Встреча. Световой барьер

       ВСТРЕЧА
(То ли было, то ли нет)
         
           ОТ АВТОРА.
  Рассказ написан в декабре 1979 года.
  За все годы рассказ не подвергался, практически, никакой корректуре.
  Только однажды, перед печатью рассказа в молодежной газете "Миг", (где-то  в середине 90-х годов), следуя духу времени сексуального "раскрепощения" сознания молодежи постсоветского времени, была добавлена глава "Явный сон", которую современный читатель может просто пропустить. И, чтоб не болела голова от непой фантазии, рекомендую не читать всю или б0льшую часть главы "Световой барьер".
  Написан рассказ только потому, что, увлеченно итересуясь и занимаясь загадочными явлениями природы, на некоторые из которых в результате анализа уже находил гипотетические ответы (а некоторые  удавалось исследовать и даже  подтвердить) научные публикации, и даже простые статьи в популярных журналах, были невозможны.
 Однако, н-ф рассказ из-за немыслимых противоречий современной (извините, тогдашней) науке, молодежные издательства журналов отказывали в его публикации, как лженаучное произведение(описание НЛО,антигравитация, полеты со скоростью света,отсутствие остановки времени при скоростях, близких к скорости света, биополе и другие моменты) как, впрочем, и безымянность автора. Хотя некоторые из них в настоящее время уже находят подтверждение... (А до других - нужны еще столетия. Но... поживем - увидим...).
  Печатные рукописи отправлял в различные редакции газет: один даже попал в избу Кулика, на Тунгуске. Возникали даже вопросы: "Это действительность или фантазия?"  Я отвечал и отвечаю: "Решайте сами, как вам будет угодно..."
                А.Теплов (Прозорин- бывший псевд.)               
                2020 год
               

Таинственный незнакомец

- Ну, и как же вы думаете, когда произойдет эта встреча? – с каким-то металлическим акцентом проскрипел в двух-трех шагах голос за спиной Зорина.
От неожиданности он вздрогнул, остановился. Вопрос был явно обращен к нему. Зорин медленно с недоумением обернулся к незнакомцу.
- Вы ко мне?
- Да, к вам, - проскрипел неизвестный и подошел, чуть покачиваясь ближе.
  У Зорина появилось какое-то беспокойство: «Что ему от меня надо?.. Наверно пьян»…
- Вы ошибаетесь, я не пьян…
«Ну и шел бы себе мимо»,  - с раздражением подумал Зорин.
- Зачем же так грубо, я заговорил с вами не для того, чтобы мимо пройти…
   Зорин смутился и покраснел: «Он что, читает мои мысли, что ли?..»
- Читаю?.. Нет, это не совсем так… Я прошу извинить, что прервал ваше размышление, но меня действительно интересует ответ на мой вопрос.
  В растерянности Зорин даже забыл, о чем тот спрашивал.
 Он повернулся и медленным шагом двинулся уже рядом с незнакомцем дальше по широкой проселочной дороге вдоль густой еще зелени засыпающего леса. Первые золотистые листочки изредка срывались с верхушек
деревьев и медленно падали, пытаясь зацепиться за своих собратьев. Потом они, словно отвергнутые, беспомощно и досадно покачиваясь, покидали последние ветки и навсегда терялись в сухих высоких травах.
  Солнце коснулось горизонта. Рыжие последние лучи ленивыми языками лизали тусклую зелень тополей. Вечерело. Зорин поежился и поддернул плечами легкое пальто. Он с трудом выходил из оцепенения.
  Вспомнил, что первый вопрос, с которым незнакомец ворвался в его одиночество, был вполне уместным, но сейчас было не до ответа. С натянутой иронической улыбкой он спросил:
- Простите, а вы что, увлекаетесь телепатией?
- А вы в нее верите?
- Нет.
- Почему же?
 Немного помолчав и почти окончательно успокоившись, Зорин задумчиво ответил:
- Мне кажется, что если бы люди могли угадывать или читать чужие мысли, то человечество не смогло бы общаться. Оно утонуло бы в хаосе «шумов», человек не мог бы мыслить самостоятельно.
 Незнакомец улыбнулся.
- Вы опять не правы. Ни о каком хаосе не может быть и речи.
Твердый тон незнакомца не вызвал у Зорина желания спорить, он только вопросительно глянул на худощавое стареющее лицо собеседника.
- Вы бывали в шумных компаниях?
- Приходилось.
- Однако вам без труда удавалось сосредоточить внимание на выбранном собеседнике. Так?
- Да. Но с ним мы говорим по очереди.
- При обмене мыслями происходит автоматически то же самое.
 Уверенный ответ незнакомца привел Зорина в замешательство, но тут в его сознании возник вопрос, которым он и решил окончательно сразить своего оппонента.
- Простите, а какой же орган чувств вы считаете… вернее, у вас исполняет функцию «слуха» мыслей? – и он с некоторым ехидством глянул в глаза собеседника.
  Незнакомец, придержав Зорина, остановился. Оглянулся. Дорога, по которой они шли, проходила границей между густой зарослью леса и раскинутым до горизонта широким холмистым полем. Солнце уже по пояс барахталось в крутых волнах черной свежей пахоты. Уборка закончилась, земля была готова напиться досыта осенней влаги и уснуть под снежным покрывалом.
 Таинственный незнакомец, взглянув на последний осколок заходящего солнца, правой рукой осторожно приподнял свою шляпу. Его совершенно седые волосы обтягивала мелкая черная сетка. На ней были
укреплены множество белых кружочков, чем-то напоминающих перламутровые пуговки.
 Красное от солнечных лучей лицо было серьезным
и строгим. Тут только Зорин заметил, что воротник темно-серого демисезонного пальто у незнакомца был все время приподнят, за ним скрывались два тонких жгутика каких-то нитей.
   Открывая «секрет», незнакомец расстегнул пальто и показал во внутренних карманах две плоских коробочки, напоминающие электронные калькуляторы. Жгутики проводов от сетки спускались под воротник и из-под рук подходили к ним. По телу Зорина пробежали мурашки.
   Прохладный ветерок усилил охватывающий его озноб. Мысли путались, глушили одна другую. Он боялся о чем-либо думать… Собеседник приветливо улыбнулся.
- Я выключу приемник ваших мыслей, если вы, не называя вслух своего имени, представитесь… для знакомства.
 Зорин, почти бессознательно, не отдавая отчета, как поступить, мысленно назвал себя…
- Так, Зорин Антон Сергеевич, – как бы переводил незнакомец, надевая шляпу.
- Ваш род занятий?
- …
- Инженер?! Это хорошо. Я так и думал. И любите писать…
- А кто вы?
- Зовите меня Гарри. Этого вам вполне достаточно. И… будьте уверены
еще в одном: я ваш друг. Не делайте из меня больше ни пьяницу, ни шарлатана или какого-то там агента иностранной разведки. Договорились?
- Попробуем.
- Ну вот и хорошо. А теперь немного отдохните. Приведите свои
мысли в порядок, – он открыл левую полу пальто, нажал на какую-то
кнопку «калькулятора», застегнулся и поправил приподнятый воротник.
 Зорин облегченно вздохнул.
- Это ужасно!
- Ну почему же? Могу вас убедить в обратном. Но теперь вы верите
в телепатию?
- Теперь окончательно нет. Это не телепатия! Вероятно, это техническая реализация приема биотоков моего мозга, трансформация и передача их вашему мозгу.
- В основе вы правы. Только почему вы не хотите именно это средство общения назвать телепатией? И почему вы считаете его ужасным?
- Могу себе представить, какие мысли вы «подслушивали» у прохожих. Вы бесцеремонно вторгались в их личную жизнь. Я считаю это ваше изобретение чрезвычайной бестактностью.
- Увы, но я с вами не соглашусь.
- Представьте, что было бы, если бы каждый имел такое устройство.
Гарри улыбнулся.
- Мне не требуется это представлять, я знаю, что было бы прекрасное общество. Могу вас в этом убедить.
- Это как же понять?
- Я постараюсь вам объяснить. Приведу пока некоторые примеры...

  Горизонт уже глубоко закопал в черной пахоте Солнце и безжалостно и быстро всасывал в себя последние блики голубого дня. Гарри осмотрелся по сторонам, взглянул на первые звездочки, мерцавшие над колыбелью уснувшего леса, и, усмехнувшись, заговорил:
- В нашем совершенном обществе еще проявляют себя его некоторые недуги. Они проявляются в виде лжи, лести, обмана, карьеризма и даже преступности в различных формах. Однако все эти язвы общества гораздо быстрее бы выявлялись и искоренялись, если бы люди могли читать мысли друг друга. Вот, например, встречается мне сегодня один с виду приличный человек… – и Гарри стал рассказывать историю за историей, в которых он раскрывал хитрые, лживые, пошлые, а порой и преступные мысли прохожих.
  Историй было много: и коротких, и длинных. Зорин хмурил брови, старался сосредоточить свое внимание на рассказах неизвестного Гарри, но мысли его часто рвались горячими иглами вопросов: «Кто он – иностранец? Изобретатель? Да, это действительно страшный аппарат, но... откуда он у него? Кто он?.. Быть может, он прав: если бы все имели такие приемники, то человек никогда не мог бы лгать, он бы боялся допускать мысли о чем-то грязном, пошлом... А стал ли от этого лучше бы сам человек? Если бы все имели... А если бы этот аппарат попал в руки только некоторым... и эти некоторые могли бы использовать его для других... своих... каких-то корыстных или подлых целей... тогда... тогда это ужасно...».
 Слушая отрывки историй и думая о своем, Зорин внимательно разглядывал нового знакомого. Тот лет на десять был старше его. Задумчиво-строгие глаза под седыми бровями никогда не поддерживали довольно приятную улыбку тонких губ. Морщины были на лбу, глубокие и прямые, и возле губ, как два полумесяца: один, «растущий», более резкий, и другой – «старый», проходил возле едва заметного шрама.
«Кто же он? И почему он вдруг оказался возле меня? Что ему от меня надо? Ах, да, первый его вопрос был: «Когда же это произойдет?..» Что он имел в виду? Впрочем, он же, видимо, шел за мной и «слушал» все мои мысли. Нет с этим надо кончать. Неопределенность порой хуже любой неприятности», – и вслух продолжил:
- Извините, м-м-м…Гарри, пожалуй, вы меня убедили. Изобретение ваше действительно великолепное. Вы только ответьте мне хотя бы на один вопрос.
   Гарри улыбнулся.
- Я вижу, вы уже вернулись на… грешную землю, как у вас говорят. Отвечу, если это возможно. Я же вас просил не опережать события.
- Хорошо-хорошо. Как вы оказались возле меня?.. Только давайте повернем назад, к городу, а то слишком увлеклись. Тем более, что уже поздно.
   Они остановились и повернули в обратный путь. Теперь черное, казалось, бескрайнее поле уходило в синеву слева от них. Справа – лес, а впереди, километрах в трех, сверкали в ночи сотни крошечных глаз многоэтажных домов небольшого городка.
  Зорин переехал сюда из центра большого города совсем недавно. И настолько восхитила его красота этих мест, что не мог себе простить столь позднего знакомства с этим покоем и простором. Почти каждый вечер он оставлял свой письменный стол и выходил из дома. Горько сожалел, когда дождь прерывал эти прогулки. Тогда даже приостанавливалась работа. Но вот уже вторую неделю не было дождя. А сегодня к тому же солнце с самого утра щедро сыпало свои бронзовые лучи.
Целый день с любопытством оно прощупывало небольшой рабочий
кабинет Антона Сергеевича.
 Дома никого не было. Восемнадцатилетняя дочь учится в Ленинграде. Туда же уехала погостить жена. Такое одиночество вполне устраивало Зорина. Сейчас он был тоже в отпуске и пытался работать над своим новым рассказом.
 Он увлекался космическими темами, любил небо, звезды, любил прекрасное будущее своей планеты. Даже по ночам он часто выходил на балкон и долго смотрел в бездонное царство звезд, завидовал тем, кто уже побывал на Луне, верил в жизнь у далеких светил, верил в то, что там, в этой черной пропасти, где-то есть разумные существа, не сомневался, что есть цивилизации, с которыми рано или поздно всетаки встретятся земляне, если… если… если только сами земляне не уничтожат себя… При этом он хмурился и мысли о далеких мирах покидали его.
   Сегодня он работал над рассказом, в котором хотел увлечь читателя
в то прекрасное время, когда впервые встретит человек другого человека из другого мира.…
 А почему человека? Встреча никак не может быть с человеком: человек – это разумное существо Земли. На других мирах разумные существа должны и называться по-другому, и на каждой планете по-разному.… А, в общем, все они для нас сейчас могут быть ну хотя бы су-ин-цы – существа инопланетной цивилизации. Итак, суинцы – множественное число, если не быть очень придирчивым к искажению сокращений.
 При встрече же с конкретными представителями суинцев появляются и их конкретные названия. Но он считал также, что человек – это особый вид животного мира Вселенной, и поэтому между этим видом не может быть больших различий.
  С этими мыслями и вышел сегодня на прогулку Антон Сергеевич, в эти мысли и ворвался со своим ужасным изобретением некий Гарри.


Л О Н П!

- Меня привлекли ваши мысли, когда вы проходили мимо. В какойто степени я тоже занимался этим вопросом.
- Вы ученый?
- Пожалуй да... но только без ученых степеней, как тут у вас принято.
- Вы иностранец? Откуда вы?
- Это очень долго рассказывать, а впрочем… – он задумался, посмотрел на звезды и продолжал, словно забыл предыдущую мысль.
- Хотите, я помогу вам написать ваш рассказ?
Зорин как-то не привык к соавторству, но испугавшись своих мыслей (а вдруг аппарат он уже включил), поспешно ответил:
- Не возражаю.
- У вас должна быть богатая фантазия.
 Зорин пожал плечами.
- Постарайтесь поговорить со мной серьезно и подробно.
- Согласен, – кивнул он, заинтригованный словами собеседника, и в
то же время каким-то шестым чувством понимая, что с этим человеком
шутки плохи и играть в «прятки» опасно.
- Представьте себе, что я человек с другой планеты.
- Допустим, – ответил Зорин, подыгрывая забавному началу.
- Следуя вашей логике, я не должен называться человеком.
Зорин помялся.
- Просто… вы с нашей планеты.
- Да-да, вы правы. А вы хотели бы когда-нибудь, в далеком будущем
быть участником встречи с… как вы их назвали… с суинцами?
- Конечно. Кто бы этого не хотел?
- И вы считаете, что не напугала бы вас эта встреча даже при вашем
современном уровне сознания и развития?
- Наверное, нет.
   Гарри расстегнул верхнюю пуговицу пальто и полез левой рукой в
правый внутренний карман.
- Вы не верите в искренность моих ответов! – возмутился Зорин.
– Хотите опять включить эту проклятую... извините, эту вашу чудо технику чтения мыслей?...
- Вы, я вижу, против технического прогресса. Стоит ли писать фантастические рассказы?
- Нет, не против, не… – он смутился и замолчал.
- Не беспокойтесь. Я ее не включаю. Приемник для нашей беседы
уже не требуется.
  Минуту они шли молча. Остановились. Прислушались. Могучий шум
леса растекался широкими волнами по простору полей, устремлялся в
ночь, окутывал планету и вместе с ней кружился и кружился в необъятной бесконечной карусели ветра, звезд, вселенной. Туда сейчас, застыв
в молчании, унеслись и мысли, и взоры наших новых знакомых.
  Неожиданно Зорин вздрогнул и дернул что есть силы Гарри за рукав:
- Смотрите, смотрите, Гарри, ЛОНП!
  Гарри, еле удерживаясь на ногах, вырвал у него руку и глянул вверх.
- Что случилось?
- Летающий объект неопределенного происхождения! ЛОНП!
- О, да вы увлекаетесь еще и лонпологией, – с улыбкой заметил Гарри.
- Я всю жизнь мечтал хотя бы раз увидеть это явление.
 С запада на восток стремительно неслась по небу яркая звездочка.
 В считанные секунды пересекла она половину небосвода и погасла над головой наших знакомых.
 Зорин беспокойно рассматривал серебристый бисер Млечного Пути, потом с огорчением глянул на Гарри. Удивился его безразличию и отрешенности.
- Неужели вас это нисколько не интересует?
- Нет, конечно.
- Странно.
- Ничего странного. Дело в том, что это не ЛОНП. И, раз уж вы такой
любитель сокращений и новых слов, то можете смело назвать его ЛАНЦ
– летающий аппарат неизвестной (для вас) цивилизации.
- Не говорите глупости, Гарри. Такое редкое явление, а вы неумно
шутите, – в возбуждении выпалил Зорин.
- Придите в себя, молодой человек, – строго, с металлом в голосе
проговорил Гарри, – вы забыли условие договора: быть серьезнее!
- Извините, не обижайтесь, это я под впечатлением.
- Возьмите впечатления в руки и больше не распускайтесь. Ваш
«ЛОНП» будет сейчас здесь.
- Как?!
- Очень просто. Я его вызвал.
- Когда?
- Сейчас. Когда мы договорились, что вы готовы к встрече с суинцами.
- Что-то я ничего не понимаю…
- А что тут понимать? Пока мы молчали, я преобразовал свои мысли в радиосигнал и передал вызов известным вам, землянам, способом с помощью радиопередатчика.
 Тут он похлопал пальцами левой руки через пальто по «калькулятору» в правом кармане.
 Зорин уже не знал чему верить, чему нет, но в этот момент Гарри обратил его внимание назад, на тьму, куда уходила дорога. Над ней, метрах в двухстах от них висело над краем леса какое-то черное тело с голубым еле заметным кольцом. Тело спускалось к дороге и приближалось к ним плавно, бесшумно. Голубое кольцо увеличивалось, растягиваясь по мере снижения в эллипс. Уже можно было разглядеть, что оно опоясывало по кромке большой диск. Ветер усилился, но сквозь шум леса слышалось тихое потрескивание. В воздухе появился запах озона.
 Зорина стало подташнивать. Гарри взял его под руку.
- Это сейчас пройдет. Пойдемте.
 Диск опустился и лег поперек дороги метрах в ста пятидесяти от них. Длинные голубые струи, стекающие словно с зонтика, стали сокращаться, тускнеть и скоро с негромким треском совсем погасли.
 Ошеломленный, превратившись в послушного ребенка, Зорин машинально переставлял ноги…
 Когда подошли ближе, Зорин увидел, что летательный аппарат не лежит на дороге, а висит над ней. Тусклый свет прозрачного купола и широкий луч, вытекающий на землю из центра черного днища, позволили ему заметить, что это диск метров сорок в диаметре, состоящий как бы из двух частей: широкого чайного блюдца снизу и глубокой тарелки, перевернутой вверх дном, сверху. Глубокая часть тарелки прозрачна.


    Прощай, Земля!

 Вся эта конструкция высотой не менее десяти метров покоилась над
дорогой на четырех дуговых опорах.
 Зашли под днище. Из центра его спустился до земли залитый светом
прозрачный цилиндр с контуром двери. Подойдя к нему, Гарри что-то
сказал – дверь распахнулась двумя небольшими створками.
 Зорин стал упираться.
- Ну, что вы, Антон Сергеевич, как ребенок! – строго сказал Гарри и подтолкнул его внутрь.
 Дверь закрылась, и цилиндр заскользил по направляющим такой же прозрачной трубы-шахты вверх. «Лифт», – решил Зорин. Да, цилиндр представлял из себя прозрачный двухэтажный лифт метра два в диаметре и пяти высотой. Этажное перекрытие посредине цилиндра, как и пол нижнего отсека, и потолок верхнего, были прозрачны, и Зорин видел, что шахта пронизывает насквозь весь летательный аппарат.
 Поднявшись на несколько метров, лифт остановился. Они вышли.
 По небольшому коридору Гарри завел Зорина в комнату, чем-то напоминающую корабельную каюту. Усадил в кресло. Сам сел напротив.
- Пять минут вам, чтобы прийти в себя. Долго сидеть на Земле мы не можем…
- Что будет дальше? – еле ворочая пересохшим языком, глухим сдавленным голосом спросил Зорин.
- Вылетаем к нашему кораблю в районе Юпитера. Это лишь модуль корабля. А там посмотрим, – он встал, достал из стенного шкафчика бутылку какого-то напитка и два фужера. Налил. Подал Зорину. Тот залпом осушил один, протянул с просьбой налить еще… Последний глоток второго фужера немного задержал во рту, глотнул и глубоким вздохом перевел дыхание.
- Года через два мы будем там?
Гарри бросил на Зорина сердитый взгляд.
- Будем там через три часа.
 Уже почти привыкший ничему не удивляться Зорин вздрогнул, побледнел. Хотел поднятья с кресла, потом опустился, безнадежно махнув рукой.
- Я же погибну при взлете! Вы суинец, простите, инопланетянин,
можете переносить большие перегрузки, а мой организм не в состоянии… Какое будет ускорение?
- В среднем десять километров в секунду за секунду.
- О-о-о, – с болью простонал Зорин, – это же в тысячу раз больше
земного.
 Гарри разразился ржавым смехом.
- Во-первых, вы не правы – я не суинец. Я же говорил. Моя родина Земля. Суинцев вы еще увидите, когда будете к этому готовы психологически. Во-вторых, убивать вас никто не собирается. Пристегните на всякий случай себя ремнем к креслу. Вопросы потом. Приготовьтесь к взлету. Успокоитесь – позовете меня.
 Гарри снял шляпу, откинул назад с головы сетку с перламутровыми “пуговками”, снял пальто, повесил все в узкий шкаф в нише возле двери. Вышел.
 Зорин, осознав нелепость своего положения, стал искать возможность выбраться из этой ловушки, сбежать, пока не оторвались от Земли.
 Он бегло осмотрел каюту: два кресла в центре возле круглого столика, к противоположным стенкам пристегнуты два откидных дивана, в наклонном потолке вытянутый эллипсом почти до пола иллюминатор.
 Больше ничего в глаза не бросалось. Да и не успел он все осмотреть –
каюта дрогнула мелкой дрожью.
 Он почувствовал, что кресло из-под него стало куда-то проваливаться, все стало куда-то падать. Он еле успел ухватиться за ручки, чтобы не
взлететь вверх.
 “Самое настоящее падение, но куда? Ведь мы же на Земле, падать больше некуда…” – думал он, поспешно пристегивая себя широким эластичным поясом, на который указывал Гарри.
 Каюту опять передернуло. Появилось небольшое ощущение веса, тяжести, его чуть-чуть придавило к креслу. Пустая бутылка и два фужера медленно падали на стол. Зорин протянул руку, поймал их по очереди и поставил на место. “Странно стоят”.
- Как вы себя чувствуете? – раздался в каюте голос со знакомым акцентом.
- Ничего… спасибо… – ответил Зорин, вертя по сторонам головой.
- Ну вот и хорошо, ускорение одиннадцать и три десятых километра в секунду за секунду. “Притяжение” вам добавить?
 Зорин раскрыл рот, но в горле опять все пересохло. Он откашлялся.
- Немного… если можно.
- Сейчас настроим его почти на земное. Имитация притяжения будет колебаться в пределах от ноль девяти до одной и одной десятой земного. Точно удерживать при таком ускорении модуля эту мизерную величину пока, к сожалению, не можем. Техника слаба.
- И на том спасибо, – ответил Зорин, чувствуя, как его какая-то сила
плотнее прижимает к креслу.
- Гарри, но мы же, кажется, падаем?
- Да, падаем, свободно падаем с ускорением примерно одиннадцать километров в секунду за секунду, только в другую сторону от Земли.
- Как же это?
- Объясню… частично… если разрешит начальство, – и засмеялся своим сухим безжизненным смехом.
 Вес возвратился, и Зорин ощущал уже самый обычный, хорошо ему знакомый полет в самолете. «Ямы» периодически захватывали дух, но эта «игра» ему нравилась и при земных полетах. «Это следствие нестабильности, о которой говорил Гарри».
 Плохо осознавая происходящее, он даже прикусил себе левую руку, чтобы ощутить боль, чтобы все-таки понять: явь это или сон, не потерял ли он рассудок.
Кажется, нет. Все в норме. Надежда выбраться из этой истории живым и невредимым окончательно покинула его.
Включил часы: двадцать один час пятнадцать минут. Подумать только: три часа назад он еще любовался красками осени, слушал веселую перекличку птиц,дышал земным воздухом. И все это казалось настолько обычным, естественным, что даже не представляло особой ценности. И только сейчас, когда он понял, что раз и навсегда лишился этой повседневной прелести, он осознал, какое богатство для человека этот обычный окружающий его мир.Увидит ли он все это вновь? А Наташа? А дочь? Что будет с ними, когда узнают, что он пропал без вести? Эта мысль окончательно вернула ему трезвый рассудок. Он нахмурился.
- Гарри…
- Я слушаю, – отозвался ледяной голос.
- Я в норме.
- Это хорошо, – смеясь ответил голос.
 Через минуту в каюту вошел Гарри.
- Совсем забыл сказать, что в ручке кресла вмонтирован выключатель света: лишил вас возможности полюбоваться красотой взлета. Правда, вряд ли бы вы что-то успели сразу заметить, ведь тропосферу мы прошли примерно за две-три секунды после включения гравитационного двигателя. Первые пять-шесть секунд мы были на гравитационном.
- Мне это все равно ни о чем не говорит.
- Ну что ж, пойдемте в зал центрального пульта управления. Снимайте уже свое пальто. Вешайте в этот шкафчик… Только будьте тактичны при встрече с членами экипажа. Сдерживайте свои эмоции.
- Я пленник?
- Нет. Гость.
 Узкий коридор вывел к заполненному светом цилиндру. Свернули вправо, поднялись по крутой лестнице вверх. Впереди шел Гарри. Залитый тусклым светом простор остановил Зорина на выходе. Над головой простиралась бездна звездного неба.
 Стараясь быть непринужденным, он шагнул за Гарри на ровный пол с каким-то тонким и мягким синтетическим покрытием. Навстречу уже шел человек…нет… суинец…маленького роста с гладким смуглым лицом, большими безбровыми глазами, высоким лбом и лысым черепом, похожим на огромный грецкий орех. Губы суинца шевельнулись. Зорин ощутил в ушах невыносимую острую боль, лицо его перекосилось.
- Рады… видеть…вас… у нас в гостях, – электронным голосом продекламировало со всех сторон.
Зорин машинально закивал головой, неестественно улыбаясь в ответ на приветливую гримасу тонких губ суинца.
- Спасибо, – не узнавая своего голоса, ответил он и тут же опять
ощутил в ушах острую боль.
«Это уже перевод моего голоса, – мгновенно решил Зорин, – надо
поменьше говорить».
 Заметив болезненное выражение лица и муки Зорина, к нему подошел Гарри и протянул какие-то наушники.
- Наденьте… пока уши не привыкнут к ультразвуку.
 Гостя подвели к столу, стоящему в трех-четырех шагах от «стены», усадили в кресло.
 «Стена» по кругу всего зала сверкала сине-красно-зелеными огоньками, непонятными знаками и бегущими кривыми.
 Выше этой двухметровой электронной стены, над которой нависал козырек с перилами, простирался прозрачный купол.
 Иногда яркие вспышки световых сигналов и звук, от которого уже лишь чуть-чуть давило в ушах, призывали внимание двух дежурных операторов, таких же суинцев, как и тот, что сейчас сидел напротив Зорина.
- Как…вы…себя…чувствуете? – услышал он сквозь ультразвуковые поглотители голос, переводивший каждое движение губ маленького суинца.
- В общем… не смертельно.
Суинец улыбнулся.
- Привыкнете… Ставлю… вас… в известность, что... через... два часа двадцать семь минут мы присоединимся к нашему кораблю… Там вы будете иметь встречу как представитель современного цивилизованного мира Земли с представителями других миров, одним из которых являемся мы, я и вот мои товарищи, – он указал на низкорослые фигуры в другом конце зала у панели управления.
 Но тут какой-то сигнал на панели прервал разговор – заставил вскочить рядом сидевшего суинца и пойти к электронной стенке.
- Корабль запрашивает координаты, направление и скорость, – сказал Гарри, отвлекаясь от своего блокнота, в котором он что-то торопливо записывал.
- Вы мне можете немного пролить свет хотя бы на некоторые парадоксы?
- Да, Антон Сергеевич, у нас будет на это время. Мы будем вместе в течение всего полета. Сейчас некогда. Я должен отчитаться о проделанной на Земле работе. Осмотритесь пока. Перед стыковкой я освобожусь и займусь вами.
- Где Луна?
- Уже позади. Ее орбиту мы прошли через пять минут после взлета.
 Зорин встал, пошел по залу.
 Зал был невелик, диаметром не более пятнадцати метров. В центре
зала прозрачная цилиндрическая труба шахты, пронизывающая модуль, упиралась в прозрачный купол – потолок. Верхний этаж лифта находился сейчас на уровне зала.
«Пневмовакуумная система», – подумал Зорин и пощелкал по корпусу шахты пальцем. Звон не то хрустальный, не то стальной, что-то среднее.
 Прошел по кругу возле мигающих стен. «Типичный комплекс вычислительных машин. Не так уж далеко они от нас ушли», – подумал он.
 Вокруг всего зала над электронной стеной нависал козырек с перилами. На него в четырех местах из зала поднимались лестницы. Из-под
козырька лился на панели вычислительных машин ровный мягкий свет.
Зорин поднялся наверх, чтобы взглянуть еще хоть раз на Землю, но ничего, кроме яркого жемчуга звезд, не увидел. Быть может, вон та красная звездочка, неумолимо бегущая вдаль, и есть его Земля. А Солнце,
где же Солнце? Ах да, чтобы увидеть его, надо опуститься на нижнем этаже лифта вниз, на днище модуля…
Потом интерес у Зорина стал ко всему пропадать, и он вернулся к столу.
- Чтобы зря не скучать, напишите на листке все ваши вопросы, –
сказал Гарри.
 Зорин достал свою авторучку и склонился над поданным листком бумаги.
«А что писать?.. и зачем?.. С раздражением Зорин бросил ручку на стол. Он откинулся на спинку кресла и, склонив голову, задумчиво уставился в одну точку…
«Странно, почему Гарри назвал меня гостем. Быть может, хотел подчеркнуть вежливое здесь со мной обращение. Или… или они меня вернут на Землю?..
А если даже вернут… когда? При таких ускорениях недалеко и до скорости света, а это значит – на Земле пройдут годы, десятилетия и даже сотни лет, все зависит от того, какую скорость они в состоянии развить и как долго будем лететь с околосветовой скоростью. Какой же смысл мне возвращаться на Землю? Чтобы узнать, что Наташа давно умерла, а дочь уже сама стала бабушкой? Как я представлюсь?.. А если возвращение мое будет через сотни лет? Там путь один – стать музейной редкостью – невесть как сохранившийся «первобытный» человек.
Невеселая перспектива… Что же будет дальше? Куда и зачем летим?..
Надо узнать у Гарри».
- Ну вот и все, – закрывая блокнот, сказал Гарри, – теперь я с вами.
 Он посмотрел на экран ближайшей панели, где высвечивались и мигали расположенные в столбик знакомые арабские цифры. В верхней строчке первые цифры не менялись. Высвечивали 00,10…, следующие отсчитывали: 48, 46, 47… Другой ряд цифр стабильно высвечивал +39,31оЭ.
- До стыковки осталось десять с половиной минут. Как вы переносите невесомость?
- Кажется, безболезненно.
- Отлично. Будьте готовы. Стыковка не может производиться при
ускорении. Корабль сейчас набирает нашу скорость и выходит на наш
курс. Гравитационные двигатели он должен будет отключить, в противном случае нашу «тарелку» отбросит в сторону, или мы мгновенно
врежемся в корабль. Все зависит от того, как включены генераторы: на
«прямую» или «обратную» гравитацию.
- Какой же наш курс?
- Пока не знаю. Командир корабля скажет. Приближаемся к орбите
Юпитера. Как перегрузки?
- Уму непостижимо.
- Тут ничего особенного. Они научились управлять гравитационным полем. Могут его фокусировать, направлять по узкому каналу, как лазерный луч, и создавать отрицательное гравиполе, за счет которого наш аппарат может отталкиваться от планет и звезд. Они могут усилить притяжение корабля, допустим, к центру галактики нашей или какой-то другой. Так как гравитации подвластно все, в том числе и каждая клетка нашего организма, мы переносим любые ускорения как свободное падение, то есть невесомость. Частичное выключение защитного экрана
немного ослабляет действие гравитационных сил генератора на все,
что находится внутри летательного аппарата. Это придает любым массам вес за счет ускорения…
Не успел Гарри закончить, как Зорин почувствовал, что вес исчезает, и он ухватился за кресло.
- А вот и наш корабль.
 Гарри нажал кнопки на креслах, и спинки опустились. Теперь через
купол было хорошо видно, что какой-то огромный, блестевший в солнечных лучах диск медленно подплывал навстречу.
- Все в сборе, только нас нет. Видите нашу ячейку в днище корабля?
 Зорин вгляделся в диск. Теперь уже было видно – по поверхности диска аккуратно в два ряда по окружности вырисовывались «пробки».
 В ряду, который был ближе к центру и с меньшими по диаметру «пробками», пустовала одна лунка. В зале ощущалось присутствие, хоть и отраженного, но солнечного света.
- …Их тринадцать: самый большой в центре – это такие же модули,
как и наш. В то же время они являются двигателями и самого корабля…
Его диаметр – триста метров, высота около восьмидесяти, – комментировал Гарри. – По внешнему виду он похож на наш аппарат.
 Днище корабля уже перекрывало весь купол модуля. В зале стало темно: аппарат вползал в свою ячейку. После легкого толчка в сторону он плотно прилип к телу корабля.
 Зорин отпустил ручки кресла и посмотрел на посиневшие от напряжения пальцы, вытер со лба пот.
 Гарри, улыбаясь и покачивая головой, смотрел на его муки.
- Ничего, привыкнете. А теперь пойдемте. Лапы, на которых стоял наш аппарат на Земле, уже прижали нас к кораблю с полной гарантией герметизации.
 Зорин встал и вскрикнул. Гарри еле успел ухватить взлетевшего гостя за штанину.
- Вы так и потолок головой пробьете, – надрывно смеясь, сказал
 Гарри и медленно опустил Зорина на пол. – Забыл я предложить вам специальную обувь. Ну ничего, доберемся как-нибудь.
 Он вытащил из стола пистолет и выстрелил в сторону шахты. От пистолета к центру зала тянулась тонкая нить.
- Вот возьмите эту «игрушку» и тихонько нажимайте на курок.
 Зорин нажал. Нить стала втягиваться в пистолет, и он поплыл к шахте. Гарри опередил его, проплыв мимо без всякого пистолета. Испытывая крайние неудобства в передвижении, Зорин с удивлением заметил, что на суинцах невесомость никак не отразилась. Они по-прежнему спокойно расхаживали возле вычислительных машин пульта управления и занимались своим делом.


Стыковка в космосе

Возле шахты Гарри глянул вверх:
- О, нас уже ждут – люк открыт, – и приложил ладонь к прозрачному стеклу шахты. Открылась двустворчатая дверь шахты, и распахнулись внутрь обе половинки двери лифта.
- Оторвите от шахты «присоску» и заходите.
 Но «оторвать» ее Зорин смог только тогда, когда по подсказке Гарри нажал на ось «присоски», после чего она сама отпала.
- Пистолет пока спрячьте. Может еще пригодиться. Сейчас уже включат генераторы, и опять почувствуете почти свой вес. Даже болтанка уменьшится. Ведь генератор теперь не один. Их тринадцать, да и масса не та… А вот и наша тяжесть. Теперь и мне с вами будет спокойнее подниматься.
 Ноги Зорина подкосились, он упал на прозрачный пол лифта. Гарри помог ему подняться.
- Ну, поехали, – сказал он и нажал одну из сенсорных кнопок на корпусе камеры.
 Лифт бесшумно поплыл вверх, пересек границу стыковки и прибавил скорость. Мимо проносились этажи корабля, всюду коридоры, залитые светом, разноцветные – красные, синие, зеленые – табло с какими-то надписями. Проехали этажей десять. Лифт остановился.
 Встречавшей оказалась одна лишь женщина, прилипшая руками и губами, словно ребенок, к «стеклу» шахты. Не успел Гарри выйти, как она бросилась ему на шею.
- Успокойся, Мари, возьми себя в руки, у нас гость.
 Она вопросительно посмотрела на Зорина, как будто только что заметила его присутствие. Медленно отпустив Гарри, она подошла к гостю, положила руки на плечи и осмотрела его сверху вниз. Вдруг нервы ее сдали. Она прижалась к нему и бесцеремонно и жадно стала целовать его лицо, плечи, руки. Силы покидали ее, она опустилась, не отрываясь от Зорина, не прекращая целовать. Наконец, совсем обессилев, с горьким рыданием упала у ног, целуя далеко не блестящие пыльные
туфли Антона.
 Зорин, не пытаясь вырваться, с недоумением глянул на Гарри. У того на глазах блеснули слезы. Он часто заморгал.
- Ничего… Это сейчас пройдет… в тебе запах Земли… ее Родины, –
как-то по-родному просто и тихо, переходя на «ты», проговорил Гарри.

 Помещение, куда они пришли, уже не напоминало каюту. Это была
большая и светлая квартира. Кроме просторной гостиной было еще несколько комнат: кабинет, две спальни, кухня и другие подсобные помещения. В общем, почти обычный земной домашний уют. Мебель – и столы, и стулья – можно было даже переставлять. Трудно их было только отрывать от пола. В одном углу гостиной на полу стояла даже высокая пальма.
- Гарри... вы здесь? – разнесся по всей квартире электронный голос.
 Гарри, наспех вытирая полотенцем руки, вышел из ванной комнаты и подошел к столу в углу гостиной. Нажал какую-то кнопку. Полутораметровый экран над столом с мигающими значками и цифрами превратился в окно, в глубине окна появилось изображение просторного кабинета, длинного стола и сидящей в конце его маленькой фигурки суинца со старческим лицом.
- Да, шеф.
- Опять… вы… со своим… шефом… Сколько… лет… я… вам…
уже… долблю, что у меня есть имя.
- Я слушаю, – с улыбкой, подмигнув Зорину, сидящему в кресле,
ответил Гарри.
- Я… освобождаю… вас… сегодня… от доклада. Отдыхайте. Зайдете… ко мне… за час… до светового барьера, – и, взглянув с экрана в сторону Зорина, добавил:
- Не утомляйте… гостя… рассказами… Дайте… ему… тоже… отдохнуть… Все.
- Спасибо, шеф, – и быстро нажал другую кнопку.
 Изображение исчезло, и опять замелькали на экране значки и цифры.
- Центр! Я «Земля». Сколько до светового барьера? В земном исчислении времени.
- …Двенадцать… часов… сорок… семь…минут… тридцать…
шесть… пять… четыре…
- Выведите на экран, на «главный контроль», – и, нажав на кнопку, Гарри оборвал на полуслове монотонный голос, отсчитывающий секунды.


            Степная трава

 В центре экрана засветились крупные яркие белые цифры с мигающими секундами.
- Чудесно! Шеф расщедрился. Это ради вас, Зорин. Данные, конечно, не точны, ускорение корабля неравномерное, чем дальше от планеты или звезды, тем сильнее оно уменьшается.
Гарри глянул на экран. В правом столбике арабских цифр высвечивалось число
 5,43-42...
- Вот сейчас оно пять и четыре десятых километра в секунду за секунду. Кораблю целесообразно, находясь вблизи светил, развить как можно большую скорость… Ну, об этом потом, во всяком случае двенадцать часов отдыха нам гарантировано, – его довольная улыбка робко отразилась в уголках холодных глаз.
- Мари, подавай на стол.
 Внимание Зорина на экране среди других цифр привлекли уже знакомые 39,34оЭ. Но спросить о них он не успел: в гостиную медленно вошла Мари. Она уже переоделась. Темно-серое длинное платье и короткая стрижка черных волос с пепельными ниточками седины усиливали печаль тонких линий ее бледного лица. Ее влажные от слез глаза не подчинялись неловкой улыбке.
- Извините меня… – с трудом преодолевая непонятный акцент, проговорила она и опустилась в кресло напротив Зорина.
- …Вы русский?
- Да.
- О… я никогда не видела русских… я так и подумала… Муж разговаривает с вами на русском языке…
- Ты будешь нас угощать, Мари?
- Нет, Гарри, я … очень устала. Закажи в ресторане. Пусть нам привезут.
- Хорошо, Мари, только не терзай себя… – и, нажав одну из кнопок
на панели стола с экраном, добавил: – Примите заказ – ужин на троих в
пятьдесят третий.
 Гарри подошел к серванту, достал бутылку коньяка, шоколад и три
глубоких бокала. Наполнил их до середины.
- Что вы, Гарри, я не пью. Тем более в такой момент.
- Именно в этот момент, Антон Сергеевич, мы и должны все вместе
немного выпить, – он поднял бокал: – Я предлагаю выпить за Землю, за
ее прекрасное будущее!
 Мари и Зорин встали, подняли бокалы и медленно пригубили коньяк.
 Как подрубленный тонкий и нежный стебелек, Мари упала в кресло.
 Укрывая лицо руками, с горьким рыданием она уткнулась в стол.
- Мари!
 Грозный стальной оклик Гарри привел ее в нормальное положение.
Пытаясь улыбаться, она скомканным платком снимала с ресниц кристаллы слезинок.
- Извините… Антуан… можно я буду вас так называть?
- Да, Мари, пожалуйста.
- …Я очень долго не была на Земле. Уже больше десяти лет. Ведь мне только недавно исполнилось сорок пять. Я жила на берегу теплого моря во Франции, в одном небольшом поселке, когда появился, откуда ни возьмись, Гарри, и я, глупая девчонка, так в него влюбилась, что готова была ехать с ним на край света. Вот он и увез… – она заулыбалась и с нежностью посмотрела на Гарри.
- Нет, Мари, ты шесть лет тому назад тоже была на Земле.
- Я не забыла, но…
 В это время раздался мягкий перезвон у входной двери.
- А вот и ужин, – щелкнул «замок» у входной двери…
Дверь в гостиную была открыта, и в нее уже въезжала небольшая тележка.
Непонятные звуки скороговорки, какие иногда на Земле приходится слышать при ускоренном движении пластинки или магнитофонной ленты, раздались за спиной Зорина.
- Хелло, Джерегитагина, – почти в один голос ответили Мари и Гарри на звуки скороговорки.
 Зорин медленно повернулся в кресле навстречу звукам и, раскрыв широко глаза, откинулся назад. Он онемел. Неописуемой красоты создание в блестящем платье такой голубизны, каким бывает бездонное прозрачное земное небо в ясный майский солнечный день, несло одной парой рук поднос; другая пара рук, короче первой и отходившая ниже, на уровне крутой груди, толкала перед собой тележку.
 Большие, почти круглые глаза с черными длинными ресницами на белоснежном лице глянули на оторопевшего Зорина. Маленький рот с круглым бантиком губ дрогнул и расплылся в милой приветливой улыбке.
- … – журчание звуков, льющихся ручейком из алых губ, вывело Зорина из оцепенения, он заулыбался и приветливо закивал головой.
Гарри смеялся, Мари тоже, повеселев, смотрела то на Зорина, то на
молодую девушку. Джерегитагина поставила перед Зориным поднос.
 Подталкивая нижней парой рук тележку вокруг стола, верхней уже снимала и ставила очередной поднос возле Мари, потом около Гарри.
- …
- Спасибо, спасибо, – ответил на очередную скороговорку Гарри.
 Девушка раскланялась, и глянув на Зорина, повезла тележку к выходу. Зорин не знал куда деть глаза. Смущаясь, он урывками разглядывал объятую голубым «небом» стройную фигурку девушки. Поразительно тонкая талия с удивительной легкостью удерживала всю четверорукую «надстройку» с круглыми плечами и очаровательной головой с подетски наивным выражением лица. Светлые волосы свободно спадали
за спиной, растекаясь до самой талии.
 Джерегитагина вышла из комнаты. Зорин не успел лучше разглядеть ее фигуру, однако заметил, что ни богам, ни скульпторам делать больше было нечего.
 Еще минуту он молча смотрел на дверь, в которой скрылось это удивительное неземное создание, но, заметив улыбки на лицах Мари и Гарри, он смутился и все же, кивнув головой в сторону двери, спросил:
- Кто это?
- Джерегитагина?… Существо планеты Церитан. Это пока вторая цивилизация в нашей Галактике, известная ученым планеты Элера, на корабле которых мы сейчас с вами и находимся, – пояснил Гарри. – Но цивилизация Церитана отстает от цивилизации Земли примерно на восемь-десять тысяч лет…
- Однако, Антуан, несмотря на такую отсталость… я вижу… она вам очень понравилась, – с усмешкой проговорила Мари.
- Да, существо очень интересное и… в отличие от земных женщин, вероятно, не жалуется, что у нее не хватает рук, – смеясь проговорил Зорин.
- Да-да. И опасайтесь попасть в объятья – не вырветесь.
 Антон, качнув головой, поймал лукавый взгляд Мари, но ничего не ответил.
- …Планета Церитан, – продолжал свою мысль Гарри, – находится намного ближе к центру Галактики, чем Земля, и намного раньше Земли была открыта и исследована учеными Элеры. Они утверждают, что предками Джерегитагины и всех ее соотечественников являются огромные муравьи.
- Что вы, Гарри, какое тут может быть сходство?
Гарри засмеялся.
- А вы, Антон, много общего находите между вами и вашими предками?
- Ну, это еще неизвестно, кто были мои предки, – с обидой в голосе ответил Зорин. – А в общем, не смею с вами не соглашаться, ведь и муравьи у них могли быть не такие, как у нас.
За разговором Гарри уже наполнил бокалы.
- А теперь за нашу встречу… и за встречу цивилизаций всех миров.
 Зорин сперва отрицательно покачал головой, но после второй фразы сдался.
 Выпила и Мари. Румянец уже прогнал бледность с ее щек и растопил печаль задумчивых глаз. Она повеселела.
- Вы не закончили свой рассказ, Мари, – вспомнил слегка охмелевший Зорин прерванный появлением Джерегитагины разговор, но, увидев искры, блеснувшие в ее глазах, проговорил: – Извините, если вам тяжело воспоминание… то не надо.
- Ничего, мне уже легче… Это было лет шесть назад… но не на Земле. Там, если верить Гарри, прошло около двадцати пяти. Ученые Элеры проводили какие-то исследования, и Гарри взял меня. Мы приземлились где-то в Индии.
- Не в Индии, Мари, а в Австралии, – поправил Гарри.
- Ой, какая разница. Земля есть Земля. Я рада коснуться ее клочка в любой части света.
- …Когда она вышла, – продолжал Гарри, – то повалилась как убитая в сухую степную траву и полчаса рыдала над ней. С большим трудом потом оторвал ее от Земли и возвратил на корабль. Потом три часа не мог разжать ей кулаки, в которых зажата была трава с мелкими комочками пересохшей земли.
- С тех пор он меня больше не пускает на Землю, – грустным тоном
заключила Мари.
- Нам нельзя туда вернуться, мы там мертвые. Нас нет, – заметил
Гарри.
- Как же так, ведь можно объяснить, – возмутился Зорин.
Гарри тоже с грустью посмотрел на него.
- Нет, Антон, это может для нас плохо кончиться. Человечество еще
не готово для таких «сказок». Если вы вернетесь на Землю, то подумайте
об этом.
- Как! Вы будете возвращаться, Антуан!?
- Да, если… если … – он посмотрел на Гарри.
- Неволить вас никто не будет, не беспокойтесь. Я же пошел на корабль добровольно. У меня на Земле тогда не было даже работы. А здесь я нужен.
- Чем же вы занимаетесь?
- Суинцы с Элеры, как вы заметили, очень отличаются от землян, поэтому они не могут вращаться среди людей. Эту миссию выполняю я… и еще несколько агентов… Изучаю развитие земного общества. Всех социальных систем и частично технический прогресс. Информацию передаю ученым Элеры.
- К тому же, Гарри, мы много времени отдаем переводам.
- Да, Антон, Мари и я занимаемся переводами. Труднее всего «выжать» из электронных переводчиков переводы тех слов, которые неизвестны нам, землянам. Можете себе представить, что при переводе имени командира корабля электронная машина выдала такой набор звуков, что ни я, ни Мари не можем его воспроизвести, а тот сердится, что я его зову просто шефом.
- О, Антуан, а вы не знаете, случайно, японского?
- Нет, Мари.
- Жаль, я уже вся измучилась. Никак не могу его одолеть. Уже предлагала шефу, что легче взять с Земли готового переводчика. Не соглашается... Но обещал подумать. Другие переводчики сейчас работают над переводом языка планеты Церитан и, как и я, международного языка Элеры на японский.
- Да, электронные машины-переводчики уже переводят с нашей помощью четыре земных языка. Мари сейчас работает над пятым.
- Так что, Антуан, без нас тут тоже нельзя. Быть может, Земля когда-нибудь вспомнит и нас, – задумчиво проговорила Мари, но заплетающийся язык развеселил ее,- Кажется, я сильно опьянела.
- Давайте будем отдыхать. Вон там, налево, Антон, ваша комната, квартира или каюта, как вам будет угодно.
 Гарри посмотрел на экран.
- До светового барьера десять часов двадцать минут.
- Простите, Гарри, что значит на экране число +39,38С с символом
наших градусов?
 Гарри направил на экран указательный палец и обвел им число. Число оказалось в светящемся овале.
- Это – температура в помещении. Чтобы его выделить, я подставил
значок наших градусов.
- Но, по-моему здесь не так жарко.
- Это температура по шкале Элеры. Вы привыкли к своей. У вас, кажется, принята шкала Цельсия?
- Да.
- На Элере абсолютный ноль Кельвина принят за минус тысяча градусов, – продолжал пояснять Гарри, – а ноль градусов Элеры соответствует примерно… плюс восьми градусам вашей шкалы по Цельсию. Это температура, при которой оживает природа, растительный мир.
- Как же они его определяют?
- На Элере есть какие-то микробы, которые «просыпаются» и начинают свои хаотические движения и деления с поразительной точностью при этой температуре. Температура начала их движения и пробуждения и принята за ноль.Есть и точные технические средства, но привязаны к этому "нулю".
- Простите, Гарри, а что это за фокус с дистанционным свечением экрана от вашего указательного пальца? – не унимался Антон.
- Это не фокус. Вдоль оси последней фаланги каждого пальца рук идут биолучи. Они вызывают кратковременное свечение специального покрытия экрана. Кстати, в сновном только по биолучам и находят обитаемые планеты и то иногда опаздывают застать цивилизацию в живых. Ну, давайте уже пойдем спать, Антон, а то у вас и голова расколется.
 Зорин попытался встать, но не смог. Он потер лоб.
- Да, конечно, к тому же я, кажется, лишнего выпил.
- Это не совсем так. После невесомости, когда выключили защитное экранирование для имитации тяжести, вы не смогли сразу понять, что прибавили в весе. Дело в том, что на планете Церитан силы тяготения примерно такие же, как на Земле, а на Элере почти в полтора раза больше. Есть на корабле и другие суинцы. Поэтому имитируют среднюю силу тяготения. Она же чуть больше земной. Так что можете считать, что вы здесь здорово поправились.
Гарри достал из шкафчика какой-то напиток, наполнил все три бокала.
- Нет-нет, – замахал руками охмелевший Зорин.
 Мари засмеялась.
- Это надо, Антуан, а то до кровати не дойдете.
 Подняли бокалы, выпили. Минуту Зорин сидел не двигаясь, не понимая, что с ним происходит. Покачал головой.
- Да, это великолепно.
 В голове его прояснилось. Мысли стали четкими и ясными, как будто
никакого хмельного он никогда и не знал. На душе было полное спокойствие. Он улыбнулся и, поблагодарив, пошел в указанную комнату.
- Не забудьте застегнуть молнию одеяла, когда ляжете, – вслед ему проговорил Гарри, – а то, если будем в режиме невесомости, я не смогу вас потом и разыскать.
- Спасибо, Гарри, постараюсь не забыть.
- И… и помолитесь перед сном, – с улыбкой добавил Гарри.
- Как помолиться?!…
- А вот так…
 И Гарри подержал несколько секунд кончики пальцев обеих рук у надлобной части головы, потом опустил их к плечам, где-то возле ключиц, затем всеми пальцами коснулся области солнечного сплетения…
- …Гарри, неужели вы верите в Бога! – не скрывая своего крайнего удивления, закончил Антон прерванную странными движениями Гарри фразу.
- А причем тут Бог? Просто из кончиков наших пальцев истекают биолучи, которыми я возбуждаю основные биотоковые центры, основные узлы жизнедеятельности нашего организма. Повышаю их активность и работоспособность. Существуют и небольшие устройства, усиливающие биотоковые импульсы. Но ими в основном пользуются в
клиниках для лечения различных заболеваний. Ну, а здоровым людям не мешает поддерживать биотоковую активность основных центров хотя бы с помощью своих же рук. Этого для них вполне достаточно. Завтра я вас познакомлю с одним биодиагностическим аппаратом. А на сегодня все. Спокойной ночи.


       Джерегитагина… Явный сон

 Гарри, дошедший за разговорами до комнаты Антона, резко повернулся и ушел, оставив Антона посреди комнаты в молчаливой растерянности…
 Антон обследовал свое жилье.
 Это было смежное помещение со своим выходом в общий коридор. То есть, как отдельная двухкомнатная квартира.
 Оставшись наедине, Антон зашел в спальню, включил бра над кроватью и, чтобы проверить назначение соседней «кнопки», нажал и на нее – включилось ночное освещение во всей квартире; нажал рядом еще какую-то с непонятным значком, но никакого эффекта не заметил.
 Он безразличным взглядом осмотрел свою спальню. Комната напоминала просторную и комфортабельную каюту теплохода. Но ее интерьер сейчас не занимал уставшего Антона. Ему больше ни о чем не хотелось думать. Он хотел спать. И чувствуя себя как дома, он с дерзостью разделся догола, залез под мягкое эластичное одеяло своей просторной постели и застегнул с обеих сторон «молнии», о которых говорил Гарри.
 Его расслабленное тело уходило в невесомость. Отключаясь от реального мира, утомленный мозг быстро погружался в сон… Последним, но еще осознанным движением Антон выключил бра и ночной свет…
 Вдруг ему показалось, что «молния» его одеяла с тихим шорохом расстегнулась и под мягкое покрывало, прижимаясь к его телу, скользнул теплый и нежный сгусток майского аромата. Этот душистый аромат так одурманил Антона, что тот даже не успел испугаться, сделать какое-то рефлекторное движение. Впрочем, он даже не понимал – спит он или нет. Он ощущал возле своих губ теплое дыхание и плотно прильнувшее к нему нежное и горячее женское тело. В этом Антон убедился,
когда привычным движением, повернувшись на правый бок, встретил упругие груди.Он провел левой рукой снизу вверх по крутому бедру, овалу тонкой талии, по спине и снова вниз по месту, на котором часто задерживают свое внимание мужчины, осматривая впереди идущую женщину.
 Где-то подсознательно Зорин все-таки пытался понять, сон это или явь, но даже если это был и сон, то ему крайне не хотелось его прерывать. Этого ему не хотелось делать еще и потому, что происходили  какие-то странности, его захватила волна каких-то новых, непонятных, но приятных ощущений. Он чувствовал, что охвачен до лопаток в объятья нежных рук, его грудь плотно прижимается к жаркой женской груди, что с его губ и щек не стекает теплое дыхание и сладкое лобзание; а нижнюю часть тела обнимают и гладят еще одни руки с мягкими ладонями и тугими пальчиками. Эти ладони ни на секунду не замирали. Одна из них, как маленькая змейка, протискиваясь между плотно прижатыми телами, сползла сверху вниз, задерживаясь и изучая, словно заблудившись, воспаленные места. Другая…
 В общем… Тут проза пасует перед жизнью. Какая глупость, какая бессмысленная затея описывать в вынужденной последовательности все то, что происходит одновременно. Это как лавина. Это как потоп.
 Ощущения Антона, обычно холодного и почти безразличного к женщинам, никакими описаниями передать невозможно…
 Ощущая невыносимую боль, Антон развернул свою соблазнительницу навзничь…
 ...Опуская «возмутительные» подробности событий, все-таки отметим, что как бы там ни было, их жаркая страсть завершилась и оба были повергнуты в полное истощение, в полное бессилие. (О подробностях он старался не вспоминать). Бурная страсть неподвластна ни времени, ни воле…
 Он испытывал блаженство и слабость. И он снова засыпал…
А точнее, он просто еще не просыпался. Он старался спать, спать
не просыпаясь. Но ему очень хотелось спросить: «Это ты, Джерегитагина?..» – однако его губ коснулись тонкие пальчики, и он не смог произнести ни слова. «Быть может, она тоже читает мои мысли», – подумал Антон.
 Но… Сон есть сон.
 И чего только во сне не бывает. Во сне даже время сжато, поэтому трудно сказать, через минуту, десять или через час, но две пары жадных рук и гибкое тело ожили и вновь пришли в движение. Антон был слаб. Он молчал, не сопротивлялся и уже ничему не удивлялся…
 Через некоторое время наш герой почувствовал, что инопланетянка, эта легкая четверорукая жрица любви, сидит на нем. Кроме того, ему показалось, что в комнате горит свет. Он, почти совсем просыпаясь, смело открыл глаза. Да, она действительно включила ночник. Голубой свет был достаточно ярок и растекался по всей комнате. Одеяло было расстегнуто с двух сторон и откинуто назад. Антон без труда узнал Джерегитагину.
 С улыбкой превосходства - она восседала на нем, как многорукая богиня, сверкая глубиной глаз и белизной обнаженного тела. Она, несомненно, была уверена, что этот надменный и бесстыдный вид вызовет восхищение и вновь возбудит страстное желание у ее повергнутого партнера.
 Явись она перед Антоном в таком виде впервые, он, скорее всего, был бы крайне напуган. Но сейчас, после первого контакта с этим созданием в полной темноте, Антон уже разглядывал ее не с испугом, а с любопытством, подсознательно оценивая и действительно восхищаясь этим необычным, воистину неземным существом, одухотворенным изяществом, красотой, нежностью и лаской. Она словно специально включила свет, стараясь доказать ему, что это не сон, а явь, что его сопротивление бессмысленно и что она реальна, она существует, посмотри, сравни и подумай – чем же она хуже земных.
 Она сидела на нем, заложив одну пару рук за голову, а другую скрестив под грудью. Ее покачивания и еще какие-то таинственные движения начинали возбуждать Антона.
 «Нельзя сказать, что на Земле не бывает таких красавиц, – словно в ответ на ее вызов, думал Антон. – Ведь она и отличается только тем, что у нее есть «лишние» две руки. В остальном – все тоже самое, разве что в других пропорциях. Но и это не исключено для земных красавиц, вплоть до способностей или особенностей, этого…, этого… как его там называют..., в общем, он слышал, что этим обладают, кажется, тайские женщины…»
 На этом размышления его прервались, так как возбужденный до предела, он отдал свое тело и разум властной наезднице…
 Когда Антон проснулся, он сразу же озадачил себя: что же, все-таки, это было – сон или действительность. Если это была действительность, то откуда взялась эта богиня? Не вызвал ли ее он сам, случайно нажав неизвестного назначения кнопку?.. А может быть, вся эта ночь – плод его воображения, может, это все-таки сон?..
 Однако физическая слабость, которую он ощущал в своем теле, заставляли его очень сильно в этом сомневаться.
 Рассказать ли об этом Гарри? Нет, никому на корабле он рассказывать об этом не будет. А вот Наташе, своей жене, он, если, конечно, его возвратят на Землю, он обязательно об этом сне расскажет. Она все равно не поверит, что это могла быть явь.
 Когда он приводил себя в порядок, умывался, одевался, он все еще думал. Он думал даже и о последствиях, ведь ко всему надо подходить серьезно. А действительно, какие же дети могут рождаться от таких контактов? Ведь это же верные уроды… Но потом он от Гарри узнает, что несовместимость генетического «ключа» не позволяет осуществляться оплодотворению, и потому ни о каких детях тут не могло быть
и речи. И он втихомолку вздохнет спокойно…

               
                Аудиенция

 Мари уже накрывала на стол, а Зорин сидел рядом, когда в гостиную торопливо вошел Гарри.
- С добрым утром, Антон. Как вы спали?
- Спасибо, как мертвый.
- Да, я видел, и не стал вас тревожить. Ходил к шефу отчитываться за…  командировку. Быстро завтракаем и идем к нему. Он выделил для аудиенции десять минут. К тому же через час – световой барьер.
- Что это значит?
- Как что? Наш корабль идет со скоростью, близкой к световой. Ну, об этом потом…
 Выпили кофе с бутербродом. Встали.
- Мари, наведи порядок, приготовься к «барьеру». Мы возвратимся после него. Не нарушай, пожалуйста, инструкций.
 Гарри и Зорин вышли.
- Между прочим, я получил нагоняй за то, что вчера не провел вас сразу через нашего биотронного терапевта. Прошу идти за мной.
 По длинным коридорам они вышли к центральному лифту корабля.
 Проехали три этажа. Лифт остановился. Они вышли и в ближайшем коридоре зашли в небольшую комнату.
 Полумрак. Зорин стоял в недоумении у двери. Гарри прошел вперед и скрылся за темной перегородкой. Через несколько секунд она вспыхнула на мгновение и погасла вновь, но не совсем. На ней засверкали тысячи маленьких звездочек, маленьких светящихся точек, ни одна из которых не выползла из рамок человеческого контура: на экране отчетливо выделялась светлячковая «тень» человека. Некоторые яркие точки пульсировали, изменяли свою яркость и даже немного цвет. Вокруг светлячковой «тени» растекались волной полосы, тоже меняющие свою яркость. Пальцы рук излучали вдоль последних фаланг узкие светлые лучи, которые незавершенной стрелой обрывались на краях экрана.
 Гарри вышел из-за экрана-перегородки. Позвал Зорина. Показал, на
какую кнопку нужно нажать, когда он встанет перед экраном, и отошел
в сторону…
- Что это за процедура? – спросил Зорин, когда они вышли из кабинета.
- Проверка вашего здоровья.
- Уже есть ответ?
- Да. Экран, перед которым вы стояли, это две пластины тончайшего прозрачного специального материала высокой прочности. Между ними – наполнитель, так называемая "биостатическая жидкость". Вычислительная машина биоцентра сообщила, что вам необходимо обратить внимание на свою печень, есть признаки ослабления ее работы. Потом я вам покажу биоточки, которые вы должны будете почаще обрабатывать биотоками ваших пальцев.
 Они поднялись вверх на несколько этажей и вышли в светлом круглом зале с высокими потолками. По кругу было около дюжины дверей, над ними таблички с какими-то значками, ряд кнопок сбоку.
 Подойдя к двери, над которой горело ярко-голубым светом табло, Гарри нажал на одну из кнопок… Секунд через пять дверь открылась. Гарри пропустил вперед Зорина.
 Просторная комната. Полумрак. Посередине длинный низкий стол. Огромный, во всю стену, экран, на нем непонятные кривые и значки. В экран упирался один конец стола. Панели стен мерцали разноцветными лампочками. В широкий круглый иллюминатор падал ливень ярких звезд. Некоторые из них медленно проплывали мимо. Казалось, что корабль засасывает какое-то огромное черное чудовище, которое вот-вот обрушится на него и вопьется со всех сторон миллиардами огненных пиявок.
 На другом конце стола горела настольная лампа. Гарри подталкивал Зорина. Тот нерешительно переставлял тяжелые ноги. Он уже видел, что там у лампы сидит какой-то…человек с большой лысой головой.
 Зорин уже знал суинцев Элеры, и потому внешний вид командира корабля не вызвал у него особых эмоций, но встреча с главным представителем Элеры пугала его. Справа и слева командира корабля окружали панели с сотнями кнопок и крошечных огоньков.
 Суинец протянул руку, нажал на какую-то кнопку справа, и тут же знакомый свист заставил Зорина чуть-чуть скривиться от боли в ушах.
«Эх, Гарри забыл дать ультразвуковые поглотители», – подумал он,
но промолчал.
- Проходите…садитесь…Зорин…Антон…Сергеевич, – повторял со свистом электронный голос. – Гарри мне о вас рассказывал… Итак, когда же жители вашей планеты встретятся с другими цивилизациями?
 Зорин смутился, вспомнив первый момент встречи с Гарри на Земле.
- Теперь я уверен, что скоро.
- Ошибаетесь…молодой…человек. Я как представитель планеты Элера одной из звездной систем соседней с вами галактики… Гарри, как они называют нашу галактику?
- Галактика в созвездии Андромеды.
- Вот-вот. Спасибо… Я как представитель планеты Элера рад видеть вас на борту нашего корабля. Могу вас заверить, что жители Элеры всегда рады знакомству с новыми разумными существами, и каждый житель планеты готов отдать свою жизнь за прогресс той или иной цивилизации.
- Я верю, но почему вы избегаете Землю?
- Только в ее же интересах. Нам хорошо с помощью наших ученых, с одним из которых вы знакомы, – он посмотрел на Гарри, – известно не только развитие земного общества в целом, но и отдельных государств, всех общественно-экономических формаций и вероисповеданий. Противоречия, которые существуют между государствами, заставляют человечество направлять львиную долю своей мысли на гонку вооружений. У вас есть прекрасные ученые и инженеры, но их мозг вы превратили в оружие, потенциал которого сейчас настолько велик, что может привести к катастрофе всю планету вплоть до судьбы… – командир вопросительно посмотрел на Гарри…
- Фаэтон.
- …Да-да, вплоть до судьбы планеты Фаэтон вашей звездной, то есть Солнечной системы… – он помолчал. – Наш технический уровень намного опережает уровень развития вашей планеты. Вероятно, вам не следует объяснять, что любые открытия науки могут быть использованы по-разному: могут и на созидание, могут и на уничтожение. Так вот, ваша цивилизация из-за противоречий между государствами в первую очередь использует их на достижение военного превосходства, на создание разрушительного потенциала. Теперь можете представить, к чему приведет наше появление на вашей планете. Открытиями наших ученых вы уничтожите сами себя... Как видите, Земля еще не готова к встрече с более передовыми цивилизациями.
- Да… Очень жаль… – задумчиво, как бы про себя, произнес Зорин. – Но вы, вероятно, могли бы помочь Земле избавиться от всех смертоносных запасов.
- Нет. Во-первых, мы еще не в состоянии этого сделать, не причинив Земле разрушений ее же собственными запасами. Во-вторых, законы общественного развития объективны, и подобное вмешательство не может принести положительных результатов, не сможет изменить объективного закона развития общественного сознания.
Общество рано или поздно вернется на свой прежний уровень. Человечеству надо совершенствовать генетику… И устранять различия между государствами, между народами. Такие противоречия, разногласия всегда были и будут источниками конфликтов… Это касается и различий в вероисповеданиях и даже в разных языках. На Земле должен быть один язык. Но до этого вам еще очень далеко. Разноязычие – это атавизм первобытной разобщенности землян…. А вера в богов – это тоже от недоразвитости общества. Но она все же может влиять на сознание людей. Но слепая вера – очень опасна…
 Командир корабля помолчал, потом продолжил:
- Вы, говорил Гарри, любите писать? Я не предлагаю вам остаться работать у нас, если вы, разумеется, не изъявите своего желания сами. Попробуйте помочь… человечеству ускорить развитие его сознания на Земле. …Нам уже хорошо известна история вашей планеты. Мир частного капитала существовал веками, но в любую эпоху он не мог не вооружаться, не мог не воевать. Это в его природе. Социализм – формация на Земле новая. Мы ее усиленно изучаем. Гарри докладывал, что вы
вынуждены вооружаться для защиты своего строя, так как существует капитализм со своим агрессивным характером. Так ли?
- Да, Гарри прав, но человечество делает попытки, и порой успешные, сокращать вооружение с целью обеспечения гарантии мира на Земле при любых системах.
- Рад слышать… Желаю цивилизованному миру Земли побыстрее сбросить с плеч своей планеты собственную смерть… Тогда мы с вами встретимся… Но… вряд ли это произойдет в ближайшее столетие. Интеллект и средний уровень сознания землян слишком низок… Буду рад, если ошибаюсь.
 Он встал и поклонился.
 Гарри тоже встал, поклонился. Зорин повторил его движения, и они направились к выходу.
 Звезды лились мимо иллюминатора длинными струями.
 Гарри обратил внимание на экран, где светились столбики непонятных значков. В центре они высвечивались ярким крупным шрифтом.
- Быстрее, Антон, до светового барьера двадцать семь минут.
 Они вышли из кабинета и направились в центр зала к лифту.
 Зорин вытер платком пот со лба. Голова гудела. Словно в гранит, врезалось в память каждое слово командира.
- Ты хорошо держался, и кажется, произвел на шефа хорошее впечатление.
 Лифт поднимал их вверх. Проезжая мимо одного из этажей, Зорин
был поражен залитым ярким, почти солнечным светом цветущим зеленым садом с длинными аллеями, фонтанами и, самое удивительное, какими-то летающими крылатыми обитателями, похожими на наших птиц. Сад занимал весь простор огромного зала. Но впечатление от встречи с главным представителем Элеры еще не покинуло его, и он
молча проехал мимо.


       Световой барьер

 На последнем, самом верхнем этаже они вышли. Здесь размещался центр управления полетом корабля.
 Зал показался Зорину знакомым, только значительно больше того, что был в маленьком модуле, на котором они «причаливали» к кораблю.
 Гарри повел его по тускло освещенному залу к одному из столов недалеко от панелей вычислительных машин и щитов управления, опоясывающих по окружности весь зал. Таких столов было много. Все они стояли по кругу, и некоторые из них были заняты, но слабый свет позволял Зорину различать лишь какие-то движения сидящих за ними живых обитателей корабля.
 Внезапно над щитами замигали ярко-красные лампы, и одновременно с их миганием зал наполнился прерывистыми сигналами сирены, качающейся частоты от самых низких звуков до резкого свиста.
 Они уже подошли к свободному столу. Гарри достал из него наушники с микрофоном, дал Зорину, одел сам. Звук сирены через них еле прослушивался, зато голос Гарри он услышал четко:
- Садись, Антон, поудобнее, пристегнись, спусти кресло и смотри внимательно на звезды. До барьера десять минут.
Зорин, откинув голову на спинку кресла, полулежа взглянул через прозрачный купол потолка в бездонную черную пропасть Вселенной.
Только тут он заметил, что струи звездного дождя, постепенно тускнея, исчезают совсем, исчезают вместе с только что ярко осветившейся звездой. С каждой секундой их становилось все меньше и меньше.
Звезды, даже яркие и большие, быстро уменьшались, свет их тускнел, и наконец они совсем исчезали.
- Что это значит, Гарри? И вообще, вы можете мне хотя бы чуть-чуть разъяснить, что происходит? Как же с теорией относительности? Ведь мы же не можем одолеть световой барьер!
- Попробую кратко объяснить… Да, мы не одолели бы светового барьера, если бы использовали любой другой двигатель, в том числе и фотонный, так как они не в состоянии развить скорость больше скорости света.
Все, что вам известно в нашем трехмерном пространстве, распространяется с какой-то конечной скоростью, не превышающей трехсот тысяч километров в секунду. Все, кроме гравитационного поля.
Оно абсолютно. Это поле, известное жителям планеты Элера, пока единственное, которое связывает два существующих во Вселенной понятия: мира и «антимира», как иногда говорят на Земле. Фактически и мир, и «антимир» существуют в одном пространстве Вселенной. Но то, что мы привыкли называть нашим миром трехмерного пространства, есть лишь мир, «ограниченный» положительными полуосями трехмерной системы отсчета. «Антимир» тоже трехмерен, но находится в отрицательной системе координат.
Представьте себе трехмерную систему координат и проведите через нулевую точку пересечения всех осей еще одну: ось скорости, и рядом, ну, хотя бы навейте спиралью на эту ось еще и «ось» времени. Деление это, конечно, условно. Чтобы перейти из одной системы отсчета – назовем ее «положительной» – в систему отсчета «отрицательную» в том же пространстве, достаточно перейти по оси скорости
нулевую точку отсчета времени. В нулевой же точке пространство исчезает. Время останавливается, т.е. за мгновенье мы можем появиться в любой части Вселенной.
Так вот, закон гравитации един и для той, и для другой системы отсчета, то есть и для того, и для другого мира.
 Гарри и Зорин посмотрели на звезды. Их, чуть мерцающих, остались считанные единицы, вот-вот и те угаснут…
- …А свойства гравитационных сил такие, – помолчав, продолжил
Гарри, – что одноименные по знаку массы притягиваются друг к другу,
разноименные – отталкиваются. Поэтому их встреча невозможна. Так
вот, если бы мы смогли находиться в нулевой точке времени, мы с вами
стояли бы перед выбором – в какой мир появиться: в наш мир, с положительными массами, или в другой мир, с отрицательными массами.
И в том, и в другом мире тела существуют и движутся относительно нас сейчас со скоростью триста тысяч километров в секунду. Они обладают поэтому огромным запасом энергии, которая равна произведению массы на квадрат их скорости относительно точки «покоя», то есть нашего с вами сейчас существования в нулевой точке времени, где отсутствуют миры, где отсутствуют тела. Но мы-то есть, мы с вами живем!
Мы с вами материальны, поэтому мы не можем существовать в нулевой
точке. Нас обязательно отбросит в тот или иной мир, пусть рядом с нулевым барьером, но отбросит. Это точка неустойчивого равновесия.
…Положительный и отрицательный мир незримы друг для друга, и
только пятое измерение – скорость – позволяет нам попасть из одной
системы отсчета в другую. Владыка всему – скорость. Скорость диктует
– быть или не быть пространству и времени. А если быть пространству,
то какому – пространству с положительными массами и полем или отрицательными массами и полем.
Вот сейчас мы одолеем нулевую точку отсчета двух миров, их границу. В этой точке мы на нашем корабле исчезаем из поля зрения, превратились в ничто для положительного мира… но мы-то есть! И… еще не успели появиться в поле «зрения» отрицательного мира, то есть для него мы еще не возникли. Но мы с нашими причудами, техникой и массой есть! Правда, преодолев барьер, мы для нашего прежнего мира превратимся по своим свойствам в антимассу, то есть отрицательную
массу со свойствами всех тел отрицательного мира, основным из которых является невозможность понизить скорость относительно Земли ниже световой. По закону же этого антимира для нашего корабля, теперь уже отрицательной массы, мы должны будем включить свои двигатели на торможение, чтобы увидеть другие отрицательные массы этого мира.
Наблюдателям с Земли, если бы они могли нас видеть, казалось бы, что мы продолжаем увеличивать свою скорость. Так что скорость тоже понятие относительное. Таким образом, у положительной и отрицательной системы координат пространства есть предел скорости – это нулевой барьер времени, это граница превращения массы в антимассу и обратно, перехода из одного мира в другой. Отрицательной массе, чтобы перейти из своего «антимира» в положительный мир, надо тоже разогнать скорость до трехсот тысяч километров в секунду и пересечь
границу нулевой точки времени, – устало закончил Гарри.
  Черная бездна за бортом корабля стала переливаться цветами радуги. Какая-то сила стала вытягивать Зорина из кресла. Внутри у него
все перевернулось, перехватило дыхание. Ремни натянулись. В глазах
потемнело. Он думал, сейчас вырвется сердце, но ничего этого не случилось. Рывок корабля – и все стихло. Он закрыл глаза… Минуту лежал неподвижно, обливаясь потом.
- Как самочувствие, Антон? – услышал он в наушниках спокойный голос Гарри.
Зорин открыл глаза. Слабый ровный свет, льющийся через купол, заполнил весь зал. Он видел, что за ближайшим столом три суинца тоже находились в креслах в таком же положении.
- Кажется, ничего, выдержал.
- Я в этом не сомневался.
- Откуда свет, Гарри? Где звезды?
- Все на месте. Звезды появятся по очереди, как и исчезали, только
раньше те, которые исчезли последними. Но глаза наши их больше не
увидят. Для этого измерения они являются «черными дырами», точнее
«дырками».
Купол корабля освещался все ярче и ярче, как будто на него падали
лучи жаркого солнца.
- Что это, Гарри? Откуда свет?
- Это излучение черной дыры нашей Галактики, носит тоже волновой характер, только скорость его в любой среде не может быть меньше трехсот тысяч километров в секунду, с точки зрения земного наблюдения, поэтому оно не может попасть в земное измерение, в положительный мир, оно не может перейти нулевой барьер времени.
Для положительного пространства измерений черная дыра Галактики является «антимассой», или отрицательной массой, и создает вокруг себя гравитационное поле обратного действия, то есть она отталкивает положительные массы, в том числе и Солнце, однако притягивается другими черными дырами других галактик. Каждая галактика имеет только одну основную черную дыру. Находится она в центре галактики. Вокруг нее вращаются все звездные системы этой галактики. Есть и
невращающиеся галактики. Если бы «черная дыра» ослабила свое отталкивающее действие на звезды, все бы они за счет своих гравитационных сил устремились к центру галактики…
Это… катастрофа. Разумеется, катастрофа чаще постигает невращающиеся галактики. Итак, «черная дыра» существует и отталкивает от себя звездные системы. Но все время ведется борьба. Действие черной дыры может и ослабеть. Тогда начнется сжатие галактики. Оно может кончиться для нее, действительно, катастрофой. Тогда Вселенную потрясет взрыв, который породит другой мир: в центре галактики будет
находиться уже ядро положительной массы, создающее положительное гравиполе. А «осколки» бывшей «черной дыры», отрицательной массы, разделятся под действием этого поля и создадут свои новые звездные системы. То есть миры поменяются местами. И так это длится вечно. Так вот, сейчас мы находимся в Галактике, в центре которой ядро отрицательной массы (именуемое «черной дырой»), создающее отталкивающее действие на положительные массы нашего мира. Вот коротко и все. Что-нибудь ясно?
- Очень туманно. Но если существует галактика, в центре которой находится ядро положительной массы, излучающее свет нашего измерения, и вокруг этого ядра вращаются отрицательные массы «антимира», то мы должны были бы видеть свет этого ядра и на Земле. Ведь, судя по вашим словам, это должна быть звезда огромных размеров, у которой сосредоточена масса когда-то рухнувшей галактики нашего типа.
- Да, конечно. Ваши ученые называют их квазарами и ломают над ними головы.
- Куда мы сейчас летим?
- Корабль сейчас направляется на родину Джерегитагины. Скоро модуль с научными работниками отделится от нашего корабля и вылетит для изучения каких-то странных явлений на этой планете. Затем самый большой, центральный модуль, когда поближе подойдем к галактике планеты Элера, отправится за сменой экипажа корабля, новыми группами ученых и продовольственными запасами. Потом уже, если вы не передумаете возвращаться на Землю, подбросят вас опять на край нашей Галактики.
- Сколько это займет времени, то есть сколько времени за весь наш полет пройдет на Земле? Ведь мы летим почти со скоростью света, на Земле, наверное, проходят годы.
- Нет, Антон. Мы же перешли нулевой барьер времени.
- Вы хотите сказать – пошел обратный отсчет земного времени и вы вернете меня на Землю в семнадцатый или десятый век? – с усмешкой спросил Зорин.
- Я и не думал, что вы такой неугомонный, – сказал Гарри уже уставшим голосом. – Ну, хорошо, послушайте еще. Для ускоренного, почти мгновенного для нас преодоления пространства, целесообразно идти со скоростью чуть больше световой, возле нулевой точки координат пространства и времени, но в этом случае мы не видим, и приборы не нащупывают ни одной звезды, ведь их нет! Мы не видим, куда лететь, не видим своей цели.
Поэтому корабль подбирает такую скорость, чтобы поймать в «поле зрения»  необходимый объект. Эту скорость меняют в зависимости от расстояния до необходимой звезды или галактики. Чем больше расстояние, тем ближе скорость удерживается возле светового барьера «антимира», то есть нулевой точки по оси времени. Компьютеры подбирают ее такой, чтобы любые расстояния Вселенной преодолевать примерно за два-три часа нашего ритма времени. Как видите, длительность полетов в основном зависит только от разгона корабля до светового барьера и торможения при возвращении. Сейчас уже режим подобран, и мы идем возле нужной скорости с ускорением примерно двенадцать-тринадцать метров в секунду за секунду только лишь для создания притяжения в корабле без защитного
экранирования. Но так как мы идем у нулевой точки времени со стороны «антимира», то есть, по земному представлению, со скоростью чуть больше световой, время наше для Земли, Элеры и для всего мира положительных масс – величина мнимая.
И пока мы будем находиться в «антимире», на Земле время для нас
остановилось, то есть мы летим и стареем. Но возвратимся, точнее,
пересечем обратно нулевой барьер времени в наш положительный мир в тот же самый миг, в какой и вылетел из него; а задержись мы в "антимире" не на два-три часа, а до старческого возраста - вернулись бына Землюстариками к своим по-прежнему молодым сверстникам.
Однако, за счет полета при разгоне и торможении возле скорости света со стороны измерения нашего положительного мира, мы обычно раз в пять-шестьопережаем земное время, время положителного мира, положительных масс. Это в нашей власти.
- Можем ли мы встретиться с суинцами, живущими в галактие отрицательных масс, то есть с положительным ядром, который вы называете квазаром? - не унимался Зорин.
- Можем... но об этом когда-нибудь в другой раз. Пойдемте домой, - уже почти с раздражением ответил Гарри.
- Я бы хотел побыть в саду, если это допускается. Меня очень интересует, как там могут работать фонтаны и летать птицы...
- Конечно. После обеда. Мы возьмем туда и Мари.

               
                Возвращение

 …Зорин лежал на диване, пристегнутый ремнями. Он отдыхал. Даже
немного вздремнул. Его воспаленный мозг уже не в состоянии был впитывать неудержимый поток информации, который нахлынул на него за
последние сутки. Сейчас он был разбужен очередной невесомостью.  Это отделился от корабля и ушел к своей звезде на планету Элера модуль, центральный летательный аппарат.
 Он отказался от предложения шефа, переданного через Гарри, остаться в штате корабля и вылететь для подготовки на планету Элера. При этом Зорин в основном ссылался на семью, которая осталась на Земле.
 Сейчас корабль пойдет к его родной Галактике, предстоит переход через световой барьер времени и торможение уже в своем родном измерении, родном мире.
 В комнату постучали.
- Пожалуйста.
- Вставай, Антон, – приоткрыв дверь, сказал Гарри, – шеф не хочет переходить из-за нас световой барьер всем кораблем. Сейчас войдем в нашу Галактику, и где-то у Альфа-Центавры от него отсоединится наш малый модуль.  Мы будем добираться своим ходом.
 Зорин быстро поднялся, разыскал туфли, надел и торопливо завязал шнурки.
 Оторопело, еще полусонно, глянул на Гарри, не понимая, хорошая это весть или плохая. Гарри улыбнулся и подмигнул. У Зорина отлегло на душе...
 
 ...Мари с грустным лицом стояла возле Гарри. Зорину стало очень жаль ее.
- Прощайте, Мари.
- Прощайте, Антуан, поцелуйте за меня Землю.
 Чтобы не дать волю слезам, Зорин быстро вышел из квартиры и направился к лифту.
 Простившись с Мари, Гарри догнал его.
 Возле лифта, перед посадкой, Зорин заметил, как из-за угла одного
коридора на него поглядывали две пары глаз четвероруких красавиц.
В одной он узнал Джерегитагину. Он улыбнулся, приветливо помахал
рукой и зашел в лифт… Через десять секунд они выходили из него уже
в своем малом модуле…

***

…Замигал красный фонарь над дверью маленькой каюты, и в такт ему загудела сирена.
- Что это, барьер?
- Да, через десять минут.
 Зорин пристегнул себя в кресле ремнями и посмотрел в иллюминатор. Ослепительной яркий свет, косыми лучами падающий на стены, постепенно тускнел, потом иллюминатор стал краснеть, словно раскаляясь, затем плавно, но быстро красный цвет перешел в оранжевый... желтый... голубой... синий... фиолетовый...
 Модуль дрогнул, ремни натянулись, удерживая Зорина, потом вдруг
ослабли, и его с силой вдавило в кресло. Он на секунду зажмурил глаза.
 Когда открыл, в иллюминатор глядела жуткая черная пропасть родного
мира. У Зорина по телу пробежали даже мурашки.
 Потом из невидимых точек стали вспыхивать и расти знакомые для
глаз звездочки. Они всплывали навстречу модулю и рассыпались жемчужинами на черном бархате Вселенной.
- Ну вот и все, какая красота, а?
- Да, – подтвердил Зорин, не признавшись, что в момент преодоления светового барьера закрыл глаза, быть может, что-то упустил.
- Теперь мы можем поужинать и… спать! До Солнечной системы доберемся в режиме торможения часов через двенадцать. Как видите, намного дольше, чем мы блуждали между галактиками, а ведь свет от Элеры до Земли идет более двух миллионов лет.

 …Знакомая качка на «ямах», постепенное приобретение собственного веса после почти полуторной перегрузки и легкость дыхания  мгновенно усыпили Зорина…
- Да, спишь ты крепко, – с трудом растолкав Зорина, проговорил Гарри, – уже прошли орбиту Марса. Скоро перейдем в режим невесомости, отключат экранирование.
- До самой Земли? – одеваясь, спросил Зорин.
- Разумеется.
 …Зорин сидел и смотрел на глубокие морщины Гарри, его седые
волосы, как он движется по каюте. Насколько он к нему уже привык, казалось, они знакомы не двое суток, а целую вечность. Горьким представлялось ему расставание. Ничего странного в своем знакомом он уже не находил. Очень правильный и великолепный человек. Недаром Мари его так сильно любит. Сколько же ему лет, вернее, в каком же году он родился? Он рассказывал, что год летает, а год работает на Элере…
 …Сигнал прервал его размышления. Он застегнулся, повторяя движения Гарри. Ожидалась невесомость.
- Гарри, а что, на суинцев невесомость не действует?
- Это почему же?
- Я видел, что они свободно расхаживают даже при невесомости.
- Нет, просто у нас у всех есть специальная обувь, которую я забыл
вам дать. У этой обуви на подошвах маленькие обычные по форме гвоздики-грибки со шляпками «поганок» или крючочками на конце, из синтетики, по свойствам чем-то напоминающей резину. Точно такое же покрытие на полу во всех помещениях, в том числе и здесь в этой комнате. Правда, к обуви этой надо привыкнуть. Надо научиться переступать в невесомости, чтобы обеспечить сцепление обуви с полом. Так же держится за счет сцепления шляпок или крючочков, резиновых гвоздиков,
и вся передвижная мебель, – он указал на кресло, стоящее «полозьями»
на полу. – Есть и другой метод крепления…по принципу мухи... насекомых…
- Да? А я и не предполагал, что полы, по которым ходил, с «секретом». Жалко, что не попробовал ходить в этой обуви…
 По иллюминатору проскользнул огромный лунный диск. Они обходили Землю.
- Где же меня высадят, Гарри?
- Как где? Там же где и взяли.
- Это возможно?
- Еще при взлете в память главного компьютера были отправлены
координаты места нашей встречи. Сейчас они извлечены из памяти, и
автоматы управляют по ним посадкой. Скоро перейдем на электростатический двигатель.
- Зачем и что это такое?
- Инструкция не позволяет опускаться на гравитационных двигателях ниже пятисот метров. Поэтому переходим на электростатический. При его работе полет нашего модуля напоминает полет шаровой молнии. Вы знакомы с ними? – как-то натянуто, чтобы просто о чем-то говорить, спросил Гарри. Он, значит, тоже почувствовал предстоящую разлуку.
- Немного. Это, кажется, плазма.
- Да, плазма, но состоящая в основном из одноименно заряженных
частиц. На Элере эти молнии достигают нескольких метров в диаметре.
Там тучи плывут над планетой значительно выше, чем на Земле. Энергия молний улавливается в огромные мощные установки и потом используется. Так вот, шаровые молнии свободно парят над одноименно заряженным участком поверхности. Это в их природе. Ведь они как бы сами себя создают. Представьте, стрела молнии врезается в сырой участок поверхности и насыщает ее зарядом настолько, что отталкивает
от себя еще не долетевший остаток молнии, и этот остаток вынужден свернуться в шар и парить, пока не найдет себе место разряда. Ну, подробнее, если пожелаете, вы сможете познакомиться на Элере. Кстати, не забудьте оставить ваш адрес. Мне бы очень хотелось познакомить вас с этой чудной планетой.
- Я тоже не против. Но это же не только от меня зависит.
- Понимаю, – качнув головой, огорченно проговорил Гарри.
 ...Медленно стал пропадать вес. Земли не было видно. Опускались к
планете «дном» модуля. Солнце не светило. По часам Зорина было около восьми, немного подумав, он вспомнил, что должен был быть вечер. Ровно двое суток он блуждал в космосе.
 За стеклом иллюминатора весело перемигивались тысячи звезд. Затем они скрылись под тугой завесой туч. Летательный аппарат вздрогнул – переключился на электростатический генератор. Через минуту
аппарат оперся на твердую почву. По иллюминатору стекали струйки
воды. Моросил дождь.
 Они зашли в лифт, спустились вниз. Гарри открыл дверь. Вышел. Не
раздумывая, Зорин упал на колени, наклонился и поцеловал липкую
бурую глину дороги. Встал, вытер платком лицо и губы.
- Передайте Мари, что я выполнил ее просьбу.
- Обязательно, Антон, – он часто заморгал и зашагал вперед из-под
днища летательного аппарата.
Зорин шел рядом.
- Ну, будь счастлив, – Гарри протянул руку.
- Спасибо, Гарри. Всем передай большой земной привет.
 Он пожал руку.
- Отходите подальше, Антон, – Гарри отнял руку, повернулся и медленно пошел к лифту.
 Зорин вышел из-под днища на дождь и, пробежав не спеша метров пятьдесят, остановился, обернулся.
 С кромок перевернутой «тарелки» потекли синие струи. Запахло озоном. Кончики пальцев на руках слегка пощипывало. Он попятился назад. Аппарат качнулся и медленно поплыл вверх…
 В какой-то момент он заметил, что тучи расступились, обнажив клочок звездного неба, и сомкнулись вновь, словно проглотив что-то очень скользкое. Гарри говорил, что модуль отталкивает от себя на пятьдесятсто метров даже молекулы газов, то есть вокруг аппарата космический «вакуум» в любой атмосфере.
 Посмотрев еще минуту вслед, он медленно, не обращая никакого внимания ни на шорох леса, ни на монотонную песню дождя, побрел по знакомой дороге к своему дому. Струйки воды стекали по его непокрытой голове, слепили глаза. Пальто промокло. Но Зорин как будто еще не вернулся на Землю. Ноги его подкашивались, дорога раскачивалась из стороны в сторону, прыгала под ногами…
 Он вспоминал маленького… человека… суинца, командира корабля,
вспоминал его слова, анализировал, не со всеми его выводами соглашался, нет.
 Вспоминал… девушек с большими круглыми глазами и Мари…
 Тут он, не останавливаясь, расстегнул пальто и достал из кармана пиджака небольшое золотое кольцо. Это Мари, когда они были в саду, дала ему в подарок для Наташи. Гарри говорил, что их делают на Элере специально для того, чтобы он и другие ученые могли сдавать их на Земле в обмен на необходимую валюту. Зорин приблизил кольцо к глазам, но, ничего не  увидев в потемках, положил опять его бережно в карман.
 Огни городка приближались.
Возле своего дома он остановил какого-то прохожего под зонтиком и спросил:
- Какое сегодня число?
 Тот, удивленно посмотрев на мокрого и грязного «проходимца», буркнул:
- С утра было двадцать третье…
- Ах, да-да, точно, двадцать третье, спасибо, совсем забыл… совсем
забыл… А время?
- Без пяти семь.
- Простите, утра или вечера?
 Прохожий еще раз с недоумением глянул на Зорина, на его грязное
пальто, криво усмехнулся, качнув головой, и, не ответив, пошел дальше.
 В соседнем доме хлопнула дверь магазина – выходили покупатели.
 Календарь его часов тоже показывал двадцать третье…
«Ну да, конечно же, вечер, – определенно решил он. – Так-так. Значит, меня не было дома всего двое суток. А по Эйнштейну должно было бы быть примерно двадцать девятое число. Он что? Ошибался?… Правда, Гарри говорил, что при длительных полетах за световым барьером, то есть в процессе туннельного эффекта пронизывания пространства в каких-то режимах происходит какой-то сдвиг времени, но он сказал,
что этого я пока не пойму, и это долго объяснять… Ну ладно…
 Он зашел в подъезд своего дома, достал ключи и открыл дверь своей квартиры…

* * *

 ...Через три дня вернулась из Ленинграда Наташа.
 Войдя в квартиру , она залпом выпалила:
- Ой, какой сегодня чудесный теплый осенний вечер. А как было холодно…
 Но, взглянув на Антона, она внезапно умолкла.
 Он растерянный стоял перед ней.
- Что случилось, Антон? Где ты был? Я звонила тебе три раза и не могла застать дома. Да ты же почти весь седой... Небритый… Что случилось?!
- Все хорошо, Наташа, ничего не случилось, я был занят… А… телефон отключал, чтобы никто не отвлекал от работы.
 Он помог снять ей пальто.
 Сбросив туфли, Наташа прошла в его рабочий кабинет. Увидев ворох исписанной бумаги, немного успокоилась.
- Ну разве так можно? Посмотри, на кого ты похож.
 Зорин молча подошел к столу, взял кольцо и осторожно надел его на наташин палец.
- Что это еще за подарки, откуда?..
И, не дождавшись ответа, уже слабым голосом добавила:
- Ты написал свой рассказ?
- Писал, но…
- Ничего не получается?
- Не знаю. Вот, возьми, почитай.
 И он протянул ей пачку исписанных листов.
 Сбросив свое легкое пальто, она углубилась в чтение…
 Антон, повесив Наташино пальто на вешалку, отошел к окну. Он вспомнил слезы Мари, лишенной возможности бывать на Земле. И понял, сколь глубока все-таки эта горечь утраты.
 Глядя на последние блики зашедшего за горизонт Солнца, он тихо
произнес:

О, если б мог я мир объять всецело,
С судьбой и разумом неведомых светил,
Я б всю охапку, преклонив колено,
К ногам планеты-матери сложил.

* * *      * * *      * * * 

А за окном стонали комары,
Глодала синь сиреневую даль.
И над рекой фонарь Луны
Повис, как желтая печаль.


1979–1980 гг.



P.S.
Здесь же , на страницах Проза.ру можно познакомиться и с некоторыми статьями автора научного характера в категории Естествознание.