На утреннем построении слушателям объявляют приказ начальника академии в полдень собраться в актовом зале. Занятия, назначенные на эти часы, отменяются. Потому как повод к этому далеко не ординарный – в академию с визитом прибывает Главнокомандующий Военно-морским флотом. Надо сказать, что руководство столь высокого уровня нечасто удостаивает своим вниманием подобную аудиторию. А тут в кои-то веки сам главком соизволил встретиться со молодыми офицерами, слушателями академии, и выступить перед ними с лекцией.
Не прошло и месяца, как Олег переступил порог этого учебного заведения. Для офицера отметка об окончания академии в личном деле сулит определённые бонусы и благотворно сказывается на дальнейшем его продвижении по служебной лестнице. Во всяком случае, при рассмотрении кандидатов на вышестоящую должность академия за плечами – явный козырь. Недаром ромбик – нагрудный значок, выдаваемый выпускнику после окончания учебного заведения, называют поплавком. Потому, как неплохо наверх вытягивает. Не на самый, конечно – для этого его обладателю нужно и другими качествами обладать, не будем уточнять, какими, но утонуть не даст – это точно.
Иногда слышишь избитую фразу – плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Наверное, это можно по праву отнести к слушательской аудитории академии, заменив сухопутные звания на морские. И если не ко всей, то к определённой, значительной её части – вне всякого сомнения.
Но не секрет, что немало офицеров поступает сюда, повинуясь исключительно желанию расстаться со своим прежним местом службы. Ибо если ты ответственный и исполнительный офицер и к тому же хороший специалист – шансы распрощаться с наскучившей тебе должностью, которую ты давно перерос, прямо скажем, невелики. И ты годами можешь исполнять приевшиеся тебе обязанности, ожидая милости от начальства в виде подписания рапорта на твоё перемещение. В лучшем случае, можешь рассчитывать на это только в пределах своей части. Хорошо, если она, эта часть, расположена не в отдалённом гарнизоне, а в одной из столиц или, на худой конец, в крупном областном центре. А если вокруг одни лишь пустынные сопки да унылые бараки?
А вот с недотёпой и забулдыгой всё гораздо проще – никто тебя особо держать не станет. Поэтому, если тебе нестерпимо хочется расстаться с обрыдлыми должностными обязанностями и с видом из окна твоего служебного жилья на санпропускник в зону радиационной безопасности, где красуются подводные ракетоносцы, у тебя есть выбор – или регулярно опаздывать на утреннее построение, спустя рукава относиться к служебным обязанностям, прикинувшись, как выражаются на флоте, шлангом, а в довершении ко всему – хорошенько запить, или добиться от начальства подписания рапорта о направлении тебя на учёбу в академию. Можно, конечно, и на курсы, но только лишь академия освобождает тебя от необходимости возвращения на прежнее место службы.
Первый путь хоть и немудрён и сравнительно короток, но чреват чувствительными дисциплинарными взысканиями и, вдобавок, материальными и репутационными потерями. А если ты к тому же коммунист или комсомолец со стажем – а надо заметить, что беспартийных в вооружённых силах не любят и хода им в не дают – то и травлей по партийной части. Да и сам конечный пункт прибытия при следовании этим путём не всегда тот, к которому стремишься.
Второй путь менее травматичен, но долог и тернист. Далеко не каждый командир подписывает твой рапорт с первого раза, всякий раз без труда находя благовидный предлог, чтобы задержать тебя ещё на годик другой в своём распоряжении. И здесь бесполезно апеллировать к кадровику о плановом перемещении, на которое ты, согласно приказу министра обороны, имеешь полное право после пяти лет пребывания в любом отдалённом гарнизоне. Но уж если тебе повезло с начальством, а способности к обучению ещё не утрачены – путь в академию как раз для тебя.
И вот они, и разных мест и разными путями попавшие в это славное заведение, ещё недавно приводные ремни и надёжная основа работоспособности могучего военного механизма, а ныне – усердно вгрызающиеся в гранит военной науки школяры, сидят в актовом зале и слушают главкома. Высокий и статный адмирал, в облике которого угадываются довольно редко встречающиеся ныне среди нынешних военачальников следы дворянской породы, излагает им, будущему флота, своё видение их места в его структуре и стоящих перед ними задач.
– Согласно статистике, всего лишь пять процентов из всех выпускников военных училищ проходят обучение в академии. Здесь собран цвет нашего флота, я бы сказал, его сливки.
Сидящие в зале проникаются ощущением собственной значимости. По лицам чувствуется, что осознание своей сопричастности к флотской элите преисполняет многих гордостью. Некоторые невольно приосаниваются. Умеет же ветеран подобрать нужные, проникновенные слова и вдохновить подчинённых на рвение и доблестный ратный труд, пусть даже пока за партой.
Но не всеми услышанное воспринимаются столь однозначно. Острый, а зачастую критично настроенный ум некоторых индивидов пытливо ищет в нём скрытый подтекст или неведомый даже автору смысл произнесённых слов. И находит же!
Олег слышит, как его соседи, будущие военные экономисты, перешёптываются между собой, обсуждая последнюю фразу главкома. Олег еще не знаком с ними, но по манере ведения их приватной беседы и по коротким репликам ему кажется, что с ними следует познакомится поближе.
– К тебе, Андрей Петрович, как лучше теперь обращаться – сливка или сливок? – спрашивает Валерий Эдуардович у своего приятеля.
В обществе называть друг друга по имени и отчеству у многих уже давно вошло в привычку, но иногда, в приватной беседе, хочется уйти от официального тона. И использовать для этого ёмкий, лаконично звучащий термин, только что предложенный главкомом, им представляется весьма соблазнительным.
Завязывается спор, сопровождаемый сдавленным смехом. Соседи начинают шикать на приятелей, призывая их к порядку. Через некоторое время вновь воцаряется тишина, нарушаемая лишь доносящегося из динамиков голосом адмирала. Эта, скатившаяся на монотонное повествование, речь постепенно приводит Кондратьева в состояние, схожее с анабиотическим. Он ловит себя на крамольной мысли, что это состояние знакомо ему рутинному прослушиванию политинформации или инструктажа по технике безопасности. Олег чувствует, что постепенно становится настоящим слушателем академии.
– Наша служба благородна, но необходима, – продолжает между тем главком неожиданно громким голосом. Видимо, он решает раскрасить свою речь проверенным методическим приемом, дабы пробудить ускользающее внимание аудитории. Соседи Олега, так и не пришедшие к единому мнению относительно сливок, недоумённо переглядываются. Их приглушённый смех – реакция на последний словесный пассаж главкома – отвлекает его от плавно текущих мыслей. Он механически воспроизводит в памяти только что прозвучавшие слова, и до него доходит их довольно парадоксальный смысл.
Что характерно, живо реагируют на эту оговорку главкома только соседи Олега. Большинство же в аудитории воспринимает её, как должное. Хорошо бы потеснее пообщаться с этими господами, с ним вряд ли соскучишься, резюмирует Кондратьев, глядя на них.
Время подтвердит его предположение. Но это случится чуть позже, уже, когда судьба ближе сведёт его с ними. С Андреем это произойдёт уже скоро, на волейбольной площадке. А с Валерой – лишь к концу второго курса, а после выпуска, уже в адъюнктуре, продолжится, причём в довольно интенсивной форме, словно стараясь наверстать упущенное. И вскоре приятельские отношения с ними обоими перерастут в дружбу. А пока слова главкома о благородстве и необходимости службы возвращают его к прошлому, к тем годам, когда он лейтенантом начинал свои первые шаги на этом поприще.
А благородна ли она, эта служба? Пожалуй, да, но далеко не всегда. И так уж необходима? А вот с этим поспорить сложно. Причём, необходима не столько ему, сколько обществу, стране, в которой он родился и вырос. Необходима в силу исторического пути цивилизации, в конце концов, во все времена демонически разрывающего человечество по разным поводам и основаниям на группы враждующих людей. А необходима ли для него лично? Был ли этот выбор по зову души? Олег вспомнил, как он упирался, когда отец предлагал ему последовать своему примеру и примеру брата и стать флотским офицером, поступив в военное училище. И как он не противился этому, кривая судьбы всё же окольным путём вывела его на эту дорогу. Стало быть, необходима.
В нескольких рядах от себя Олег различает русоголовую фигуру Володи Пугачёва, его давнего товарища и предшественника по академии. С ним он в своё время бок о бок сидел на студенческой скамье, с ним призывался на флот, а затем и служил в одном институте. Это он, на недоумённый вопрос Кондратьева, зачем тот стал поступать в академию, резонно ответил:
– Так и засидишься здесь в младших научных сотрудниках, пока «академики» будут перебегать тебе дорогу, занимая вышестоящие должности. Это формально для кадровиков мы все равны. Наше студенческое прошлое – актив сомнительный. Можно, конечно, и диссертацию защитить, но когда это ещё случится. Поэтому нужно прикрыть пробел в своём военном образовании, и академия - лучший тому способ. Я и тебе советую об этом задуматься.
Зёрна сомнений, посеянные в сознании Кондратьева, через год дают свои всходы. И вот они уже снова весте, хотя и на некотором отдалении друг от друга, сидят и внимают словам главкома. А сколько общего у них за плечами! Мысли Олега вновь устремляются в прошлое, перебирая в памяти события, случившиеся когда-то с ним и не только с ним одним.
Ремарка. Рассказ выступает в качестве пролога. Продолжение цикла - "Выстрел Молоком".... "Пан спортсмен", "Богеве почеру", "Курятник", "Турнир ВМФ" и др.