Выжженное небо было бледно голубого цвета, деревья неподвижно стояли в предчувствии надвигающегося урагана, туман медленно полз по мокрым листьям, пока не исчез в лучах лунного света. Звуки борьбы разносились далеко за пределы леса, но даже там не было никого, кто мог бы их услышать.
Стоявший в тени лесных зарослей, только Дагон выбивался из общего вида. Из всей этой холодной и чужой тьмы, он выделялся одновременно светом и тенью. Его абсолютно белые, длинные волосы, в полосе яркого лунного света развивались на слабом ветру и казались драгоценными нитями. Светлая, почти прозрачная кожа была идеальна, на ее фоне черные изогнутые брови выглядели слишком четко, от чего полные дыма, серые глаза казались абсолютной тенью его души. Одежда тоже была лишена других оттенков, словно с этого мужчины кто-то стер все краски кроме белого. Он казался светом, который не мог существовать без тьмы.
Любая девушка была бы лишь еле уловимой тенью на его фоне, прозрачной мантией за спиной и слабым порывом ветра среди урагана. Являюсь ли я той самой тьмой, что перекрывает солнце позади его спины? Отбиваясь от надвигающейся атаки я никогда не встану за спину. Пока он считает меня равной себе – она будет стоять рядом.
— Дагон, — мое лицо было искажено болью, вросшие в грязную землю руки дрожали от холода и усталости, прилагаемых сил и смелости было недостаточно чтобы одолеть противника, — у меня больше нет сил.
— Убей прежде, чем убьют тебя. — Удар. Порок боли что я казалось достигла, пронзил грудную клетку с новой силой, он продолжал наносить серию ударов до тех пор, пока мы не уперлись в дерево. — Если ты сдашься – пройдет боль, без которой не будет достижений, понимаешь? Гори, плыви, тони, ползи, беги, сражайся, бойся, рви. Но не сдавайся. Никогда. Не перед кем. Ни перед врагами, ни перед страхом, ни перед самой собой.
Изнемогая от усталости ежедневных тренировок я каждый день прилагала все силы чтобы встать и принять еще несколько ударов до тех пор, пока наставник сам не решит остановиться. Каждый раз мне необходимо выстоять до конца, даже если единственное что остается возможным – принимать удары. С юности я была уверена, что лишь так он все еще будет рядом и защитит также, как и всегда. И чтобы я не делала и не выбирала, всегда будет на моей стороне.
Никто тогда так и не сказал мне, как сильно я ошибалась.
— В этот раз… — Дагон, сжимая тонкую шею, жадно поглощал воздух у моего рта, в его безжизненном взгляде не было ничего, что могло оправдать действия и поступки, но даже в этот момент я умерла бы ради него без сожалений, — только в этот раз я остановлюсь.
Тишина поглотила все звуки, когда наставник отпустил меня и позволил телу рухнуть на землю. Может все эти годы он и не мог заботиться обо мне, но я была единственной кто беспокоил его сердце, кто мог привести его в ярость одним лишь взглядом. Видя меня такой слабой, но продолжающей терпеть и бороться, он не мог продолжать.
Каждый раз, когда я была почти мертвой но всё еще стояла на ногах, он пытался сломить меня. Говоря, что боль которую я принимала за слабость – была величайшей стойкостью, он ломал ребра и рвал кожу, сжигал и поглощал тело, после чего возвращал к жизни и повторял это снова.
— Нет, — вставая, позволяя грязи стекать с голых рук на джинсы, я вцепилась в его изорванную рубашку.
Я презирала свою человеческую сущность и слабость, которая заставляла Дагона сохранять мою жизнь. Не смотря на единственный смысл своего существования, глубоко в душе поселилась надежда, что однажды он не сможет остановиться.
Когда градиент леса от темно-зеленого уходил в горизонт, сливаясь с фиолетово-розовым закатом, когда звезды гроздьями осыпались на мелкие лужи, когда через окно слабо пробивался серый свет и пылинки проплывали в воздухе позади – никогда не признаваясь об этом вслух, но произнося это в мыслях каждый раз оставаясь наедине со своими мыслями – я хотела умереть.
В ночь перехода меня ждала смерть, которая никогда не станет частью судьбы или наследия, оставленного отцом. Стать вампиром значит навсегда лишиться возможности прожить жизнь, которую желала мама. Занять место главы клана для меня хуже, чем смерть. Сейчас, находясь между дном и гладкой поверхностью океана, я не имеет возможности выбраться и делать то, что хочу – потому что здесь я не царица, а заложница.
— Мы должны закончить.
Дагон должен верить мне. Если хотя бы секундное сомнение отразиться на лице, он все поймет и не позволит этому произойти. Каждый долгий год мне приходилось лгать и примерять на себя чужие маски, в надежде однажды сбежать из этого места и никогда не возвращаться. Подобно кошмару, который может закончиться если позволить поглотить себя, даже если это страшнее всего.
— Сегодня у нас другие планы, – в лунном свете его профиль был по особенному красивым: резкие скулы, острый нос с горбинкой и четкие тонкие губы. За двенадцать лет его красивое лицо стало неприметным и серым, белая одежда что он надел на себя вытеснила всё живое из его внешности. Но иногда я словно вижу его впервые, закрываю глаза и не могу нарисовать черты лица. Тогда я смотрю на него и вижу невероятно красивого мужчину, снова.
Дагон снял с себя рубашку и накинул на мои плечи, ветер заиграл с его волосами и я улыбнулась. Он каждый день рвал на мне кожу и ломал кости, но чувствуя себя таким виноватым и беспомощным перед моей улыбкой – возвращал к жизни.
Девочка, которую он взял под ответственность и воспитал, выросла невероятно сильной и смелой, но стоило ей на секунду остановиться, дать ногам отдохнуть и позволить ему разглядеть за улыбкой шрамы и одиночество – никогда не произошло бы того, что ждет нас в будущем.
Отсыревший воздух пробирался под плотную ткань одежды, освежал и охлаждал пылающее тело. На восстановление уйдет много времени. Осталось два месяца до переходной ночи, кланы ожидают что у меня уже прорезались клыки и появилась жажда крови. Этого никогда не случится.
— Сегодня прибудут представители Севера и Востока, — неожиданно разорвав молчание проговорил Дагон. Мне пришлось подавить вздох раздражения.
— Ещё слишком рано, зачем им это?
— Уверен, они хотят убедиться в том, что ты становишься вампиром. — удар грома разорвал небосвод, если мы не ускоримся, промокнем под дождем, - Север и Восток объединились, мы думаем они планируют напасть на наши младшие кланы. Но пока ты жива и являешься наследницей своей отца – они не смогут завоевать власть.
— Они придут чтобы убить меня?
Его серые глаза встретились с моими. Успел ли он увидеть страх, неуверенность, желание сбежать? Каждый раз когда наши взгляды встречаются, удается ли ему заглянуть в мои мысли? Иногда мне хочется, чтобы хоть кто-нибудь разглядел во мне нечто большее, чем будущую главу клана.
— Не беспокойся, тебе не придется встречаться с ними. Коул позаботиться о тебе пока они будут здесь.
Мы шли сквозь тьму, пока свет исходящий из окон особняка не начал пробиваться сквозь листву деревьев. Покрытые мхом деревья и трава освещались тусклым голубым светом. Первое чему мне стоило научиться ещё в детстве – ориентироваться в темноте, полагаясь на собственные чувства. Ночь и тьма были проводниками в мир, который я никогда не хотела принимать своим домом. Но вопреки всему я выросла именно в месте лишенном света.
— Он увезет меня? – глубоко внутри меня поселилась надежда. Тайное желание, мысли о котором не только опасны, но и смертельны. Возможно эта ситуация именно то, чего я так ждала все эти годы – единственный шанс сбежать.
— На какое-то время вам придется скрыться. Не знаю насколько, но Коул хорошо позаботится о тебе.
Особняк уже возвышался над лесом и ужасал одним своим видом. За кирпичными стенами этого мрачного здания прячутся звери, пришедшие когда-то также как и я сейчас – из леса. Хладнокровные убийцы, не знающие чувств, переживаний или боли. Призраки, что каждый день бродят по дворцу и удерживают меня взаперти.
Когда-то принадлежавший моим предкам особняк перешел ко мне во владение после смерти отца, но эти величественные стены, большие овальные окна и красивейшие залы никогда не заставляли чувствовать себя в безопасности. Этот дворец стал заточением и наказанием – моим наследием.
Туманный воздух скользил по траве и листьям, поднимался вверх и уходил в облака, небо становилось бледнее: за хребтом гор были видны вспышки света. Скоро небо раскроется и из-за облаков, пробивая землю до грунта, начнет бить дождь. Медленные шаги давались с трудом и уже сейчас я предполагала, что надвигается что-то нехорошее, зловещее.
— Стой, — резким движением руки Дагон преградил путь и остановился. В темноте наши глаза встретились, — Тебе нужно уходить. Сейчас.