дедушка занимался мелкой торговлей. Покупал у населения крупный рогатый и мелкий скот, забивал, разделывал и продавал. Семья Гагуриных имела большой сад, четвёртую долю (часть) этого сада получил в наследство дедушка. Попутно он занимался земледелием, но успеха в этом деле не достиг. Папа рассказывал, как однажды (ему было 7 лет) дедушка взял его на сев зерновых в поле, где дедушке принадлежала часть земли. Дедушка шёл с лукошком, в котором было зерно, по полю и рукою разбрасывал его (так в ту пору сеяли). А папа шёл позади с маленьким лукошком и копировал действия отца. Дедушка оглянулся, увидел, как его малолетний сын старается сеять и произнёс: «Сынок, у тебя получается лучше, чем у меня. Продолжай сеять, а я скоро вернусь». И уехал. А возвратился только на третий день. Бабушка Дуня занималась домохозяйством. Дедушка Николай был добрым и щедрым. Бабушка рассказывала, как он, возвращаясь с удачной рыбалки, вёз в телеге рыбу и всю её по пути раздал односельчанам. Любимое занятие  дедушки с бабушкой - чаепитие. Чай пили они четырежды: ранним утром (в четыре часа), после чего опять ложились спать, утром, в обед и в ужин. Пили чай из самовара, который в начищенном блестящем виде стоял на столе, а на самоваре красовался заварной чайник, с вареньем, которого наваривали вдоволь, с бубликами. Гостей всегда угощали чаем с разным вареньем, с бубликами.
   Когда организовали в деревне колхоз «Советская деревня», то дедушка стал работать в нём садовником и пчеловодом. Он привёл сады в порядок. В сентябре 1937г. его наградили за отличные успехи в садоводстве на районной сельскохозяйственной выставке телёнком. А на областной выставке в этом же месяце его наградили книгами. Среди них было юбилейное издание  замечательной книги «Итоги шестидесятилетних работ» И.В. Мичурина в твёрдом, зелёного цвета, переплёте, богато иллюстрированной цветными изображениями плодов различных сортов в любых видах (целыми, в разрезах), выведенных И.В.Мичуриным. На второй странице заглавной обложки имелся памятный адрес. Эта книга длительное время хранилась у нас, но в шестидесятых годах куда-то пропала. Вручили дедушке вместе с книгой брошюру с фотографиями. Дедушка очень любил детей, внуков, внучек, которые с большим удовольствием оставались в саду, ночевали с ним. Он их клал с собой. Платили они ему горячей любовью.
   Дедушка любил выпить зелья, запивал на несколько дней после удачной сделки купли-продажи, допивался до того, что иногда бивал бабушку. Продолжалось это до тех пор, пока не подрос сын, который стал защищать бабушку.
   Дедушку из-за его занятия торговлей знали далеко за пределами деревни. Часто приглашали для убоя скота, в том числе кроликов. А после, как полагается, богатая свежая селянка с обильной выпивкой.
   Дедушка, будучи садоводом, заботился о пополнении сада молодыми саженцами, для чего заложил в Александровском саду школу-питомник для разведения и выращивания саженцев, но выполнить задуманное не привелось. Эта школа так и осталась невостребованной и служила горьким уроком, оставшимся в живых после наступления тревожного трагического 1937года. Так называемые «тройки» (группа из трёх человек, чинившая расправу над жителями) работали вовсю, выполняя план по раскулачиванию, выискивая среди односельчан. Ни возраст преклонный (дедушке перевалило за 70), ни то, что он прекрасный садовод и пчеловод, не спасли дедушку. Он был взят (арестован) по линии НКВД в октябре 1937г. По решению «тройки» его забрали и отправили в Саратов, но через некоторое время отпустили по старости. Моя сестра Клава, возвращаясь в один из дней ноября 1937г. со школьниками из Вязовки, повстречала дедушку в Кринушке (широкий и глубокий лесной овраг, по которому протекала  речушка длиною в несколько километров). Начало оврага - у дороги вдоль опушки леса, а конец - у огородов соседней деревни Неёловки. Примерно на середине пути от Губарёвки до Вязовки речушку пересекал мост на тракте Саратов-Сокур.  Его вместе с 4-мя забранными людьми возвращали из Саратова в Вязовку пешим порядком с охраной 2-мя милиционерами. Дедушка успел только сказать внучке, что его выпустили из тюрьмы, и он скоро придёт домой. Она сообщила радостную весть родным. Но радость оказалась преждевременной. Местное начальство, а именно председатель колхоза сосед Михайлов заявил: «Нам он не нужен». Так дедушку родные не увидели, его опять отправили в Саратов и не получали от него никаких вестей. Бабушка Дуня с дочерью Марией ездили в тюрьму Саратова, возили передачи, но им во встрече с дедушкой было отказано и о нём ничего не сообщили. И дедушка пропал. Так распоряжались человеческими жизнями, пришедшие к власти большевики - голодранцы. Кто входил в «тройки»? Кто вступал в то время в партию большевиков? Лентяи, лоботрясы, голодранцы, и кто не хотел трудиться, да и не умел трудиться. Надев кожанку, получив пистолет, они из-за корысти творили грязные преступные дела. Когда идёт большое половодье, то оно несёт на поверхности всякие отбросы. Вот так и октябрьский переворот поднял наверх всяких приспособленцев, нечистоплотных на руки, не имеющих ни чести, ни совести, готовых ради своей корысти, карьеры предавать, убивать всех, даже родных. Помню, что в конце пятидесятых годов к нам из соседнего села Большая Каменка приходил бородатый мужчина (я наблюдал за ним из горницы через щели в перегородке) и о чём-то говорил с мамой, кажется, о дедушке, но она мне никогда не говорила о беседе с тем мужчиной.
   Шли годы, но мысли о дедушке, его смерти и месте захоронения не покидали мою голову и я начал поиск в 2001году, но только в конце мая 2006года из ФСБ РФ по Саратовской области пришёл ответ на наш с моим двоюродным братом Виктором запрос сообщить место и время смерти нашего дедушки. Привожу его с сокращениями: «На Ваши обращения сообщаем, что Управление ФСБ России по Саратовской области сведениями в отношении ГАГУРИНА Николая Ивановича не располагает.
   Вместе с тем, в Управлении имеется архивное прекращённое уголовное дело в отношении…, арестованного 30ноября 1937года…
   8декабря 1937года осужден постановлением тройки при УНКВД по Саратовской области к ВМН по обвинению в проведении антисоветской агитации. Постановление приведено в исполнение 10 декабря 1937 года в г. Саратове. (Как всё просто, всего 10 дней и нет человека.)
   25апреля 1989года на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16января 1989года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий…» ГАГУРИН Н.И. реабилитирован…» Зам. начальника отдела .
   К этой теме думаю обратиться в будущем в книге: «Вера, надежда, заблуждения, разочарования гражданина СССР и России. (Исповедь)»
   Бабушка Дуня прожила долгую жизнь, не дожив до 100лет 4 года, и пристрастие к чаепитию её не покидало все эти годы. Помню, как она искренне удивлялась, когда отказывался кто-то пить чай, настойчиво предлагая: «Выпей, Колька - так она называла сына- чаю». – Не хочу, мама, - отвечал он.  – Ну хоть чашечку, - умоляла мать сына. – Не хочу, -не соглашался он. –Как это можно не выпить хоть чашечку чаю,- удивлялась она.
   Бабушка была маленького росточка, но быстра и шустра до преклонных лет. Все внуки и внучки, а позже и правнучки, и праправнучки  очень любили её, проявляли внимание и заботу. В старости она часто жаловалась на головные боли, признавалась, что иногда бил её дедушка, «да всё норовил в голову». Говаривала часто: «Если бы не голова, то я бы ещё чувствовала себя хорошо, а ведь кулаки то - не мягки пироги», намекая на то, что дедушка иногда пускал в ход кулаки. Бабушка была домохозяйкой, управлялась по хозяйству, а когда подросли дети и стали самостоятельными, то нянчила внучат, правнучек и праправнучек, заботилась о них, оберегала и, если кто-то обижал их, то защищала, и обидчику доставалось от неё. Помню, как бабушка постригала меня овечьими ножницами, посадив на стол, после чего я две недели ходил с лесенками на голове. А однажды она поставила сына в неприятное положение. Он пришёл домой с лесником, а бабушка обратилась к леснику: «Небрыжжи, проходи!», а это не имя, а кличка, которую ему дали люди за то, что он при разговоре брызгал слюной и к нему обращались, просили: «Не брыжжи». Так это слово стало кличкой. А когда её спрашивали: « Бабушка, сколько вам лет», она, не задумываясь, отвечала: «Спросите Кольку», а он удивлённо отвечал: «Мама, что я присутствовал при твоём рождении!» Бабушка Дуня и её сверстницы (дома находились недалеко друг от друга) частенько встречались на лавочке у чьего-либо дома, посиживали и вспоминали былые годы, а внучата играли рядом.
   Дедушка и бабушка жили с нами, в тридцатых годах уезжали на житьё в Мурманск к младшему сыну Ивану, но не прижились и вскоре возвратились опять к нам. Последние годы (лет десять, до 1964г.) жила бабушка с дочерью и нянчила правнучек, праправнучек. Дедушка и бабушка имели 5 детей. Старшая дочь Прасковья родилась в 1894г, а умерла в 1936г. от менингита. Была у неё дочь Клавдия, которая прожила короткую жизнь (1912-1929г.г.). Мария родилась в 1896г. Замуж вышла за Никифорова Михаила Михайловича,1898г. рождения. Прожили всю жизнь в Губарёвке, работали в колхозе, имели троих детей: дочь Катю, сыновей Михаила и Юрия. Мария всего на два месяца пережила свою мать, а её муж не дожил до шестидесяти лет. Папа  родился 7апреля 1898г. О нём будет отдельная глава. Наталья родилась в 1901г, а в 1922г. вышла замуж за Егора Степановича Кондратьева, который погиб в Великой Отечественной войне. Они имели семеро детей: Александра, Настю, Мишу, Веру, Лиду, Виктора и Валю. Младший сын Иван в 1904 женился на Анне Андреевне. У них было трое: Сергей, Виктор и Михаил.
   Дедушка (по материнской линии) Алексеев Иван Никанорович родился в семидесятых годах прошлого столетия, а бабушка Анна Тарасовна чуть позже (к сожалению, точных дат мне никто не называл). В 1918 году дедушка погиб в гражданской войне. У них было четверо детей. Старшая дочь Настасья вышла замуж за Семёна и уехала к нему в соседнее село Большая Каменка. Они имели большой сад. Дядя Семён работал в колхозе столяром. Вторым родился сын Григорий, он женился на Поле. В 1937 году его арестовали и он исчез. Жили они в нашей деревне, имели двух дочерей - Анну,1918г.р. и Катю,1921г.р. Третьей родилась дочь Елена. Она с мужем Иваном жила в Саратове. У них было пятеро детей: Мария, Василий, Зинаида, Саша и Клава. Последней (четвёртой) родилась моя мама в 1902г.

                2.Родители.
   Мой отец Гагурин Николай Николаевич родился 7апреля 1898г. Семи лет поступил в Губарёвскую церковно-приходскую школу, которую через четыре года успешно закончил. Он рассказывал как за провинность учительница, которая учила все четыре года, длинной линейкой била по рукам, ставила в угол на коленях на горох. Рос шаловливым мальчиком, за что часто был наказанным, случалось быть битым отцом. В те времена многие птицы вили гнёзда в роще, несли яйца, выводили потомство. У отца было любимое занятие- лазить по деревьям и забирать из гнёзд птичьи яйца.
   В гражданскую войну его привали в ряды Красной армии, вместе с односельчанином служил в обозе воинской части. Прошёл всю Украину. Бойцы предоставлены были сами себе, питание, жильё - всё это лежало на их плечах. Длительное время выручала одна тысячерублёвая бумажка, заходит папа в столовую, кушает, а когда надо расплачиваться, то подаёт эту бумажку. У хозяина не находилось сдачи и ему ничего не оставалось, как только простить обладателя такой крупной купюры и отпустить с богом. Папа предъявлял её в других местах до тех пор, пока она не истёрлась и не пришла в негодность. Однажды его свалил тиф. Папу посчитали выведенным из строя навсегда и оставили в одной из украинских деревушек. Он терял сознание, бредил, но, приходя в сознание, понимал, что жизнь его в его - же руках и решил сам добираться до дому, спасался только холодной водой, которую пил с жадностью у каждого колодца и наконец-то добрался до железнодорожной станции, через которую шли составы поездов. Ему с горем пополам удалось забраться в вагон поезда, шедшего в направлении Саратова, и через несколько суток он приехал в Саратов, а оттуда на попутных машинах домой в Губарёвку. Так счастливо закончилась его служба.
   Моя мама Александра Ивановна родилась 6августа 1902г. в нашей деревне на нашей улице в семье Алексеевых (Никаноровых). Она окончила ту же школу, что и папа, но с отличием, с опаской вышла замуж за папу, так как её пугали, отговаривали: «За кого ты выходишь, ведь он первый хулиган в деревне». Но она не послушалась  и 1мая 1922г. папа и мама поженились и прожили вместе всю жизнь.
   В период коллективизации мои родители, дедушка с бабушкой попали под колёса страшного раскулачивания. Осенью 1929г. их с тремя детьми: Клавой шести лет, Гришей четырёх лет и Аней грудной забрали и повезли в Татищево. Клаву и Гришу от Кукаева оврага (в 1км от Б. Каменки) вернули и оставили у тёти Маши - папиной сестры. Везли на санях, т.к. снег уже выпал. Из Татищева по железной дороге их должны были отправить на Север, куда Макар телят не гонял. Но, видимо, папа с мамой, дедушка с бабушкой родились под счастливыми звёздами (хотя от дедушки звезда в 1937г. улетела). Их не отправили в ссылку в Архангельскую губернию, а возвратили обратно домой. Они вступили в колхоз и стали работать в нём, хотя жизнь не была лёгкой, приходилось выживать, да ещё в тяжелейших условиях воспитывать, учить нас, своих детей. Мама рассказывала, что даже в иные зимы ходили в Саратов через соседнее село Новополье, т.к. путь короче, возили на санках кое-какие продтовары на продажу, чтобы на вырученные деньги купить что-нибудь из вещей. А в одну зиму папа возил продавать корову, которую зарезали, да не свою, а брата Ивана. Остановился на ночь на подворье у дальних родственников, которые жили вблизи рынка, а утром проснулся и увидел, что коровы, вернее тушки её нет. Украли. И что только папа не предпринимал в поисках вора, так и не нашёл его. Корова сгинула. Догадывался он, что это злодеяние совершили родственнички, а прямых  улик у него не было. А не пойманный – не вор. И пришлось родителям выплачивать брату  стоимость этой злополучной коровы. В Саратов с товарами для продажи ездил папа и на лошади(на фуре). Однажды с ним поехала Катя, дочь маминого брата. И меня папа взял с собой, я ещё учился в начальной школе. Выехали рано утром, когда ещё было темно, чтобы к открытию рынка быть там. Ехали долго, т.к. от деревни до Саратова-35км, и я продолжал спать, иногда просыпался и наблюдал местность, по которой ехали. Она неровная, то поднимались на гору, то спускались с горы, по обе стороны дороги простирались поля, проезжали сёла. Остановились на постоялом дворе. Я на Сенном рынке от папы отстал, ухватил за подол шедшего впереди мужчину, который оглянулся, и я увидел, что он не папа, перепугался и начал кричать: «Папа!», он услышал и возвратился ко мне.
   Папа окончил курсы механизаторов и работал в МТС (машинно-тракторная станция) трактористом, помощником бригадира тракторной бригады, а мама- рядовой колхозницей, т.е. занималась женскими сельскохозяйственными работами - посадкой, прополкой, сбором урожая овощных и ягодных культур. МТС размещалась в с. Неёловка, находилась в 4-х километрах от нашей деревни. Обслуживала она колхозы Вязовского района. Весну, лето и осень папа проводил в поле в передвижной будке, которую ставили на тракторном стане, который представлял собой лагерь, место стоянки тракторной бригады на отдалённых полях в период полевых сельскохозяйственных работ. Будка и стан – место приёма пищи, отдыха, обслуживания техники трактористов, прицепщиков, комбайнёров и других рабочих. Здесь они проводили всё свободное от работы время. Иногда они отлучались для посещения семей. Зимою трактористы, комбайнёры и их помощники занимались ремонтом техники, подготовкой её к весенне-летним и осенним полевым работам и только в субботу папа приходил для того, чтобы побыть дома, сходить в баню, выполнить необходимые домашние работы, требующие мужских рук.
   Легко ли работалось механизаторам и колхозникам? Трудно, очень трудно. Тракторы колёсные «У-2» и гусеничные «ЧТЗ» старенькие, комбайны прицепные устаревшие, запасных частей не хватало. Подвоз или воду, горюче-смазочные и другие материалы, зерно для сева на поля и отвозили зерно урожая от комбайнов только на лошадях.
   Колхоз в Губарёвке не имел конкретной узкой направленности. Колхоз сеял на своих полях зерновые и бобовые  культуры: рожь, пшеница, овёс, просо, подсолнух, горох. Выращивал на поливных огородах овощные культуры: помидоры, огурцы, капуста, свёкла, картофель, тыквы. На бахче -  арбузы, дыни. В садах – разные сорта яблок, вишни, сливы. Колхоз имел некоторое время плантации малины и клубники. В тридцатые годы  и несколько лет после войны колхоз содержал пасеку. А также имел небольшое поголовье крупного скота (коровы), лошадей. Всё взрослое население распределялось по соответствующим бригадам, звеньям. Труд колхозников оценивали трудоднями, которые прозвали палочками. Устанавливалась норма трудодней (палочек), заработанных за трудовой год.  По окончании года правление колхоза определяло стоимость 1 трудодня, т.е. сколько продукции выдать на него. Распределялась только та часть продукции, которая оставалась после расчёта с государством. Папа рассказывал, что только в 1937г. выдался обильный урожай зерновых и колхозники получали тоннами зерно, а в основном на 1трудодень выдавали 200-300гр пшеницы (ржи) и только механизаторов никогда не обижали, выдавая по 2-3 кг, да и палочек они зарабатывали в несколько раз больше, чем колхозники. Родителей мы видели редко и мало. Папа мотался с тракторной бригадой по всему району, а мама с раннего утра до позднего вечера пропадала на колхозных работах. Но каждая  семья не могла прожить на колхозную оплату тяжёлого крестьянского труда. Она могла только рассчитывать на результаты труда на своих 40 сотках огородов, на которых выращивала все необходимые культуры: картофель, тыквы, капусту, помидоры, огурцы, лук и др. Каждая семья на подворье держала одну корову (больше нельзя), несколько овец, свиней, кур. Но государство (власть) не ограничивалось тем, что мало оплачивало труд колхозника, оно ещё обирало каждую колхозную семью всевозможными налогами. Наша семья (как и другие) сдавала: 135л молока жирностью 3,9. (при меньшей жирности количество сдаваемого молока увеличивалось, при большей - уменьшалось), 100 яиц, 40кг мяса, несколько килограммов шерсти, несколько сотен килограммов картофеля и одну тысячу рублей, да ещё в добровольно-принудительном порядке заставляло подписываться на разные займы. Одним словом, обдирало «родное» правительство своих колхозников как липок. И те, кто проявляет ностальгию, тоскует по сталинским временам, видимо, жили вдали от сёл и деревень или же состояли в «тройках», принимая участие в ограблении крестьян.
   Жизнь была трудна, холодна, голодна. Но как говорил папа: «Жить то надо, детей растить надо». И жили и растили. В 1923ггоду 18 марта родилась старшая дочь Клава, а 29сентября 1925г-сын Гриша. В 1926г. маме сделали операцию на ноге, в результате которой мама стала инвалидом, так как нога в голени не сгибалась. Через год у них родился сын Виктор, но прожил всего один годик. В 1929году родилась дочь Анна, а папа с мамой пережили ещё одну трагедию, чудом оставшись в стороне глубокой колеи раскулачивания. Наступил 1934год. Родилась дочь Валя, мама заболевает тифом, но всё обходится благополучно.
   1декабря 1934 г. в далёком Ленинграде убивают С.М.Кирова, но эхо убийства разнеслось по всей нашей огромной стране и дошло до маленькой Губарёвки. Папу сняли с трактора, и весною 1935года он нанялся пастухом в нашей деревне, стал пасти стадо коров, приходил вечером домой искусанный клещами, приносил своим детям яйца вальдшнепов, вспоминая молодые годы. Работал он пастухом примерно месяц. В МТС не хватало механизаторов, и администрация станции решила папу вернуть, приехали представители её,  уговорили его возвратиться  и он опять стал работать трактористом.
   В этом же году в деревне произошёл сильный пожар, виною были ребята, которые играли со спичками на сеновале. По колоколу на место пожара приехали пожарные с насосом, развернули шланги, подтянув их к водоёму, и приступили к тушению огня, прибежали жители с предписанным им инвентарём (лопатой, ведром, ломом, багром), одни становились цепочкой от места пожара до водоёма и начинали передавать по цепочке вёдра с  водой, тем самым помогая пожарным, другие работали ломами, баграми, лопатами . Несмотря на сильный ветер жители предотвратили разрастание огня на соседние дома, они стояли на крышах домов, сараев и не давали вспыхнуть огню. Но некоторые дома отстоять не удалось.
   В 1936 году в семье Гагуриных родился третий Николай. И вот уже наступил 1941год. Мирная жизнь прервалась 22июня. Папе пришла повестка явиться в военкомат с вещами для отправки на фронт. Мама всё ему приготовила в дальнюю дорогу. Но накануне явки ночью приехали из МТС представители и сообщили, что ему дали бронь, т.е. он не подлежит призыву на фронт, т.к. механизаторы нужны для работы в тылу. И все войну папа проработал заместителем бригадира тракторной бригады Никифорова Михаила Михайловича, мужа своей сестры Марии, а трактористами, прицепщиками, сеяльщиками и другими работали девушки, женщины, заменившие ушедших на фронт мужчин. Отлично работавших колхозников иногда награждали велосипедом, патефоном, материалом и другими вещами. Однажды на бригаду выдали трёхлитровый бидончик водки, а т.к. в бригаде были одни женщины, то они принесли его к нам, сели за стол в четыре часа дня и до полуночи всё содержимое бидончика выпили. Закусывали они помидорами, пирожками с картошкой, ещё чем-то, в том числе кислым молоком, которое нейтрализовало водку. В результате этого, несмотря на большое количество выпитой водки, дядя Миша нашёл в себе силы, чтобы уйти домой.
   После войны папа несколько лет работал бригадиром полеводческой бригады. За это время он смог наладить работу по выращиванию овощей и фруктов. Только при нём собирали фрукты в садах и реализовывали их на рынке. Как лучший бригадир по выращиванию овощей он в составе делегации Саратовской области ездил на ВДНХ в Москву, награждён Почётной грамотой «За получение высокого урожая овощей в 1955 году». Он уделял внимание и коневодству, выращивал не только ездовых лошадей, но и рысаков выездных, на которых принимали участие в зимних соревнованиях (на санках) района и выступали успешно, а мы, мальчишки, ходили в Вязовку, смотрели с удовольствием и болели азартно за своего рысака. После работы полевым бригадиром папа опять ушёл работать трактористом, окончил курсы по управлению, обслуживанию и вождению новым гусеничным трактором ДТ-54. Отношение к технике не у всех трактористов было бережливое, некоторые из них не удосуживались даже вовремя заливать масло в двигатель, из-за чего он выходил из строя. А однажды папа и брат Гриша поехали с одним трактористом( на «Беларуси») в лес за дровами и уже там узнали, что у трактора не работают тормоза, т.к. тракторист поехал разворачиваться и закричал им: «Ставьте шлагбаум из бревна, у меня не работают тормоза». Они быстро положили бревно на дорогу, и трактор остановился у кучи дров. И смех и горе.
   Папа при обслуживании МТС нашего колхоза дневные смены отрабатывал в поле, а ночью спать приходилось  очень мало, всего три-четыре часа. Запомнил  я его сидящим в кухне, на положенной на бок табуретке, застеленной фуфайкой. Он при свете керосиновой лампы подшивал валенки. Я ему вечером помогал готовить дратву. Натирал толстую нить (несколько сплетённых тонких нитей), варом, а затем для того, чтобы она лучше скользила, для повышения прочности, для защиты  от влаги натирал её салом. А технология починки валенок была такова. Вырезал из голенищ старых, уже непригодных валенок несколько подмёток, складывал две-три, сшивал их в две нитки (работал двумя иголками, направляя их встречно) по периметру, прошивая для прочности и целостности подошвы несколько рядов, также готовил подпятник, затем сшивал их и пришивал к валенку в две нитки. К чёсанкам (лёгким валенкам для ношения их с галошами) пришивал кожаный задник для того, чтобы галоши не протирали их.
   Когда призвали в ряды Красной Армии дочь Клаву и сына Гришу, то папа часто повторял, что лучше бы его забрали, а их оставили дома. Все мы с огромным нетерпеньем ждали вестей с фронта, писем от Клавы и Гриши. Письма читали вслух, зачитывали до дыр. Помню, как мама плакала, когда пришла похоронка (документ, в котором извещали, что ваш муж, сын…погиб смертью храбрых, защищая нашу Родину) на двоюродного брата.
   Мама отлично солила помидоры, которые хранили в кадушках в погребе и они до весны сохраняли свежесть, твёрдость, свой прежний ярко-красный вид и вкус необыкновенный. Мы и все гости, которые к нам приходили, заказывали отварную картошку с помидорами солёными ели с большим удовольствием, нахваливая хозяйку. Отменно мама замачивала тёрн, пекла вкуснейшие пирожки с луком и яйцами, с картошкой, с ливером, готовила сдобное тесто, пекла ароматные пироги с разной начинкой, блинчики и блины, которые очень вкусны с кислым молоком. Она его заквашивала так, что в бадейке с кислым молоком ложка стояла вертикально, т.е. молоко получалось очень густое.
   Несмотря на трудную деревенскую жизнь, её жители отмечали праздники как церковные, так и советские. Церковные (Рождество, Пасху и другие) праздники отмечали неофициально, семейно. К ним готовились заранее, производили уборку в избах, домах и вокруг них. А хозяйки готовили всяческие снадобья. На Рождество и Пасху маленькие ребята ходили славить. Я помню, как меня папа научил читать наизусть: «Рождество твоё Христе боже…». Мама пекла пироги, пирожки, блины, квасила молоко, получала сливки, из которых заставляла нас взбивать в пахталке масло, сметану. Молочные продукты - только на Пасху, т.к. в январе на Рождество корова ещё не давала молоко. На Пасху мама готовила очень вкусное блюдо – пасху (творог со сметаной, изюмом), такое вкусное, что пальчики оближешь, пекла куличи разных размеров, красила яйца. Летом на Троицу жители украшали ставни окон кленовыми ветками, а полы в домах устилали чабрецом (богородской травой), которую рвали в степи. Прилёт жаворонков-вестников весны встречали торжественно. Мама пекла, так называемых жаворонков, испечённые изделия. Они -  похожие на птиц (туловище, хвост и крылья). В них вкладывала монеты, кусочки материала, соль, сахар. Если попадалась монета или сахар, то была причина радоваться, так как монета – к богатству, а сахар – к весёлой, беззаботной жизни. Если кусочек материала или соль -  к несчастью или к трудной, солёной жизни. Но самым несчастливым в этот вечер был тот, кому попался жаворонок со щепочкой, что означало болезнь, смерть.
   Советские праздники отмечали официально. Колхозников собирали на торжественное собрание, на котором выступал с докладом председатель или районный представитель, вручали подарки, грамоты, а иногда правление колхоза накрывало праздничный стол. Детям отмечали праздники в детском садике, в школе. На Новый год устраивали ёлку с Дедом Морозом и Снегурочкой, которые вели хороводы с детьми вокруг ёлки, играли с ними в разные игры, отгадки, а затем наступал торжественный момент-раздача Дед Морозом подарков, которые были куплены на деньги родителей.
   Колхозник, отработав дневную норму, спешил к себе на огород. Ведь огород, в основном, и кормил, и поил, и одевал. А на работе случались и травмы. Как-то папу придавило машиной, засыпало глиной. Однажды вечером он приходит домой с перевязанной головой. Мы все испугались, стали его расспрашивать, как это произошло. Оказалось так. Трактор колёсный У-2 заводился рукояткой, которую нужно в момент завода двигателя отдёрнуть. А папа не успел, и вот эта рукоятка угодила ему в лоб, в результате чего папе пришлось ехать из Неёловки  в Вязовскую больницу, где ему обработали рану, забинтовали, дали бюллетень на три дня, но отдыхать некогда, т.к. дела на огороде не ждут, надо копать, сажать. Печально, но папа был даже рад несчастью. Помню, как отработав ночную смену на тракторе, он утром возвращался. Поспит два-три часа и на огород, а вечером опять на работу в ночную смену, которая длилась не 8, а 12часов,т.к. трактор обслуживали два тракториста.
   Бывали с папой и курьёзы. Как то он торговал на рынке, а в это время около рынка на гастролях выступал цирк шапито. Конечно, на представление он не пошёл (некогда, да и денег жалко), а посмотрел из-за любопытства в щель в неудачное время, когда медведь на сцене оправлялся по малой и большой нужде. В цирке - невероятный хохот. Однажды, провожая сына Гришу из Саратова в Москву, у него в трамвае украли 30рублей. Он очень сожалел, т.к. это была большая сумма. Гриша, узнав об этом, отдал папе 30 рублей, хотя он не брал. А когда возвратился из Саратова домой и рассказал нам о воровстве, то сказал: «Это не у меня украли, а у Гриши». Папу, как лучшего полевого бригадира, уговорили вступить в партию, обязали ходить на занятия по изучению «Краткого курса истории ВКПб». Мало того, эту книгу заставляли конспектировать, а ему не до этого, т.к. всё время проводил в трудах и заботах. И он нашёл выход: когда ездил в Саратов, то просил дочь Клаву конспектировать, которая училась в университете. А как он радовался, что не прошёл подготовительный курс и его не стали принимать в члены ВКПб. Однажды  папа, будучи в Саратове, попал в больницу с острым приступом заворота кишок. Ему срочно сделали операцию. Нам о том, что он лежит в больнице после операции, сообщили деревенские жители, которые были в Саратове. После операции ему длительное время не давали пить, а него, как он потом рассказывал, от жажды губы пересохли. На живот клали грелку, из которой папа ухитрился пить воду, а медсестра заметила и доложила лечащему врачу, который его отругал. А когда мама и дочь Нюра приехали и просили навестить папу, то лечащий врач сказал: «Это вы к тому дедушке, который пил воду из грелки».
   Папа, когда я ещё учился в школе, мечтал о том, как он будет жить, когда мы (дети) станем самостоятельными: «Вот вы вырастите, мне делать нечего, залезу на печку, лягу, ноги в потолок и буду поплёвывать». Работая бригадиром, он планировал построить в деревне водопровод, приглашал инженера, с которым обговаривал предварительный объём работ. Вода должна поступать самотёком из родника, он находился в роще в одном из оврагов на возвышении относительно местности, на которой построены деревенские дома, в трубу и далее к колонкам, которые должны установить на улицах. Но его план не был реализован, т.к. папа вынужден был уйти из бригадиров.
   Деревенская жизнь немыслима без строительных работ. Так и у нас всё время что-нибудь строилось, и я принимал в этом посильное участие, стараясь помогать папе. Взамен разрушенного подворья построили хлев-помещение для содержания в нём живности: коровы с телёнком, овец с ягнятами, кур, свинью. Со стройматериалами обстояло худо, т.к. во-первых, их не было поблизости, а во-вторых, не на что купить. Приходилось строить из материала, который заготавливали сами. Ходили по ночам в рощу, спиливали деревья, приносили их во двор, кололи их пополам и настилали пол дубовый. Стены мы строили из брёвен, снаружи их обивали тонкими прутьями (крест-накрест) и обмазывали раствором глины с соломой, которые месили лошадьми. Крышу строили из материала, который тоже приносили из рощи, а покрывали соломой. И погреб с погребицей пришли в упадок. Они находились на противоположной стороне улицы напротив дома. Решили их перенести ближе к дому и построить напротив крыльца дома. Подвал для погреба вырыли я и друг мой Коля Павлов. Построили погребицу, стены её изнутри я оклетил, а обмазать собирались каждый год, но так и не обмазали и папа использовал застрехи клетения для хранения обуви, инструментов, бутылок и других вещей. Когда строили дом, то спланировали расположение комнат (горницы и кухни) не совсем удобно, по размерам они примерно равные разделены дощатой перегородкой, а балка, к которой прибиты доски потолка оказалась не над перегородкой, а над кухней и прогнулась, в кухне потолок провис. Для устранения надо было переносить перегородку либо укрепить потолок дополнительной балкой в кухне. А где взять балку длиной 5-5,5м. Пришлось позаимствовать в колхозе и ночью, папа и я принесли её и укрепили на потолке болтами.
   В сельской местности не обойтись без валенок зимой. И вот однажды папа и дядя Миша решили стать валяльщиками, сваляли мне валенки двухслойные (голенища валенок не цельные, а из двух частей), в них образовались карманы. Первый (и последний) блин  оказался комом и папа больше не возвращался к этому делу, а чёсанки и валенки заказывал мастерам-валяльщикам в Саратове, отвозил им только шерсть. Уже, будучи офицером, я заказывал папе свалять валенки своему другу Георгию Лисицкому, который служил на Дальнем Востоке.
   Они пробовали гнать самогон. Заставила их это делать свадьба.  Родители сыграли свадьбу для дочери Ани, т.к. гостей на свадьбе ожидали много и на покупку водки денег не было (нужда заставляла нарушать закон - уносить колхозное (общее), гнать самогон. А когда гнали самогон, то обязательно пробовали его качество, подставляя кружку, и, конечно, становились чересчур весёлыми. Перед свадьбой (январь 1952г) папа, Нюра, дядя Миша и тётя Маша поехали в Саратов за подарками невесте. Ходили по магазинам, проголодались, решили зайти куда-нибудь перекусить. В ресторан их не пустили (одежда, фуфайки деревенские, не позволяла), зашли в столовую ближайшую. Стали раздеваться и подавать фуфайки гардеробщику. Первыми подали папа и дядя Миша, а у фуфаек не оказалось петелек, и гардеробщик заявил: «У дедушек нет бабушек». Подаёт свою фуфайку тётя Маша и тоже без петельки. Гардеробщик: «А у бабушки нет дедушки».

3.Мои братья и сёстры.
             Старшая сестра Клава родилась 18марта 1923года. Окончила начальную школу в Губарёвке в 1934году и перешла в пятый класс Вязовской средней школы, которую успешно окончила в 1940году. За отличную учёбу и примерное поведение неоднократно награждалась грамотами. В 1942году призвана в ряды Красной Армии, где исполняла должность писаря в штабе воинской части. После выхода части за пределы СССР иногда присылала посылки с вещами разными, цветными карандашами многих оттенков и другими товарами, которых у нас не было, так же присылала красочные открытки. Возвратилась она домой летом 1946года. Приехала из Саратова на попутной грузовой машине и сошла с вещами на Винцовой дороге, которая пролегала вдоль леса из Б.Каменки в Вязовку, минуя нашу деревню. До деревни от дороги по степи вдоль оврага и Александровского сада  и через Володин сад примерно 1,5км. Ехала Клава с деревенскими жителями, которые были с лёгкой поклажей и они по её просьбе сообщили, чтобы её мы встретили с коляской. Нюра, Валя и я с неописуемой радостью взяли коляску и ,где бегом, а где шагом, отправились встречать любимую старшую сестру, по которой очень скучали все эти годы разлуки. После долгих крепких объятий и горячих поцелуев погрузили на коляску баулы с вещами и отправились домой. Радостное возбуждение долго не покидало нас, а ещё усилилось при виде встречи Клавы с папой, мамой и бабушкой Дуней, которые, не дожидаясь нас, шли, бежали нам навстречу, ведь переживания за неё в разлуке длились четыре года. Клава, в этот год (я не помню) и последующие годы не рассказывала о войне. Позже, когда о ветеранах Вов вспоминали незадолго до Дня Победы, стали показывать их с орденами и медалями, то она сказала, что знает, как женщины получали награды. У многих командиров разных  уровней были так называемые походные жёны. И они заставляли писать на них приказы о награждении или включать их в списки награждённых.
   В августе 1946г. Клава поехала поступать в университет в Краснодар, но, поступив, не захотела учиться и приехала домой, привезла мне кубанку, которую я долго носил. А в августе 1947г. она поступила в Саратовский государственный университет на исторический факультет, который окончила в 1951г. Жила во время учёбы в общежитии. После окончания университета её направили работать в село Волчанск Свердловской области в школу учителем истории, где она проработала один год, и в 1952г  переведена в школу-интернат, которая находилась на станции Чишмы-2 Башкирской АССР, завучем (заведующей учебной частью). В 1954г. вышла замуж за Петра Ивановича Кулешова и переехала к нему в г. Кумертау БАССР, где он работал главным механиком  на угольном разрезе. А она стала работать заведующей ГОРОНО (городской отдел народного образования) и проработала на этой должности до ухода на пенсию, а муж работал позже уже главным механиком треста по добыче и разработке бурого угля. Имели трёх детей: Надежду 1955г.р., Веру 1956г.р. и Любу 1958г.р. Петя умер в 1991 году, а Клава- 8февраля 2003г., не дожив до 80лет один месяц и 10 дней.
   Клава отличалась добросовестностью и огромным трудолюбием. Работая в ГОРОНО, она ни разу не воспользовалась положенными отпусками по беременности и родам. Перенесла три операции кесарева сечения, операцию по удалению почки, имея страшную грыжу, продолжала работать, в том числе на своём дачном участке и на огороде у родителей, дочери, когда приезжала с Петей и дочками, а позже-с внучатами. Никогда не жаловалась на трудности, обладала громадным терпением.
   Старший брат Гриша родился 29сентября 1925года. Окончил начальную школу в 1936году, а Вязовскую среднюю школу в 1942г. Также как Клава учился  отлично и хорошо. После окончания школы работал учётчиком, помощником сторожа бахчи в колхозе. В 1943году он и его сверстники были призваны в Красную Армию. За призывниками в деревню приезжала грузовая машина (полуторка). Они вместе с провожающими бабушками, дедушками, матерями (отцы уже воевали на фронтах войны), братьями ,сёстрами и другими жителями собирались в назначенном месте с вещами. Были нерадостные, грустные проводы, так как в деревню уже приходили печальные похоронки на тех, кого призвали раньше. Со слезами на глазах родные напутствовали призывников беречь себя и возвратиться с победой. Призывники по команде старшего товарища садились в кузов машины, и он давал команду трогаться. Провожающие долго махали руками и не расходились, делясь впечатлениями. Призывников из Вязовки отправляли в Саратов на сборный пункт, где они ещё некоторое время находились до отправления на фронты. Они сообщали, где находятся, и родные ездили с ними встречаться, возили им передачи. После победного окончания войны Гриша продолжал служить и в 1946году поехал поступать в звании сержанта в ВВМОЛУКУ (Высшее Военно-Морское орденов Ленина и Ушакова Краснознамённое училище) имени М.В.Фрунзе и был принят на первый курс гидрографического факультета. Все годы учёбы был старшиной роты. Окончил училище  в звании лейтенанта-гидрографа и был направлен на Балтийский флот. Во время учёбы осенью в отпуск приезжал в деревню к родителям. Папа и я ездили его встречать на лошади на станцию Татищево. Помню, как встречали его на выездном рысаке, который был очень пугливый, и в одном месте испугался встречной машины и так помчался, что мог разбить вместе с повозкой и нас, но папа не потерял управления конём и сумел укротить его. В отпуске Гриша много читал, приносил сразу несколько книг, которые брал в школьной и районной библиотеках. В начале января 1952года приезжал в отпуск на свадьбу сестры Ани, а осенью 1953года получаем от него телеграмму о встрече, которая заканчивалась «Гриша Женя», и мы поняли, что он едет к нам с молодою женой. Осенью 1952г. Гриша поступает в Военно-политическую академию в Москве. Квартирами слушателей не обеспечивали, но компенсировали финансовые затраты на съём жилья. Приходилось жить молодой семье, у которой 2ноября 1954года родилась дочь Лена, в подвальных помещениях, в коммунальных квартирах. После окончания академии Гришу направили на Тихоокеанский флот, а при создании атомного подводного флота его направили на курсы переподготовки по обслуживанию АПЛ в г. Обнинск на 1-ую атомную электростанцию (АЭС), после их окончания продолжил служить на АПЛ на Северном флоте заместителем командира по политчасти. 12апреля 1961года в день первого космического полёта Ю.А.Гагарина был заложен атомный подводный ракетоносец «К-149». Пути АПЛ и первого космонавта Земли пересеклись в 1965году. Фото  его вместе с последователями Ю.А.Гагарин подарил экипажу «К-149» с дарственной надписью «Экипажу лучшего корабля Военно-Морского флота СССР. – Командир к-н 2ранга Симаков В.Б.    Зам к-ра по политчасти к-н 2ранга Гагурин Г.Н.   Секретарь комсомольской орган. Ст. 2статьи Оленюк А.И.». Фото размножили и вручили каждому из 125 членов экипажа. Гриша уволился по болезни в 1966году и переехал с женой Евгенией Алексеевной и дочкой Леной в Ригу, где был принят на работу преподавателем в Рижское мореходное училище, а в1971году - инструктором в ЦК КП Латвийской ССР и проработал там до конца своей жизни. Умер он 7апреля 1978года. Всем родным тяжело было пережить эту невосполнимую утрату, а особенно маме, которая говорила: «Лучше бы мне умереть, а ему жить да жить». На похороны приезжал бывший командир АПЛ «К-149», его друг, с которым Грише пришлось пройти тысячи миль под водой. Группа товарищей  опубликовала некролог в газете «Ригас Баллс». Все расходы, заботы о похоронах брата взяла на себя организация, где он работал.
   Брат Виктор родился в 1927году, но прожил очень коротенькую жизнь и уже в 1928году он скоропостижно умер.
   Сестра Аня (Нюра мы её называли) родилась 8июня 1929года. Отлично окончила Губарёвскую начальную школу в 1940году, а в Вязовской средней школе проучилась всего три класса. Как она сама говорила: «Я закончила семь классов и восьмой коридор», то есть в восьмом классе не доучилась, а бросила учёбу. Это был трудный военный 1944год. Клава и Гриша воевали на фронтах, папа работал помощником бригадира тракторной бригады и дома практически не бывал, а семья состояла из 6человек (бабушка Дуня, мама, Валя, Нюра, я и папа). Мама-инвалид, бабушка преклонных лет, Валя и я, а за хозяйством надо ухаживать. Всё это подтолкнуло Нюру бросить учёбу и взяться вплотную за работу по дому, на хозяйстве.  В январе 1952г. Аня вышла замуж за нашего деревенского парня Павлова Михаила Васильевича. Свадьбу справили 12-13января по деревенским традициям. За несколько дней до неё прошло сватовство. Родители с будущим женихом в условленный день пришли к нам свататься. Мои родители к этому приготовились и после речей свахи, родителей, в которых объяснили цель своего прихода, расхваливая Мишу и не забывая похвалить Нюру, пригласили их за стол, что означало, что они не возражают. Когда все сели за стол, кто-то из моих родителей (папа или мама) сказал: «А теперь пригласим дочку (она находилась в горнице) и спросим её согласие». Позвали, она вышла из горницы разрумяненная и спросили: «Дочка, ты согласна выйти замуж за Мишу?» Она, смутившись, радостно ответила: «Да, согласна». После этого на стол поставили блюда с солёными огурчиками, помидорами и другими немудрёными деревенскими яствами, а бутылка с водкой уже стояла на столе, её принесли сватья. Во время застолья Мишу и Нюру объявили, что они с этого момента являются женихом и невестой. Договорились о приданом (папа пообещал дать молодым будущую тёлку), о свадьбе, о дальнейшей жизни молодых. Свадьба проходила в два дня. В первый день принимали гостей родители Миши, а во второй - мои родители. В первый день с утра начали готовиться деревенские парни, женщины, мальчики и, конечно, жених и невеста, которую наряжали подружки. Парни приготовились получить выкуп с жениха за разрешение пройти в дом невесты, женщины тоже что-то требовали за цветок, поставленный на стол в горнице, а мы (я и мои двоюродные братья Витя и Юра) продавали жениху (за него торговался везде дружка) невесту. Не помню, во сколько же оценили мы свою сестру (рублей и копеек, которые поделили поровну), но сам процесс понравился. Купив невесту, жених, с сопровождавшими его дружкой, свахой , посадил её в наряженные сани, с украшенной цветными лентами дугой и лихим кучером и увёз в свой дом не Морозовскую улицу, где уже были накрыты столы, на которых было достаточно самогона, еды. Гости расселись по скамейкам, и началось свадебное застолье, руководимое тамадой, провозглашались тосты за молодых, за родителей и т.д. Каждый тост заканчивался возгласом: «Горько!», Миша и Нюра вставали и целовались. На другой день все гости (родственники, приглашённые с обеих сторон) пришли к нам. У нас распорядителем (тамадой) был дядя Миша. Он провозглашал тосты, следил, чтобы еда и самогон не прекращались, объявлял перерывы. Пили, ели, кричали: «Горько!», пели разные народные песни, плясали лихо, исполняя частушки, прибаутки. Запомнилась мне жареная рыба, которую подавали на столы, без костей, жирная, очень вкусная. Это был сом. Была ли водка? Наверное, была, так как в этот день я заболел (простудился) и Гриша дал мне выпить, немного водки, после чего я уснул и проснулся выздоровевшим.   Несмотря на трудную, тяжёлую и бедную жизнь, свадьбы в деревне справляли с большим размахом. Они проходили в зимнее время, когда в деревне народ отдыхал от изнурительных весенних, летних, осенних работ. К свадьбе готовились заранее, резали свиней, кур, другую живность, готовили из них разные блюда, но обязательно холодное, доставали из погреба разные соления, гнали самогон, закупали спиртное. На свадьбах горячительные напитки лились рекой, столы ломились от еды. Деревенский народный фольклор (о нём будет написано отдельно) проявлялся вовсю. Тут и разухабистые частушки и прибаутки, песни разудалые, захватывающие пляски. Как говорится, на свадьбе пили, ели, веселились - посчитали, прослезились. Конечно, не голодали, но ужимать себя приходилось, особенно в потреблении мяса.
   Медовый месяц у молодожёнов Нюры и Миши был омрачён. Миша и его отец работали на буровой вышке. В одну из смен 31января 1952года отец не понял команды сына и вместо команды «Вира» выполнил команду «Майна», в результате этого несчастного случая Миша лишился нескольких пальцев левой руки. Какое-то время сестра работала продавщицей в магазине, который открыли родители Миши в своей погребице. Затем Нюра и Миша жили в разных  посёлках Саратовской области, вблизи которых проводилась разведка (поиск)  нефтяных и газовых месторождений. В конце шестидесятых годов ХХ века оказались в г. Калининске Саратовской области. Нюра до этого времени домохозяйствовала, держала корову, воспитывала детей, а здесь поступила работать на завод РТИ (резинотехнических изделий), где проработала до выхода на пенсию. Ежегодно с начала весны и до поздней осени они приезжали в деревню к моим родителям (родители Миши переехали жить к ним). После смерти папы, а затем мамы Нюра вступила во владение участка с домом, а когда заболел Миша и уже не смог управлять машиной, то перестали ездить, дом с участком пришёл в запустение и был продан без моего согласия. Миша умер в январе 2005года. Нюра проживает в доме одна, но рядом живут дети, внучата с семьями. У них три дочки: Валя 1954г.р., Таня 1956г.р. и Нина 1958г.р., много внучат и есть уже правнучата.
   Сестра Валя родилась в 1934году, прожила очень короткую жизнь. В конце 1946 года заболела, простудилась. Положили её в Вязовскую больницу, где она через некоторое время пошла на поправку. Валя была очень стеснительной и застенчивой девочкой и, не дожидаясь полного выздоровления, стала ходить в туалет, который находился во дворе, а на улице зима в разгаре с сильными морозами. И она вновь простудилась, а врач выписал её домой. Родители предпринимали всё, чтобы вылечить дочь в домашних условиях. Для лечения воспаления лёгких в те годы ещё не было действенных лекарств. Мама и папа исполняли все её желания. Помню, как Вале захотелось кислого молока, а у нас корова была стельная и её ещё не доили. Мама обошла всю деревню, вплоть до Тундры, нашла, принесла, а Валя уже расхотела и как её не упрашивали, так и не стала есть. И вот наступила ночь с 28февраля на 1марта. Все легли спать. Ночью Вале сделалось плохо. Все проснулись, в том числе и я. Собрались около неё, она лежала на кровати. Папа сидел ближе всех. Валя приподнялась, папа её придерживал, и она сказала жалобным, плачущим, умоляющим голосом: «Папа, я умираю» и голова её упала папе на грудь. Все стали истошно кричать «Не умирай» и плакать навзрыд. Это трагическое событие случилось задолго до рассвета 1марта1947года. Зима была суровая, год голодный, т.к. осенью 1946г. на полях и огородах был неурожай. В эту страшную зиму в деревне много жителей умерло, а хоронили умерших на кладбище в Вязовке.
   

   




















                Глава 4. ДЕРЕВЕНСКИЕ  ИГРЫ.
   Любимой игрой деревенских мальчишек и девочек (и даже молодёжи и взрослых) была лапта. В неё играли от мала до велика, т.е. как взрослые, так и дети. Малые дети (уже школьники) приобщались к игре в лапту. Сначала они наблюдали за игрой, были активными зрителями захватывающего соревнования молодёжи и взрослых. В лапту начинали играть ранней весной, когда в степи на косогорах появлялись полянки, свободные от снега и, самое главное, когда ещё не наступила горячая пора весенних работ. Лапта - коллективная командная игра. Желающие играть (а их всегда было много) распределялись на две команды, примерно равные по резвости, сноровке, силе. Распределение вели капитаны команд (самые авторитетные игроки) которые набирали себе игроков в команду, но при обоюдном согласии, учитывая при этом игровые качества: скорость, быстрота бега, увёртливость (сноровка), сила удара по мячу, дальность броска мяча и меткость, умение ловить мяч. Спортивные снаряды игры – бита (палка различной длины и ширины) и мяч диаметром 5-7см. На поляне размечали площадку, где производить удары по мячу, линию отстоя (место, где стояли игроки после неудачного удара), поворотную линию (место, до которого игроки должны добегать и возвращаться или же оставаться там до удобного случая). Эта линия находилась на расстоянии 20-30м. от линии удара по мячу. Капитаны команд бросали жребий кому подавать мяч, а кому бить по мячу. Игроки команды, которой выпала очередь подавать мяч, выходят на площадку и располагаются так, чтобы перекрыть весь участок, куда полетит мяч, а капитан остаётся для подачи мяча. Игроки другой команды выстраиваются в очередь вслед за капитаном для удара по мячу. Если капитан (игрок) попал битой в подброшенный вверх капитаном-соперником мяч, то должен добежать до поворотной линии и возвратиться обратно. Игроки полевой команды должны поймать мяч и выбить игрока, бежавшего от одной линии до другой, т.е. во время бега попасть в него. В случае попадания он выбывает из игры. Если бьющий игрок не попадает битой по мячу, то становится на линию отстоя и ждёт, когда пробьёт очередной игрок или же ловит момент, чтобы убежать с этой линии. Капитан, подающий мяч, должен быстро поймать мяч и постараться попасть в убегающих игроков. Победительницей становится команда, которая выбьет из игры всех игроков-соперников, после чего команды меняются  местами или же прекращают игру. Она хороша тем, что во время её команды могут пополняться игроками(парами или одиночками для усиления слабой команды). Простые правила очень азартной  и увлекательной игры.
   Основной спортивный снаряд многих деревенских игр - мяч простой и доступный. Назову их. 1. Удары мячом о вертикальную стенку любого строения (дома, ворот и т. д.). Удары чередуются – сначала одной, затем другой, затем двумя руками. Усложняют игру всевозможными движениями туловища (поворот кругом то влево, то вправо) во время отскока мяча от стенки. Победителем считался тот игрок, который продержался больше времени до потери мяча. Вводили в игру такие элементы, как прихлопывание в ладоши до удара (или ловли мяча) по мячу, ловля мяча после отскока от стены и затем от земли. Одним словом, в этой игре придумывали много вариантов, один другого интереснее.  2. Удары мяча о землю. Победитель определялся по времени (по количеству ударов) удержания мяча до его потери. 3.На ровном участке обозначался (прочерчивался каким-нибудь острым предметом) круг. Играли две команды. Игроки одной команды становились в этот круг, а игроки другой -за кругом и они должны попасть мячом в любого игрока команды, которая находилась в круге. При попадании в него он выходил из круга и из игры. Команда, выбившая всех игроков, становилась победителем. Игрок, в которого попали мячом, может его поймать и выбить игрока другой команды (за кругом), которая разбегается в разные стороны, попав в него. И эта игра требовала меткости, точности удара, сноровки, увёртливости, быстрой реакции.
   Конечно, мальчишки любили играть в футбол, но…у нас не было футбольных настоящих мячей. В качестве футбольного мяча использовали обычный надувной мяч, который гоняли по полю размеченному босыми ногами, при этом зачастую сбивали ноги (особенно пальцы) до крови. Использовали также набитые соломой мячи. А когда появились настоящие футбольные мячи, то организовывали встречи (соревнования) не только между улицами, но и между деревнями. Вместо футбольных ворот использовали подручные материалы: камни, одежду и др., которыми обозначали ширину ворот. Вспоминаю встречу между мальчишками нашей деревни и села Большая Каменка. Игра проходила в степи недалеко от их села. Играли самоотверженно, с задором, но к большому огорчению мы проиграли со счётом 3-5.
   Игра в «жостку». Жостка представляла собой кусочек от тулупа или другой вещи, но только с шерстяным покрытием диаметром 5-8см. К этому кусочку крепилась свинцовая пластинка размером до 3х см в диаметре. Эту жостку подбрасывали левой или правой ногой. Соревнование шло на время удержания её в полёте (количество ударов).
   Игра в «ножик». На ровной площадке чертили круг. Делили его на несколько секторов, количество которых зависело от числа  участников игры (2-4). Игроки становились на свои места в круге. По жребию определяли очерёдность при игре. Игрок, который начинал, должен ножик метнуть так, чтобы он остриём вошёл в землю и не упал. Часть круга, ограниченная линией, проведённой через острие ножа и в плоскости его пера, отходила к нему, и он повторно бросает нож. Если нож упал, то бросает очередной. Победителем считается тот игрок, который «завоюет» весь круг.
   Распространённой игрой была игра в городки. Биты и детали фигур  изготовляли сами мальчишки. Проходили соревнования по городкам на разных уровнях, в том числе и всесоюзные, на которых биты и детали использовались не самодельные, а фабричного производства. Были чемпионы, как в командных, так и в индивидуальных (личных) соревнованиях и рекордсмены. В настоящее время эта увлекательная, захватывающая игра не культивируется ни в России, ни в мире, а жаль, так как эта народная  зрелищно – интересная игра не требует дорогостоящего инвентаря, формы, спортивной арены.
   Игра с обручем. Гоняли мы по улицам деревни обручи с помощью металлического направляющего прута или палки, но обязательно оканчивающего (оканчивающей) П-образной формы, в углублении которой обруч катился и не падал. Проходили соревнования на длительность удержания обруча и дальность пробега.
    Чехарда, в которую часто играли. Определялся жребием игрок, который должен становиться в согнутом положении (сначала высота спины согнутой небольшая, но затем постепенно увеличивалась). Остальные игроки с небольшого разбега должны перепрыгивать. Первый, кто не смог перепрыгнуть, становился сам и всё повторялось. Вволю напрыгавшись, прекращали игру. Эта игра хороша тем, что количество игроков не ограничивалось, а задор, азарт, забава присутствовали.
   Увлекались мы карточными играми, игрой в дураки (в дурака) и в другие игры карточные. В игре принимали участие от двух до шести человек. Когда играли четверо, то два на два (через одного), если шестеро, то три на три. Не брезговали карточной игрой «в двадцать одно очко»
   Шашки использовали для нескольких игр. 1.Обычная, классическая игра, где победителем становился игрок, который возьмёт все шашки, включая и дамки соперника, проведя свои шашки (от одной до нескольких) в дамки. 2. Каждый игрок ставил свои шашки в левом углу доски в порядке 3 на 4 и старался их переставить на место шашек соперника. Ходить шашками можно вправо, вперёд только на одно  поле (одну клетку) и перепрыгивать через свою шашку или же соперника, если за этой шашкой пустая клетка. Победитель - игрок, который первым поставит свои шашки. 3. Каждый игрок ставил свои шашки в первый ряд доски. Определяли жребием, кто начинает первым щелчками по своим шашкам выбивать шашки соперника с доски, но с условием, чтобы своя шашка оставалась на доске. Если же своя шашка вылетела с шашкой или с шашками соперника, то право щёлкать переходило сопернику. Победитель - игрок, который выбил все шашки соперника.
   В дошкольные и первые школьные годы мы любили играть в прятки, в основном в летне-осеннее время, когда кустарники в зелёном наряде, а листья лопухов громадных размеров. Водящего определяли жребием, все желающие играть становились в круг и один из них начинал счёт: один, два и т.д., заканчивая словами «тот и будет куликать», т.е. вадить (искать). После этого водящий вставал к стене или к дереву, если играли в лесополосе или в саду, закрывал лицо (глаза) ладонями и начинал считать, например, раз, два, три, четыре, пять вышел зайчик погулять и т.д., но обязательно заканчивал словами «я иду искать». Надо обнаружить любого игрока и первым его застукать. Если не удаётся, а игроки сами, пока он ищет, застукиваются, то опять становится  водящим. Игра может длиться, пока не надоест.
   Играли и в металлические деньги (монеты). Сначала договаривались о том, какие монеты ставить на кон (на землю). Например, по пятаку, а если нет его, то можно ставить другую монету, но при этом брать с кона сдачу или же разменять её у напарников. Количество игроков не ограничивалось и даже чем больше  их, тем лучше. Монеты ставили (клали)  одну на другую и т.д., но обязательно наверх решкой - стороной монеты, обратной гербовому изображению. Жребием определяли очерёдность пробивания битой, которая представляла собой металлический плоский предмет круглой (диаметром 6-8см) или иной формы со сторонами 6-8см. Задача игрока попасть битой в стопку и забрать те монеты, которые окажутся перевёрнутыми наверх орлом (гербом). Затем он бьёт битой по монетам, которые остались лежать на земле решкой, вверх. Если не удалось перевернуть монету на орла, то право бить переходит следующему по очереди игроку.
   Играли в «орлянку». В ней принимали участие только два игрока. Монету любого достоинства нужно подбросить вверх. Например, монета, лежащая на большом пальце, подбрасывается щелчком. Напарник загадывает, какой стороной (орлом или решкой) упадёт монета. Если угадает, то забирает её, а если не угадает, то сам отдаёт монету такого же достоинства. В этой игре есть другие варианты. Можно договариваться о сумме выигрыша. Монету можно ловить в ладонь
   Игра «в классы». На ровной площадке каким-либо предметом размечали квадратики, каждый из которых изображал класс от одного до десятого. Жребием определялась очерёдность игроков. Переходить из класса в класс нужно было прыжками на одной (или на двух) ноге, ведя впереди шайбу (двигая её ногой или ногами). Если шайба при ударе не останавливалась в следующем классе, а пролетала мимо, то игрок оставался в прежнем классе. Начинал игру очередной игрок. Победитель - игрок, который первым дойдёт до десятого класса, т.е. до квадратика с цифрой 10.
   Практиковали и такую игру, которая называлась «куча мала». Она не требовала никакой подготовки. По сигналу все бросались друг на друга, наваливались,  и получалась «куча мала».
   Увлекали нас разные прыжки. Прыгали в высоту через установленную планку способом «ножницы», с шестом (длинной палкой), прыгали в длину с разбега и с места, тройным прыжком. Соревновались - кто выше, дальше всех прыгнет и тот становился победителем.
   Кроме активных игр, были и пассивные. Например, игра «замри», в которой по команде ведущего: «Замри!» все должны остаться в той позе, в том положении, в каком их застала команда. При этой игре получались самые невероятные позы, которые приводили к заражающему смеху всех игроков.
   И, конечно, у каждого мальчишки деревенского была рогатка, которую он делал сам. Для этого находил в сиреневых кустах подходящую раздвоенную ветку (раздвоение должно быть правильным, т.е. симметричным по отношению центральной ветки), срезал её, обрезал до нужных размеров, центральную часть - для обхвата ладонью, боковые примерно такой  же длины, к которым прикреплялись две резинки (резиновые ленты). К концам резинок, длину которых каждый мальчишка выбирал сам, прикреплял кусочек кожи, в который при стрельбе рогаткой вкладывалась «пуля» (обычно - кусочки от разбитых негодных чугунных изделий). С рогатками охотились, в основном, на воробьёв.
   Игра «в войну». В эту игру играли с удовольствием. «Оружие» делали сами мальчишки, делились на наших   и не наших (немцев-фрицев), за которых добровольно никто не соглашался «воевать», бросали жребий. В этой игре одни защищались, другие нападали, а затем наоборот.
   Игра «в кавалерию» - невзыскательная, незатейливая, самая простая игра, в которую, в основном, играли дошколята и, которая не требовала никакого инвентаря, кроме обычной палки или хворостины. Мальчишки  находили   палки, пропускали между ног, левой (правой, если левша) рукой брали за один конец палки, а другой - волочился по земле, поднимая пыль столбом. В правой (левой) руке держали хлыст. И эта ватага с гиканьем, с шумом, с выкриками неслась по улице, изображая кавалерийскую атаку.
   Увлекались деревенские мальчишки лошадьми, помогали конюхам колхозным поить, купать лошадей в летнее время. Каждый мальчишка выбирал себе понравившуюся лошадь, садился верхом на неё и все дружной весёлой гурьбой мчались на пруд, устраивая в пути соревнование – кто первым домчится до пруда. Конь - умное животное. Он чувствует наездника. Однажды я и мой дружок Натоля были в степи на лошадях верхом и решили соревноваться. Мой конь почувствовал и увидел, что его обгоняет (выходит вперёд) другой конь, и он сразу же прибавил скорость и не дал себя обогнать. Мальчишки не только купали лошадей, но и отгоняли их на пастбище и пригоняли с пастбищ. И всегда верхом на лошадях, конечно, без седла, после чего ходили раскорякой  пока не привыкали.
   Из семейных игр запомнилась игра «Бери и помни» Во время принятия пищи, в которой присутствовала варёная или жареная курица, кому-то из членов семьи обязательно попадалась дужка-косточка в виде дуги. Он с кем-нибудь из желающих заключал договор (спор) на что-нибудь разламыванием дужки на две части. Спор заключался в том, что надо во всех случаях передачи что-либо напарнику произносить: «Бери и помни». Если забывал сказать эти слова, то напарник говорил: «Беру и помню». Тот, кто забывал произнести свои слова, считался проигравшим и должен отдать победителю то, на что поспорили.




















                Глава 5.  ДОШКОЛЬНЫЕ  ГОДЫ.
   Родился я в один из лютых морозных декабрьских дней (15-го) 1936года. Ближайший день ангела-хранителя - зимний Никола Чудотворец (19декабря). Поэтому меня нарекли звать Николаем. Николай - очень распространённое имя, которым называли родители родившихся мальчиков, только в нашем углу росли четыре Николая (Волков, Павлов, Мизинов и Гагурин), погодков и одногодков. И у всех матери Александры, которых мы звали тёти Сани. Также были распространены имена: Виктор, Владимир, Михаил, Александр, Анна (Нюра), Александра, Мария, Наталья. Это уже третий Николай в роду Гагуриных, основателем которой я считаю из-за незнания более ранних предков дедушку Николая Ивановича. Родильный дом находился в соседнем селе Вязовка. В роддоме маму навещали родные. Она мне позже рассказывала, что однажды пришёл дедушка Коля и попросил её показать ему внучка. Мама показала дедушке внучка через стекло окна. Он внимательно всмотрелся и произнёс: «Какой хорошенький!» Да и мог ли он иное сказать, ведь внучек-то родных кровей. Так как до конца года оставалось всего две недели, то папа хотел записать день рождения сына 1января 1937года, но из его затеи ничего не получилось в бюро ЗАГС. В семье я был последним ребёнком  и самым младшим. Старшим сёстрам: Клаве-13лет, Нюре-7, Вале-3годика, а Грише-11лет, так что за мной было кому ухаживать и присматривать, няней хватало. Но большую часть времени я проводил с Валей, ходил за нею по пятам. В нашем углу (так называли несколько крайних домов улицы) было много ребят, на улице всегда царил шум, веселье от этой ватаги.
   Администрация (правление) колхоза открыла детский садик, который размещался в Володином саду, сразу за крайним домом нашего угла, в котором жила семья Дорониных. Со всей деревни в детский садик приводили  много детей.
   Цельной картины из дошкольных лет  моя память не запечатлела, запомнились только отдельные эпизоды, но Отечественная война свой отпечаток оставила навсегда. В эти грозные годы жители деревни хлебнули горя с лихвой, ни одна семья не осталась в стороне, все мужчины призывного возраста, да и многие девушки призваны были на защиту родины, и наша семья проводила на фронт Клаву и Гришу. В каждой семье  собирали на фронт посылки, отправляли тёплые вещи (шерстяные варежки, носки), кисеты и другие вещи. Долгими зимними вечерами мама пряла  из шерсти пряжу на деревянной старинной прялке, а затем вязали она и бабушка Дуня из этой пряжи носки, варежки. Они занимались штопаньем, починкой одежды. Так было  много латок на одежде, что папа говорил: «На одежде (брюках, фуфайке) нет хозяина, а только одни гости». А как ждали писем, весточек с фронта?! Письма присылали и посылали не в конвертах, т.к. их не было, а обычный, стандартный  лист, на котором писали, складывался треугольником, писали адрес и отправляли полевой почтой. Письма с трепетом раскрывались, читали их вслух, зачитывали до дыр. Содержанием их делились с соседями. Радовались, когда сообщались хорошие вести, и горевали безутешно, когда приходили похоронки.   Через деревню проходили воинские сформированные подразделения: пехотные, кавалерийские, танковые и в нашей деревне останавливались пехотные и кавалерийские части перед отправкой на фронт. Личный состав расквартировывали по домам.  В нашей семье всех принимали радушно, приглашали их садиться вместе с нами  за общий стол кушать. А один солдат отдавал мне пшённую кашу, которую я очень любил и люблю до сих пор. Он приносил её в котелке из Володиного сада, где у них располагалась походная кухня, а его сажали за семейный стол. К офицерам, которые квартировали у нас, приходили  офицеры, квартировавшие у соседей, у которых никто не был призван в армию. Они жаловались на своих хозяев (особенно на хозяйку), которые не только не приглашали за стол кушать, но даже не разрешали заходить в горницу. Но основная масса солдат, офицеров не оставались в долгу, а делились с нами личным пайком (яичным порошком, галетами и другими продуктами), но были и такие, которые прятались или уходили на зады, чтобы съесть галеты или ещё что-нибудь, но не наши. Обмундирование солдат было простое - будёновка или шапка-ушанка, каска с подшлемником, шинель, гимнастёрка с брюками-галифе, нательная рубашка с кальсонами белого цвета, ботинки с обмотками. Они приносили солдатам неприятности, особенно новичкам, т.к. ими нужно обернуть ноги, а они выпадали из рук и надо их скатать в рулон, т.е. начинать обматывать  ноги вновь. Сбор (построение) военнослужащих проходил у дома, где работало правление колхоза. Мальчишкам было интересно наблюдать за построением, т.к. после него следовали занятия или уход из нашей деревни, на который приходили и взрослые, чтобы проводить солдат и офицеров, с которыми уже подружились, особенно девушки. Однажды пришлось наблюдать ужасную картину, когда офицер ударил солдата за опоздание в строй. Мальчишки и девушки провожали уходящий строй далеко за деревню. Офицеры разрешали солдатам попрощаться с девушками, а мы наблюдали за сценами прощания.
   Однажды в деревню прибыла кавалерийская часть. К нам расквартировали более десяти (кажется, восемнадцать) кавалеристов. Коней разместили в конюшне, сарае, хлеву, а кавалеристы спали на полу вповалку, постелив шинели. С некоторыми офицерами, которые квартировали у нас, родители поддерживали связь и после войны. Они приглашали родителей к себе в гости, а один из них из Грузии, занимая там должность в правительстве, приезжал в гости к родителям, да не один, а с сыном и невесткой в семидесятые годы. Родители с радостью их встретили.
    В эти военные годы работала в колхозе медсестрой женщина из Украины, кажется из Львова, которую звали Виктория. У неё был сын Гена двух-трёх  лет. Она жила в доме у одной колхозницы, чувствовала себя неуютно из-за неприветливости хозяйки, а у папы  однажды разболелся большой палец левой руки. Боли были такие сильные, что он ночами не спал, а ходил, держа руку с перевязанным пальцем перед собой, по избе. В больнице ему палец разрезали, но боли не утихли. Он ходил на перевязку к Виктории, и она ему посоветовала лечение народным средством, а именно приложить свой кал, что он и сделал. И произошло чудо, боль стала утихать, и папа после нескольких бессонных ночей уснул, проспал всю ночь, проснулся радостным. Папа рассказал маме о неуютной жизни Виктории, которая поделилась с ним, и, посоветовавшись, они решили пригласить её жить у нас. На приглашение она дала согласие и переехала к нам. Виктория с сыном жила у нас до отъезда в Западную Украину после её освобождения советскими войсками от немецких фашистов. К ней в отпуск приезжал муж с фронта, который служил офицером в рядах КА. Вскоре после возвращения его в часть Виктория получила похоронку на него. Виктория с сыном питались вместе с нами. Правление колхоза выделило ей участок земли, и наша семья помогала ей этот участок обрабатывать. В эти военные годы трудностей хлебнули, была нехватка продовольственных и промышленных товаров, чем пользовались негодяи и мошенники. Однажды папа в Татищеве покупал себе брюки-бриджи. Продавец так его облапошил (обманул), что в результате сделки в свёртке оказалась одна штанина и свёкольные листья.
   Трактористов в станах кормили, но иногда мама посылала нас отнести ему  что-нибудь вкусное. Однажды она напекла пирожков с картошкой и отправила Нюру, Валю и меня отнести их ему, но мы его в поле не нашли. На обратном пути сели в Кукаевом лесу и съели эти пирожки.
   К нам приезжал из Б.Каменки двоюродный брат Саша на мотоцикле, ставил его во дворе. Мне было в диковинку, и я подходил к мотоциклу, обходил его, осматривал, брал за руль, пробовал поворачивать его и однажды мотоцикл упал на меня. Я испугался, закричал, брат вышел из дома и вызволил меня из-под мотоцикла.
   Папа у всех жителей деревни подрезал ягнят, телят, поросят, резал скот, крупный (коров, быков) убивал обухом топора по голове, а мелкий скот связывал и перерезал горло. Свиную тушу обязательно палил горевшими пучками соломы. После каждого подрезания обязательно хозяйки угощали стаканом водки с закуской, а после забоя готовили селянку, очень вкусное блюдо, да ещё с водочкой.
   Как-то Гриша прислал по просьбе родителей резиновые сапожки (их в продаже не было), которые оказались на одну ногу. Из-за нужды, нехватки денег папе пришлось поехать на рынок в Саратов и продать злополучные сапожки, прибегнув к хитрости. Он дал покупателю один сапожок, а он просил на примерку второй, но папа как-то отговорил его, получил деньги, отдал свёрток со вторым сапожком и сразу -  же удалился, скрылся с места продажи и из рынка. Урок с покупкой бриджей пошёл ему на пользу. Это был  первый и последний случай, когда папе пришлось обмануть покупателя. Всегда он продавал качественный товар, да ещё с походом, т.е. с довеском. А его продолжали обманывать. В одну из вёсен папа повёз на рынок в Саратов продавать кадушку с солёными помидорами, которые мама солила отменно. Всю зиму солёные помидоры сохранялись в целости, в таком виде, что их только сняли с помидорного куста, имели вкус потрясающий. К солению овощей мама привлекала и меня, нарывал ей листьев смородины, вишни. Таких вкусных ароматных помидоров я никогда не ел. А вот огурцы у мамы к весне становились дряблыми и невкусными. В кадушке было двадцать вёдер помидоров, поднимали её из погреба четыре мужика и грузили в кузов грузовика. На крытый рынок приехали вечером, он уже закрывался и папа оставил кадушку с помидорами в рынке на хранение, а утром пришёл, открыл её и увидел на поверхности несколько плавающих помидорин, а внутри только вода. Сторожа помидоры из кадушки вытащили, а в неё налили воды до верхнего уровня, оставив несколько помидорин для видимости. Папе ничего не оставалось делать, как только вылить всю воду из кадушки и уехать домой. Как говорится, не пойманный - не вор, ведь он сторожам сдал без расписки, надеясь на честность и порядочность, а они оказались жуликами.
   Вспоминаю обильный урожай тыкв  в один из военных годов. Двоюродный брат Виктор возил с задов тыквы на парнице (на фуре, запряжённой парой лошадей). Привёз более десяти фур. Тыквами забили всё подполье, под завязку, как говорится.
   Иногда на летние дни к нам из Саратова приезжали двоюродные брат или сестра. Брат Саша как-то приехал на старенькой машинёшке, которая не заводилась. Одно лето он у нас жил и работал в колхозе возчиком зерна во время уборки урожая, отвозил зерно от комбайна на гумно (ток) - место, где зерно предварительно обрабатывали, просеивали, сушили и хранили перед отправкой на элеватор или мельницу. А в другое лето гостили сестра Мария и её жених, который был фотографом. Жили они в погребице. Фотографировал он  много, проявлял фотоплёнки, печатал фотографии, которые затем сушил, разложив их по всей погребице.
   Папа иногда брал меня с собою в Саратов. Помню поездку с ним к маме, которая лечилась в больнице недалеко от Волги, которая на меня произвела потрясающее впечатление своей необъятной ширью. Мы её навещали, но она не выходила  к нам. Мы её только видели, и она с нами разговаривала через раскрытое окно. После посещения мамы заходили в вечернее время (уже холодало, а я был босиком) к лечащему маму врачу. Папа принёс ей большой кусок мяса (взятку) за лечение. Останавливались мы у маминой сестры тёти Лены.
   Вспоминается мой первый полёт с печки (высота примерно 1,5м.) на пол. Я и моя сестра Валя сидели на печке (любимое место зимой), затеяли потасовочку с подушками в руках и я, потеряв бдительность, оказался на краю печки и свалился. Подушка смягчила мой удар о пол, отделался я лёгким испугом. А ещё «летать» я учился в грудном возрасте. Мама рассказывала, что я упал однажды с подоконника из раскрытого окна, но всё обошлось благополучно, удачно приземлился, хотя высота подоконника примерно один метр.
   Как-то мы с Валей и её подружками гуляли в Беловом саду, затеяли игру с топориком, которым нужно ударить по стволу яблони. Подошла очередь бить Вале, она взяла топорик, а я указательным пальцем показывал ей, куда надо ударить, но не успел палец убрать, как она стукнула мне по пальцу. Я от боли и крови, которая потекла из пальца, стал кричать и плакать, побежал домой через овраг, где мне палец обработали йодом и забинтовали.
   Папа привозил нам из Саратова всякие гостинцы. Однажды привёз калейдоскоп - цилиндрическую трубку, закрытую с обеих сторон. В одной стороне трубки было круглое отверстие-глазок. В этот глазок смотришь одним глазом и на противоположной стороне при поворачивании трубки видишь переливающиеся красивые  разных цветов узоры. Как они получались? Для нас было загадкой до той поры, пока трубку не разбили и не увидели, что в трубке находились зеркальные пластины и цветные стёклышки, которые при поворачивании складывались в разнообразные узоры.
   Иногда папа привозил из города колоб, спресованный жмых в кружок  (лепёшку) диаметром 35-40см. и толщиной 2,5-3,0см. после получения подсолнечного масла. Дети этот колоб с удовольствием кусочками клали в рот и сосали, и я всегда радовался этому гостинцу.
Наступил 1944год. Родители стали готовить меня к школе, купили рюкзак, учебники  и школьные принадлежности. Мама заказала шить соседке мне брюки и курточку.








Глава 6.  ШКОЛЬНЫЕ  ГОДЫ.
1. Начальные классы.
В один из последних дней августа 1944г я и мои товарищи играли на улице. К Дорониным шла директор деревенской начальной школы Мария Степановна Алексеева. Увидев нас, она обратилась ко мне и сказала: «Коля, собирайся в школу, 1сентября начинаются занятия» Это  меня очень обрадовало, я забросил игру и побежал домой поделиться радостью с мамой и бабушкой Дуней, которые были дома. Ещё от порога закричал: «Мама, баба Дуня, я иду в школу!», а они ответили: «С чем тебя, Коля, поздравляем!»
   Губарёвская школа относилась к разряду начальных школ. В ней дети учились с 1-ого по 4-ый классы. Она располагалась на отшибе деревни, на окраине Барского сада. В 75-100метрах от неё начиналась Морозовская улица. Стояла на перекрёстке двух дорог, пролегающих от Морозовской улицы в сторону Барского сада, только одна проходила с южной стороны школы и вела в центр сада, а другая - с северной и вела в северную часть сада. Морозовскую улицу и школу разделяла дорога, которая соединяла Вязовку с Б.Каменкой. На юг от школы метрах в двухстах находился небольшой пруд, на берегах которого росли разные деревья, среди них несколько высокоствольных красавиц берёз, под густыми кронами которых по вечерам на гулянье собиралась молодёжь и далеко за полночь заливалась гармошка, слышались песни, частушки. От берёз на север шла полоса (их было две в Барском саду) шириною метров десять и длиною метров 150- 200 сирени, во время цветения которой от её белых, сиренево-синих, фиолетовых, зелёных тонов от полосы невозможно оторвать взгляд.
   Школа располагалась в бывшей барской школе. Просторный коридор, который  использовался как гардероб (раздевалка), делил её на две половины. В одной половине (левой) размещалась учительская и квартира директора школы, а в другой половине занимались дети. Кроме директора была ещё одна учительница. Потолок в комнате, в которой учились, высокий, окна, выходящие на юг (на пруд) и запад, огромные, поэтому классная комната была очень светлая. Парты стояли в три ряда, а стол учительниц - перед первым (от западных окон) или средним рядами. Перед партами на стене, обращённой к северу, закреплена больших размеров доска. В правом углу впереди парт размещалась печь-голландка огромных размеров высотой от пола до потолка. Топила её уборщица до начала занятий. Дрова пилили, кололи школьники, с которыми занималась Мария Степановна, зачастую вместо уроков на радость ученикам.
   Занимались ученики в две смены. Директор и учительница вели по два класса(1 и 3; 2 и 4) одновремённо. Ежегодно классы, с которыми они занимались, сменялись, поэтому дети занимались четыре года у одной учительницы при одном условии, если они не оставались на второй год в одном классе.
   И вот наступило утро 1-го сентября 1944года. Ещё накануне вечером в школьный рюкзак были уложены учебники: букварь, русский язык, арифметика, живая и неживая природа. А так же -  тетради «в клеточку» и «в косую» линии для арифметики и русского языка соответственно, пенал с ручкой, карандашом и стиральной резинкой, коробочка с палочками - считалочками, чернильница - неразливайка. Мама и баба Дуня дают последние наставления - слушаться учительницу, на уроках вести себя смирно, не хулиганить. У школы ребята собрались задолго до первого звонка, все возбуждены, в весёлом настроении, особенно волновались первоклашки. И наконец-то прозвенел первый звонок, все ученики заняли места за партами, при входе в класс директора с учительницей они встали, они прошли к  столу и произнесла: «Здравствуйте, ребята!», на что ребята дружно, хором ответили: «Здравствуйте!» Мария Степановна представила учительницу и вышла. Первая моя учительница - Александра Гавриловна, которая рассадила учеников по классам и по партам. За парты первого ряда посадила первоклашек, а за парты третьего - учеников третьего класса, за парты среднего - учеников обоих классов в зависимости от количества учеников в каждом классе. По журналу, в котором ученики были записаны по алфавиту, Александра Гавриловна познакомилась со всеми учениками, называя фамилию и имя, а ученик при этом вставал из-за парты. Не помню подробно, о чём она говорила нам во вступительном слове, но о правилах поведения в школе, на улице, об уважении взрослых говорила, так как при возвращении домой после уроков, идя по улице мы - первоклашки приветствовали всех встречных сниманием картузов, небольшим наклоном головы и произнося: «Здравствуйте, дядя (тётя, бабушка, дедушка)…» и имя  называя. Взрослые же приветливо улыбались и отвечали: «Здравствуйте,..»
   И потекли учебные будни. Первоклашки учились читать по букварю, писать буквы, слова, считать, используя палочки – считалочки. И ещё первым азам военного дела учил нас местный житель Фролов Иван Григорьевич, который вернулся с фронта досрочно, по ранению его демобилизовали. Он обучал нас некоторым элементам  строевой подготовки, а именно поворотам на месте, ходьбе строевым шагом. Он рассказал нам: в старое давнее время солдаты привязывали к ногам пучок сена - к левой ноге, а пучок соломы - к правой и солдат знал, когда подавалась та или  иная команда, с которой ноги начинать движение.
   Александра Гавриловна жила в селе Б.Каменка и ученики ждали её прихода и радовались, когда она не приходила, так как занятия отменялись. Она во время каждого урока занималась с нами по очереди, т.е. сначала опрашивала домашнее задание учеников одного класса, давала им устное или письменное классное задание и переходила к проверке домашнего задания учеников другого класса, а затем и им давала классное задание.
   Школьные принадлежности были простые. Ручки деревянные, на одном конце которых насажен металлический наконечник, в него вставлялось перо «86-ое» или же перо другого типа. Позже появились ручки металлические, представляющие собой полая трубка(10-15см.), с обоих концов закрываемая съёмными крышками, только одна из них пустая, а другая - в виде стержня, в которую вставлялось перо. Она была безопасна, так как перо пряталось внутрь ручки. Этим ручкам ребята нашли и другое применение. На  старой деревне (место, где когда-то была деревня, а позже - колхозное поле) колхоз выращивал в некоторые годы тыквы. Иногда осенью ребята приходили на это поле и устраивали игру военную, используя в качестве оружия полые цилиндрики ручек. Заряжали их так. Ударяли одним, а затем другим концами трубки  в тыкву, в результате чего в тыкве появлялись дырки. Карандашом давили на один конец трубки, тем самым, выстреливали корку тыквы из другого конца трубки. К счастью для колхоза такие игры бывали очень редко. Чернильница стеклянная невысокая круглая с вогнутым конусным отверстием напоминала вулкана, на дне которого образовалось озеро. Такое устройство чернильницы не позволяло чернилам, в основном фиолетовым, выливаться из неё. Для писания на доске использовали мелки белого цвета, а позже появились наборы мелков разных цветов, но размер их не изменился до сих пор. Настенная доска условно( разделительная линия отсутствовала) поделена на две половины, левая половина которой использовалась учениками младших(1-2), а правая- учениками старших(3-4) классов. Указку - деревянную заострённую с  одного конца палочку  длиной 40-50см ученики иногда ломали или теряли, и учительнице приходилось использовать длинную линейку. Парты были стандартного образца. Она представляла собой стол с двумя  крышками, одна из которых –горизонтальная узкая (10-15см) с двумя неглубокими выемками для ручек и карандашей и с двумя круглыми углублениями для чернильниц, а другая - из двух откидных половинок имела небольшой наклон. Ширина её-35-40см. Под этими крышками на всю их ширину крепились горизонтальная доска, образующая полочку, и вертикальная доска, делящая полочку на две половины, которые  с задней стороны закрывались спинкой. В полочках ученики хранили учебники, тетради и другие принадлежности во время занятий. Стол  держался на двух боковых спинках, которые опирались на два бруса, на них же опирались и стойки скамейки, которая имела спинку. Все парты были одного размера. На них сидели ученики(2) всех классов от первого до десятого независимо от их роста и телосложения, что являлось большим неудобством для высокорослых и крупных телосложением учеников.
   Учительница наказывала непослушных, хулиганистых, неуспевающих учеников, очень часто за плохое поведение на уроке ставила в угол (между печкой и стеной) на какое-то время в зависимости от его поведения или же  выдворяла ученика из класса до окончания урока. В редких случаях применялась крайняя мера наказания - вызов одного из родителей в школу, который передавался  с самим провинившимся учеником или ученицей, приказывая не являться в школу без отца(матери). Регулярно, не реже одного раза в четверть учительница проводила родительское собрание, иногда вместе с учениками, на которых подробно рассказывала о поведении и учёбе каждого ученика.
   Привлекали школьников к общественно-полезному труду (так нам казалось в те времена), устраивая походы под руководством учительницы на колхозные поля для сбора вредных насекомых( всевозможных букашек) на зерновых культурах. У каждого ученика была пустая бутылка ёмкостью 0,5л, в которую они собирали букашек. После возвращения с поля для учеников накрывали столы на полянке возле берёз и угощали мамалыгой - жидкой кашей из кукурузной муки. Но мы её ели с большим удовольствием, да ещё с хлебом, которого в военные и первые послевоенные годы ели вдоволь далеко не в каждой семье.
   Занимались мы в две смены. В первую смену занималась со своими учениками директор школы Мария Степановна, а во вторую- Александра Гавриловна, которую сменила молодая учительница Мария Ивановна. Она учила нас и училась сама заочно в педагогическом институте в Саратове.
   Деревенские жители к учителю, к его благородному труду относились с огромным уважением и почтением, с благоговением и это прививали с детства своим детям. И основная масса учеников следовала этим неписаным правилам и даже к Марии Степановне, несмотря на её недостаток, как глухота, относились снисходительно - простительно. Мария Ивановна до работы в нашей школе жила в одном из сёл нашего района, а затем поселилась в одной комнате нашей школы. Позже вышла замуж за нашего деревенского парня. Иногда она привозила с собой брата наших лет, а может быть на два-три года старше. Он увлёк нас своей поделкой(игрушек детских в то время было мало, а те, которые производили, не отличались разнообразием и смекалкой. А его поделка состояла из шпульки ниток, на ободках которой вырезались зубчики. В отверстие шпульки вставлялась резиновая ленточка, а для того, чтобы она не выскакивала из отверстия, её закрепляли малюсенькой палочкой (частью спички). С другого конца приставляли спицу вязальную и накручивали резиновую ленточку, затем эту поделку, напоминающую собой колёсный трактор, ставили на парту, стол и она начинала двигаться, так как резинка раскручивалась
   Учебные рабочие дни чередовались с отдыхом в воскресные дни, учебные четверти с каникулами, уроки сменялись переменами малыми и большой. Все, за некоторым исключением, ученики приходили в школу раньше (на 30минут и больше) начала занятий и затевали разные игры возле школы, а на перемены и после окончания уроков с шумом выскакивали из класса, толкая друг друга, размахивая рюкзаками, на ходу надевая верхнюю одежду. К первым каникулам ( начало ноября) пруд покрывался льдом ровным и блестящим как зеркало. На пруду, который находился около школы, собирались дети Шахматовской, Морозовской и Тамарской улиц, а у учеников Тундры был свой пруд, который находился в центре её. Катались по льду на коньках, на самокатах, а то просто в валенках играли на льду.
   Первоклашки проходили букварь, учились читать, писать, считать. Как только прошли весь букварь, то Мария Ивановна потребовала, чтобы у каждого ученика (-цы) в доме были написанные ими печатными буквами плакаты: «МОЙ РУКИ ПЕРЕД КАЖДОЙ ЕДОЙ!», «КОНЧИЛ ДЕЛО - ГУЛЯЙ   СМЕЛО!». Научившись писать, многие ученики показывали своё умение писать в самых неподходящих местах: па партах, стенах и других, при этом часто использовали, мягко говоря, нелитературные слова, а, точнее, матерные. И я помню как этими словами из пяти и трёх букв исписал створки двери из кухни в горницу, да так, что родителям пришлось  их перекрашивать. Конечно, поругали меня. В нашей семье ни папа, ни мама, ни бабушка Дуня никогда никого не били, а ругать - ругали. Да так поругали, что я это запомнил на всю жизнь и урок пошёл впрок. Родители говорили не столько о самих матерных словах, которыми я исписал дверь, а больше о том, что я испортил дверь, придав ей неприличный вид, о том, что не уважаю их труд, что всё надо беречь и ценить. И, конечно, я обязан родителям, бабушке тем, что приучили меня к бережливости всего, что нас окружает, что создано природой, умом и трудом самого человека. Я не только не писал на партах, на стенах и других местах, но никогда и нигде не произносил вслух любых матерных слов. И как же был удивлён папа, когда во время рытья колодца на задах (август 1956 или 57г) я, работая внизу на дне колодца и принимая пустые вёдра для поднятия земли, вдруг ощутил удар ведром по голове (папа нечаянно опустил его мне на голову) и от резкой, пронзительной боли выругался матом. Через некоторое время, когда боль утихла, папа с удивлением произнёс: «Сынок, а я думал, что ты не умеешь ругаться матом». Сам же он был «специалистом» в этой области, ругался матом в несколько этажей, конечно, в тех случаях, когда ему слишком насолят, допекут его.
   Деревенские мальчики и девочки с детских лет приобщались к труду сельскому - пилить, колоть дрова, носить воду из речушки домой, поливать вручную и под пуском посаженные (посеянные) помидоры, капусту, огурцы, свёклу и другие культуры. Они принимали самое активное участие в уборке урожая на колхозных полях и на своих огородах. В Кринушке помогали взрослым собирать клубнику, малину. Конечно, и себя не обижали, ели вдоволь, но…с собой не разрешалось брать малину, клубнику, ни детям, ни взрослым. Если кого-то поймают с чем-либо, даже с зерном, которое унёс в кармане, то могли посадить в тюрьму и сажали. И всё равно рисковали и несли, так как жизнь колхозная была очень тяжела, а в каждой семье не менее семи человек: родители, дедушка с бабушкой, да не менее трёх детей. Как говорили, голод не тётка, заставлял брать колхозное добро. Но, несмотря на трудное житьё, жители отмечали День Победы всей деревней. Правление колхоза организовало этот долгожданный праздник, в Володином саду были накрыты столы. Пили, ели, пели песни, плясали, звучали частушки, прибаутки. На празднике царили радость и веселье, и тут на торжество забежала свинья, которую подвыпившие возбуждённые мужики, которых было не так много, так как ещё не возвратились, поймали и зарезали, разделали, зажарили и застолье продолжилось.
   И через некоторое время стали приезжать фронтовики и как победители привозили с собой трофеи: одежду, обувь, другие вещи. Сосед привёз аккордеон, а отдельные фронтовики - мужа или жену. Наконец-то и наша семья дождалась возвращения после демобилизации Клаву. Она привезла, кроме вещей, которых у нас не было, и нам (мне и Вале) подарки, а именно, наборы цветных карандашей, много цветных открыток и несколько колод игральных карт. В наборах было карандашей от шести до двенадцати разных цветов, в том числе белого цвета, что нас очень удивило. Колоды карт были с 36-ю и 56-ю картами. Гриша приехал только осенью 1947года в отпуск после окончания первого курса Высшего военно-морского училища в Ленинграде.
   Вскоре после окончания войны в нашей деревне появились пленные немцы. Они работали в колхозе и ходили на работу, на старую деревню самостоятельно, без конвоиров. Один житель села Вязовка, которого в нашей деревне все знали, т.к. он работал в РИКе фининспектором и ускорял сдачу всевозможных налогов и которого уважали за его терпимость, понимание жизненных тягот, за вежливость, так говорил немцам: «Вы землю просили, мы вам её дали». Среди них были словоохотливые, которые говорили: «У нас фрау не должны работать, они должны свои руки беречь». А у нас всё лежало на женских руках - и общественное и своё подсобное хозяйство, которое кормило, поило, одевало и обувало. Один немец показывал  красивые фотографии, на которых запечатлены жена с детьми на фоне рояля, видимо, семья музыканта. У него была губная гармошка и также - у других, для нас она была в диковинку. Они часто играли на губной гармошке.
   Ежегодно летом в нашу деревню приезжал табор цыган и разбивал свой лагерь в степи за Володиным садом. Мужчины ходили по деревням и сёлам и продавали вилы, лопаты, другой инвентарь, а цыганки гадали. Бывали случаи, когда, зайдя к кому-нибудь во двор или в дом шумною толпой, одни так отвлекали хозяйку, что она теряла бдительность, а другие цыганки уносили что-либо из вещей. Вечерами жители деревни приходили к цыганскому табору и наблюдали в их стане веселье с песнями и задорными цыганскими плясками. Приезжал один и тот же табор. Но однажды в их таборе произошла драка с тяжёлыми последствиями, один цыган другому топором пробил голову. Старшой табора обратился за помощью к председателю колхоза. Утром цыгана, который затеял драку, и его семью выдворили из табора и он, погрузив свои пожитки в кибитку, покинул лагерь. А через некоторое время и весь табор снялся и уехал в неизвестном направлении.
   В летние месяцы по деревне разъезжали на подводах старьёвщики, которые в обмен на ненужную, пришедшую в негодность домашнюю утварь (тряпьё, посуда, самовары и прочее) давали детям игрушки: цветные шарики, прыгающие на резинке мячи и другие. Они принимали металлолом, в том числе и цветной, работали от организации «Вторсырьё». Слух о приезде их быстро распространялся по деревне, т.к. они хорошо рекламировали себя призывами: «Меняю шары цветные, мячи на ненужное тряпьё, медь и другие металлы». Услышав это, мальчишки и девчонки разбегались по домам в поисках на чердаках, в чуланах и в других местах обменного материала. Бывали случаи, когда сдавали хорошие вещи, например, ещё годный самовар. Ходили стекольщики, которые кричали: «Вставляю стёкла из своего и вашего материала!», а иногда - и другие ремесленники, крича: «Паяю, лужу кастрюли, вёдра!» И работа всем находилась, т.к. в окнах стёкла бились, кастрюли, вёдра худились, а на новые у многих денег не было, да и так устроен крестьянин, что ему жаль расставаться с вещами, которые ему служили, ещё могут послужить после небольшого ремонта.
   Иногда в небе показывался одномоторный самолёт «У-2», управляемый зятем нашего кузнеца, делал круг над деревней и садился в степи на ровной площадке. Все мальчишки и девчонки бежали в степь и наблюдали за посадкой, а после её окружали самолёт, осматривали. Присутствовали мы при его взлёте. Заводился он так - лётчик сидел в кабине в шлёме и подавал команду человеку, который стоял у пропеллера: «Внимание! Контакт!», он резко поворачивал пропеллер, происходил контакт, лётчик кричал: «Есть контакт!» и пропеллер начинал вращаться всё быстрее и быстрее. Достигнув нужных оборотов пропеллера, лётчик отключал тормоза, и самолёт  медленно начинал двигаться, увеличивая скорость с каждой секундой. За ним от вращения пропеллера поднимался сильный ветер, поднимая пыль, а мы долго бежали за самолётом, постепенно отставая, и через несколько секунд самолёт отрывался от земли и взмывал вверх, делал круг над деревней и улетал в Саратов.
   В нашем доме было много цветов, особенно фикусов с огромными зелёными листьями. Мне и Вале иногда приходилось мыть полы в доме, и надо было протереть каждый лист фикусов мокрой тряпкой, да ещё с двух сторон. В детстве меня мучили фурункулы, попросту чирьи, появлялись они в самых неожиданных местах - на голове, под мышкой, в паху и в других. И вот при очередной уборке Валя заставила меня помыть пол под столом, а у меня в это время нарывал чирей на голове. Я полез под стол и головою ( местом, где чирей) стукнулся о крышку стола. От пронзительной боли я вскрикнул и затем некоторое время не мог успокоиться, плакал. Конечно, пол я уже не мыл. Чем только не лечили фурункулы: прикладывали листья лопуха, лук жареный, но ничего не помогало. Затем, спустя какое-то время, они пропали и больше не появлялись. А отметины от них, от удара топориком по указательному пальцу левой руки, которым я показывал Вале место на яблоне, куда надо было стукнуть топориком, а она, не дождавшись, или я не успел убрать палец, ударила прямо по пальцу чуть ниже ногтя, напоминают до сих пор.
   В долгие зимние вечера наша семья собиралась в горнице, в которой после топки голландки было тепло и уютно. Мама сидела за прялкой, которая монотонно жужжала, бабушка Дуня вязала что-нибудь (носки, варежки и др.), а мы (дети) занимались каждый своим делом, выполняя школьные домашние задания или ещё что-нибудь. Папа, как всегда отсутствовал, т.к. в МТС ремонтировал технику колхозную. Я же любил после выполнения уроков, сидя у голландки, рисовать цветы в горшках, которые стояли на полу, стулья, табуретки.
   Посещая школу, мы набирались знаний. Уже узнали, что в присказке «Эх, машина - лисипед, ж..а едет, ноги нет». Лисипед - неправильное слово, а правильно надо говорить - велосипед. Научились распознавать сколько дней в каждом месяце по косточкам (выступам и впадинам) обеих рук, начиная счёт с левой руки: январь - выступ мизинца - 31день, февраль-впадина между мизинцем и безымянным - 28 или 29дней в зависимости от того, какой год(високосный или нет), високосный год бывает раз в четыре года , т.е. кратный четырём и так далее, июль - выступ указательного пальца левой руки - 31день. Переход на правую руку: август- выступ указательного пальца - 31день и т.д.
   В нашей деревне отцов дети звали тятя, но слово тятя ученики не встречали, ни в букваре, ни в «Родном слове», поэтому вскоре стали называть папами. Мне кажется, что это пошло с моей лёгкой руки, вернее с моего решения изменить название отцов, ведь и до меня в школе училось не одно поколение, но все дети продолжали называть отцов тятя, возможно, это моё заблуждение.
   По мере перехода учеников из класса в класс усложнялись задания по русскому языку и арифметике. К примерам по арифметике добавлялись задачи, решение которых требовало уже элементарного логического мышления, таблица умножения-памяти, которая для некоторых учеников была бичом. Вместо букваря и родного слова, появилась литература, которая приобщала нас к Пушкину, Лермонтову и другим писателям, мы стали учить наизусть их стихотворения. Познакомились с новыми предметами: историей, географией. Помню, как за поход Степана Разина мне Мария Ивановна поставила двойку, т.к. пришёл в школу с невыученным домашним заданием. Некоторые темы встречали с неодобрением. Например, она рассказывала про пищеварительный тракт человека, на доске висел соответствующий плакат, а закончила словами: «В результате пищеварения человек выбрасывает из заднего прохода кал», которые были встречены учениками смешком, т.к. в простонародье задний проход называли ж…й, а кал - го…м.
   Моя сестра училась ни шатко, ни валко, оставалась в одном классе на второй год и в третьем классе я её догнал, но заканчивал его один, т.к. Валя заболела ( простудилась) крупозным воспалением лёгких, а в те годы ещё не было пенициллина для лечения такого заболевания и умерла 1марта 1947года.
   1сентября 1947года я пошёл в четвёртый класс - последний класс начальной школы, ответственный класс,  т.к. для перехода в следующий пятый класс недостаточно не иметь двоек за год, а необходимо ещё сдать экзамены по русскому языку и математике устно и письменно. Экзамены принимали два учителя: учительница нашей школы и учитель Вязовской средней школы. И экзаменационные испытания, начало которым дали выпускные (переводные) экзамены после четвёртого класса, затянулись на многие годы. По русскому языку писали диктант, которые я любил и за них получал, за редким исключением, оценки (отметки) «отлично». По математике (письменно) необходимо было решить задачу и примеры. Устные экзамены мы сдавали по билетам, в которых были вопросы (два) пройденных тем за курс начальной школы и решение примера (по математике) и разбор предложения (по русскому языку). Экзамены я сдал успешно и был переведён в пятый класс Вязовской средней школы.
   Заканчивая воспоминания первого периода длительного учебного процесса, не могу не вспомнить о моём отношении к девочкам. Я их обожал, а особые симпатии питал сначала к Шуре Михайловой, проживающей на Морозовской улице, но она с родителями уехала в Мурманск и уже оттуда не возвратилась, затем к Гале (тёти Олиной, а отец её погиб во время войны), к Вале Ворониной. Галя в каком-то классе отстала, а с Валей заканчивал десятый класс.
   А кем же я хотел стать взрослым?! Сначала - конюхом, т.к. привлекали лошади. Затем - лесником, т.к. любил природу, лес, который хорош в любое время года: весной и летом, осенью и зимой и его надо сохранять и охранять.

2.СРЕДНИЕ  КЛАССЫ.
Средняя школа находилась в районном центре с. Вязовка. В ней учились дети вязовские, окрестных сёл и деревень, в школах которых ученики проходили только курс начальных классов, а в некоторых ещё и курс неполной средней школы (пятых-седьмых классов). Некоторые сёла и деревни находились на расстоянии до десяти километров от села Вязовка и ежедневно, исключая воскресные, праздничные и каникулярные дни, эти километры школьники преодолевали пешком в любую погоду (дождь, снег, метель).Иногда им улыбалась фортуна, когда шофёр-добряк на попутной машине подвозил. Между Губарёвкой и Вязовкой - три с половиной километра. Школа располагалась в центре села, деревянная, обшита досками. Имела вид удлинённой буквы Ш, причём в середине находилось только небольшое крыльцо, а с противоположной стороны - парадный вход с широкой высокой лестницей под навесом. С площадки лестницы школьники заходили в вестибюль, который служил гардеробом (раздевалкой), из которого они попадали прямо в зал, а из него –вправо в коридор. Из очень просторного, светлого с двумя большими окнами на запад и одним большим окном на восток зала двери вели в классные помещения, слева - одно с окнами на юг и на запад(3 и2), справа -  в два, одно из них с окнами на север и запад(2 и3), другое - с окнами на север и восток(2 и3), а позже в нём разместился кабинет химии, физики и астрономии. Коридор светлый широкий с окнами на север. С одной стороны (парадной) - четыре классных помещения, между первым и вторым из них находилось помещение, в котором размещались учительская комната и кабинет директора. С другой стороны (с видом на север) - окна, а в центре крыльцо с дверью для повседневного входа и выхода и правое крыло с двумя классными помещениями, которые школьники называли классами с прибавкой цифры с буквой, обозначающие класс, который занимался в этом помещении (5а,5б и т.д. т.п.). Они повторяли классы левого крыла. Все классы очень просторные и светлые, с высокими потолками. В каждом классе находилась большая печь, которую сторожа топили дровами. В классе парты стояли в три ряда. Школьники занимались в две смены. Классы, в которых учились ученики из соседних сёл и деревень, как правило, занимались в первую смену. Начало занятий - в 8часов 30минут. Каждый урок длился 45минут, а обычная перемена - 10минут, большая(длинная)после третьегоурока-15минут. Как в нашей школе, так и в Вязовской туалет находился во дворе в 10-15метрах от школы. Двор был ограждён с трёх сторон деревянным решётчатым забором, кроме южной стороны, с которой стояло здание РИКа. В подвале школы находились склады и библиотека. Вход в неё - с запада (с торца). В школьном дворе проходили уроки физкультуры, стояли баскетбольные щиты.
   Ежегодно в последние дни августа ученики приходили в школьную библиотеку, где покупали учебники. Учёба в школе платная и составляла 150рублей за год, по 75рублей за каждое полугодие. Администрация школы строго требовала платить вовремя, а если не заплатили, то ученика не допускали до занятий до погашения задолженности. В связи с переходом из класса в класс менялись классные помещения, и только в девятом и десятом классе наш класс учился в одном помещении.
   В 5а классе собрались мальчики и девочки из Вязовки, Губарёвки, Неёловки и Хлебновки, а в 5б - из Вязовки и других близлежащих сёл и деревень. От пятого до десятого классов прошли из нашей деревни Никифоров Юра, Валя Воронина, Гагурин Коля и из Неёловки -Любчиков Коля, а из Вязовки - Юля Носова, Надя Зуйкина( на один год уезжала на Север с родителями), Тамара и Шура Григорьевы и другие. В классе было 20-25 учеников. В пятом классе мы встретились со многими новыми учителями, которые учили нас до выпуска. Это: Голубев Вениамин Петрович-учитель русского языка и литературы, наш бессменный классный руководитель; Голубева Евдокия Семёновна (его жена)-учитель биологии; Шишков Василий Лаврентиевич- учитель математики и химии, в отдельные годы был директором школы, заведующим по учебной части;  Штерхер Екатерина Андреевна –учитель немецкого языка, она из переселенцев, их было много в Саратовской области, за Волгой целые поселения (города Маркс, Энгельс и другие), а в нашем районе - немецкие сёла( Полчаниновка и др.); Сазонов Виктор Иванович-учитель физкультуры и военной подготовки; Спиридонова Лидия Александровна-учитель математики; Трифонова Екатерина Дмитриевна-директор школы и учитель географии; Нина Константиновна (к моему глубокому сожалению не помню фамилию)- учитель истории, она же вела в школе хоровой кружок. Её очень любили ученики. Когда она уезжала из Вязовки, т.е. переезжала на новое местожительство в Саратов, то с ней ученики сфотографировались на память, а провожали со слезами на глазах. После неё историю преподавала молодая учительница, а физику и астрономию - молодой учитель. Среди учеников  ходили слухи, что они влюблены взаимно, даже по этому поводу острили, а оказалось, что слухи имели под собой почву, т.к. они позже поженились.
   Отношение к немецкому языку у учеников было прохладное, причина этому - недавняя война с немцами, которую все помнили. Мне запомнилась первая страница учебника немецкого языка, на которой поместили по углам рисунки: обезьяны – дер Аффе, мальчика - дер Кнабе, девочки - дас Медхен и ещё кого-то(не помню). Немецкий язык мы учили с пятого по десятый классы, в десятом классе сдавали экзамен, но так и не научились говорить по-немецки. И, думаю, основная причина состоит в том, что отсутствовала практика разговорная. Даже уроки немецкого языка, которые проводила учительница-немка по национальности, предки которой приехали в Россию в давние времена, не чисто на немецком языке, не говоря уже о днях немецкого языка в классе и в школе.
   В Вязовской средней школе жизнь повседневная и праздники «била ключом». Работала библиотека, а для контроля прочитанных учениками книг библиотекарша спрашивала краткое содержание их, почему автор дал такое название книге. Работали различные кружки самодеятельности: драматический, хоровой, акробатический; устраивались вечера художественной самодеятельности по случаю праздников, организатором которых выступал школьный комитет комсомольской организации, секретарём которой был ученик старших классов(8-10). Запомнил секретаря комсомольской организации Сашу Павлова (учился в параллельных классах), который возглавлял её в течение трёх лет. В классах были первичные комсомольские организации.
   В нашей начальной школе отсутствовала пионерская организация, поэтому принимали нас сразу в комсомол. Обычно секретарь первичной или школьной организации предлагал успевающим ученикам вступить в комсомол. Перед вступлением надо было изучить Программу и Устав ВЛКСМ, знать всех первых секретарей коммунистических, трудовых и рабочих партий всех стран, разбираться в текущей политике (по газетам и радио), заручиться рекомендациями пионерской(пионерам) организации и двух членов ВЛКСМ или трёх членов, если не состоял в пионерской организации. Первичный приём осуществляла классная комсомольская организация, затем приглашали на бюро комитета ВЛКСМ школы. Критериями при приёме в члены ВЛКСМ являлись  учёба без двоек, хорошее поведение. В школе шла  активная агитация по приёму, т.к. по этому показателю оценивали работу комитета ВЛКСМ школы и её секретаря. При приёме зачитывались заявление вступающего, рекомендации пионерской организации и членов ВЛКСМ. После этого задавались вопросы по Программе и Уставу ВЛКСМ (обязательно по демократическому централизму), по знанию первых секретарей партий, текущей политике, по учёбе. Выступали после опроса рекомендующие, а также желающие и предлагали: принять, не принимать или отложить приём на какой-то срок для устранения каких-то недочётов (подучить устав, подтянуться в учёбе и др.). Завершалась процедура приёма на общем школьном собрании комсомольской организации, которое ставило окончательную точку в этом процессе. Каждый вступающий, естественно, волновался, ведь его экзаменовали сверстники, одноклассники. Но не всегда ученики подходили к приёму серьёзно, порой проявляли халатность, пренебрежительность. К таким ученикам отношу и себя. Во время проведения комсомольского собрания школы, на котором одним из обсуждаемых вопросов в повестке собрания значился приём в члены ВЛКСМ, в том числе и меня, но я предпочёл собранию фильм «Сын полка», который демонстрировали в местном кинотеатре. Секретарь комсомольской организации приходил в кинотеатр, выкликал мою фамилию, но я уже не решился уйти из зала, т.к. очень хотелось мне досмотреть фильм про сверстника, про его приключения во время прошедшей войны. Это было в сентябре 1950года, я учился в седьмом классе. Дома знали, что я в этот вечер вступаю в комсомол, готовились поздравить меня с этой важной датой в моей жизни. В это время у нас проводил свой отпуск брат Гриша. И как же они, особенно папа и брат, были удивлены, прямо-таки ошарашены моим поступком. «Прорабатывали» они меня крепко. Меня смягчило только то, что я осознал свой поступок, раскаялся, заявил им, что поступил опрометчиво, необдуманно, соблазнился фильмом, который, конечно, шёл не последний раз. Этот горький урок я усвоил и запомнил на всю жизнь.
   В школе работали спортивные секции. Особое внимание учитель физкультуры уделял лыжному спорту. Команда спортсменов-лыжников выезжала на областные соревнования и занимала призовые места, а спортсмены выполняли нормы первого и других разрядов.
   Школьные вечера проходили накануне праздников 7-8ноября, Нового года, 8марта, 1 и 9мая. В первой части торжественных вечеров был обязательный доклад, посвящённый предстоящему революционному празднику, женскому дню, дню международной солидарности, празднику Победы. Во второй части - концерт художественной самодеятельности учеников, которые выступали по одному и группами, показывали отдельные номера из поставленных спектаклей, читали басни, рассказы. Непременно присутствовали номера акробатические, в которых демонстрировали свою силу, сноровку и ловкость школьники-акробаты в одиночку и группами. Завершал концерт хор, исполнявший популярные песни тех лет: «Гимн демократической молодёжи», «Катюша» и другие, которые звучат в концертах и в наши дни.
   На занятиях по физкультуре ученики занимались в весенне-летне-осеннее время лёгкой атлетикой: бегом на различные дистанции, прыжками в длину, в высоту и тройным, толканием ядра, метанием диска; игрой в баскетбол и волейбол в школьном дворе, а в ненастную погоду занятия по лёгкой атлетике (прыжками) проводились в  зале. В зимнее время – в зале или лыжной подготовкой. Проводились соревнования между классами по различным видам спорта.
   Спортом мы, деревенские мальчишки, занимались и вне школы. У дворов устанавливали турники (перекладины) своими силами. На нём учились подтягиваться,  держать угол, делать перевороты передом и задом, всевозможные вращения вокруг перекладины, выполнять вис вниз головой, держась за перекладину пальцами ног. Устраивали соревнования на количество подтягиваний, вращений, на продолжительность держания угла, виса. При этом случались и падения с перекладины, но всё обходилось без существенных травм, без последствий, отделывались малыми ушибами.
   Заниматься не-вязовским школьникам в спортивных секциях не было возможности по причине отдалённости. Как правило, секции работали в вечернее время, т.е. надо было после уроков приходить домой, а затем через 2-3 часа возвращаться на занятие в секцию. Я попробовал заниматься в лыжной секции, несколько раз приходил, выдерживал нагрузки осеннего периода, но затем пришлось прекратить эти занятия, т.к. осенью вечерами надо было присутствовать дома из-за очень сильных густых туманов, т. к. корова или овцы не приходили домой с пастбищ. Поиск их продолжался очень долго, а однажды не пришедших овец нашли только на другой день.
   Зимы были снежные и морозные. До выпадения снега после наступления холодов и замерзания воды на прудах мы много катались по ровному льду на коньках и самокатах. Коньки были далеко не у всех ребят. В те годы мы знали только коньки фигурные и «канадки». Прикручивали их к валенкам ремнями, для стягивания ремней использовали палочку, которой закручивали (сплетали) ремень, а затем палочку заправляли за голенища валенок. Сначала у меня были самодельные лыжи, которые смастерил мне деревенский плотник. Это были хорошо оструганные доски, без канавки на скользящей поверхности. В середине лыж - крепление, состоящее из двух ремней, один из них охватывал носок валенка, а другой - валенок сзади. На этих лыжах можно было кататься и передом и задом, т.к. чёткого закруглённого носка лыж не было. И мне пришлось загибать носок, для чего опускал лыжу носком в котёл с кипящей водой (когда топили печь в бане) на несколько минут, после чего носок лыжи вставлял в щель между брёвнами бани и загибами до требуемого уровня и держал  лыжи до их остывания, при этом носок оставался загнутым. Позже мне папа привёз лыжи из Саратова и сказал, что они сделаны на фабрике из бука, с желобком на скользящей поверхности, но без прогиба, а носки лыж загнуты круто и высоко, крепления крепкие, надёжные. На этих лыжах я учился бегать, а не ходить. Мы вместе с другом Колей Осиповым тренировались в степи, предварительно проложив и утоптав лыжню длиною около 1км. Часто все мальчишки нашего угла ходили на лыжах в лес (Яшкин барак) и там катались с гор, объезжая деревья(естественный слалом) и однажды при очередном спуске я неудачно объезжал дерево и стукнулся коленом об него. Использовали мы и деревенские бараки (небольшие горки) до 10летнего возраста, а когда подросли, то ходили кататься на Каменскую, которая находилась между сёлами Б.Каменка и Новополье и привлекала нас длинным пологим спуском, а поднимались на неё лесенкой или ёлочкой. Также катались с косогоров перед лесом и в лесу. В вечернее зимнее время все деревенские мальчишки и девчонки собирались на Барской горе и катались на санках самодельных или на ледянках. Горку так укатывали, что при спуске с неё доезжали до речушки, которая находилась метрах в 20 от её подножия. Спуск с горы - сидя  или лежа (животом вниз), а управление санками(ледянкой)-ногами.
   Белый снежный покров снизу, а сверху лунное освещение создавали хорошую видимость. На горе и вокруг неё царили шум, веселье, смех, разноголосица увлечённых, возбуждённых катанием ребят, особенно в дни новогодних школьных каникул. Но были и такие зимы, когда морозы трескучие и метели сильные не позволяли ребятам выходить на улицу. Помню такие каникулы, когда все дни  просидел на печке и под завывание ветра, слышимое из трубы, читал повести и рассказы А.Гайдара, «Мы - советские люди» Б. Полевого.
   Общественная жизнь в школе была активной, работали пионерские организации (до 7класса), комсомольские – в классах и в школе. В начале каждого учебного года ученики класса выбирали старосту класса, наиболее авторитетного ученика. С пятого по седьмой классы старостой нашего класса избирали Славу Сидорова, который был на два года старше нас. Его все ученики уважали за силу, ловкость, доброту, справедливость, а когда он ушёл из школы, то вместо него бессменным старостой класса избирали Надю Зуйкину. Привлекали в ней её самостоятельность и трезвость в суждениях, справедливость. Каждый класс выпускал стенную газету, для чего избиралась ежегодно редакционная коллегия из 3-4 учеников (редактора, секретаря и членов). Ученики внимательно читали заметки в стенной газете, которые сами их писали. В них освещали не только жизнь класса, школы, но и политику. Начало 50х годов - начало холодной войны между Советским Союзом, его друзьями и западными странами, в первую очередь США, Англии. Вспоминаю первые строчки стихотворения на эту тему: «Трумен, Черчилль, Ачисон,  Собрались со всех сторон…». Юля Носова отредактировала его и поместила в одной из стенгазет класса. Это было в 7ом классе. На общешкольном собрании избирали редколлегию школы в составе редактора, секретаря и членов, представлявших каждый класс школы. Особый интерес у школьников вызывали критические заметки, карикатуры. Передовая газеты посвящалась той или иной дате, учёбе за четверть и т.д. Во всех оформительских работах принимал участие ученик нашего класса Коля Павлов, который очень хорошо рисовал, писал плакаты, оформлял стенды, демонстрационные лозунги к праздникам, рисовал даже портреты вождей (по клеточкам), которые у него хорошо получались. За нерадивость в учёбе, за хулиганство могли не только покритиковать в газетах (классной или школьной), но и вызывали в комитет комсомола класса или школы, где дотошно разбирали и стыдили, выносили наказание (замечание, выговор, выговор с занесением в учётную карточку), ставили даже вопрос об исключении из комсомольской организации.
   Работу воспитательную вели все учителя, но основную работу - классный руководитель, который организовывал родительские собрания, на которых избирался родительский комитет класса, а  на общешкольном родительском собрании – родительский комитет школы. Учителя беседовали с учениками, воздействовали на них, призывали вести себя достойно на уроках и переменах. Если это не помогало, то выгоняли ученика из класса на один урок, а то и на весь день, посылая его к завучу или директору школы или же за родителями.
   Шалости учеников носили разнообразный характер. Ученики могли группой опоздать на тот или иной урок, зная заранее, что учитель не разрешит присутствовать на уроке, заявив «Оставайтесь за дверью» или же всех опоздавших поставит к стенке. Могли сорвать урок, доведя учителя до такого состояния, что он не мог вести урок и вынужден покинуть класс и идти за классным руководителем (завучем, директором). Обычно такое совершалось на уроках учителей, которых не любили, не уважали. Вспоминаю, как тяжело приходилось учительнице географии Наталье Дмитриевне, которую порой доводили до слёз. По прошествии лет, думаю, что делали это не по злобе, не по умыслу, а потому, что иногда хотелось покуражиться, излить свою энергию. Молодой учительнице истории (Вильме) задавали каверзные вопросы и радовались, как она тушевалась, смущалась и не могла конкретно, ясно ответить и объяснить. Посмеивались над взаимными симпатиями Вильмы и Рудольфа (молодого учителя физики и астрономии). Перед их приходом в класс в перемену появлялся на доске какой-нибудь рисунок на эту тему. Конечно, на их лицах –стыдливая окраска, а дежурному сразу же приходилось брать в руку тряпку и стирать этот рисунок. Бывало и такое, когда на стул учителя клали что-нибудь острое ( кнопку или другое) и ждали с нетерпеньем реакции учителя во время посадки на стул.  И вот наступал этот момент, учитель садился и резко вскакивал, что сопровождалось взрывом хохота всего класса. После этого шёл разбор случившегося. Учитель поднимал дежурного класса, а в этот день дежурил я. Учитель спросил: «Кто это сделал?», а я ответил: «Не знаю», хотя, конечно, знал. Староста Надя Зуйкина также ответила, что не знает. Учитель отправил меня домой за родителями. Не помню, чем закончилась процедура разбора этого неприятного инцидента, кажется разговором в кабинете директора школы.
   Во время урока ученики затевали перестрелку бумажными комочками, а некоторые ученики строили гримасы, подавая повод смеяться остальным  ученикам.
   Для лучшего запоминания отдельных тем предметов ученики придумывали всяческие присказки, например, при изучении падежей русского языка в ходу была присказка: «Иван Родил Девчонку Велел Тащить Пелёнку», т.е. именительный, родительный, дательный, винительный, творительный и предложный падежи. А по физике, когда проходили цвета радуги (спектр), использовали присказку: «Каждый Охотник Желает Знать, Где Скрывается Фазан», т.е. цвета радуги: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый. По химии: «Сапоги мои того, пропускают аш2о (НдваО)», а по математике: «Пифагоровы штаны во все стороны равны».
   Для практического закрепления теоретического материала по отдельным предметам учителя устраивали походы на объекты. Так учительница географии в 6-ом классе при прохождении раздела «Полезные ископаемые» устроила поход класса на буровую вышку. В нашем районе работала нефтеразведочная бригада, рабочие которой жили в посёлке Нефтеразведка, который располагался недалеко от села Вязовка рядом с райбольницей. Посёлок имел свою электростанцию, свой магазин. В распоряжении бригады были буровые вышки, автомашины, тракторы и другая спецтехника. Буровые вышки передвигали с одного места на другое с помощью тракторов, которые тянули их на специальных санях (сваренных между собой трубах). В предполагаемом месте нахождения нефтеносного бассейна устанавливали буровую вышку и начинали бурить вглубь земли, а после бура  опускали в скважину трубы. Глубину бурения рассчитывали инженеры- разведчики недр. На одну из таких буровых вышек, которая стояла на опушке леса около Винцовой дороги недалеко от Ничипурова пруда. Отправились туда после окончания уроков. От школы до буровой вышки примерно 2,0-2,5км. Дорога пролегала по роще, а затем - вдоль леса и всё в гору. Когда идёт ватага ребят в 15-20 человек, то время летит незаметно. Так как высота буровой вышки была 28метров, то мы увидели её ещё издали. Это была пирамида из сваренных труб с квадратным основанием, длиной одной стороны15м. Наверх вышки вела винтовая лестница. Так как в месте, где она стояла, не предполагалось бурение (её временно тут поставили), то никакой другой техники не было. Учительница Наталья Дмитриевна рассказала нам о назначении буровой вышки, мы её осмотрели. Выполнив свою задачу, учительница ушла в Вязовку, предоставив ученикам самостоятельно разойтись по домам. Но как уйти, не поднявшись на буровую вышку? Группа учеников, в числе которых оказался и я, стала подниматься наверх. Кажется, это было в сентябре-октябре 1949года, светило яркое осеннее солнце, дул хороший ветер. По мере того как мы поднимались всё выше и выше дух наш захватывал, высота пленила, ветер подбадривал. И вот мы достигли цели и оказались на верхней площадке, ученики, которые остались внизу, казались нам маленькими. Мы стали бросать вниз свои рубашки, майки, штаны и наблюдали, как ветер подхватывал эти разного цвета вещи - «флаги расцвечивания»-  и они падали, а под действием ветра разносились по лесной опушке. Всем было смешно и интересно. Меня процесс раздевания так увлёк, что я не заметил, как снял трусы, и бросил их под набежавший ветер, оставшись голым (в чём мать родила), и опешил, растерялся. Ведь в то время о нудистах мы не слышали. Прикрыв срамное место ладонями, спустился по лестнице с вышки, наблюдая при этом, куда упали трусы, подбежал к ним, быстро надел их и облегчённо вздохнул. Неожиданность поступка так ошеломила одноклассников, что меня ни в этот день, ни на другой не упрекали и даже об этом случае никогда не напоминали до окончания школы и после. Вот такой заключительный аккорд был в конце познавательной экскурсии на буровую вышку.
   Посещали мы электростанцию Нефтеразведки, когда проходили по физике раздел «Электричество». Учитель во время посещения поставил всем ученикам задачу по расчёту мощности электростанции, узнав её параметры. Результат выполнения домашнего задания должны представить к следующему уроку по физике.
   С учительницей биологии Евдокией Семёновной Голубевой ходили в лес, в рощу, в поле, а с классным руководителем Вениамином Петровичем Голубевым - на овощные поля, где помогали колхозу по сбору помидоров. Однажды после праздничной первомайской демонстрации наш класс отправился с учительницей Евдокией Семёновной, которая рассказывала о пробуждении жизни в лесу после зимней спячки, на Ничипуров пруд, который находился в лесу в полукилометре от Вязовки. Вода в нём ещё не прогрелась весенним солнцем и была достаточно холодна, но нашлись смельчаки, которые решили купаться и даже прыгали в воду с деревьев, ветки которых нависали над водой. Конечно, я не остался в стороне и, что удивительно, не заболел простудным заболеванием (что значит хороший настрой!).
   Учёба в шестом классе стоит на особом месте, т. к. два шестых класса занимались в другом здании школы. Оно находилась метрах в пятистах от основного здания, представляло собой деревянный  одноэтажный дом с двумя комнатами для учеников и комнатой для учителей. Дом находился на пересечении двух улиц. В доме - короткий и не очень широкий коридор. Окна комнат «смотрели» на юг. Отопление - печное. Сторож топил их с вечера, чтобы к началу занятий(8ч30м) в комнатах было тепло. У нас в доме висели на стене в кухне часы «ходики», но они сломались и я с товарищами приходил в школу задолго до начала занятий, а  однажды зашёл за Колей Павловым. Его мать взглянула на часы, стрелки которых показывали 4часа утра и я домой не стал возвращаться, разделся и досыпал у них.
   В 50-х годах 20столетия село Вязовка было районным центром, в нём располагались административные здания района и села. В центре его размещались школа, где мы учились, здание РИКа, которое было ограждением школьного двора с юга. Это - длинное(на 7-10м длиннее школы) деревянное здание с окнами на север и на юг,  а торцевые - на восток и на запад. Около школы - магазины промтоварные, продуктовые, книжный магазин. На площади перед Дворцом культуры располагались рынок и автобусная остановка. Дворец культуры  построили на месте разрушенной церкви, на первом этаже которого - просторный с высоким потолком и огромными окнами зал с вестибюлем и зал для просмотра кинофильмов (бывшая церковь) с отдельным входом, а на втором этаже - районная библиотека. Село Вязовка – село, в основном, одной центральной улицы, которая шла вдоль речушки, берущей своё начало в лесу и протекавшей с запада на восток, а в некоторых местах - короткие параллельные и перпендикулярные центральной улице улочки.
   На площади проходили праздничные митинги и демонстрации на 1-ое мая (День международной трудящихся всех стран) и 7-ое ноября (очередная годовщина революции 1917года). На трибуне временной стояли районные партийные и хозяйственные руководители, представители рабочих, крестьян и интеллигенции, а от школы –директор, секретари школьных партийной  и комсомольской организаций. Представители различных организаций с праздничными призывами, после чего все участники демонстрации проходили своими колоннами мимо трибуны  со знамёнами, плакатами, лозунгами, портретами деятелей партии и правительства. Конечно, преобладали лозунги, плакаты на транспарантах, восхваляющие Сталина, ведь конец 40-х и начало 50-х - расцвет культа его личности.
   С пятого по десятый классы мною и другими учениками не одна тысяча километров пути в школу и из школы. Исключая каникулы, воскресные и праздничные дни, приходилось шагать ежедневно, а в периоды подготовки и сдачи экзаменов даже дважды, второй раз - на консультации. В основном, преодолевали путь на своих двоих, на одиннадцатом номере, т.е. пешим порядком (за редким исключением, когда по каким-то причинам отставал от группы) группами, в которые собирались на окраине деревни и по всему пути следования, догоняя, поджидая других. В дороге время проходило незаметно в беседах, рассказах о содержании просмотренных кинофильмов, о прочитанных книгах, в баловстве, при этом часто лузгали семечки подсолнечные, тыквенные. В школу брали с собой бутерброды (ржаной вкусный хлеб с пахучим душистым сливочным маслом), пирожки с картошкой и другой начинкой, сладкие блины. Иногда, возвращаясь из школы поздними осенними вечерами, не гнушались помидорами, огурцами и даже капустой, которые рвали на огородах, через которые проходила тропа по садам и огородам ( между речушкой и больницей). В зимнюю пору в школу и из школы ходили на лыжах, особенно в дни, когда в расписании были уроки физкультуры. Некоторые ученики зимой, когда из-за оттепелей и морозов дорога покрывалась сплошным льдом, использовали коньки для посещения школы. В такие периоды внизу вдоль речушки в Губарёвке намораживался толстый слой льда, покрывал пространство от нашего угла ( от Александровского сада) до моста. Для мальчишек - настоящее раздолье. Вспоминаю, когда в один день, в страшную гололедицу ( вместо дорог - катки) дул сильный ветер, а мы с Колей вышли покататься на коньках. Сначала под действием этого ветра мы с лёгкостью докатились до моста. Охваченные порывом, необыкновенной скоростью, когда только стоишь на коньках, а тебя ветер неудержимо несёт и несёт вперёд, мы пренебрегли тем, что затем надо будет возвращаться против ветра, и укатили далеко за деревню. Позади за нами осталась Морозовская улица. Поднялись на гору, а с горы стали спускаться по дороге, которая вела в с. Неёловка. И вот час расплаты настал. Не доезжая окраин этого села, остановились у садового питомника, чтобы перевести дух и тут поняли, что слишком увлеклись и далеко  умчались. Обратно добирались с огромным трудом, боролись с сильным встречным ветром, пытались двигаться задом, хоть на какие-то минуты, секунды спрятать лица от секущего, пронзающего ветра. Уставшие и замёрзшие, мы еле-еле добрались до своих родных хат и сразу же на печки забрались, на их тёплые ложа. Теплота  и усталость усыпили меня. Эту коньковую прогулку я запомнил на всю жизнь, извлёк из неё урок, что не всё лёгкое нужно и полезно.
   Дорога из Губарёвки в Вязовку сначала поднималась в гору, с которой открывался прекрасный вид на всю деревню. После подъёма шёл ровный участок, который затем переходил в уклон. Показывалась Кринушка - участок местности (впадина), по которой протекала речушка, бравшая своё начало недалеко от Винцовой дороги. Вдоль этой речушки (до Неёловки) во впадине росли разные деревья, кустарник. Впадину (овраг) преодолевали по дамбе, мосту(над речушкой) деревянному. И опять дорога шла в гору, слева  на вершине бугра красовался могучий с огромной кроной дуб, который возвышался над этим мостом, над окружающей местностью как богатырь, охраняющий свои владения. Опять ровный участок и вот уже показалась слева от дороги территория районной больницы, здания которой утопали в лесу, а справа-Нефтеразведка, за которой раскинулись сады. После больницы ученики сворачивали на тропу, сокращая путь. Тропа шла через сады и огороды. Миновали ещё один мост, проходили мимо здания РИКа, и вот уже родная школа.
   Походы в Вязовку связаны не только со школой. В летние каникулы мы ходили в библиотеки. Районная библиотека размешалась в Доме культуры, сельская находилась в одном доме, на центральной улице в сторону Неёловки, а школьная – в подвальном помещении школы. В сельскую библиотеку ходили  через сады и огороды. Посещали кинотеатр, когда там демонстрировались интересные фильмы. Также ходили в магазин за хлебом, особенно в 1948-50-ые годы. Приходилось выстаивать длинные очереди, чтобы купить две (больше не давали) буханки ржаного хлеба. Парадокс заключался в том, что деревня, производящая, вернее выращивая зерно, не обеспечивала себя хлебом, и её жителям приходилось его покупать, т.к. всё выращенное на скудных колхозных полях сдавалось государству. И вот однажды мне хлеба не досталось, а поблизости находился магазин «Культтовары», где продавали и книги. Я зашёл в магазин этот и за деньги(10рублей), которые мне дала мама на две буханки хлеба, купил две книги. Одна из них - «Улица младшего сына» двух авторов: В.Катаева и Поляновского, а другая - «Дети горничного рая»(автора не помню). Обе книги-формата роман-газеты. Это были мои первые книги, которые я купил, но в моей библиотеке они не сохранились. Помню, что родители не ругали меня за покупку этих интересных книг. С удовольствием и большим желанием прочитал их. Первая из них - о Володе Дубинине, о его смелых и решительных поступках в борьбе против фашистов, а вторая - о трудной судьбе школьников-негритят в США.
   Помимо книг авторов, которых мы изучали по школьной программе, я читал книги о героях Великой Отечественной войны: «Повесть о настоящем человеке» Б.Полевого, «От Путивля до Карпат» С.А.Ковпака, «Люди с чистой совестью» П.Вершигоры, «Это было под Ровно» Медведева, «Молодая гвардия» Фадеева, «Кортик» А. Рыбакова и др. Увлекали меня повести и рассказы А.Гайдара: «Чук и Гек», «Военная тайна», «Тимур и его команда», «Школа» и многие другие его произведения. С огромным интересом зачитывался приключенческими произведениями Ж. Верна, Стивенсона, Свифта, Д.Лондона. Прочитал я повесть о Павлике Морозове, но подражать ему не хотелось, да среди  деревенских ребят не было таких, которые бы предали своих родителей, хотя знали, что порой родители приносят  колхозное добро. А куда деваться?! Сама жизнь заставляла нести (воровать), т.к. нужно было кормить, одевать семью, а колхоз на трудодни(палочки) почти ничего не выдавал.
   Книги учили меня, воспитывали, оказывали благотворное влияние на моё поведение. Я считал, что всё в книгах – сущая правда (по наивности верил до поры до времени, пока не убедился в обратном) и в этом убеждал своих родителей, которые книг никогда не читали, за исключением тех, по которым учились в церковно-приходской школе. Папа говорил, что в книгах пишут неправду, врут. Книга, которая разубедила его, - «Поднятая целина» М.А.Шолохова, которую я читал родителям вслух. Коллективизация прошла у них на глазах, сами попали под её плуг. В памяти остались беззаконные действия троек. В деревне был и есть свой Дед Щукарь. Всё это убедило папу в том, что в этой книге написано правдиво о тех событиях. Позже он сам прочитал эту книгу, и ещё впоследствии им не одна книга была прочитана, особенно в пенсионные годы. Не могу не вспомнить книгу «Алые погоны» Б. Изюмского, в которой автор описывает жизнь курсантов школы ВВС (Военно-Воздушных сил). Книга очень интересная и познавательная, которая воспитывала в подростке уверенность в себе, умение «делать» самого себя. Помню, как я следовал советам героя по борьбе со страхом в темноте (заставлял себя обернуться назад). Я полюбил юных героев, которые готовили себя к лётной службе. Под её воздействием я после окончания 7-го класса решил поступать в школу ВВС в г. Саратове и поехал туда с сестрой Нюрой. Мы пошли в эту школу и сдали документы в приёмную комиссию. Мне нужно было пройти только медицинскую комиссию, от сдачи экзаменов меня освободили по справке об окончании семилетки. Узнали время работы приёмной комиссии, и ушли к родственникам, а остановились мы у маминой родной сестры. И здесь меня ждала массивная основательная обработка в нецелесообразности поступления в эту школу. И надо отдать им должное, они убедили меня, а я, к своему глубокому сожалению, оказался не таким стойким, как герои «Алых погон». На другой день мы отправились в приёмную комиссию за документами. Члены её старались убедить меня и Нюру в ошибочности решения забрать документы, но мы стояли на своём и были непреклонны. Но т.к. серьёзных доводов у нас не было, то мы убедили членов комиссии в том, что забираем документы по причине моего отъезда на постоянное местожительство к старшей сестре. Очередное моё желание выбрать будущую профессию закончилось безрезультатно. Возвратились мы домой, и я пошёл в 8-ой класс.
   Учёба в 7-ом классе памятна мне тем, что в наш класс первого сентября пришла девочка невысокого росточка, хорошо сложена, спортивного вида, с красивыми чертами лица, в которую я сразу влюбился ( с первого взгляда). Звали это юное создание красивым весенним именем Майя, а фамилия её - Гарбук. Её семья приехала из Белоруссии. Отец работал в РИКе, а жили на окраине с. Вязовка. Сидела она на первой парте в среднем ряду, а я на первой парте в третьем ( от окон). Стол учителя стоял перед первым рядом. По своему характеру я был стеснительным, застенчивым, но всегда хотел подчеркнуть моё особое внимание к Майе. На уроках, когда писали письменные контрольные работы, я менялся со своим напарником по парте местами, чтобы  выполнять один вариант контрольной, чтобы затем интересоваться ответами, чтобы появилась возможность спросить или помочь в решении контрольной. Я приносил красочные открытки, которые привезла Клава после войны, и старался подарить их Майе. Зимой 1950-51г. на дорогах была сильная гололедица, и я иногда в школу ездил на коньках. Старался приехать раньше, встречал Майю у её дома, когда она выходила, и сопровождал её до школы. Майя была весела, общительна, быстро вошла в коллектив класса, и создавалось такое ощущение, что она училась с нами с пятого класса. Её уважали, она пользовалась авторитетом у одноклассников, училась  отлично и хорошо. Отдавала ли она кому-либо из мальчиков предпочтение? Во всяком случае, я этого не заметил. Настоящая ли у меня была любовь или очередное увлечение? Скорее всего, увлечение, но очень сильное. Оно -  не похожее на ранние увлечения, и, если бы с её стороны хотя бы было малейшее стремление к взаимному увлечению, то я уверен, что увлечение перешло  бы в сильное чувство - любовь, что впоследствии и подтвердилось. Но это в будущем, а пока я с трепетом наблюдал за Майей, радовался её успехам в учёбе и переживал её неудачи.  У неё испортилось зрение, она вместе с Валей Ворониной ездила в Саратов за очками, которые их не испортили. Майя и в очках была славной, привлекательной, с румянцем на щеках, улыбчивой девочкой. Такой она у меня осталась на всю жизнь. Проучилась она в нашем классе всего один год. Вместе с семьёй она возвратилась в родную Белоруссию, где я её потом нашёл (несколько лет спустя). Шёл 1951год. Конец учебного года ознаменовался тем, что я, когда рубил ветки деревьев на дрова, ударил топором не по бревну, а по щиколотке правой ноги. Рядом стояли мои товарищи, которые сразу заметили, как я побелел. Я же сразу сел и наблюдал, как в образовавшейся щели появилась кость щиколотки. Меня папа (оказался дома) отвёз на фуре в больницу, где рану обработали, наложили швы под местным наркозом и только через несколько дней сняли их. Недели две я не мог наступать на правую ногу, ходил на костылях.
   В этом же году Клава заканчивала СГУ и мы (то ли с папой, то ли с Нюрой) поехали в Саратов к ней, она сдавала государственные экзамены. Я остался у неё, жил с ней в общежитии университета, ходил в кинотеатры. Помню советы сестры, как переходить городские улицы: при переходе сначала взгляни налево, убедись, что нет идущего транспорта, а дойдя до середины улицы, посмотри направо. Там, где есть семафоры, иди только на зелёный свет; поднимаясь или опускаясь по лестнице, не берись за перила, т.к. на них может быть грязь или ещё что-то. Не помню названия фильма, который мы смотрели, но запомнилась фраза Ленина: «На каждом долларе ком грязи и следы крови».
   И вот настал выпускной бал. Клава и её подруги по комнате ещё с вечера ушли на бал, а я один остался в комнате студенческого общежития, читал книгу «Дмитрий Донской». Зачитался и уснул. Проснулся - в комнате один, за окном светло, а у меня горит лампочка. Через некоторое время приходят Клава и подруги, которые рассказали, что возвращались с выпускного бала под утро, видели, что в комнате светло, стучались, стучались, но не могли достучаться, т.к. я не слышал и не проснулся, и ушли спать к подругам из других комнат. И это не в первый и не в последний раз, когда я спал так крепко, что не могли достучаться и разбудить меня. В первый раз это случилось, когда я и моя сестра Валя в доме закрыли дверь на крючок, залезли на печку и уснули. Мама пришла домой и не могла достучаться, и ей пришлось просить соседских мальчишек, которые залезли на чердак дома, спустились с него в сени и откинули крючок.
   Клава мне пообещала, когда будет работать, купить велосипед и в следующем году прислала деньги, но чтобы они не ушли в магазин сельский, Нюра заказала велосипед в свой магазин и мы с ней пошли за ним в Вязовку. Я стал обладателем великолепного «коня железного», стоимостью 800рублей. Мужской велосипед пензенского завода. На велосипеде я уже умел кататься, а первые уроки в велосипедном мастерстве получил на велосипеде, который мне давал для катания Вася Иванов (Доронин). Они жили в угловом доме у Володиного сада. Когда он возвращался па велосипеде после работы, то я его встречал у своего дома, сидя на лавочке у палисадника, и он мне отдавал велосипед для взрослых. Естественно, я с седла не доставал до педалей велосипеда, т.к. ноги ещё были коротковаты, но ухитрялся начать движение с горки, педали вращал,  направляя одну ногу из-под рамы. Позже седло поворачивал назад, выбирал себе подставку, садился на велосипед с горки и начинал крутить педали, ёрзая попой над рамой. Конечно, я был несказанно рад велосипеду, ездил на нём в школу, оставляя его на время уроков у знакомых и даже у директора школы Надежды Дмитриевны. Но жила она примерно в одном километре от школы (в сторону Неёловки), время на это уходило немало, и в результате я доезжал до Губарёвки вместе с ребятами или чуть-чуть раньше, которые добирались пешком. Учитель физкультуры организовал велосипедные соревнования по трассе от площади по дороге вдоль леса (Винцовой дороге), затем после подъёма в гору в Яшкином бараке поворот налево по степной дороге, выезд на дорогу Б.Каменка-Вязовка  и финиш на площади. Так как я был малоопытным велосипедистом, к тому же не выделялся телосложением крепкого, сильного спортсмена, то приехал к финишу одним из последних. Но урок из этих первых соревнований я запомнил на всю жизнь, а именно, к каждому соревнованию надо готовиться тщательно, постепенно, последовательно, не форсируя подготовку, а во время соревнований сразу после старта не поддаваться кажущейся лёгкости, умело распределять силы на всей дистанции.
   Папе, работая в то время трактористом, приходилось много ходить, и он попросил меня научить его езде на велосипеде, для чего мы уходили в Володин сад. Там он садился на велосипед, а я его вместе с велосипедом держал и  семенил (бежал) за ним, не переставая держать, т.к. дорога шла с горки. Как я не старался, так и не смог его научить. И вот после очередного спуска он не справился с управлением и врезался в дом Яшиных. После этого папа решительно отказался от учёбы и больше никогда не пытался садиться на велосипед, предпочитая ему «№11», т.е. свои ноги.
   Учёбу в девятом классе  я начал в Вязовской школе. Проучился первую четверть, забрал документы и отправился продолжать учёбу к сестре Клаве. Папа и я приехали в Саратов накануне 7-ого ноября, остановились, как всегда, у тёти Елены. Мы с двоюродным братом Сашей отправились на Сенной рынок покупать мне пальто, а он любил выпить и, прежде чем покупать пальто, завёл меня в базарную забегаловку, где себе купил  стакан водки (продавали в разлив), а мне пытался купить шампанское. Мои возражения, что оно -  холодное и я могу простудиться, он не принимал. После посещения забегаловки купили мне пальто, в котором я пошагал на праздничную демонстрацию, на Театральную площадь, прошёлся по ней, по улицам Саратова, празднично украшенным транспарантами, флагами к очередной годовщине 7-ого ноября. В этот же день папа проводил меня, посадив в плацкартный вагон поезда « Сталинград-Казань», и на другой день я оказался в г. Сызрань, где мне предстояла пересадка на другой поезд. Приехал я на один вокзал, перешёл на второй, который стоял на пути Москва-Уфа и далее в Сибирь и на Дальный Восток. Поезд из Москвы через Сызрань проходил ночью, в четыре часа. Ожидал я прибытия поезда в вокзале, пассажиров было очень много, а мест для сидения мало и основная масса их ухитрялась найти свободные места на полу около стены, усаживалась и коротала время. Билет я закомпостировал, сел и стал бороться с наваливавшим на меня сном, но сон всё-таки свалил меня и проснулся я только от толчка соседа, который спросил: «Мальчик, тебе на поезд «Москва-Уфа (может быть, конечный пункт был другой)»? Я ответил: «Да», а ответ услышал: «Он уже подошёл, беги быстрее на посадку». Я вскочил, сон как рукой сняло, схватил сумку и побежал из вокзала на перрон. И тут увидел, как поезд набирает скорость. Вагоны уже были цельнометаллические, в которых  ступеньки  закрывались дверью, и мне ничего не оставалось, как проводить уходящий поезд глазами и возвратиться огорчённым и растерянным в вокзал, где сердобольные пассажиры посоветовали обратиться к дежурному по вокзалу, что я и сделал. Он вошёл в моё положение и пообещал отправить меня ближайшим поездом. А меня на станции Чишмы-1(за несколько километров до Уфы) должна встречать Клава. На станции Чишмы-2 поезда не останавливались, т.к. на ней было несколько домов, в которых жили учителя и обслуживающий  железнодорожную школу-интернат персонал, а сестра была в ней завучем. На  станцию Чишмы-1 поезд, на который меня посадила дежурная, прибыл утром 10ноября. Погода великолепная, светило солнце, небольшой морозец. Клава меня не встретила, т.к. не знала, почему я не приехал поездом, указанным в телеграмме. На станции я узнал, что в Чишмы-2 поезда ходят редко и только местного уфимского движения. До моей станции 1,5-2,0км, для меня это не стало преградой, т.к. я привык преодолевать расстояние в 2-4 раза больше. Одет я тепло, на мне новое зимнее пальто, шапка-ушанка, шерстяные варежки и носки, а на ногах - валенки. Из рупоров, висящих на столбах на станции Чишмы-1, раздавался голос диктора, который читал рассказ А.Толстого «Наука ненависти» о герое- танкисте, обгоревшем в бою с фашистами в танке, чудом выжившем  и нашедшем в себе силы возвратиться в семью. Этот рассказ долго сопровождал меня, пока я шагал по шпалам от одной станции к другой. Ещё издалека увидел впереди справа от железнодорожного полотна несколько одноэтажных деревянных строений и слева от него длинное деревянное одноэтажное строение. Это - станция Чишмы-2. Основные административные здания: школа-интернат, в которых жили и учились дети родителей, которые работали на железной дороге и жили в отдельных домиках, разбросанных вдоль неё. При школе-интернате располагалось несколько домов,  в которых жили учителя и обслуживающий персонал.
   Клава удивлена и обрадована моему неожиданному появлению. Она жила в квартире из двух комнат, вместе с учительницей географии Лидией Александровной. Квартира отапливалась печкой-голландкой, которую они топили по очереди. В квартире напротив жила семья библиотекарши школы в составе трёх человек: самой, её матери и дочки Иры, которая училась в восьмом классе.
   Школа деревянная. Запомнилась мне тем, что наш девятый класс располагался в торце здания, и чтобы в него попасть, надо было пройти два помещения, в которых учились два класса. Конечно, для учеников второго и третьего помещений это создавало неудобства, особенно в тех случаях, когда во время урока необходимо выйти в туалет, который находился метрах в 15-20 от школы, и во время опозданий на уроки. Приходилось проходить через один или два класса. А наш класс размещался ещё и на возвышении, и нужно было подниматься по лестнице из двух ступеней. Проходя иногда между рядами парт двух классов, я ощущал  на себе недоумённые и удивлённые сопровождавшие взгляды учеников.
   Спортивный зал размещался в деревянном здании рядом со школой. На другой стороне ж/д пути стояло длинное одноэтажное здание, в комнатах которого жили, занимались  выполнением домашних заданий ученики. Когда я навещал одноклассников, то удивлялся и поражался тому шуму и гаму учеников разных возрастов от пятого до десятого классов.
   Из учителей помню строгого высокого директора школы ( к моему сожалению не вспомню его ФИО), Марту Эдуардовну-учительницу немецкого языка, Майю Шариповну- учительницу математики и Лидию Александровну- учительницу географии, а из учеников запомнил только Петю Грибова, Улю и Рудика, который учился в параллельном классе и жил в доме при школе с матерью и тётей. Я с ним дружил. Мы часто проводили свободное время вместе, ходили в спортивный зал, где занимались физкультурой, в том числе прыжками в высоту разными способами (ножницами или кульбитом), перелетая через планку и падая на матрацы. Петя Грибов умел лихо выбивать чечётку и всегда выступал на школьных вечерах, а ученики и взрослые радостно хлопали в ладоши. Ещё у него была отличная способность к рисованию. Мне он  нарисовал на третьей странице обложки учебника «Логика и психология» зимний пейзаж, в котором изобразил домик с трубой, из которой поднимался дымок, а перед домиком мальчик катается на лыжах. Уля - лучшая ученица класса и школы, симпатичная, стройная девочка.
   Мой переезд из одной школы в другую во время учебного года не повлиял на мою успеваемость. Я быстро влился в коллектив класса, т.к. меня хорошо приняли его ученики. В зимние новогодние каникулы наш класс ездил поездом в Уфу на спектакль местного драматического театра «Анна Каренина», т.к. проходили по школьной программе по литературе творчество Л.Н. Толстого. Врезалась в память сцена спектакля, в которой героиня бросается под поезд. После спектакля ночевали в одной школе, спали на матрасах в спортивном зале.
   Запомнились первые мартовские дни, когда ждали с нетерпением бюллетени о здоровье И.В.Сталина. Когда же пришло сообщение о его смерти, то вся школа собралась на траурный митинг, на котором даже директор школы, мудрёный мужчина, повидавший на своём веку всякое, не сдерживал слёз во время выступления. Помню смятение - что же будет со страной, с её народом, если ушёл из жизни вождь, учитель, отец (хвалебных эпитетов было в огромном количестве). По прошествии лет (в 1956г.) страна узнала, что это был за человек. Тиран, злодей, убийца и т.д. и т.п. Всё это случилось от недостатка полной информации, вернее от её отсутствия, давалась только хвалебная информация.
   И здесь я отметился крепким сном. Однажды Клава и Лидия Александровна  задержались в школе допоздна, а я, не дождавшись их, уснул. И как они не стучались в окна, дверь, но достучаться не могли. Пришлось им ночевать у соседей.
   Ехал я к Клаве с целью закончить девятый и десятый классы в её школе, но уже после Нового года меня потянуло в родную Губарёвку. Я уже скучал по родителям, по бабушке Дуне, по Нюре и другим родным, а также по своим одноклассникам и начал просить Клаву, чтобы отправила меня обратно домой после окончания третьей четверти, что она и сделала. Возвращался я поездом, сделав пересадку в Сызрани, но на этот раз обошлось без приключений. И вновь я оказался в родной хате среди родных и близких мне дорогих людей, в классе, с учениками которого расстался всего на две четверти и сразу влился в знакомый мне коллектив, как будто не уезжал.
   Десятый класс – выпускной класс. У всех учеников на повестке один вопрос - что делать после окончания школы, получения аттестата зрелости. Ребята подтянулись в учёбе, т.к. оценки по предметам входили в аттестат, который играл важную роль при поступлении в вузы, другие учебные заведения (средний балл его входил в проходной балл).
   В районном военкомате ученики были поставлены на призывной учёт. Мы проходили медицинскую комиссию на определение состояния здоровья. Осенью 1953года ездили для прохождения её в соседнее село Полчаниновка, возили нас на грузовой машине в открытом всем ветрам кузове. В больнице села прошли всех врачей, включая рентгенолога. Работники военкомата агитировали нас поступать в разные военные училища. В здании его были развешаны плакаты, призывающие поступать в то или иное училище, в подробностях описывая достоинства данной военной профессии. В десятом классе мы проходили военную подготовку, преподавал её Сазонов Виктор Иванович-учитель физкультуры. На уроках военной подготовки он знакомил нас с уставами Вооружённых Сил СССР, изучали отдельные виды оружия: гранату РГ-1, автомат ППШ,  которые были учебные, патроны тоже учебные, т.е. холостые. И вот однажды на одном уроке учитель рассказывал устройство автомата. Диск с холостыми патронами был присоединён. После рассказа об устройстве автомата перешли  к прицеливанию, ученики стали тренироваться, ложились на пол и целились в стену, за которой учился  параллельный 10-б класс. После тренировки прицеливания учитель взял автомат в руки, поставил его на столе вертикально, передёрнул затвор и нажал курок. И мгновенно все мы ахнули, т.к. прогремел выстрел, а в потолке класса появилась дырка от пули патрона. Виктор Иванович от неожиданности побелел. А мы, какое-то время, были в шоке, потрясённы услышанным и увиденным. Среди учебных патронов оказался боевой. И только отойдя от шока, мы все (особо Виктор Иванович) поняли какая трагедия могла произойти и только сейчас осознали глубокий смысл правила - не играть с оружием в руках, не направлять дуло любого оружия(учебного, боевого) в человека.
   Осенью этого же года мы с Колей Павловым поехали на велосипедах (у него был женский велосипед, который привёз его отец с фронта, лёгок на ходу) в Саратов. Ехали через Новополье, 45хутор, Ёлшанку, в которой оставили велосипеды у его родных, а сами отправились в Саратов в автобусе. Навестили мою сестру Нюру и его брата Мишу, которые в это время жили на Нижней улице недалеко (через улицу) от маминой сестры тёти Елены. Гостили мы у них несколько дней и в один день услышали по радио весть об аресте Берии, как изменнике. Возвращались домой по тому же маршруту, но в пути у Коли прокололось переднее колесо и сначала я, как более лёгкий, ехал на его велосипеде, а он через каждые сто метров подкачивал колесо, но вскоре бросил и я далее ехал на спущенном колесе. По приезду домой пришлось выбросить камеру, т.к. она была «изжёвана».
   Какие я строил планы после окончания школы? Думал поступать в сельскохозяйственный институт, в лётное или морское училище, но конкретно куда ещё не решил. Мою судьбу решил брат Гриша, который в это время учился в Военно-политической академии в Москве. Ещё, будучи курсантом ВВМОЛУКУ им. Фрунзе, он присылал много фотографий из жизни курсантской-то в лыжном походе, то на шлюпках, то на кораблях. Ежегодно в сентябре, только однажды позже, т.к. заболел, простудился во время праздничного заплыва на Неве, приезжал в отпуск, привозил  мне подарки: коробку шоколадных конфет (по тому времени дорогой подарок) или ещё что-нибудь. Однажды прислал книгу «Сельскому физкультурнику», которая была у нас наставлением по спортивным играм. Я прислушивался к его советам. Весною 1954года он из Москвы прислал письмо, в котором сообщил, что  в военкомат придёт вызов на моё имя из военно-морского училища, которое он закончил, а в военкомате были разнарядки только в пехотные, танковые и лётные училища. И, действительно, через некоторое время этот вызов поступил в военкомат. В июне 1954 года прошли выпускные экзамены, а 19июня состоялся выпускной вечер в Доме культуры, на котором мне второму (первой была лучшая ученица-претендент на золотую медаль Юля Носова) вручили аттестат зрелости, в котором по русскому языку и литературе, немецкому и астрономии стояли  4, по остальным предметам-5.  Сразу же после вручения я ушёл домой, не оставшись на выпускной бал, т.к. уже в четыре часа мы с папой уезжали в Саратов. У меня на руках были все документы для поступления: направление в училище с датой явки 26 июня, проездные и из школы. Только я пришёл домой, как за нами заехала грузовая машина, кузов которой был завален мешками с каким-то грузом. Меня вышли провожать мама и бабушка Дуня, которые хотели на прощание обнять и поцеловать, но я сразу  же забрался на мешки и уже оттуда говорил им: «Я скоро вернусь», но приехал только через год. На мешки забрался и папа и мы тронулись. На этом закончилась моя школьная пора, весёлая и интересная пора без забот и хлопот серьёзных, пора мечтаний, пора первых увлечений и детской любви.

                3.Мои одноклассники.
  Со мною прошли весь путь от пятого класса до выпускного вечера многие ученики, а некоторые проучились меньше, но я их помню. Юля Носова, которая всегда была лучшей ученицей, претендовала на золотую медаль, её сочинение и задание по математике посылали в областной отдел народного образования на утверждение. Очень старательная девочка, всегда опрятно одета, много читала вне программы школьной. Активистка класса и школы. Уважали её как учителя, так и ученики за её знания, усидчивость, любознательность. Лицо в веснушках, но  они её украшали. Тамара Григорьева имела внешность очень привлекательную, она закончила 10-ый класс на 5 и 4, ей третьей вручили аттестат, уехала поступать в Ленинградский вуз и поступила. Общительная, весёлая, очень активная была в общественной работе. Юра Никифоров - мой двоюродный брат. Заядлый рыболов-любитель, мог просиживать на пруду, наблюдая за поплавками своих удочек, часами. Коля Любчиков  ходил в школу из Неёловки, весельчак класса, дружелюбен, поступил в Ульяновское лётное училище. До седьмого класса учились Вова Додонов, которого в шутку называли «царь Дадон» (из «Сказки о царе Салтане…» А.С. Пушкина), Слава Сидоров - старший из нас, староста класса, учился средне, но его авторитет признавали все, высокий, крепкого телосложения ученик, отличный спортсмен. С седьмого класса с нами учился Женя Лукьянов ( хорошо и отлично). После окончания поступил в военно - морское училище в Калининграде, с восьмого класс - Коля Павлов, который увлекался многими видами спорта, особенно лёгкой атлетикой, он –художник и оформитель класса и школы. В девятом классе к нам подсоединились Вася Шибанов и Миша Пархоменко, которые жили в Полчаниновке и жили, снимая квартиру в Вязовке, а в воскресные и праздничные дни уходили или уезжали (как когда повезёт) домой. Они перешли из 8-ми летней школы (в Полчаниновке). Миша побывал вместе с родителями в оккупации во время войны. Толя Каширин из Хлебновки - стройный симпатичный, компанейский парень, поступил после окончания школы в военное училище. Заканчивали десятый класс вместе со мной девочки наши, которые жили в Тундре сёстры Фроловы Зоя и Лида, Нина Мельникова. После окончания школы я переписывался с Колей Павловым, Васей Шибановым, Юлей Носовой, встречался со Славой, Юлей один  раз, с Колей чаще, а с Надей Зуйкиной  много раз, т.к. она жила в Вязовке, куда я ходил во время отпуска. Обо всех одноклассниках у меня остались только хорошие воспоминания, а о Майе Гарбук особые, восторженные.


4.  Разное.
  А как же ученики радовались переменам после каждого урока! Звонок на них встречали возгласами, вскакивали из-за парт и устремлялись к выходу с шумом, гамом, а меньшая часть учеников оставалась в классе, дежурный –готовить доску к следующему уроку, а некоторые - чтобы тоже подготовиться, для чего доставали учебники и ещё раз вспоминали домашнее задание, думая, что их спросит учитель, другие списывали письменное домашнее задание у тех, которые его дома выполнили, третьи доставали из портфелей принесённые завтраки и кушали. В коридоре несколько учеников мирно беседуют у окна, наиболее подвижные и неугомонные, насидевшись на уроке, давали волю своим эмоциям, бегали друг за другом, возились (боролись) друг с другом, а некоторых интересовала школьная газета, которую они внимательно читали. Не забывали читать и классную газету, особенно критические заметки и шаржи. Резвились ученики и в школьном дворе, а ученики, которые баловались курением, собирались в туалете и там курили. На большой перемене отдельные ученики, которые не брали с собой в школу завтраки, бегали в ближайший магазин за печеньем, конфетами, а в столовую, которая находилась в 400метрах - за жареными на подсолнечном масле пшёнными плюшками. Конечно, некоторым ученикам не хватало 10(15) минут для отдыха и они опаздывали на следующий урок. Были и такие ученики, которых в перемену учитель  приглашал в учительскую или к завучу (директору) школы  для беседы. Причинами такого  «отдыха» являлись регулярное невыполнение домашних заданий, шумное поведение на уроке, мешающее ведению урока, которое иногда приводило к срыву урока. Сигналом к началу занятий служил продолжительный, звонкий звонок, призывающий заходить в классы, рассаживаться по своим партам и ждать учителя, при входе которого ученики дружно вставали и приветствовали его. Короткого звонка, который оповещал об окончании урока или занятий ученики ждали с нетерпеньем.
    Каникулы - самая весёлая пора. Их ждали с нетерпеньем. Весенние каникулы у нас не совпадали по времени с окончанием третьей четверти. Их приурочивали  к обильному таянию снега, когда наступало половодье, вода под снегом накапливалась медленно под воздействием весеннего солнца, сливалась с горок, холмиков в маленькие ручейки, которые затем превращались в ручьи, и наступало время, когда вода бурным потоком устремлялась со степи по огородам вниз к нашей речушке.  Это продолжалось примерно две недели.
   Город Саратов привлекал всех деревенских ребят. Поездки туда воспринимались ими как праздник. На Сенном рынке работал передвижной цирк-шапито, в котором выступали артисты с различными номерами: езда по стене на мотоцикле, а иногда артист показывал «учёного» медведя. Сильное впечатление на меня произвело выступление Ирины Бугримовой в цирке, её смелость, решительность при работе со своими питомцами-львами, их послушание воле хрупкой женщине. Львы ходили по перекладине, вставали на тумбы и становились на задние лапы, перепрыгивали горящий обруч, летал один из них в корзине с Ириной под куполом цирка, а в финале она заставила всех(5) лечь на арене и сама на них легла. Взрывы аплодисментов сопровождали её выступление.
   Однажды во время уборки зерновых нас -  Колю Павлова, Витю Гагурина, Колю Осипова и меня попросили сопровождать машины с зерном в Саратов для сдачи зерна на элеватор. Зерно погрузили в кузова машин россыпью и накрыли брезентом, а сверху сели мы, по одному на машину. Приехали в Саратов поздно, ожидали, пока зерно принимали и ссыпали в элеватор, выстояв большую очередь, т.к. интенсивная сдача зерна колхозами государству, освободились далеко за полночь. И каково же было наше удивление и разочарование, когда мы узнали, что ни одна машина не возвращается обратно в деревню. Все машины были попутные, т. е. их подрядило правление колхоза только на одну поездку. А для чего нас направило? Видимо, для сохранности зерна, для контроля, чтобы зерно довезли  до элеватора. И мы оказались ночью на улицах Саратова. Элеватор находился недалеко от Волги, на другом конце города. Нам ничего не оставалось делать, как топать через весь город, т.к. денег мы с собой не взяли, одеты были кто в чём, а я даже в валенках. К утру добрались до Сенного рынка, недалеко от которого жила тётя Коли Павлова с семьёй. Он сходил к ней и попросил у неё денег. Она дала ему 10рублей.  Перед рынком расположился передвижной зоопарк, а мне очень захотелось туда сходить. Я взял свою долю денег и пошёл смотреть на обитателей зоопарка, а остальные ребята купили себе еду. Я спокойно, увлёкшись, ходил по зоопарку и осматривал разных животных, которых не видел, а ребята, которым надоело меня ждать, через щели корпуса зоопарка вызывали меня. Пришлось подчиниться, ускорив осмотр зверей. На транспорт денег уже не осталось, т.к. проели (и мне ещё досталась малая часть ватрушки). Мы продолжили наше незапланированное путешествие, отправившись пешком от Сенного рынка, т.к. ни одна машина не останавливалась на наше «голосование» поднятыми руками. Дотопали, дошагали мы  до Трофимовского моста, а это несколько километров, расположились под мостом и стали дежурить по очереди, надеясь «поймать» какой-нибудь транспорт, едущий в нашу сторону. Просидели весь день, и только во второй половине дня один водитель сжалился,  посадил нас в кузов  и мы к вечеру добрались до своих домов. О нас уже беспокоились родители, близкие. Вот так закончилось наше путешествие. Возвратились голодные как волки.
   Ездили мы в Саратов и с Нюрой продавать молоко, сливки, творог. Пешком мы добирались до Курдюма, который находился в 15км. от Губарёвки. А от него ехали в вагоне поезда до Саратова.
   Сада своего у нас не было. Папа только начал вплотную заниматься им после ухода на пенсию, а до этого у него не доходили руки из-за недостатка свободного от работы в колхозе и на огородах времени. Сады остались после коллективизации только у некоторых жителей. У Дорониных и Волковых сады остались, т.к. они были на задах, за дворами, а наш сад находился далеко от дома между Тамарской улицей и Тундрой и был у нас отнят. Тётя Маша Иванова (Доронина) приглашала меня на сбор слив, тёрна, которых давала нам. Ходили мы с Валей помогать обрывать плоды яблони – китайки в Б.Каменку к маминой сестре, которая с мужем держала хороший сад и приносили домой несколько килограммов китайки, а из неё мама варила очень вкусное душистое варенье.
     У нас на чердаке дома хранились тетради по разным предметам школьной программы Клавы, Гриши и Нюры, а также тетради с записями песен Клавы. Я иногда «рылся» среди них, читал песни. Запомнились слова припева одной песни: «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо». Песня очень длинная, в ней сообщалось, что и дом сгорел, что сгорели вещи и так далее, но «всё хорошо, всё хорошо». Позже и сам увлёкся песнями, мы вместе с другом Колей Осиповым  записывали понравившиеся песни, которые исполнялись в фильмах, передавались по радио, печатались в газетах, издавались в сборниках, в свои тетради. Очень нравилась нам песня из кинофильма «Дети капитана Гранта» про вольный ветер. Иногда, в летние дни, мы в их погребице играли (даже ночевали там). В те годы по радио была передача, в которой шло разучивание песен, т.е. передавали медленно, повторяли предложения несколько раз, чтобы их можно бы записать, что мы и делали. По радио звучали воронежские частушки в исполнении сестёр Фёдоровых, песни, которые исполняли хор им. Пятницкого, С.Лемешев и другие артисты. Часто передавали футбольные репортажи, которые с удовольствием слушали мальчишки и знали фамилии ведущих знаменитых футболистов СССР: Гринина, Бескова, Боброва, Федотова и многих других.
   Все деревенские дети в отличие от чтения учебников, художественных книг, любили смотреть кинофильмы, которые привозил из Вязовки киномеханик. Сначала их демонстрировал в какой-нибудь избе, а мы заглядывали в окна. В правлении колхоза  заранее вывешивалась афиша. Жители деревни приходили обычно задолго до начала сеанса, рассаживались на скамейки, которые  ставил в доме киномеханик со своими добровольными помощниками-ребятами и начинали делиться последними деревенскими новостями, при этом, не забывая лузгать семечки подсолнечные или тыквенные. Позже, когда построили новую школу (недалеко от старой, ближе к сиреневой полосе), демонстрировал фильмы киномеханик в ней. Он, как и раньше, привозил с собой передвижку, жестяные банки с кассетами киноплёнок, экран.
   Когда стали ходить в  Вязовскую среднюю школу, то по вечерам, а в воскресенья и праздники днём, отправлялись гурьбой на просмотр фильма в Вязовку, в кинотеатр, который размещался в бывшей церкви. Каждый фильм с горячностью обсуждался, когда после просмотра возвращались домой и после, когда по вечерам собирались около какого-нибудь дома, большей частью,  у нашего или соседского.
   Какие - же нам демонстрировали фильмы? Все, конечно, не запомнил, но некоторые «врезались» в мою память: (для упрощения без кавычек) Константин Заслонов, Котовский, Зигмунд  Колосовский, Чапаев, Сергей Лазо, Волга-Волга (в Губарёвке), В 6часов вечера после войны, Верные друзья, Небесный тихоход, Воздушный извозчик, Она защищает Родину, Сын полка, Граф Монте Кристо, Собор Парижской богоматери, Дети капитана Гранта, Тарзан, Смелые люди, Подвиг разведчика, Вратарь, Кубанские казаки, Остров сокровищ, Кощей Бессмертный, Василиса прекрасная, По щучьему веленью, Два бойца, Трактористы, Весёлые ребята, Александр Невский. Фильмы, в основном, на героико-патриотическую тему, фильмы-сказки. Они нам нравились, а песни из них сразу же запоминались и распевались . Из «Верных друзей»-…плыла, качалась лодочка по Яузе-реке, из «Небесного тихохода»- первым делом, первым делом - самолёты…, из «Волги-Волги»-…а без воды и ни туды, и ни сюды…, из «Кубанских казаков»- каким ты был, таким остался…,из «Детей капитана Гранта»- а ну пропой нам весёлый ветер… А когда на экраны вышел многосерийный фильм «Тарзан», то на деревьях мальчишки закрепляли длинные верёвки и раскачивались на них, как Тарзан на лианах перепрыгивал с дерева на дерево. На этот фильм создавались огромные очереди. Сосед дядя Ваня (отец моего друга Коли Осипова) рассказывал, что он в Саратове занял место в очереди, думал, что люди стоят за дефицитным товаром, а когда после нескольких минут стояния спросил: «За чем очередь?». В ответ услышал: «За билетами на фильм «Тарзан», плюнул со злости и ушёл.
    Ребята подражали понравившимся героям фильмов, во время сеанса переживали за них, радовались их успехам, огорчались неудачами, запоминали артистов, исполнявших любимые роли: Марка Бернеса и Бориса Андреева -«Два бойца», Гурзо -«Смелые люди», Ладынину-«Кубанские казаки», П.Кадочникова-«Подвиг разведчика», Н.Крючкова-«Волга-Волга», Н.Черкасова-«Александр Невский», Бабочкина-«Чапаев» и других.
    Экзамены в школе проводили с четвёртого по десятый классы, по 3-5, а в десятом,  6экзаменов. Они завершали учебный год. Подготовка к ним начиналась в четвёртой четверти, сразу после весенних каникул. По каждому предмету выпускались брошюры с билетами. В каждом билете по гуманитарным предметам два вопроса, за исключением литературы, по которой третий вопрос-стихотворение или его отрывок, которые надо прочитать наизусть, по точным предметам (наукам)-три вопроса, в третьем- решение задачи, примера и проведение опыта(химия, физика). Брошюр выдавал РОНО ограниченное количество, в основном, только учителям, а ученики переписывали билеты в свои тетради. Программа по каждому предмету составлялась так, что освоение их рассчитано было на три четверти. В период сдачи на подготовку давалось по каждому предмету от двух до четырёх дней. По русскому языку и литературе, математике проводились ещё и письменные экзамены, диктант, изложение, сочинение и решение примеров, задач соответственно. Перед экзаменами учителя практиковали консультации, как правило, в вечернее время. У каждого ученика вырабатывался свой метод подготовки к экзаменам. Я сначала готовился по устным вопросам в последовательности школьной программы, но с обязательной отметкой (ставил галочку) повторённого вопроса в билетах. Затем приступал к решению задач, примеров, к повторению стихотворений, отрывков из произведений (наизусть). После определённого количества повторенных вопросов устраивал перерывы, бегал к могучей, развесистой  с огромной кроной, ветле, на которой была закреплена длинная верёвка, и качался на ней, как на качелях, отдыхая от умственного труда. В день экзамена после его сдачи не занимался, отдыхал, а на следующее утро составлял план подготовки к очередному экзамену и жёстко его выдерживал. Письменный экзамен по математике - по вариантам (два), по литературе- по темам (две-три темы сочинений). После письменного экзамена проводился экзамен устный по этому предмету, на одной из консультаций учитель объявлял оценки за письменный экзамен, на который отводилось два часа, кроме выпускных экзаменов, когда на сочинение и решение задач давалось шесть часов. На устном экзамене учитель раскладывал на столе билеты и вызывал желающих, которые подходили к столу и брали наугад какой-то билет. Первые четыре ученика садились на первые парты и готовились к ответу 30-45минут, (разрешалось отвечать сразу, без подготовки), после чего по очереди шли к доске и отвечали на вопросы билета, а на смену им шёл следующий ученик. Учитель знал каждого ученика, все его достоинства и недостатки, изучил его способности, знания, поэтому для хорошистов и, особенно, отличников по этому предмету практиковал такой метод опроса. Ученик начинал ответ по первому вопросу, учитель останавливал ученика и просил отвечать на следующий вопрос, просматривал решённые задачу или пример и, как правило, дополнительных вопросов не задавал и ставил оценку «отлично». Экзамен принимали два учителя, один вёл данный предмет, второй – ассистент, который тоже мог задавать дополнительные вопросы ученику. Остальных учеников выслушивали до конца, задавали уточняющие вопросы, затем следовали дополнительные вопросы, после чего ставилась  оценка учителем и ассистентом. После сдачи экзамена последним учеником они согласовывали свои оценки, приглашали учеников в класс и учитель объявлял их ученикам. К экзаменам допускали не всех  учеников, а только тех, у которых не было двоек по какому-то предмету за учебный год. Таких учеников оставляли на второй, а то и на третий годы в этом же классе. Им предстояли дополнительные занятия в летние каникулы. С некоторыми неуспевающими деревенскими мальчишками приходилось заниматься и мне, решать с ними примеры, задачи, писать диктанты.
    Соседи, зная мою привязанность к младшим детям, приглашали меня в «няньки». Занимался я с внуком Дорониных – Женей, который ко мне очень привязался. Мои товарищи дразнили его тем, что собирались, нарочно, бить меня, а он, видя это, начинал плакать. Однажды тётя Маша и дядя Саня в новогодние каникулы ушли к родственникам гулять, а меня попросили остаться с Женей. Помню, когда он уснул, я читал новогодние газеты, которые они выписывали, с новогодними рисунками, стихами, а в основном, были газеты заполнены хвалебными статьями о вожде всех народов и времён. Приглашали меня Осиповы тётя Саня и дядя Ваня посидеть с внучкой Тамарой, которые тоже уходили гулять к родственникам, а их сын – мой друг Коля – в это время был в Саратове. Газеты выписывали немногие деревенские жители. Мы выписывали центральную газету «Правда», областную – «Коммунист» и районную (название её не помню). Я очень любил читать «Пионерскую правду», которую тоже выписывали, хотя и не был пионером, т.к. в нашей начальной школе отсутствовала пионерская организация, а почему – мне до сих пор непонятно.

5. Мои деревенские мальчики и девочки.
   Дошкольные и школьные годы начальной школы проведены в обществе деревенских мальчишек и девчонок. Сначала – садиковая пора. Детский садик располагался в Володином саду. Он работал только летом, когда родители с раннего утра и до позднего вечера трудились на полях и фермах колхоза, на своих огородах. Вокруг садика – густая садовая трава с лазоревыми цветами, анютиными глазками, которые украшали сад, разные плодовые деревья и кустарники: яблони, груши различных сортов, плантации вишен, слив, тёрна, боярышник (барская ягода), а на берегу протекающего ручья росли кусты куртины, на которых гроздья несъедобных плодов величиною с горошину сверкали ярким красным цветом. Их использовали для чистки самоваров и кухонной посуды. Сплошной гомон стоял, когда собирались в садике весёлые беззаботные дошколята.
   Когда подросли, то стали совершать походы в рощу за цветами, за грибами, много времени после школьных занятий уделяли всевозможным незатейливым деревенским играм. Как только «сходил «снег и наступали тёплые весенние солнечные денёчки, природа оживала, набухали на деревьях и кустарниках почки, распускались листочки, всё расцветало. В это прекрасное время роща благоухала цветами, а вокруг  деревни и на улицах её около домов в палисадниках распускалась сирень белыми, сиреневыми, фиолетовыми цветами. Сады становились белыми от цветущих деревьев. В роще сначала появлялись подснежники, а затем ландыши, которые накрывали землю под деревьями сплошным цветастым покрывалом. Мы относились к этой прелести, к этим дарам природы очень бережно, не вытаптывали, нарывали цветов только по букетику. Не срезали и не ломали сирень, чтобы охапками возить её на продажу. В те далёкие времена даже в мыслях ни у кого из деревенских жителей не было этим заниматься. Просто любовались и наслаждались этой красотой. Конечно, в семье не без урода. Встречались среди нас такие, которые рвали, топтали цветы, ломали сирень не в меру, но это было исключением из общих правил поведения. Наши родители, бабушки и дедушки воспитывали в нас любовь ко всему окружающему, уважение к старшим, почитание всего, что даёт природа. Помню случай, когда я назвал воду, которой поливали на огороде и, которая текла из речушки по прорытой извилистой канавке к нашему огороду для полива, змейкой: сказав: «Мама, вода как маленькая змея ползёт», а она ответила: «Сынок, воду нельзя называть змеёй. Она помогает нам собирать хороший урожай овощей, а змея – это вредная тварь». К змеям в деревне относились с презрением, даже считали, с человека, убившего её, бог снимает 40грехов, а плохого человека называли «подколодная змея».
    Во время В.О войны деревня осиротела, всё взрослое мужское население (и не только мужчин, но и девушек призывали) забрали защищать Родину. И это даже волки почувствовали, т.к. их не кому стало отстреливать, и они повадились ходить в деревню, пытались унести деревенскую живность, которая содержалась в неустроенных сараях. Однажды зимою волк забрался в сарай соседский, но вовремя вышли хозяева и спугнули зверя, не дав ему полакомиться. Как то в деревню нагрянула группа охотников из Саратова и уговорила несколько мальчишек (среди них оказался и я) поехать с ними на охоту на волков, определив нам роль загонщиков. Приехали мы в лес. Охотники отметили часть территории с двух сторон верёвками с красными тряпками (флажками), навязанными на них через определённое расстояние. Флажки должны отпугивать волков, заставляя их находиться внутри огражденного участка. Несколько охотников расположилось сразу за ограждением, спрятавшись за деревьями, а другие охотники повели нас на другую сторону загона, расставили по линии метрах в 50 друг от друга и дали сигнал идти в направлении охотников, кричать: «Атуй», трещать трещотками, которые дали нам, то есть создавать шум, заставляя тем самым волков бежать в сторону охотников. Но охота оказалась безуспешной, так как в ограждённой территории волков не было.
   У меня остались приятные воспоминания о друзьях и товарищах, с которыми прошли детство и юность. Это – мои двоюродные братья Юра  и Витя, друзья Коли Осипов и Павлов, товарищи Гена Михайлов, Витя Гагурин, Коля Мизинов, Толя Яшин, Галя Бушуева, Галя Пылина и многие другие.

               





















ГЛАВА  7. КОЛХОЗНАЯ  ЖИЗНЬ.
   Все жители деревни входили в колхоз, создание которого проходило так, как описал автор «Поднятой целины». Когда папе и маме (затем папа сам прочитал её) прочитал эту книгу, то папа поверил в то, что в книгах пишут прадиво, и заявил: «У нас точно так создавался колхоз, были свои Давыдов, Размётнов, Нагульнов и дед Щукарь, которых так ярко и точно описал Шолохов». По Уставу колхоза все члены правления должны избираться на собрании, формально это соблюдалось. На собрание колхозников, которое проходило зимой, в начале года, приезжали представители из РИКа (Районного исполнительного комитета) и предлагали кандидатуру на должность председателя правления колхоза. Как правило, этого человека привозили с собой. Колхозникам оставалось только дружно поднять руки, что они и выполняли, наученные горьким опытом. После этого избирались члены правления (несколько человек), а также – бригадиры и звеньевые. Председатель колхоза должен быть членом партии, он входил, можно скахать, в колоду партийных кадров руководящего состава. И как бы ни руководил колхозом, он оставался в этой колоде, которую иногда тасовало районное партийное руководство, а точнее первый секретарь РК ВКПб (КПСС). Среди председателей были пьяницы, воры, но никого из них не привлекали к ответственности, а только перемещали из одного колхоза в другой и он продолжал разваливать и разворовывать очередной колхоз. Моя память сохранила только один случай, когда судили председателя РИКа за то, что ему привезли несколько ящиков фруктов и воз сена. Это был показательный суд, демонстрирующий, как партия борется с расхитителями социалистической колхозной собственности. А на самом деле кому – то  из вышестоящих начальников он не угодил, наступил на мозоль. Суд проходил в зале районного ДК, на заседаниях суда были даже школьники. Осудили его на 8лет и с конфискацией имущества. Одним словом, отыгрались на мелкой рыбёшке, а крупная рыба продолжала жиреть и богатеть за счёт народа.
   В нашем колхозе занимались выращиванием зерновых, кормовых и других культур. На своих полях колхоз сеял озимые и яровые – пшеницу, рожь, просо, овёс, а также горох и подсолнечник. На небольших площадях сажал тыквы, картофель. На огородах высаживал капусту, помидоры, огурцы, для чего имел большое парниковое хозяйство, где выращивал рассаду капусты, помидоров ранних и поздних сортов. Этой же рассадой пользовались все жители деревни для посадки на своих огородах. Из ягодных культур имел плантации клубники, малины в Кринушке, там же – овощные культуры. Кринушка находилась в полутора километрах от деревни в балке вдоль речушки, что позволяло поливать ягодные и овощные культуры в отсутствии дождей. Колхоз содержал дойное (молочное) поголовье коров в 100 – 150голов и несколько десятков лошадей. Фермы и конюшни размещались в конце Морозовской улицы. Кроме правления колхоза в его штате были агроном, зоотехник, ветеринар, счетовод, бухгалтер. Полевые работы: пахота, сев, уборка урожая и другие выполнялись техникой и механизаторами МТС,  которая находилась в селе Неёловка примерно в 3- 3,5км  от нашей деревни. Для остальных работ: перевозка грузов, посадка картофеля, заготовка кормов и других использовали лошадей, а когда их не хватало во время войны, то привлекали быков.
   Когда создавался колхоз, то ему перешли от раскулаченных зажиточных крестьян все постройки, усадьбы, сады. До ноября 1937года садоводом работал мой дедушка, который заботился о пополнении садов молодыми деревьями, для чего развёл школу молодых саженцев груш, яблонь и других деревьев, а в Барском саду работал и пчеловодом. Вспоминаю одно лето, когда бригада под руководством тёти Маши Гагуриной качала мёд, а мы – мальчишки крутились рядом и ждали, когда нам дадут куски отработанных сот, которые с большим удовольствием жевали. В конце 1937года дедушку арестовали и расстреляли, а сады постепенно стали приходить в упадок, особенно пострадали в военное время, когда много деревьев повырубили на дрова. После войны пропали и пчёлы. Сады пытался восстановить мой папа, когда работал бригадиром колхоза и при нём в садах собрали обильный урожай фруктов, но это был всего лишь удачный эпизод в колхозном садоводстве. Папа пытался заняться птицеводством. В колхозе построили птицеферму, завели кур. Стала ферма приносить доход. Для пополнения колхоз закупил много цыплят, которых раздал для их выращивания. Конечно, бригадир в первую очередь взял себе несколько сот цыплят. Развезли корм для них по дворам, хозяева которых взяли цыплят. Сестра Нюра ухаживала за ними, а я ей помогал. Но опыт такого пополнения куриного «стада» оказался неудачным. Стояла осень, ночи становились прохладные. Цыплята сами давили друг друга и погибали в первую очередь самые сильные, т.к. когда все цыплята устраивались на ночь, то начинали сбиваться в кучу, а они пробивались внутрь кучи и задыхались от недостатка воздуха. Каждое утро нам приходилось выбрасывать 10 – 20цыплят. Конечно, надо было их не такими большими группами, а малыми, тогда они друг друга не давили бы. Это ещё раз подтвердило истину, что всякое дело требует огромной подготовительной работы и лозунг «Партия сказала – комсомол ответил: «Есть!» не всегда срабатывал. Куры не прижились в колхозе, а постепенно разобрали и птицеферму.
   Все колхозники распределялись по бригадам, которых было три: полевая, животноводческая и огородная. Бригады состояли из звеньев.
   Оценка колхозного труда – трудодни, то есть за каждый день работы ставились палочки (так образно прозвали трудодни колхозники). Правление колхоза планировало на год норму выработки трудодней овощеводами, полеводами, животноводами и другими колхозниками. В конце года производило расчет с колхозниками, то есть сначала определялся вес одного трудодня в количестве (кг, гр.) зерна, затем умножалось на количество заработанных палочек каждым колхозником и это количество зерна выдавалось. Всё зависело от урожая зерновых. Мои родители помнили только два года урожайных, когда каждая семья получила тонны зерна, а в основном годы были неурожайные, к тому же в первую очередь выполнялся план сдачи зерновых государству, а колхозников рассчитывали по остаточному принципу. А если учесть, что районные руководители заставляли председателя перевыполнять план, то оставалось зерна столько, что один трудодень весил всего 200граммов. Однажды выдали на трудодни подсолнечное масло, т.к. получили обильный урожай подсолнухов. Помню папа принёс ведро подсолнечного масла ( 10литров), так мы всю зиму на ужин жарили картошку на нём на плите голландки. Поэтому не от хорошей жизни колхозники вынуждены были тащить (воровать) с колхозных полей, двора всё, что можно, считая, что общее, то моё. Доярки брали молоко. Огородники – помидоры, огурцы, капусту, клубнику, малину, картошку, а полеводы – зерно. Колхозники обычно возвращались домой не с пустыми руками. На эту тему ходил анекдот. Пришёл как – то колхозник домой с засохшим «блином» коровьего говна, а хозяйка спрашивает: «Это, ещё ,зачем принёс?», а он отвечает: «Взять было нечего, не с пустыми же руками возвращаться». Зерно в закромах колхозных подгребали вчистую, даже на сев не оставалось, приходилось весной занимать у государства, которому прошлой осенью всё зерно сдавалось. Колхозы были убыточными, и не однажды  государство погашало им все долги, которые затем опять накапливались  до очередного списания. В доме, где размещалось правление колхоза, висел плакат «Пятилетку – в четыре года!» И рапортовали о выполнении, вернее перевыполнении.
   Ток, где складывали, веяли, сушили, хранили зерно в уборочную кампанию, имел крышу, которую накрывали соломой, и ежегодно весной раскрывали, так как кормов не хватало. И только в годы бригадирства папы (зама), который работал с председателем (новопольским жителем), сменившим наконец – то нашего на этом посту, разорившего колхоз, дела в нём начали поправляться. Всё это подтверждает истину, что от руководителей зависит успех любого предприятия, в том числе колхозного и колхоза в целом. Работящих, толковых, инициативных  зажиточных, своим трудом добивших процветания своего крестьянского хозяйства крестьян во время коллективизации раскулачили, забрали и отправили в Сибирь, на север в Архангельскую губернию, а хозяйства у них отняли, а часть растащили лодыри, пьяницы, которые прорвались к управлению колхозами. 
   Государство обирало не только колхозы, но и колхозников непосильными налогами, о которых я уже писал. Картофель сдавали крупными клубнями, а мелкую оставляли себе столько, чтобы её хватило до нового урожая. Излишки все продали для покупки необходимых вещей и для погашения денежного налога. Сажали картофель из-за экономии не целыми клубнями, а частями с глазками, для чего перед посадкой картофель заносили в дом и давали ей прорасти до появления глазков (ростков). У колхозников были всевозможные ограничения. Они не могли держать лошадь, а разрешалось держать только одну корову  и одного телёнка возрастом до года, определённое количество овец и ягнят. Дом с подворьем – не более трёх соток, огороды – 40соток, из них – 10соток поливных, то есть возле речушки. Основная часть отведённой земли находилась на задах, а остальная часть нарезалась в разных местах по 3-5соток: в балках, вдоль речушек, в бывших заброшенных садах. Несмотря на кабальные условия колхозного труда (работа с утра до вечера и оплата её – трудодни, которые почти ничего не стоили), колхоз устраивал праздники: 1мая, 7ноября, выборы в разные органы власти. В эти дни электроэнергия в дома подавалась с вечера до 1часа ночи и с 4-х часов утра до начала светлого дня. На выборы жителей деревни возили на фурах, позже – на машинах в Вязовку или в Б.Каменку, где находились избирательные участки. И хотя выбирать избирателям не приходилось, так как в бюллетенях для голосования значился один кандидат, явка была стопроцентной, а по СССР – 99,99. Выборы носили добровольно – обязательный характер, отказ от голосования грозил всякими неприятностями.
   Жители деревни не забывали отмечать православные праздники, хотя церковь была разрушена, особо такие, как Рождество и Пасха, на которые дети ходили по деревне и славили. Папа к Рождеству читал наизусть молитву про него, а я запоминал и таким образом выучил её, которую читал в каждом доме, куда заходил славить, и вскоре забыл, кроме первой строчки: «Рождество твоё Христе боже наш…». За молитву давали мне конфеты, мелкие монеты, а на Пасху произносил: «Христос воскрес!», отвечали: «Воистину воскрес!» и давали яйцо. Взрослые парни и девушки в Рождественские дни  колядовали. Прилёт жаворонков приносил весть о приходе весны и мама пекла булочки по форме напоминающие пташек. На Рождество мама готовила кутью ( сладкую рисовую кашу с изюмом ), а на Пасху пекла куличи разной величины и приготавливала пасху (творожную массу со сметаной и изюмом. Все эти кушанья вкусные и мы ели с большим удовольствием.
   В одну из зим в Вязовке были устроены районные соревнования колхозных рысаков, запряженных в санки и управляемых председателями колхозов. Интересное захватывающее зрелище. Несколько заездов. В каждом заезде по 3 – 4рысака. Среди множества болельщиков было много детей, которые пришли из ближайших сёл и деревень болеть за своего рысака. К большому огорчению, наш рысак проиграл, но всё равно все зрители получили истинное удовольствие. Наблюдали мальчишки и другие не менее интересные зрелища. Однажды через нашу деревню проходила колонна танков и остановилась около пруда. Мы тут же окружили танки, стали их рассматривать. Танкисты позволяли нам подниматься на них и даже разрешали спускаться внутрь через люки танков. В военные годы почту из Татищева в Вязовку доставляли на верблюде: экзотическом животном в нашем крае. Управлял им возчик с помощью длинной палки. Особенно нравилось нам дразнить верблюда и ждать, когда он окатит нас брызгами (слюнями) и от его харканья мы разбегались.
    С ранней весны и до поздней осени колхозники трудились на колхозных плантациях и на своих огородах. Уборочная страда завершена, солома собрана в стога, поля вспаханы, посеяны озимые, со своих огородов всё убрано, свезено в погреба, подполья, соления в бочках спущены в погреба, скот переведён в тёплые помещения – теперь труженикам можно отдохнуть. Наступают долгие зимние вечера. Топятся русские печи, голландки. По вечерам вся семья собирается и каждый чем-нибудь занимается, а после ужина – рассказы, воспоминания, чтение вслух полученных от родных писем, планирование на весну, лето. И, конечно, всё это сопровождалось щёлканьем подсолнечных или тыквенных семечек, которые жарила мама мастерски и семечки разгрызались легко. Подсолнечные семечки – мелкие, крупнее их – семечки из американки (так у нас называли тыквы по форме напоминающие дыни) с оранжевой окраской  и крупные – от русской тыквы, которые вырастали больших размеров и веса до пуда и больше. В такие вечера я слышал рассказ мамы о том, как папу чуть не раздавили  машиной, водитель которой сдавал назад, но не видел стоящего сзади папу и если бы вовремя не остановился после окрика его, то раздавил бы грудь и всё тело. Папа занимался иногда отчётами о поездке в Саратов, куда ездил продавать колхозное добро. Сестра Нюра рассказывала анекдоты, байки. Например, такие. По реке Волге идёт пассажирский пароход. Стоит жара невыносимая. На палубе гуляют отдыхающие пассажиры. Одного молодого мужчину привлекла красивая дама и он подошёл к ней, хотел познакомиться и побеседовать, а она, залезая рукой под мышку, произнесла: «Взопрела я!» и у подошедшего мужчины «отвисла» челюсть от такого грубого невежливого обращения. В суд, где разбиралось дело о краже, вызвали свидетельницу и начали допрашивать её. Судья: «Свидетель, расскажите, что вы видели?» -Дело было ночью, я вышла во двор по малой нужде. Вот поссала я или не поссала. – Свидетель, ближе к делу. – Вот я говорю: «Дело было ночью, я вышла во двор по малой нужде. Вот поссала я или не поссала».  – Свидетель… Так и не дошла она до дела. Занимались воспоминаниями. Однажды мама поручила мне покупать курицу, чтобы она не садилась насиживать яйца, а она уже ходила и квохтала. А в это время  у нас была наседка. Я поймал эту курицу, пошёл на свой крохотный прудок и там так усердно её много раз окунал в воду, что она после купания исдохла. В другой раз мама попросила меня вытащить хлебы из печи, а я ушёл с ребятами в лес за дровами, но нас в лесу задержал лесник. И когда я вспомнил о хлебах, то было уже поздно. Они превратились в угли. Одним летом папа с бригадой колхозников (взял с собой дочь Нюру) ездили на займище заготавливать сено. В обеденный перерыв решили покупаться в пруду. Один житель нашей деревни зашёл в пруд, а там обрыв и он стал тонуть, погружаться в воду с головой и кричать, когда голова оказалась над водой: «Нюрка, держи меня, ведь я плаваю как топор.» и опять стал погружаться в воду с головой. Вовремя Нюра успела ухватить его и спасти. Когда папу привлекли вступить в партию, то он, будучи кандидатом, ходил на занятия в Вязовку. С ним посещал эти занятия односельчанин, лет тридцати, который любил прихвастнуть, щегольнуть какой – либо, по его мнению, умной фразой (словом). И вот однажды он, что – то рассказывая, употребил фразу: « нынче или сегодня», не понимая, что это одно и то же. А его отец был нашим дедом Щукарём. Он рассказывал: «Я служил в пехоте во время гражданской войны. Стояла наша часть в тылу в одной деревушке. Ночью я вышел по нужде. Дело было зимой. И вдруг застрочил пулемёт. Куда, куда деваться мне? Я в рожь побежал.
    Колхоз для кормления лошадей, коров в зимних условиях заготавливал сено, овёс, а в основном, солому, которую после уборки зерновых культур скирдовал в стога, которые (большая часть) оставались в полях. Зимою солому к фермам и конюшням привозили на огромных санях тракторами или на малых – лошадьми. Солому на полях собирали к стогам волокушами, два трактора тянули металлическую сеть, которой подбирали кучи соломы, оставленные комбайном, и привозили к стогам. Бригада колхозников эту солому складировала, использовала для этого стогометатели, которые своими огромными вилами подбирали солому и подавали наверх стога, где колхозники принимали, раскладывали и утрамбовывали солому. Особо полезная, ценная по питательным веществам считалась просяная солома. Своих сенокосных угодий колхоз не имел. В редких случаях колхоз снаряжал бригаду для покоса трав на займища, которые располагались в долине реки Волга примерно в 50-и километрах от нашей деревни. Колхозникам правление колхоза выделяло паи. Это – небольшие участки в местах, где росли травы  на полянах, в лесных массивах, на опушках леса. На них колхозники скашивали разнотравье, сушили и на фурах, запряженных лошадьми или на дрогах (длинная углублённая фура, не имеющая сплошных бортов, а с проёмами), запряженных парами лошадей или волов в военные годы, когда лошадей не хватало. Однажды папа и я поехали за сеном. Я стоял на фуре, а папа подавал вилами, принимал сено граблями, укладывал и утрамбовывал. Когда наложили достаточное количество сена, то стали увязывать бревном, которое спереди укрепили верёвкой сразу же, а сзади это бревно крепили к телеге другой верёвкой, и случилось так, что при натяжении верёвка оборвалась, и папа упал, но удачно, отделался лёгким ушибом. Жители деревни кормили свою скотину не только сеном, соломой, которую выдавал колхоз, но и кормовыми культурами, выращенными на своих огородах: кормовой свёклой, тыквами, картофелем. Вспоминается мне осень, когда у нас на задах уродилось очень много тыкв, как русских, так и американок. Урожай был не только количественный, но и качественный, т.к. тыквы выросли крупными, на вкус сладкими и семечки в них оказались тоже крупными ядрёными. Свозили их с задов на телеге, запряжённой парой лошадей. Привезли более десяти фур и завалили ими подпол (подвал под полом дома) до самого верха. Управлял лошадьми двоюродный брат, папин племянник Витя, считавшийся деревенским хулиганом. После завершения уборки тыкв хорошо пообедали и он заявил: «Наконец – то я наелся». И это было в год войны. Он так досаждал матери, что иногда тётя Аня приходила к нам и просила папу утихомирить сына. Он ходил к ним, посидит с племянником на завалинке, покурит, поговорит о том, о сём, но нравоучениями не донимал, опасался, что из мести племянник может поджечь наш дом. А избушка у папиного брата Ивана (он и его сын Сергей, который сгорел в танке, были на фронтах) была захудалая, крытая соломой, но в горнице висела картина И.Е. Репина «Рыболов». Свёклу, картошку, капусту, морковь и другие дары с огородов, соления в бочках, кадушках спускали на хранение в погреб.
   К заготовке дров нас – ребят наши родители привлекали лет с семи. Мы собирали сухие ветки деревьев, приносили их вязанками на плечах, привозили на колясках. В один год прошёл ураган, который не только поломал ветки деревьев, но повалил на землю огромные деревья. Особенно нападало много ольховых веток, которые росли вдоль речушки. Много жителей деревни, как взрослых, так и детей вышли собирать ветки, пилить поваленные деревья. Дрова несли, везли на колясках (тачках). И мы: Нюра, Валя и я) тоже приняли в этом участие. Когда я подрос, то мы стали ходить вместе с другими мальчишками нашего «угла» с топориками и топорами в рощу за дровами. Если на земле не находили упавших сухих веток, то залазили на деревья и там срубали сухие ветки. Иногда брали с собой коляски. На деревьях, которые росли вдоль речушек, недалеко от деревни в районе «Старой деревни» (так называлась поляна, окружённая со всех сторон  рощей, двумя оврагами, в которых протекали речушки, и Беловым садом) были сухие ветки. Мы рубили ветки безбоязненно. В роще, в лесу (в Яшкином бараке), в треугольнике за Беловым садом рубить на деревьях даже сухие ветки запрещали. Лесники за этим следили. И вот однажды мы пошли с колясками в треугольник, нарубили дров, а тут вдруг нагрянул лесник. Мы побросали коляски и разбежались в разные стороны, а позже, когда лесник уехал, забрали коляски. Когда мы залазили на деревья, то иногда в целях безопасности привязывались к стволу или ветке дерева ремнями или верёвками. Для того, чтобы лесник разрешил заготавливать дрова в лесу или в роще, надо было сдать определённое количество в килограммах корней бересклета, кустарника, росшего курнями (небольшими площадями) в лесу. Нам объясняли, что корни его используют при изготовлении автомобильных шин. Приходилось копать эти корни в такое время, когда в лесу несметное количество мошек, которые залазили куда могли: в уши, в глаза, в другие неприкрытые места, обволакивали лицо, кусали  руки. Однажды осенью мы с папой заготавливали на зиму пни деревьев, для чего пришлось их корчевать, используя лопаты, ломы, топор. Лопатой подрывали пень, ломом или вагой – толстым бревном длиною 2-3м, надрубив в необходимых местах, выдёргивали его. Колоть же эти пни приходилось мне, используя колун, молот и клинья металлические разной длины и толщины. Ох! Нелёгкая же эта работа! Основной же способ заготовки дров – чащоба. Лесник выделял определённый участок леса, на котором нужно вырубить лишние деревья, определял место закладки штабеля, размечал его размеры вместе с хозяином, вбивая колышки. Место закладки должно быть удобным  для подъезда к нему транспорта. Заготавливали чащобу летом, а увозили, как правило, осенью. При подсчёте количества кубометров в штабеле длину его определяли приблизительно, брали среднюю, т.к. срубленные молодые деревья были разной длины, причём верхняя часть их в один метр не учитывалась. От укладки чащобы зависело количество заготовленных дров. Папа был искусным мастером в этом. Он так укладывал, что палец не просунешь меж стволов, а для выравнивания штабеля по горизонтали некоторые деревья клал комлями назад, то есть валетом и получался ровный плотный штабель. Предусматривал вариант перевозки волоком, то есть трактором тянуть весь штабель сразу, для чего прорывал канавку под ним для протаскивания троса. Ветки с листьями от вершин деревьев давали овцам, козам, которые объедали не только листья, но и мелкие веточки, особенно их поедали козы. Однажды нам лесник выделил участок с молодыми осинками, и папа установил режим нашей работы: пятьдесят осинок он срубал, а я переносил, он их укладывал в штабель и следовал перекур. У нас было хорошее подворье с конюшней, хлевами, амбаром, с воротами, но постепенно сложившиеся обстоятельства в военные и послевоенные годы заставили нас всё порушить, солому использовать на корм скоту, а деревянный материал – на дрова. Папа собирался ставить новые ворота, для чего заготавливал несколько лет подряд столбы для них, но приходила продолжительная зима, дрова заканчивались, и приходилось мне со своим другом Толей Яшиным столбы распиливать и колоть на дрова. Так мы и жили без ворот. Когда я стал курсантом училища, а затем офицером, то вопрос заготовки дров упростился. Я приезжал в отпуск в летнее время и в районном военкомате брал разрешение на получение дров в лесхозе (3кубометра), которые заготавливали сами или же брали готовые. Однажды нам лесник определил участок леса, где были помечены деревья, которые надо спилить. Мы приступили к работе, пилили деревья двуручной пилой и так увлеклись, что спилили столько деревьев, что после распиловки на двухметровые части и укладки их в штабель осталось много лишних спиленных деревьев. На другой год лесник выделил нам участок леса за селом Корсаковка, где пришлось пилить осиновые деревья огромной толщины в 50см и толще. Тут уж спиливали и распиливали пилой «Дружба». В этот раз в заготовке дров принимали участие папа, Гриша, зятья Петя и Миша и я. Приезжали в лес на машине «Волга», на которой в отпуск приезжал из Риги Гриша с семьёй. Привозили дрова трактором с прицепом, а работал на колёсном тракторе «Беларусь» бывший сменщик папы во время работы на тракторе «ДТ – 54». Относился к трактору халатно, не ухаживал за ним. На этот раз у него в тракторе полетел поршень из-за отсутствия  масла в нём. В другой раз папа, Гриша и родственник поехали в лес за дровами на телеге, а Просин – на колёсном тракторе. Они подъехали к штабелю и ждут. Вот появился трактор, проехал мимо. Долго его не было, а когда показался, то ещё издалека закричал: «Ставьте поперёк дороги вагу, у меня нет тормозов!» Вот и такие были трактористы. И смех и грех. Но привезли дрова.
 

               


Содержание.
Глава 1. Русская деревня.
Глава 2. Наш дом.
Глава 3. Родословная Гагуриных.
1. Дедушки и бабушки.
2. Родители.
3. Мои братья и сёстры.
Глава 4. Деревенские игры.
Глава 5. Дошкольные годы.
Глава 6. Школьные годы.
                1.Начальные классы.
                2. Средние классы.
                3. Мои одноклассники.
                4. Разное.
Глава 7. Колхозная жизнь.