После начала Белого Месяца прошло больше десяти дней. Ночи стали лунными и светлыми, небо днём голубело, изредка отсвечивая лазурью. Много лет не выпадало столько снега, покрывшего деревню и окрестности белым искристым покрывалом. Ребятишки понаделали в сугробах проходы, до поздних сумерек слышатся крики и смех. Морозно, светло и бело!
Эрдэмка и Тумэрка, белолицые и черноглазые малыши, внезапно покинули гомонящую весёлую толпу и побежали в свой двор, который начинается сразу за сугробами. Эрдэмка постарше и построже, открыв калитку, крикнул младшему Тумэрке, старавшемуся забежать вперёд:
- Не спеши! Вместе пойдём, а то ты будешь потом хвастаться «Я первым увидел, я первым увидел!».
- Я не буду так говорить. А если увижу первым, все равно скажу, что мы увидели вместе, - зачастил Тумэрка, смотря в раскрасневшееся лицо брата. Тот шмыгнул носом и протянул:
- Нельзя так врать. Никогда нельзя врать! Забыл, что нам папа с мамой говорили?
Мальчики побежали в стайку и остановились возле Пеструхи, первотёлки-двухлетки, которая преспокойно жевала сено. Она недовольно покосилась на братьев большими лиловыми глазами. Внимательно оглядев Маладэ, малыши решили: «Нет, ещё рано. Не скоро отелится».
- Давайте попробуем её подоить! У неё, наверное, много молока для телёнка. Попробуем, а? - вдруг, смеясь, предложил маленький Тумэрка.
- Не вздумай! Сейчас у неё не молоко, а молозиво, его будет пить телёнок, как только родится. Так мама говорила! – строго прикрикнул Эрдэмка, но Тумэрка подкрадывался к первотёлке.
- Отойди! Лягнёт еще!
Тумэрка остановился, а Маладэ тряхнула белой головой и выставила рога.
- Видишь, она тебя боднуть собирается, вон как глаза покраснели, злится. Пойдём.
Мальчики перелезли через ограду и побежали в сугробы, где продолжались весёлые игры и мелькали разноцветные шарфы.
Запыхавшиеся и довольные, в сумерках они ворвались в дом. Папа и мама чаевали. Было тепло и уютно. Мальчики всё время выбегали на улицу к Маладэ.
Поздно ночью мама сходила к стайку, и, вернувшись, сказала папе:
- Придётся дежурить. Лежит и дышит тяжело. Вот-вот отелится.
Мальчишки стали ещё беспокойнее. Они уже и дежурить решили, и имя стали подыскивать будущему телёнку.
- Маша! – выпалил Эрдэмка.
- Как, как? – торжествующе переспросил Тумэрка. – У дяди Коли телёнка тоже зовут «Маша», мы будем звать своего, а прибежит дяди Колин!
Он рассмеялся и глаза его засверкали: вот как он ошарашил брата.
- Тогда… тогда, - начал Эрдэмка, но тут вбежали взволнованные папа и мама, взяли фонарик и быстро вышли, говоря, что надо скорей звать дядю Колю. Мальчики мигом одели курточки и побежали за родителями.
Все собрались в стайке.
Пришёл и дядя Коля, пожилой сосед, ветеринар.
Маладэ лежала на боку и тяжело дышала, вздымалось и опускалось огромное брюхо. Первотёлка тужилась. Вдруг мальчики увидели показавшуюся маленькую голову телёнка. Голова то появлялась, то снова исчезала. Маладэ постанывала, а опытный дядя Коля и папа с мамой суетились вокруг неё, пытаясь помочь отелиться. Сноп света из фонарика в маминой руке подрагивал, высвечивая Пеструху с разных сторон. А круглая яркая луна пылала, заливая всё вокруг светлым сиянием.
Вдруг мама увидела мальчиков и крикнула:
- Идите в дом. Маладэ не может отелиться, а тут вы ещё крутитесь. Марш!
Братья понуро поплелись к светящимся жёлтым окнам дома, но вдруг развернулись и резво взобрались на стог сена, где их никто не увидит, а им видным и двор, и стайка, и люди.
Внезапно Маладэ встала. Дядя Коля и папа топтались позади коровы и что-то тянули. Малышам стало жаль Маладэ и они отвернулись. По картофельному полю пробежала худая дворняга, луна то пряталась в тучах, то снова выплывала и, вспыхнув, освещала зеленоватым белым сиянием маленьких братьев, сидящих в зароде сена. Тишина. Праздник Белого Месяца. И снег серебряно-белый, и луна белая, и ночь светлая.
Во дворе опять зашебуршились. Мальчики увидели, что Маладэ, тяжело дыша, облизывает неподвижный и тёмный комочек, окутанный паром. Корова топталась на месте и пыталась тёплой мордой поднять только что родившегося телёнка. Она убирала мягкими губами слизистую плёнку и будила его. Но маленький, коричневый, телёнок не дышал и быстро леденел. Он был мёртв. Дядя Коля и папа о чём-то переговорили и, завернув мёртвый комочек в мешок, вынесли за ворота. Маладэ протяжно, тоскливо замычала и стала обнюхивать тёмное влажное пятно, где только что лежал её телёнок.
Малыши уныло поплелись в дом. Пришли и папа с мамой. Все молчали. Разговаривать было не о чём, мальчики затосковали. Молча суетившаяся на кухне мама тихо сказала малышам:
- Всё. Ложитесь спать.
Как всегда перед сном, братья надели шапки, накинули курточки и выбежали на улицу.
- Давай, посмотрим на Маладэ. Как она там? – шепнул Эрдэмка и побежал в стайку.
Застёгивая пуговицы штанов, поплёлся за ним и Тумэрка. Вдруг Эрдэмка восторженно и радостно закричал в белой лунной ночи:
- Ээ, Тумэрка! Смотри – телёнок! Живой телёнок!
Кричи и не помня себя, он бросился в дом, тут же выбежал, за ним бежали папа и мама, о чём-то взволнованно переговариваясь.
Все снова собрались в стайке. Маладэ отелилась ещё раз.
На том же месте, где лежал мёртвый коричневый телёнок, теперь пытался встать на ноги другой – совершенно белый. Выпучив блестящие чёрные глаза, он тянулся к матери, которая нежно облизывала его тёплым шершавым языком. Ножки телёнка разъезжались, но он упрямо тянул прелестную мордочку к вымени.
- Ой, какой забавный, совсем белый! – вскрикнула радостно мама малышей и протянула руку, чтобы погладить телёнка.
- Подожди, пусть ещё немного полижет, - остановил её довольный папа, присев возле телёнка и согревая ему ноги. Два малыша тоже присели на корточки. Смеясь и подталкивая друг друга, они стали придумывать имя белому телёнку.
Когда телёнок обсох, мама малышей осторожно обхватила его руками, но тут взбрыкнул, вырвался, два раза чуть не упал, а на третий раз твёрдо встал на ноги. Белый телёнок под Белым Месяцем. Он потопал к Пеструхе и, как только прикоснулся к вымени, стал сосать, торопясь и захлёбываясь от восторга.
- Хватит, хватит. Сразу ему не надо много сосать, - заговорили обступившие телёнка люди и, взяв его на руки, понесли в дом.
Там из мягкой материи сделали ему «галстук» и, постелив сено, привязали в углу. И вот уже зазвенела жёлтая струйка в жестяную банку, которую держал под телёнком Эрдэмка. Потом малыши понесли выливать на улицу уже две тёплые банки, попутно посмотрели на Маладэ, которая умиротворённо и аппетитно жевала сено. Радостные и довольные малыши заспешили в дом.
В Белый Месяц отелилась первотёлка, а молодая семья впервые приняла телёнка. Белого! О, какое это было предзнаменование!
А через два дня приехала бабушка, попеняла себя за опоздание, ведь она уже слышала о счастье посетившем её детей и внуков, и радовалась вместе с ними. Пока папа и мама были на работе, Эрдэмка, Тумэрка и бабушка дали телёнку имя Белуха.
Ночью малыши видели сны. Старший играл с телёнком на речном берегу, утопавшем в ярких цветах. Он смеялся и бежал вприпрыжку за белым телёнком. А младший зачерпывал из ведра кружкой тёплое пенящееся молоко и пил, пока мама доила Маладэ, их первую корову.
Утром мама подошла к малышам. Они крепко спали и улыбались своим снам…